Книга как управлять вселенной не привлекая внимания санитаров читать?

27 ответов на вопрос “Книга как управлять вселенной не привлекая внимания санитаров читать?”

  1. ..._Tanya_... Ответить

    — Черт! Чет! Черт! — выругался Чижиков и зло топнул ногой.
    Достав телефон, Евгений набрал номер Самохвалова.
    — Олег, что там у тебя? Точно закрыто? Ясно. Спускайся.
    Чижиков дал отбой и убрал телефон в карман.
    — Упустили! — тяжело вздохнув, произнес он и пнул подвернувшуюся под ногу пустую банку из-под пива.
    Глава 1. Побег
    Глава, в которой Мэлор задумывает и осуществляет побег, и вспоминает нечто очень важное.
    Петрозаводск. Май 2016.
    Одним теплым майским вечером, незадолго до заката, в небольшой психиатрической клинике, расположенной на окраине Петрозаводска, случился пожар. В тот день стояла замечательная солнечно-убаюкивающая погода. Птицы неугомонно щебетали, а в воздухе разливался смолянистый аромат распустившихся почек и запах молодой травы, успевшей пробиться сквозь прелую прошлогоднюю листву. Все это милое весеннее великолепие нагоняло на обитателей клиники определенную леность и беспечность. Возможно, именно поэтому они оцепенели, когда вой пожарной сигнализации разорвал томную негу почти состоявшегося вечера.
    Первым на сигнал тревоги среагировал дежурный врач — Игорь Аристархович Островский.
    — Все на выход! — взревел он, выскочив в коридор из ординаторской с огнетушителем в руках. — Чего сидим рты раскрыв? Выводим всех пациентов во двор! Проверяем палаты, туалеты, кабинеты. Никого не забываем — это не учебная тревога, пошевеливайтесь, мать вашу!
    Последние слова предназначались замершим в нерешительности санитаркам – вой сирены застал их в комнате отдыха за просмотром вечернего ток-шоу. Взглянув на Игоря Аристарховича, бешено вращавшего залитыми пятилетним коньяком глазами, они прыснули врассыпную, исполнять приказание.
    В клинике началась настоящая суматоха: захлопали двери, требовательно закричал взбудораженный медперсонал, запричитали растревоженные больные. Из дальнего конца коридора отчетливо потянуло горящими тряпками.
    — Горим! Пожар! — срывая голос на визг, проорал кто-то во все горло. — Горим! Пожар!
    В следующее мгновение фраза, подхваченная десятками голосов, разлетелась по коридору, заполняющемуся горьким дымом.
    Мэлор сидел на краю больничной койки, размышляя над «Гаримпажэм». Странное бессмысленное слово — «Гаримпаж». Оно висело посреди палаты витиеватыми загогулинами и не давало покоя. Внезапно слово дрогнуло, звонко треснуло и развалилось на две части: «Горим! Пожар!». Внутри стало беспокойно. Что-то острое прочертило в груди глубокую царапину и проявилось во рту кислым привкусом. Мэлор лег в кровать, укутавшись одеялом с головой. Полежал несколько минут — беспокойство не проходило. Скрипнув открылась палатная дверь.
    — Есть, кто живой? — послышался незнакомый женский голос.
    Пока Мэлор гадал, стоит ли отвечать незнакомке, дверь закрылась. Он тяжело вздохнул, откинул одеяло и снова сел. Доносившиеся из коридора крики стали стихать. Что ему делать со всем этим переполохом? Ведь что-то делать нужно, он чувствовал, но не понимал, как должен поступить. Пока Мэлор размышлял, не в силах принять решение, из-под двери стали выбиваться густые клубы дыма. «Нужно срочно выйти!» — здравая мысль с трудом пробилась сквозь витавшие в голове комья ваты, и Мэлор незамедлительно последовал за ней.
    В опустевшем коридоре царила тишина. От едкого дыма глаза наполнились слезами, а кашель, сдавив горло, сухими щелчками вырывался наружу. Голова шла кругом. Неожиданно из клубов дыма выскочил Игорь Аристархович в толстой марлевой повязке с огнетушителем наперевес. Мэлор от испуга замер и выпучил глаза.
    — Ты что тут делаешь? На улицу! Живо! — прокричал доктор сквозь повязку и вновь растворился в сгущающемся дыму.
    Мэлор поспешил исполнить распоряжение. Чувство приближающейся опасности, ярко вспыхнув внутри, подтолкнуло его к выходу. Проходя мимо большого шкафа, предназначенного для хранения одежды посетителей, он подумал, что нашел достаточно безопасное место и забрался внутрь. В шкафу было темно, тепло и почти не пахло дымом. Здесь Мэлор почувствовал себя в полной безопасности. Уютно устроившись на куче старых одеял, он почти сразу безмятежно уснул и ему приснились звезды.
    К моменту приезда пожарного расчета огонь удалось потушить. Игорь Аристархович проявив предписанный инструкцией героизм, справился с возгоранием в одиночку. Проведя по горячим следам короткое расследование, пожарные быстро обнаружили очаг возгорания в дальней кладовой, где уборщицы хранили инвентарь. Скорее всего, пациенты, а может и сами уборщицы, устроил в кладовой курилку. От плохо потушенного окурка затлели сваленные в кучу тряпки, а от них загорелся рулон старого линолеума.
    Несмотря на то, что пожар удалось потушить в самом зародыше, обратное заселение пациентов заняло большую часть ночи. Получив внеплановую прогулку, больные разбрелись по территории больничного комплекса, и возвращаться в клинику не спешили. Медперсонал сбился с ног, отлавливая в потемках пациентов и рассовывая их по палатам.
    Мэлор проснулся в полной темноте. Сначала он испугался, но потом, услышав гул голосов, вспомнил, где находится и выбрался из шкафа. Его появления никто не заметил. В коридоре по-прежнему пахло дымом. Всюду сновали обеспокоенные медсестры, проверяющие комплектность пациентов в каждой палате. Оглядевшись по сторонам, Мэлор побрел в свою палату.
    — Стоять! Вот ты где, — услышал он голос старшей медсестры Ирины Павловны и обернулся. Медсестра сунула ему в руку пластиковый стаканчик с таблетками.
    — Вот, выпей скорее, сокол мой ясный, и марш в койку! — распорядилась она и поспешила дальше, не дожидаясь пока Мэлор выполнит распоряжение. — Олег стоять! Стоять, я кому говорю! Да-да, это я тебе, Пахомов — не нужно тут под дурака косить, ты дурак и есть! Ну-ка иди сюда — таблетки пить будем.
    Мэлор зашел в палату. Его сосед по палате, Дима Караулко, судя по мерно вздымающемуся одеялу, крепко спал. «Кремень!» — подумал Мэлор. Дима был хорошим соседом: он много спал, много ел и почти не говорил, а если и говорил, то в основном о еде и сне. На его тумбочке стоял пустой пластиковый стаканчик. Посмотрев на свой, Мэлор почувствовал, как внутри поднимается волна протеста. Нет. Таблетки, он пить больше не будет. Такое решение озадачило его. Раньше ему и в голову не приходило отказываться от лекарств. Однако сегодня, проснувшись в шкафу, он почувствовал себя лучше. Именно в тот момент его осенило: виной угнетенному, а порой и сумбурному состоянию, в котором он находился последние недели (месяцы?), являлись таблетки. Или он понял это прямо здесь и сейчас? Боже, как все запутанно! Спрятав таблетки в карман больничной пижамы, он поставил пустой стаканчик на тумбочку и улегся в кровать. Но прежде чем заснуть долго лежал без сна думая, как обмануть санитарок во время утреннего обхода и избежать приема лекарств.
    Проснувшись на следующий день, Мэлор испытал невиданный душевный подъем. Мир был ярок, резок и очень реалистичен. А главное, его не покидало ощущение близости чего-то важного. Он не представлял, что это будет, но в неизбежности и важности грядущего события не сомневался ни секунды. Главное — не пить таблетки. Интересно, а сможет ли он прочитать записи в дневниках? Вскочив с кровати, Мэлор отодвинул тумбочку, аккуратно вытащил из пола кусок доски и запустил руку в тайник — небольшое пространство между чистовым и черновым полом. Видимо строители поленились приколотить небольшую вставку в углу, а Мэлор заметил и приспособил нишу для своих нужд. Или ему рассказали про тайник? Мэлор попытался вспомнить, откуда он знает о тайнике, но мозг отказывался отвечать на вопросы. Вытащив одну из тетрадей, он раскрыл её наугад, попробовал читать и нисколько не удивился, когда у него получилось. Знаки складывались в слова, слова в предложения, а схемы соответствовали сопроводительному тексту. Он мог читать и понимать. Удивительное дело, но еще вчера, написанное в дневнике, еле-еле поддавалось восприятию и представлялось заумным набором символов и рисунков. Ему стоило большого труда прочесть даже одну страницу текста. И вообще, откуда у него дневник? Когда он успел его написать? До того, как попал в клинику или во время лечения? Он прекрасно помнил созданную им Теорию единой Вселенной, но совершено забыл, когда успел изложить её на бумаге.

  2. ш0к0лАд Ответить

    Завтракал Мэлор молча, не обращая внимания на окружающих, ел много и с аппетитом. Несколько раз к нему подходил Дима Караулко, и пытался завести разговор с прицелом заполучить недоеденную кашу. Мэлор лишь отмахивался, продолжая сосредоточенно жевать. Он не мог отвлекаться по мелочам, он разрабатывал плана побега, и получалось у него крайне плохо. Сначала он хотел бежать, съехав по проводам, как Сильвестр Сталлоне и Курт Рассел в фильме «Танго и Кэш», но передумал, поскольку с детства боялся электричества и высоты. Потом он решил уйти через подземный тоннель, как главный герой в фильме «Побег из Шоушенка», но с ходу отверг и эту идею. Во-первых, он сильно сомневался в наличии подземного тоннеля под клиникой. Во-вторых, если тоннель и существует, то сначала нужно достать его план. На это уйдет неделя, а может и две. Слишком долгий срок. Он должен бежать сегодня, и лучше до обеда, ведь время существования мира неумолимо стремится к нулю.
    По мере того, как голова начинала соображать лучше и лучше, Мэлор все больше удивлялся существованию Вселенной. По его расчетам, все вокруг давным-давно должно взорваться, развалиться, и раствориться в безбрежности небытия. Он ожидал чего угодно: пандемии, ядерной войны, удара метеорита или экологической катастрофы, но никак не тихого, мирного существования. Могло ли случиться так, что некто разузнал, где спрятано его изобретение? Ответ очевиден — такое возможно. Но даже если это так, никто не сможет разобраться в принципе работы прибора. Никто. Даже он сам, в данный момент, во всех тонкостях не помнил, как работает Пульт управления Вселенной. Но это должно пройти. Чем дольше он не принимает лекарства, тем больше вспоминает и чувствует. Ему бы только поскорее сбежать.
    Один писатель, обожающий прописные истины, однажды сказал: «Когда ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось». Мэлор не помнил, как звали писателя, но в тот день убедился в истинности его высказывания на собственном опыте.
    Закончив завтрак одним из первых, он направился в курилку, но у запасного выхода нарвался на засаду в виде взволнованной санитарки. Она работала в клинике недавно, и Мэлор не успел запомнить её имя.
    — О! — радостно воскликнула санитарка и ткнула в его сторону пальцем. — На ловца и зверь бежит. Иди сюда! Как тебя звать?
    — Мэлор, — представился он и остановился.
    — Отлично, Мэл! А я Даша. Видишь тюки с бельем? — санитарка кивнула в дальний конец коридора, где огромной горой высилось упакованное в большие тряпичные мешки грязное белье. — Будешь добровольцем! Хватай мешки и таскай на улицу в машину. Понятно?
    — Понятно, — кивнул Мэлор и убрал сигареты в карман.
    — Вот и хорошо, а я пойду еще пару добровольцев найду.
    Мэлор не испытывал никакого желания таскать грязное вонючее белье, но возражать не осмелился, поскольку не хотел привлекать внимание к собственной скромной персоне. У тюков он повстречал Михаила и Егора — ребят из соседней палаты. Они лежали в клинике недавно, но успели сдружиться. Оба были наркоманами и проходили курс реабилитации.
    — Еще одного отловили, — усмехнулся Михаил, закидывая тюк с бельем на спину. — Давай, дурик, хватай, только смотри пупок не надорви.
    Мэлор пропустил язвительное замечание мимо ушей. Подхватив мешок с бельем, он молча направился прочь. Выйдя на улицу и закинув белье в припаркованную у крыльца грузовую «Газель» Мэлор посмотрел на дорогу, ведущую к воротам, и тяжко вздохнул. Вот она — свобода. Полсотни метров парка, четырехметровый забор и свобода. Больше никаких препятствий, если не считать камер по периметру и охранника с электрошокером в сторожке. Все эти элементы по отдельности преодолимы: от охранника можно убежать, забор можно перелезть, камеру можно разбить, но вместе они представляли собой надежную преграду на пути к свободе.
    На втором заходе к ним присоединилось еще два человека. Их Мэлор знал плохо, поскольку жили они в соседнем блоке. Вытащив очередной тюк на улицу, он попытался затолкать его на самый верх, но мешок никак не хотел ложиться, норовя выпасть на пол. Мэлор выругался, забрался в кузов, раздвинул мешавшее белье и втиснул тюк.
    — Наши тоже пристрой! — послышался сзади голос Михаила и два огромных тюка плюхнулись на пол «Газели».
    — Не робей, смотри, еще два несут, — поддержал товарища Егор.
    Взглянув на лежащие тюки, Мэлор отчетливо почувствовал, как в голове щелкнуло, словно переключилось реле, и на свет родился гениальный план побега. Быстро разложив тюки, так чтобы между ними оставалось место, он дождался, когда все отойдут от машины, юркнул в подготовленную нишу, завалил себя сверху грязным бельем и замер.
    Время тянулось медленно. Больше всего Мэлор боялся, что его с минуты на минуту хватятся. Но время шло, и ничего не происходило. Периодически до него доносились звуки шагов, потом машина качалась под тяжестью тюков и вновь наступала тишина. Удивительно, но никто так и не заметил его исчезновения. Вскоре рядом с машиной послышался незнакомый мужской голос:
    — Ну, хозяйка, загрузились? Можно ехать?
    — Да. Все в порядке, только распишитесь в накладной!
    Мэлор узнал голос, он принадлежал санитарке, руководившей погрузкой.
    Какое-то время машина стояла. Мэлор даже слышал, как водитель, напевая под нос незамысловатый мотивчик, неспешно зашнуровывает тент. Вскоре его голос стих, а минуту спустя громко хлопнула дверь кабины, взревел мотор и «Газель» поехала.
    — Но родимая, — прошептал Мэлор и улыбнулся в темноте своему небывалому везению.

  3. Periris Ответить

    Усталость накапливалась. Эд мечтал выспаться, но никак не мог уснуть по-настоящему. Стоило ему закрыть глаза, как на него наваливались неприятные сновидения, в которых постоянно нужно что-то передвигать, переставлять, считать и вновь двигать. Он буквально чувствовал, как пульсирует от напряжения мозг. Естественно, такой сон не приносил облегчения.
    Через неделю после визита к врачу у Эда пропало желание общаться с окружающими. Он перестал выходить на улицу, а последнюю неделю просто лежал на диване и слушал музыку.
    — А твои родители? Они не заметили изменений в твоем поведении? — бесцеремонно перебил рассказ Мэлор.
    — Моя мать умерла от рака, когда мне было десять лет, — тяжело вздохнув, произнес Эд, — а отец редко бывает дома. Работает вахтами в Москве и Подмосковье. Его последняя вахта закончилась почти две недели назад. За день до окончания он позвонил и предупредил, что не приедет домой. Он там нашел женщину и остался у нее.
    — Ух ты, неожиданный поворот. Ты удивишься, но наши истории похожи. Я тоже потерял мать — она пропала без вести. Ушла на работу и больше не вернулась. Говорят, сбежала с любовником. Но я ничего не помню о тех событиях, мне тогда было всего шесть лет. Месяц спустя случился первый срыв, и меня поместили в клинику на два года. Пока я болел, отец перебрался в Москву и обзавелся новой семьей. После выписки из больницы он отправил меня жить сюда, в Петрозаводск, к бабушке с дедушкой. Тут я и закончил школу. Вот такие, брат, дела. Ты будешь есть?
    Эд, внимательно слушавший Мэлора, вздрогнул, растерянно осмотрел стол и отрицательно покачал головой.
    — Я наелся.
    — Отлично, тогда пойдем покурим? — предложил Мэлор, выкладывая на стол тысячную купюру. — Ты куришь?
    — Курю.
    — А вот это правильно! Курение помогает.
    — Интересно, а как?
    — Мне кажется, оно отвлекает и снимает стресс. По действию похоже на заземление, снимающее накапливающееся статическое электричество. Жизнь — это тряпка, ты — эбонитовый стержень, сигарета — заземление. Потрет тебя жизнь, и в мозгу возникает заряд. Он нарастает и наводит в голове помехи, а ты покуришь, разрядишься, и вроде все в норме. Понимаешь, о чем я?
    — Чего тут не понять, — пожал плечами Эд, — экстравагантно, но наглядно.
    Они вышли на улицу и присели на скамейку у входа.
    — Слушай, а ты не пробовал найти мать? — спросил Эд, прикуривая сигарету.
    — Искал, конечно. Бабушка и дедушка говорили, что в те времена мать и отец разошлись во взглядах на бизнес и часто ссорились. Я, действительно, помню их ежедневную ругань. Правда, я думал ? это происходит из-за меня, потому как в ссорах они часто произносили мое имя. Я старался быть послушным сыном и хорошо учиться, но ничего не помогало. Они ссорились вновь и вновь. Потом отец нанял одного бывшего полицейского, чтобы проследить за матерью. Через неделю полицейский принес фотографии: на них мать целовалась с другим мужчиной. Тогда и случилась грандиозная ссора, после которой мать ушла. Думаю, она действительно сбежала к любовнику. Все ждали, что она объявится для оформления развода, однако мама так и не появилась. Позже ее объявляли в розыск, но безрезультатно. Она как в воду канула. Интересно, где она? Жива ли? А если жива, то вспоминает ли обо мне?
    Мэлор замолчал. На глаза навернулись слезы. Он смахнул их рукавом, сделав вид, будто соринка попала в глаз. Несколько минут они молча курили, разглядывая проезжающие мимо машины.
    — Слушай, я так и не понял, ты говорил про экзамены, — произнес Мэлор, выбрасывая окурок, — а ты на кого учишься?
    — На юриста. Недавно семестр закрыл. А ты учишься или работаешь?
    — Ни то, ни другое. Я сегодня сбежал из клиники, — признался Мэлор, засмеялся и добавил: — из дурдома.
    — Ты не шутишь? — удивился Эд.
    — А я похож на шутника?
    — Вроде, нет.
    — Вот и я про то же, я самый настоящий псих, в стадии ремиссии, — разгоряченно произнес Мэлор, наклонившись к Эду. — Иначе откуда я столько про тебя знаю? Говорю же, я пережил подобное и не один раз.
    — Черт возьми, так тебя, наверное, ищут повсюду!
    — Конечно, ищут, но никогда не найдут.
    — Похвальная самоуверенность. И что ты собираешься делать?
    — О! У меня есть одно важное дело. Слушай, пойдем по набережной пройдемся, — неожиданно предложил Мэлор. — Если ты пообещаешь никому не болтать, я тебе кое-что расскажу.
    В мае солнце в Карелии почти не заходит за горизонт, и можно не опасаться быть застигнутым вечерними сумерками далеко от дома. Майские вечера теплы и долги. Жители карельской столицы, уставшие от бесконечных темных зимних ночей, рады первым весенним вечерам и подолгу гуляют по проспектам и улицам города.
    Большинство петрозаводчан вечерами стремится на набережную – к воде. Красивая, закованная в гранит, она сосредоточение весенне-летней жизни города.
    Разговаривая, Эд и Мэлор бродили по набережной несколько часов. Пару раз они заходили в открывшиеся раньше обычного летние кафе – выпить пива. Во время прогулки в основном говорил Мэлор. Эд больше молчал, слушал и иногда с удивлением смотрел на нового знакомого. Особенно когда тот рассказывал о Пульте управления Вселенной. А временами Эд думал об отце. Каким же он оказался козлом, бросив его на все лето ради шлюхи. А потом ему пришла в голову мысль: если Пульт действительно существует, значит, он сможет вернуть отца.
    — Слушай, выходит, в две тысячи девятом ты собрал устройство, которое назвал «Пульт управления Вселенной»? — приняв решение, перебил он длинный и запутанный рассказ Мэлора.
    — Ну да. Ты че, мне не веришь? — обиделся Мэлор и с подозрением взглянул на Эда.
    — И Пульт должен сдвинуть ход всех событий во Вселенной в положительную сторону? Тогда Вселенная не разлетится на клочки, а люди в ней станут жить лучше и счастливей?
    — Конечно, я тебе только об этом и талдычу. Люди погрязли в мышиной возне на Земле. Гравитация забирает слишком много наших ресурсов. Ты должен понимать – мы копошимся на дне огромного гравитационного колодца. Вместо того чтобы осваивать космос, человечество роет себе энергетическую могилу. Мы не открываем новых энергоносителей, а старые почти исчерпали. Поэтому, пока у нас есть ресурсы, мы должны освоить технологии для покорения Вселенной. Иначе через двести-триста лет человечество утратит такой шанс. Гравитация навсегда лишит нас возможности летать, и мы не сможем предотвратить смерть Вселенной.
    Под конец короткого монолога Мэлор почти кричал.
    — Нет-нет. Как раз это я прекрасно понял, — как можно спокойней произнес Эд. — Ты не подумай. Я тебе верю. У меня есть только один вопрос.
    — Какой?
    — Ты сказал, энергетическая пульсация, производимая Пультом, сдвинет в положительную сторону… гм… этот… как там его?
    — Территориальный тонус социального настроения, — подсказал Мэлор.
    — Во-во… тонус социальный в Москве и Подмосковье, а потом это перекинется на всю Россию, а позже и на всю планету. Значит, люди повсеместно станут лучше?
    — Конечно! Что за глупый вопрос?! Лет через двадцать ты увидишь, как сильно изменится мир. Люди будут добрее и честнее. Их моральные ценности вырастут в разы. А самое главное, у них появится желание менять мир вокруг себя в лучшую сторону. Не лежать на диване и смотреть телик, а действовать.
    — А мой отец? — несколько смущенно произнес Эд. — Как ты думаешь, действие Пульта может заставить его вернуться?
    — О чем речь! Он у тебя в Подмосковье работает?
    — Ну да.
    — Тогда тебе нечего переживать. В первый раз я использовал Пульт в начале две тысячи девятого года. Это было первое воздействие. Как видишь, оно сработало — мир выстоял. Мы выбрались из экономического кризиса. Вселенная до сих пор существует. Пусть и на грани бытия, но существует. Жаль, второе воздействие я не смог осуществить своевременно, и некоторые направления получили отрицательный вектор. Можешь не сомневаться — отец вернется. Многие отцы вернутся в семьи. А в следующем поколении человечество изменится кардинально.

  4. Miki_Maus Ответить

    — Да. Мной и Эдом.
    — Хорошо. И что произошло дальше? — сочувственно покивал головой Готчиев.
    — Сначала все шло хорошо. Мы смогли улизнуть из участка и добраться до дома Чижикова. План у нас был простой. Взять документы, собрать вещи и уехать на Дальний Восток, туда, где Чижикова никто не знает. Подыскать подходящее тело какого-нибудь умалишенного для переселения и перебраться в него. Придя в себя, Евгений вернулся бы в Москву, а мы бы уехали куда-нибудь в глушь. Но все пошло совсем не так, как мы планировали. У подъезда нас окликнула соседка. Она просто назвала Чижикова по имени, и произошло нечто невообразимое. Евгений очнулся и получил доступ к телу. Случившееся трудно передать словами. Он был словно джин, выскочивший из бутылки и веками не общавшийся с живыми существами. Нам с Эдом понадобилось полдня, чтобы утихомирить его. Мы честно пытались с ним договориться, но он и слушать нас не хотел. Пришлось его вновь загнать в область бессознательного. Проанализировав ситуацию, мы пришли к выводу, что упоминание имени или фамилии знакомыми или близкими людьми дает Жене силы пробивать наши заслоны. Справившись с ним, мы собрали вещи, купили билет до Владивостока и сели в поезд. И, как вы знаете, доехать мы смогли только до Ярославля.
    — Конечно, знаю. Иначе вы не лежали бы в Ярославской психиатрической больнице, — согласился Готчиев. — Рассказывайте, что случилось на вокзале?
    — В соседнем вагоне в командировку ехал коллега Жени, майор Борис Коновалов. Он и окликнул его на перроне. А дальше случилось то, что случилось. И мы оказались там, где находимся.
    — Да уж, вы весь вокзал переполошили своим поведением. Да и полицейских. Пришлось им попотеть, чтобы удержать вас до приезда санитаров.
    — Как видите, нелегко управлять Вселенной, не привлекая внимания санитаров и психиатров, — грустно улыбнулся Мэлор.
    — Замечательная история, — сказал профессор и достал из верхнего стола небольшой пластиковый пакет, в котором лежал Пульт.
    — Вот он, Мэл! Он тут! — заорал Эд и вскочил с дивана. — Ты знал, что он тут?
    — Конечно, знал, — зло бросил Мэлор. — Не отвлекай меня.
    — А почему меня не предупредил?
    — Заткнись!!!
    — У вас все в порядке? — вкрадчивый голос Готчиева вернул Мэлора к реальности.
    — Да, я немного отвлекся.
    — Тогда продолжим? Мэлор, вы утверждаете, что являетесь величайшим изобретателем, и ваш мозг образец логики. Так?
    — Так.
    — Хорошо. Тогда что вы скажете, если я с помощью логики докажу несостоятельность вашей истории? Вы согласитесь на добровольное лечение?
    — О чем речь, док, сразу и безоговорочно, но только вы проиграете.
    — Вот и отлично, — сказал Готчиев.
    Взяв со стола пакет, он приподнял его и спросил:
    — Значит, в крестике находится машина, которая называется «Пульт управления Вселенной». С помощью нее вы можешь корректировать развитие Вселенной и перемещаться от одного тела к другому.
    — Да. Что-то в этом духе.
    — Тогда объясните, почему вы не переместились, например, в тело санитара, который снимал вам с шеи крестик. Если бы все написанное в дневниках было правдой, то вы давно сбежали бы из клиники, однако до сих пор находитесь здесь. В чем дело?
    — Клинический идиот, — хихикнул Эд. Он вновь лежал на диване и наблюдал за точками на потолке.
    — Док, вы, видимо, плохо читали дневник, — произнес Мэлор, наклонившись вперед. — Для перемещения необходимо еще одно условие.
    — И какое?
    — Заряд. Энергия. Пульт должен зарядиться, и только тогда я смогу им воспользоваться.
    — Да? — Готчиев изобразил удивление на своем лице. — И когда он зарядится? Видимо, нескоро?
    — Не знаю, — пожал плечами Мэлор и взглянул на Эда. Тот сидел на диване, курил и злорадно улыбался. — Пульт заряжается от поля Земли, а оно очень непостоянно. Но уровень заряда легко проверить. Нужно взять Пульт в руки. Если он засветится зеленым, значит, он заряжен.
    — Хорошо, давайте проверим и развенчаем наконец-то ваши заблуждения, — решительно заявил Готчиев и открыл пакет. — А потом я вам объясню, почему ваш крестик никогда не будет светиться зеленым.
    Мэлор мертвой хваткой вцепился в подлокотники кресла.
    — Не стоит вам этого делать, док, — гоготнув предупредил Эд.
    Но Готчиев его не слышал. Он достал крестик, и изумрудное свечение разлилось по кабинету.

  5. Heart of Xavor Ответить

    Мэлору снилось, что он продолжает работать над Пультом, и пробуждение стало для него неожиданностью. Проснувшись, он первым делом потянулся к Пульту. Он хотел знать, в какой именно момент работы он уснул и сколько не успел доделать. Осторожно ощупав пульт, он с удивлением понял, что работа завершена. Как такое могло произойти? Неужели он собрал блок перенастройки прямо во сне? Более того, на узле, отвечавшем за питание, стоял хитрый замок. Он спрятал протокол сам от себя? Мэлор аккуратно коснулся замка и в то же мгновение вспомнил, как тот устроен. С удивлением осознал, что вспомнил не только устройство замка. Он вспомнил почти каждое мгновение жизни от рождения и до самой смерти. Воспоминания нахлынули подобно огромной волне, оторвали от реальности и закружили в цветастом облаке ярких картинок.
    Он шел к кусту рябины, когда его окликнули. Мэлор обернулся и увидел отца.
    — Что ты тут делаешь? — спросил отец.
    — Я? — Мэлор огляделся.
    «Действительно, а зачем он сюда пришел?». Он непонимающе взглянул на Эда и спросил:
    — Почему мы здесь?
    — Мэл, он опасен, свяжись с Пультом и будь готов перенестись в него, — вместо ответа произнес Эд.
    — Ты опять разговариваешь с вымышленным другом? — отец подошел ближе.
    — Стой! — закричал Мэлор, почувствовав исходящую от него ярость.
    Алексей Анатольевич остановился и поднял левую руку вверх, а вторую опустил за полу пиджака.
    — Спокойно, Мэл, сынок, просто скажи мне, что ты тут делаешь?
    — Что значит, перенестись на Пульт?
    — Ты можешь осуществить квантовый перенос своей личности в Пульт, — ответил Эд.
    — Нет, Пульт такого не может, — уверенно ответил Мэлор.
    — Может, еще как может, это моя разработка.
    — Но зачем?
    — Например, на случай, если отец захочет нас убить, — ответил Эд и растворился в воздухе.
    Мэлор не верил ушам и глазам. Происходящее представлялось сплошным абсурдом. Исчезнувший Эд и отец, собиравшийся его убить. Как такое возможно? Он замер, глядя на руку отца.
    — Отец? Это правда? Ты хочешь меня убить?
    Алексей Анатольевич ухмыльнулся и вытащил из-за пазухи «Осу».
    — Я в последний раз спрашиваю тебя — зачем ты приперся сюда с лопатой?
    — Чтобы выкопать маму, — ответил за Мэлора Эд.
    В одно мгновение лицо отца стало пунцовым.
    — Так значит, ты все знаешь, полоумный сучий потрох! Ну что же… ты не оставил мне выбора.
    Мэлор увидел, как отец вскидывает пистолет.
    «Срочно дотянись до Пульта» — голос Эда прозвучал у него прямо в голове. — «Тянись! Мэл! Тянись!».
    И он потянулся. Раньше он никогда не пробовал дотянуться до Пульта с такого расстояния. Оказалось, расстояние не имеет значения. Секунда, и перед его внутренним взором высилась громадина Пульта.
    — «Я тут, что делать?»
    — «Сними защиту с блока КЕА-3 и запусти протокол TOU-23-1», — отозвался Эд.
    Мэлор ринулся к блоку, успел снять защиту и потянулся к протоколу. В следующий момент он услышал звук выстрела и провалился во тьму.
    Мэлор открыл глаза. «О боже! В тот день, год назад, отец действительно убил его!» Теперь он все вспомнил. С тех пор его сознание хранилось в Пульте управления Вселенной и только сейчас он смог выбраться. Или не сейчас? Сколько времени прошло, прежде чем он осознал себя? С удивлением Мэлор обнаружил совсем недавние воспоминания о клинике и о побеге. Черт возьми, не может быть! Он умер год назад. Точнее, перенесся в Пульт. Или умер? Кто он? Копия или оригинал? Пытаясь внести ясность, Мэлор последовал вдоль нити воспоминаний. Вскоре нить стала ветвиться и путаться. В ней стали попадаться куски воспоминаний годовалой давности об их с Эдом побеге из клиники. Знатное выдалось путешествие.
    Вскоре он смог разобраться с причудливым потоком воспоминаний и добрался до истока. Воспоминания начинались с дневников, спрятанных в клинике. Складывалось ощущение, что они с Эдом параллельно существовали и в Пульте, и в дневниках. В какой-то момент Мэлор и Эд, живущие в дневниках, ожили и перешли из бумаги в человека, чье тело он занимает сейчас. А теперь к ним присоединились Мэлор и Эд из Пульта. Неожиданно в голове всплыли имя и фамилия: «Иван Петров». Сочетание слов показалось знакомым. Мэлор потянулся к ним и увидел маленького мальчика, которого мама купала в море. Это и был Иван, точнее, тогда его звали Костя, Иваном он стал в клинике с легкой руки лечащего врача. Мэлор попытался найти что-то, еще связанное с именем «Костя», но так и не смог. Повсюду, куда бы ни потянулся, он натыкался на маленького мальчика, купающегося в море, и его веснушчатую маму.
    «Костя, — позвал Мэлор. — Ты здесь?».
    Ответа не последовало. Он вновь позвал мальчика, и на этот раз ответ не заставил себя ждать. Нечто темное на самом дне бессознательного шевельнулось и заставило трепетать всю его сущность. По телу прошла вибрация: «Ма-ма!». Она оказалась настолько мощной и полной первобытной силы, что Мэлор не на шутку испугался. Следом за вибрацией на него накатили волны воспоминаний. Мерзкие и отвратительные обрывки чужой жизни. Мэлор замер ожидая, пока волны не стихнут.
    Почувствовав спад напряжения, он открыл глаза и прислушался к происходящему за дверьми камеры. Все тихо. Тяжело вздохнув, он растянулся на койке. Теперь он знал, в чьем теле оказался, и от этого ему становилось мерзко. Мэлор попытался упорядочить полученную информацию.
    Итак, он попал в тело некоего Константина Бирюлева — двухгодовалого младенца с воспоминаниями взрослого человека. Мама Кости умерла, когда ему было семь лет, и мальчик остался жить с приемным отцом. Хотя какая это жизнь с пьющим отцом, избивающим тебя через день? Костя часто убегал из дома и очень скоро связался с компанией пацанов, занимающихся проституцией. Так у Кости появились друзья и карманные деньги. Достигнув совершеннолетия, Костя устроился на работу в автосервис и порвал все связи с прошлой жизнью. Но в двадцать пять лет случилось нечто странное: у него проснулась тяга к мальчикам, но не испорченным, как он сам, а к обычным ребятам.
    Первое время Костя боролся со своими желаниями, но тяга только росла, и тогда он стал выходить на охоту. По вечерам он преследовал понравившихся мальчиков, представляя, как берет их силой и заставляет делать грязные вещи. Месяц спустя Костя приобрел фотокамеру и стал снимать. За этим занятием его чуть не поймал полицейский патруль. Костя так испугался, что перебрался в Москву и начал все сначала. На этот раз он решил пойти дальше. Он пустил первую кровь.
    Воспоминания о мальчике с рассеченным горлом были переполнены возбуждения. Мэлор содрогнулся. Этот Костя оказался настоящим извращенцем. Отбросив мерзкие картинки, Мэлор заглянул в более поздние воспоминания: туда, где густым облаком висел страх. Оказалось, в Москве Костю тоже очень скоро вычислили, но ему повезло. Выходя из продуктового магазина, он увидел, как полицейские клеят ориентировку. Сообразив, что началась облава, Костя поспешил домой за деньгами и документами. Взяв и то, и другое, он вышел из квартиры и через окна подъезда увидел…
    Мэлор вскочил с нар. Это был Чижиков! Евгений Николаевич Чижиков, следователь, который вел его дело. Любопытно. Немного успокоившись, Мэлор вновь лег и потянулся к открывшейся области воспоминаний.
    Костя сбежал от Чижикова через чердак. На метро он выехал на север Москвы, а оттуда, на попутках, добрался до Питера. Там Костя пробыл один день и уехал в родной Петрозаводск. Последнее воспоминание Константина — привокзальная площадь, мчащийся навстречу белый «Киа Рио» и сильный удар. Дальше воспоминания крайне обрывочны. Люди в халатах. Больничные койки. Страницы тетрадей. Да это же его палата в Шуйской клинике!
    Мэлор сел, пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Значит, Костя попал в палату и нашел дневники. Самое удивительное, каким-то образом читая дневники, он смог воссоздать в голове подобие личностей Эда и Мэлора. И эти Эд и Мэлор сбежали из клиники, приехали во Внуково, нашли и активировали Пульт. В результате Пульт осуществил перенос личностей Мэлора и Эда в тело Кости и соединил с другими Мэлором и Эдом. Воспоминания слились воедино, и он стал тем, кем является в данный момент. Звучало невероятно, но другого объяснения происходящему найти он не мог.

  6. BUZ Ответить

    — А что стало с Костей Бирюлевым? Он здесь? Я могу с ним поговорить?
    — Нет, — Мэлор ответил резко, словно испугался. — Лучше его не будить. Я расскажу вам, что с ним случилось. После облавы в Москве он уехал в Петрозаводск, где попал под машину, и ему напрочь отбило все мозги. После реанимации его перевели в Шуйскую клинику. Там он нашел мои дневники.
    — И начитавшись, стал ассоциировать себя с вами и Эдом? — помог закончить мысль Чижиков.
    — Нечто в этом роде, — согласился Мэлор, поджав нижнюю губу. — Там все немного сложнее.
    «Удивительное дело», — подумал Евгений. — «Очевидно, в его теле нет ни одной настоящей полноценной личности, но оно двигается, оно разговаривает — разве не чудо?».
    — А я могу поговорить с Эдом? — спросил Чижиков, решив придерживаться заготовленной линии допроса.
    — Зачем?
    — У меня к нему есть пара вопросов. Так Эд здесь или нет?
    — Да, вон он сидит, — кивнул в сторону подоконника Мэлор.
    Чижиков не мог удержаться и взглянул на пустой подоконник.
    — Значит, сидит? — не найдя ничего лучшего, спросил он.
    — Сидит, — улыбнулся Мэлор.
    — И разговаривать со мной не хочет?
    — Нет. А я смотрю, вы в Петрозаводске побывали? — Мэлор кивнул на дневники, лежащие стопкой на столе. — Как там Димка? По-прежнему котлеты клянчит?
    — Нормально там Димка.
    — И про Пульт управления Вселенной читали?
    — Еще бы. Все читал. Занимательное чтиво. Вы что-нибудь помните об устройстве пульта? — Евгений решил дать возможность Петрову высказаться.
    — Что значит, помню? Я его создатель! А вы поняли хотя бы слово из написанного?
    — Не поверишь, понял. Я математик, по первому образованию, — гордо заявил Евгений, откинувшись в кресле и наслаждаясь произведенным эффектом. Ему казалось, что именно сейчас наступит переломный момент беседы. Стоит только заговорить о математике, и горе-Мэлор посыплется.
    — Ясно. Но одно дело расчеты, а другое реальность. Хотите взглянуть на Пульт? — ничуть не смутившись спросил Мэлор.
    — Взглянуть? — растерялся Евгений.
    — Да. Взглянуть на Пульт управления Вселенной, — совершенно спокойно произнес Мэлор и многозначительно посмотрел на подоконник.
    Происходящее все больше и больше напоминало театр абсурда.
    — Так он существует? — сердце Чижикова взбрыкнув бешено заколотилось. — Только не вздумайте морочить мне голову, мы без наряда никуда не поедем.
    — Этого не потребуется.
    Мэлор чуть наклонился вперед и снял с шеи массивную цепочку, на которой висел крестик.
    — Вот он.
    — Пульт?
    — Самый настоящий. Хочешь подержать в руках?
    Чижиков заворожено смотрел на раскачивающийся перед ним блестящий крестик.
    — Но почему крест? — спросил он.
    Далеко, на уровне подсознания, он понимал, что в данный момент всем происходящим в кабинете управляет Мэлор, но ничего не мог этому противопоставить. И ему по-прежнему отчаянно хотелось курить.
    — А почему нет? — вопросом на вопрос ответил Мэлор и хохотнул. — Ведь управление Вселенной с помощью мысли лишь вопрос веры. Возьми его в руки и сразу поймешь: я не вру.
    — Не боишься, что я его отберу? — Евгений пытался сопротивляться отчаянному желанию схватить крестик из последних сил.
    — Нет, я могу управлять им на расстоянии, и до сих пор не могу понять, насколько мы с ним взаимозависимы. Не правда ли, он прелесть? Бери!
    Евгений потянулся к крестику. Мгновение, и блестящий металл лежал в руке. Евгений сразу увидел изумрудную ауру, окружавшую крест.
    — Он светится, — зачарованно разглядывая Пульт, произнес Евгений — Почему?
    — Он заряжен и готов к использованию, — ответил Мэлор. — Поэтому и светится. Ты прости меня, Евгений Николаевич, но так надо.
    — Сейчас! — крикнул Эд, спрыгивая с подоконника.
    Мэлор закрыл глаза, мысленно потянулся к блокам КЕА-3 и блоку SUU, последний отвечал за запуск программы корректировки Вселенной, и активировал их.
    Стрелки настенных часов, висевших рядом с портретом Путина, замерли. Все в мире прекратилось, набухло пузырем, ухнуло и заработало вновь.
    Незримая волна, высвобождая огромное количество энергии, разбежалась от эпицентра. Вселенная вздрогнула и изменилась. Но почти никто из ее жителей даже не заметил этого. Кроме избранных.
    Мэлор открыл глаза и взглянул на сидящего напротив человека: худосочное тело, небритое широкоскулое бледное лицо, грязные всклоченные волосы. Он брезгливо поморщился.
    — Как ты? — участливо спросил Эд.
    — Нормально, — Мэлор поднял руку и потрогал усы. — А они прикольные. Всегда хотел знать, каково это ? носить усы. Слушай, как мы могли существовать в таком неказистом теле?
    Встав с кресла, Мэлор обошел стол и подошел к сидящему с немигающим взглядом Косте Бирюлеву.
    — Кто бы говорил? Вспомни свой оригинал. Кожа да кости, — напомнил Эд, соскакивая с подоконника. — Как он?
    Мэлор нагнулся и провел рукой перед глазами сидящего на стуле человека. Зрачки Костика отследили траекторию движения руки. Губы его дрогнули, рот раскрылся.
    — Агу, — произнес он и положил указательный палец правой руки в рот.
    Эпилог
    Эпилог, в котором мы узнаем, как нелегко управлять Вселенной, не привлекая внимания санитаров и психиатров.
    — Мэлор Егоров, есть такой? — спросил вошедший в палату санитар.
    — Это я, — поднял руку невысокий седовласый мужчина.
    — На выход! К врачу, — скомандовал санитар.
    Мэлор неспешно поднялся. После ударной дозы местного лекарственного коктейля, которую санитары вкатили ему вчера вечером в виде наказания за наглую выходку, передвигался он с трудом. Но это неважно. Главное ? цель провокации достигнута. Его дневники попали к врачу.
    — Шевели копытами, — поторопил санитар.
    — Да иду, я. Иду, — пробубнил Мэлор. — Разве не видишь ? у меня тело старое.
    Санитар лишь хмыкнул и подтолкнул его в спину.
    — О, Мэлор Егоров! Собственной персоной! — воскликнул доктор Готчиев, когда Мэлор вошел в кабинет. — Прошу, проходите. Садитесь, куда пожелаете: на диван? В кресло? Или предложить стул?
    — Я сяду в кресло, — произнес Мэлор. — Оно стоит у окна, и я смогу следить за птицами. Вы знаете, что в начале лета птицы особенно агрессивны?
    — Нет, а это действительно так? — спросил доктор, присаживаясь за стол.
    — Не знаю, но мне так кажется, — ответил Мэлор, а про себя подумал: «Готчиев похож на профессора Нимнула из мультфильма «Чип и Дейл», только без очков. И усов нет».
    Машинально он погладил свои усы. Ему очень нравилось носить усы, и он просто обожал их поглаживать — это успокаивало.
    — Давайте забудем о птицах, — предложил Готчиев. — Я после вчерашнего инцидента ознакомился с вашим творчеством. Надо сказать, впечатляет. Настоящий роман. Впервые вижу настолько подробную структуру бреда.
    — Доктор, вы прекрасно понимаете, все написанное не бред. К чему эти игры?
    — Как скажете, как скажете, — пробормотал Готчиев, раскладывая бумаги на столе. — Я запросил Шуйскую больницу относительно вас, и они обещали прислать медицинскую карту.
    — О, доктор, вы будете очень удивлены, — улыбнулся Мэлор.
    — Если успеет удивиться, — добавил Эд и подло хихикнул.
    Он лежал на диване и разглядывал темные точки на потолочных панелях.
    — Итак, Мэлор, вы утверждаете, что заняли тело некоего следователя Евгения Чижикова, чтобы избежать принудительного психиатрического лечения?
    — Все верно, док, так и было, — кивнул Мэлор.
    — Отлично, но почему тогда вы все еще находитесь в психиатрической клинике? Можете объяснить?
    Мэлор рассмеялся и его смех, прокатившись по кабинету, эхом отозвался в углу, где стоял диван.
    ? Это очень забавная история, док. Настоящий казус. Переносясь в тело следователя, я полагал, что личность Чижикова будет полностью подавлена нами.
    — Вами, это Мэлором и Эдом? — уточнил Готчиев.

  7. Wrathcrusher Ответить

    — Есть! Я его завалил! — закричал Мэлор, как только звон в ушах немного стих, и включил свет.
    — Твою мать, Мэл, и нахрен ты это сделал?
    Эд подошел к лежащему на полу человеку. Вокруг головы быстро расплывалась лужа крови. Присев на корточки, он попытался нащупать пульс на шее незнакомца.
    — Ты сам видел, он в нас стрелял.
    — Так и пальнул бы ему в руку с пистолетом.
    — А если бы я промахнулся?
    Эд на секунду замер, а потом пожал плечами.
    — Как скажешь, но у парня нет пульса. А значит, тебя посадят в тюрьму.
    — Не тебя, а нас, — самодовольно заметил Мэлор, — и не посадят, а отправят на лечение в клинику для душевнобольных.
    — Мэл, посмотри, — Эд потянулся к нагрудному карману трупа и аккуратно вытянул золотую цепочку с кулоном. — Похоже, он был у могилы мамы.
    — А ты говорил, оставь, — Мэлор укоризненно взглянул на приятеля.
    Бережно взяв цепочку, он обмотал ее вокруг ладони и взглянул на кулон.
    — Мама, милая моя мамочка, — еле слышно прошептал он, поцеловал золотого лебедя и спрятал цепочку в карман.
    — Послушай, а у мужика знакомое лицо, — Эд вновь склонился над телом и аккуратно повернул его голову к свету.
    Мэлор подошел ближе.
    — Ты прав, — согласился он, разглядывая незнакомца. — Я его раньше где-то видел.
    — Накануне исчезновения матери? — задал наводящий вопрос Эд.
    — Точно! Это он в тот день приезжал к отцу, — вспомнил Мэлор. — Получается, я вчера позвонил в офис отца, а сегодня появился он? Думаешь, отец подослал его убить меня?
    — Получается, так, — констатировал Эд. — А значит, отец готов к твоему появлению, и неизвестно, кто после вашей встречи останется жив. Мэл, давай позвоним в полицию и все им расскажем.
    — Нет. Я поеду и убью его.
    — А если он тебя?
    — Будь что будет, — Мэлор поднял с пола пистолет убийцы. — Ух-ты, «ТТ», почти раритет. Пойдем посмотрим, на чем он приехал, а то на «Киа» ехать рискованно, я ее угнал, и она наверняка в розыске.
    Эд лишь пожал плечами и исчез. Мэлор оглянулся по сторонам — комната была пуста.
    — Эд? — настороженно позвал он.
    — Чего, — ответил тот у него в голове.
    — А ты зачем исчез?
    — Я не исчез. Я тут.
    — Но я тебя не вижу.
    — Слушай, разбирайся со своими галлюцинациями сам. Мы идем или нет?
    — Конечно идем, — кивнул Мэлор и, взяв с дивана рюкзак, направился к выходу.
    Серую «Ладу Калину», на которой приехал убийца, они нашли в нескольких десятках метров от дома. Машина на улице стояла одна, и ошибиться они не могли.
    — Странно, я думал, у таких людей машины посолидней, — сказал Мэлор, дергая ручку двери. — Смотри-ка, не заперто.
    — Ты думаешь, он на своем «Гелике» на дело поехал бы? — спросил Эд. — А двери он не закрыл, чтобы смыться в мгновение ока. Посмотри, ключи в замке зажигания есть?
    Мэлор заглянул в машину.
    — Тут они.
    — Значит, ты все решил? — спросил Эд, и голос его звучал со стороны.
    Мэлор обернулся. Эд стоял, переминаясь с ноги на ногу в нескольких метрах от него.
    — О, я снова тебя вижу! — обрадовался Мэлор.
    — Я знаю.
    — Тогда по машинам?
    — Нет. Тут мы расстанемся. Ты больше не нуждаешься во мне.
    — Как не нуждаюсь? — возмутился Мэлор. — Я очень в тебе нуждаюсь. И сейчас особенно сильно.
    — Неправда, — грустно возразил Эд и отступил на шаг. — Пришло время расстаться. Я выполнил свою миссию и, хочешь ты того или нет, исчезну.
    — А если я очень-очень захочу? — вопрос Мэлора прозвучал совсем по-детски.
    — И даже если ты очень-очень захочешь — я исчезну. Так что прощай, — Эд развернулся и зашагал прочь.
    — И даже не обнимешь меня на прощание? — обижено бросил ему в спину Мэлор.
    Эд развернулся.
    — Обниматься с самим собой? Ну, брат, это просто мегамелодраматизм.
    — И все же?
    — Да и черт с ним.
    Эд и Мэлор шагнули друг к другу навстречу и крепко обнялись.
    — Ты там держись, брат.
    — И ты тоже.
    Глава 9. Месть
    Глава, в которой Мэлор отправляется мстить, а во Внуково приезжает полиция.
    Эд сделал несколько шагов и исчез.
    — Вот и все, — грустно произнес Мэлор в пустоту улицы. — Теперь я один.
    Открыв дверь «Лады», он закинул рюкзак на заднее сиденье, обошел машину и сел за руль. «Один, теперь совсем один», — яркой кометой пронеслась в опустошенной голове мысль. — «Я потерял мать, потерял отца, а теперь и Эда. У правды очень высокая цена». Комета взорвалась в груди, наполнив тело холодной немощью. Лоб покрылся испариной, а ноги предательски затряслись. Пустота. Огромная пустота внутри. Выжженная пустошь и руины. Там, где у других людей строились яркие храмы Надежды, роскошные особняки Любви, небывалые аттракционы Приключений и целые парки Детства — повсюду лежали руины. Вся его жизнь один большой обман. Мэлор вглядывался в темноту всеми забытого мира и пытался отыскать что-то стоящее, но тщетно: он был пуст. И вот, в момент, когда он добрался до последней черты Отчаяния, яркая точка на границе сознания привлекла его внимание. Мэлор потянулся, и она стала приближаться. Точка очень быстро разрослась, превратившись в горячую звезду. Стало тепло. Свет согревал и ласкал тело, но вскоре он почувствовал, как огонь светила впивается в каждую клеточку тела, вызывая адскую боль. Мэлор закричал и очнулся.
    Он сидел, тяжело дыша, и смотрел, как над макушками леса разгорается костер нового дня. Удивительно, но в этот раз он смог избежать погружения в пучину безумия. Мэлору понадобилось несколько минут, чтобы окончательно успокоиться и начать ясно мыслить.
    — Что же, — сказал он, разглядывая свое бледное лицо в зеркало заднего вида. — Месть — неплохой повод прожить один день в реальном мире.
    Вытащив из кармана пачку сигарет, он закурил, завел машину и тронулся в путь.
    Павлу Ломову не спалось. Полночи он ворочался в постели, то проваливаясь в тревожную дремоту, то вновь просыпаясь. Виной всему было похмелье. Позавчера он изрядно перебрал на дне рождения тестя и теперь расплачивался за невоздержанность сполна. Очнувшись в очередной раз от недолгого забытья, он увидел забрезживший за окнами рассвет. Решив больше не маяться в кровати, он с завистью взглянул на безмятежно спящую жену, натянул спортивки и вышел на улицу покурить.
    Оказавшись на крыльце, Павел заметил горящие на участке Егорова фонари и удивился: накануне он никого у соседа не видел. «Кто мог приехать ночью? Неужели сам Егоров?». Ломов закурил и облокотился на перила. В последний раз он видел Алексея год назад. Если не подводит память, тоже в середине мая. Они встретились на дороге. Алексей садился в белоснежный «Мерседес», припаркованный у ворот участка.
    — Леша, привет! Какими судьбами? — спросил Павел.
    — Привет, так, кое-какой хлам привез, — ответил тот и улыбнулся. — Выкинуть жалко, а в Москве хранить негде.
    Улыбка у Егорова вышла невеселая. Да и сам он выглядел неважно.
    — Ясно, а чего сам? А не послал кого?
    Егоров на секунду замялся, а потом произнес:
    — Я проездом тут, вот и закинул.
    Слабый и глухой хлопок прервал нить воспоминаний. Следом пришел еще один, более басовитый и мощный, чем прежний. Ломов встрепенулся. Он успел заметить яркую вспышку в темных окнах дома Егорова. Как старый охотник, он готов был поклясться: в доме напротив стреляли из оружия. «Что там происходит, черт возьми?». Не зная, как быть, Павел выкинул истлевшую сигарету и прикурил следующую. Любопытство манило пойти на соседний участок, но если он действительно слышал выстрелы, то торопиться не стоило.
    — Нет, лучше мы тут подождем, — пробубнил Ломов, вновь облокотился на перила и стал наблюдать.
    Вскоре он услышал голос, доносившийся от дома Егорова. Сквозь редкие заросли кустарника, растущего вдоль забора, Павел разглядел невысокую худую фигуру в темно-зеленой куртке, направляющуюся к воротам. Затушив окурок, Ломов осторожно, стараясь не скрипеть половицами, спустился с крыльца. Добравшись до калитки, он осмотрел дорогу и увидел припаркованную неподалеку «Ладу», а рядом с ней человека. В рассветных сумерках он не смог различить лица незнакомца, но очертания фигуры видел четко. Человек в зеленой куртке несколько раз обошел «Ладу», что-то нечленораздельно бормоча себе под нос, а затем сел в машину, постоял несколько минут и уехал. Как только красные стоп-сигналы скрылись за поворотом, Ломов поспешил к дому Егорова.

  8. NikeFeeD Ответить

    — Хочешь, расскажу забавную историю? — спросил Мэлор, когда Эд вернулся в машину.
    — Еще одну? Отчего бы и нет, — согласился тот. — Рассказывай.
    — Тогда слушай, — начал рассказ Мэлор, заводя машину. — Это случилось в клинике, незадолго до моего побега. К нам привезли запойного мужика по имени Алексей. Вечером перед сном он рассказал нам интересную историю. Оказывается, незадолго до того, как лечь в клинику, он узнал, что его дед закопал в огороде клад.
    — Самый настоящий клад? — заинтересовался Эд.
    — Ты слушай и не перебивай. Прадед Алексея служил у барина управляющим. Во время революции, пока коммунисты арестовывали барина и его семью, он умудрился стащить из усадьбы ларец, полный золотых червонцев, и припрятал его у себя на дворе. А перед смертью рассказал сыну, то бишь деду Алексея, где находится схрон. Дед Алексея долго не знал, как распорядиться свалившимся на него богатством. Сам понимаешь, какие времена были. За припрятанное золотишко могли и к стенке поставить. А потом началась война. Дед пошел на нее добровольцем. Уходя, он положил в сундук с личными вещами письмо с указанием места, где зарыт клад, и наказал жене не открывать сундук до тех пор, пока не вернется с фронта или пока на него похоронка не придет. Так случилось, что дед на войне погиб. Бабка Алексея, когда сундук разбирала, письмо нашла, но открыть не решилась, хотя на нем ее имя стояло. Очень сильно она по мужу горевала и не хотела печаль усиливать. Так и пролежало письмо до наших времен. А вот перед смертью вспомнила старушка о нем и попросила внука прочитать письмо. Так Алексей узнал, где клад с золотыми червонцами закопан.
    Они догнали большой лесовоз с прицепом, и Мэлор замолчал, сосредоточившись на обгоне.
    — Так он выкопал клад? — спросил Эд, еле дождавшись окончания обгона.
    — Нет. Не успел. Семья Алексея давно перебралась в Петрозаводск, а клад зарыт в деревне Вонга, где жили дед и бабка. Алексей решил отправиться в деревню за кладом. Взял отпуск и на радостях запил. Грех, говорил, не запить: счастье вот оно — рукой подать. Так бы весь отпуск и пропил, да родители вовремя спохватились. Люди они небедные, вот к нам в клинику на платное лечение его и определили. А Алексей пока в себя приходил, все про клад и растрепал: и где деревня находится, и как дом стоит, и под каким деревом сундучок прикопан. В тот вечер, как только Алексей уснул, мужики в палате долго шушукались, замышляя план побега – очень им золото барское глянулось. Дай, что ли, сигарету!
    Эд, ловивший каждое сказанное слово, от неожиданности вздрогнул.
    — Что? — растерянно спросил он.
    По отрешенному выражению серых глаз становилось понятно: секунду назад в своих фантазиях он копал клад с золотыми червонцами в неизвестной ему деревне Вонга.
    — Сигарету, говорю, дай! — улыбаясь, повторил Мэлор.
    — А! Сейчас, — Эд взял с приборной панели пачку и раскурил для себя и Мэлора по сигарете. — И что мужики? Сбежали?
    — Не успели.
    — А почему?
    — Да потому. Утром пришел врач и рассказал, что Алексей не только выпивоха, но и патологический врун — мифоман. Есть такое психическое расстройство, когда человек ни минуты не может жить без вранья.
    — Ты серьезно?
    — А то! — рассмеялся Мэлор. — Алексей придумал историю про клад от начала и до конца. А ты, я смотрю, уже лопату приготовился искать, чтобы барское золото копать.
    — Ничего я не приготовился, — обиженно ответил Эд. — А лопату… Че ее искать? В багажнике она лежит. У меня батя мужик запасливый.
    — Ладно-ладно, но согласись, забавная история?
    — Захватывающая, — кивнул Эд. — Только толку от нее — кот наплакал.
    — Не скажи. Теперь я вспомнил. Именно тогда я и начал думать, как выбраться из клиники. Лекарства, которыми меня там пичкали, подавляли волю. Если бы не Алексей с байкой о золоте, я бы по-прежнему сидел овощем в палате. Его рассказ разбудил во мне желания. Я ухватился за них, как за последнюю соломинку, и стал карабкаться вверх. Нет, Эд, все происходящее в нашей жизни важно. Человек должен постоянно быть начеку. Шансы — они вокруг нас. Нужно только вовремя распознать их и использовать. У меня знакомый есть, он книгу хотел написать. Сюжет заковыристый придумал и даже название: «Старик и мальчик». Много раз мне сюжет пересказывал — очень увлекательная книга могла выйти. Он даже пару глав написал, но дальше дело не двинулось. А через год книга с подобным сюжетом вышла в одном из издательств. Так и прошляпил друг свой шанс.
    — В моей жизни таких шансов не было, — категорически заявил Эд.
    — А вот и были!
    — Нет!
    — Да!
    — Нет!
    — А я?
    — А что ты? Ты шанс?
    — Я шанс! Ты подумай над этим немного. Посоветуйся сам с собой. Как ты себя чувствуешь? Лучше, чем вчера? Или так же угнетен?
    Эд замолчал, разглядывая частокол сосен, пробегающий за окном.
    — Не знаю, как насчет шанса, но ты прав, — наконец произнес он. — Сегодня я чувствую себя лучше, чем вчера. Ненамного, но лучше.
    — То-то, — поучительно произнес Мэлор. — А ты думал, почему ты такой и почему в последнее время стал чувствовать себя хуже?
    — О чем речь, конечно, думал. Вот только думать тут не о чем. В детстве я пережил тяжелую травму, связанную с потерей матери, а тут меня отец бросил — так доктор говорил.
    — Дурак твой доктор. И ты дурак, если думаешь так же.
    — Сам ты дурак, — обиделся Эд. — Когда мама болела, отец меня совсем забросил. Бабушек и дедушек, в отличие от тебя, у меня не было. Они до моего рождения умерли. Вот и рос я никому не нужный и забытый. А когда мать умерла, отец долго пил — не до меня ему было.
    — Все правильно Эд, но послушай меня. Ты сильно любил маму?
    — Конечно.
    — И она просила тебя хорошо учиться и быть прилежным мальчиком? Слушаться отца?
    — Да, всегда. И даже когда болела, помогала по учебе.
    — Думаю, не сильно ошибусь, если скажу: в детстве ты верил, что если будешь хорошо учиться, то мама обязательно поправиться?
    — А ты откуда знаешь? — от недавней обиды Эда не осталось и следа.
    — Я сам такой, — Мэлор был сосредоточен, говорил кратко и четко. — У тебя произошел внутренний конфликт, который лег в основу твоего угнетенного состояния. Ты потерял веру. Точнее, ты верил в нечто нереальное, и реальный мир жестоко тебя наказал. Твоя вера в то, что хорошая учеба поможет матери выздороветь, стала твоей сверхреальностью.
    — Ты ведь и в университете хорошо учился?
    — Почти на отлично.
    — И тут отец ушел от тебя к незнакомой женщине.
    Эд лишь кивнул, не понимая, куда клонит Мэлор.
    — И тебя накрыло второй волной. Установка – хорошая учеба ведет к хорошим жизненным последствиям, снова дала сбой. Точнее, она сбоила всегда. Ведь в школе, мягко говоря, не слишком любят «ботанов». Но ты держался за свое убеждение до последнего. Ведь это самое сильное убеждение в твоей жизни — твоя вера, а по совместительству мощный «якорь», поставленный тебе матерью. И ты, не тот ты, что на поверхности, а другой, маленький, глубоко в твоем подсознании, оказался разорван этим «якорем», когда его сорвало с места, после ухода отца. Единственное, что ты смог сделать — обвинить его во всем и помчаться в пучину безумия. Отец лишь спусковой крючок, не больше. Скажи, ни о чем подобном до настоящего момента ты даже не думал, не так ли?

  9. FanDopTV Ответить

    Оставшись один, он вновь окинул взглядом накрытый стол, и в животе у него призывно заурчало. Особенно аппетитно смотрелась свиная котлета, пускавшая мясные соки на пюре. Ему захотелось потянуться отломить кусочек чужой, но оттого не менее аппетитной котлеты, и отправить его в рот. Мэлор совсем собрался осуществить свой план, когда в небольшом коридоре, располагавшемся справа от стола, открылась дверь с буквой «м», и в проходе появился молодой человек: высокий, худощавый и скуластый. Длинные каштановые волосы немытыми прядями свешивались на потрепанную серую ветровку, надетую поверх черной водолазки. Картину довершали синие джинсы и салатово-оранжевые кроссовки. Незнакомец подошел к столу и замешкался.
    — Прошу вас, — произнес Мэлор, отодвигаясь в сторону от еды. — Надеюсь, я вам не помешаю?
    Молодой человек, не проронив ни звука, сел и пододвинул к себе тарелку с салатом.
    — Меня, кстати, Мэлор зовут. А вас?
    — Эд, — еле слышно произнес незнакомец.
    — Что? Простите, я не расслышал?
    — Меня зовут Эд. Сокращенно от Эдуарда.
    — Очень приятно. Так я вам не помешаю? — повторил вопрос Мэлор.
    — У вас странное имя, не русское? — ответил вопросом на вопрос новый знакомый.
    Мэлор улыбнулся.
    — Такое мнение в отношении моего имени — распространенная ошибка. Мэлор — советское имя в чистом виде. Расшифровывается как Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская революция.
    Эд изобразил некое подобие улыбки и в два глотка уполовинил содержимое пивного бокала. Подошла официантка и принесла заказ Мэлора.
    — Вы слишком молоды для такого имени. Как вы его получили? — спросил Эд, как только официантка отошла.
    Мэлор улыбнулся. Эту историю он рассказывал очень часто, и она ему никогда не надоедала. Решив не отставать от Эда, он тоже основательно приложился к пиву.
    — Моего деда, по материнской линии, звали Иван Иванович, и он очень переживал по этому поводу. Имя и отчество казались ему воплощением деревенского быта. Дед считал, что именно из-за них у него не пошла карьера по партийной линии. Хотя, должен заметить, он занимал крупный пост в Министерстве путей сообщения в Петрозаводске, а потом и в Москве. А еще, как вы, наверное, догадались, он был убежденным коммунистом. Поэтому мою маму зовут Октябрина, а меня дед решил назвать Мэлор. В то время родители только начинали заниматься мебельным бизнесом и подумывали об открытии магазинов в Подмосковье, а у деда в столице имелись большие связи. Так мое имя стало предметом торгов в семейном бизнесе.
    — А я так понимаю, бизнес в Москве пошел? — вполне серьезно спросил Эд.
    — Насколько я знаю, да, — кивнул Мэлор, придвинул к себе тарелку с салатом и грустно добавил: — Мы с отцом давно не общались.
    Некоторое время они ели молча. Изредка Мэлор поглядывал на Эда, пытаясь понять: догадывается ли его новый знакомый о своей болезни. Судя по всему, Эд погружался в пучину безумия впервые. Он сильно нервничал, был замкнут и неухожен. А этот потухший взгляд! В клинике такой встречался у каждого второго. Наверняка Эд сейчас напуган, растерян и не знает, что делать. Его состояние было знакомо Мэлору до звона колокольчиков в висках. Удивительно, но первый человек, с которым он познакомился после побега, оказался шизофреником. Пусть начинающим, но шизофреником.
    — Послушай, Эд, — произнес Мэлор, переходя на «ты». — Знаю, мои слова прозвучат нелепо, но я все же скажу. То, что ты сейчас чувствуешь — мне знакомо. Я сам через это проходил не раз. Сейчас ты не понимаешь, что происходит вокруг, и тебе страшно. Мир сильно изменился за последнее время, не правда ли? И ты не успеваешь за ним. Зато если сконцентрироваться на чем-то одном, то ты очень быстро разбираешься во всех тонкостях, правда, с каждым разом проворачивать подобное становится трудней и трудней.
    Мэлор внимательно наблюдал за реакцией Эда. Сначала он продолжал есть, не обращая внимания на его слова, но потом замер, словно лягушка, которой прижали лапки к брюху.
    — Ты испуган и не можешь никому рассказать о происходящем, — продолжал Мэлор, внимательно глядя на уставившегося в тарелку Эда. — Ты надеешься, что скоро все закончится само собой, и мир станет прежним, но этого не случится. Мир остался прежним — изменился только ты. Скажи, ты слышишь голоса?!
    Эд вздрогнул и испуганно взглянул на Мэлора.
    — А будут еще и голоса?
    Получив подтверждение своим догадкам, Мэлор улыбнулся.
    — Может, будут, а может, сразу Чуббака придет.
    — Это который из «Звездных войн»?
    — Он самый. У нас, у парней, чаще всего всякая межзвездная нечисть появляется. У девчонок, как правило, люди или зверушки. Сам понимаешь, образы из пустоты не берутся, они изначально сидят в твоей черепушке и ждут своего часа. Да ты не робей, налегай на пюре с котлетой. Тебе сейчас замыкаться нельзя. Шизофрения, брат, она хитрая, сука. Чем больше ты переживаешь, пытаясь раскидать кучу говна внутри себя, тем больше ловушек она тебе расставляет. Велика ли твоя куча?
    Эд, начавший есть, поперхнулся.
    — Я не понимаю, о чем ты. Разве у меня шизофрения?
    — А то! Самая настоящая шиза — огромная куча говна, которую ты даже не осознаешь. Но поверь мне — она есть, и ты пытаешься ее раскидать. Девушка! — Мэлор окликнул проходящую мимо официантку.
    — Чего желаете? — мило улыбнувшись, откликнулась она.
    — Повторите нам пиво, пожалуйста.
    — У меня денег мало, — робко подал голос Эд.
    — Не беспокойся, я угощаю. Так ты расскажешь, что с тобой происходит?
    Эд плотно сжал губы и принялся массировать виски. Он мучительно размышлял над тем, стоит ли довериться незнакомому человеку. Все его естество кричало: «Беги! Убирайся прочь от этого чудаковатого парня. Он ненормальный!». С другой стороны, все, о чем говорил Мэлор, соответствовало действительности. Возможно, он ошибался в деталях, но в целом оказался чертовски прав. И Эд решился.

  10. Quotetouch Ответить

    Великий комик Джордж Карлин по поводу всей этой истерии вокруг чистоты однажды сказал: «Все, что вам действительно нужно — это помыть четыре ключевые зоны. Подмышки, зад, промежность и зубы!» Мэлор был с ним согласен и поспорил бы, пожалуй, только насчет зубов. Собственно, всеми этими соображениями он и поспешил поделиться с Эдом.
    — Ну и отлично, — пропустив мимо ушей его триаду, ответил Эд, стаскивая через голову «кенгуруху». — Потому как бойлер тут всего на пятьдесят литров, и теперь вся горячая вода достанется мне.
    Взяв из шкафа халат, Эд расплылся в улыбке, словно только что провернул самую удачную сделку в жизни.
    — Не скучай тут без меня!
    — А ты не захлебнись и оставь немножко воды на мои зоны, — пошутил ему вслед Мэлор.
    Эд вышел из душа спустя полчаса, благоухая ароматом дешевого гостиничного шампуня. За время его отсутствия официант из бара успел принести ужин и сервировать стол.
    — Так, и что тут у нас? — по-хозяйски спросил Эд, разглядывая расставленную на столе в гостиной еду.
    — Все по прейскуранту, — ответил Мэлор, пододвигая к себе тарелку с пловом. — Я тут слюной чуть не истек, дожидаясь тебя.
    — Начинал бы без меня.
    — Не люблю один есть.
    — Понятно, тогда приятного аппетита, — сказал Эд, взял с тарелки самый большой бутерброд с красной рыбой и откусил половину.
    Сытые и довольные они сидели, развалившись в креслах, и пили чай.
    — Удивительно, но плов вполне достойный, — заметил Мэлор, разглядывая стопку грязной посуды, оставшейся после ужина.
    — Пальчики оближешь, — согласился Эд.
    — Кстати, Эд, отгадай загадку?
    — Надеюсь, не слишком замороченную?
    — Интересную! — Мэлор поставил пустую чашку на стол. Вот смотри. Адам и Ева на всех картинах, виденных мной, нарисованы с пупками. И это понятно, у всех людей есть пупки, но зачем пупки Адаму и Еве, если они не рождены от женщины? Опять же, очевидно, что никто из художников не рисовал Адама и Еву с натуры. Отсюда вопрос: были пупки у Адама и Евы или нет?
    Эд хмыкнул, поерзал в кресле, затем оттопырил нижнюю губу, пощипал ее и наконец глубокомысленно заявил:
    — На первый взгляд, кажется, что нет. Бог создал Адама из глины и вдохнул в него душу, а Еву из его ребра. Хотя подожди, в какой-то из религий считают первой женщиной Лилит, которая позже превратилась в демонессу, убивающую по ночам детей, но это мелочи. По здравому разумению пупков у них быть не должно, поскольку они не рождены как обычные люди.
    — А что стоило Богу продумать нюанс и сделать им пупки? — хитро прищурившись, спросил Мэлор.
    — Ну и зачем ему это? Чем Адам и Ева без пупков плохи? Просто ты подгоняешь все под привычные рамки. Адам и Ева могли прекрасно жить и без пупков.
    — Ладно, забей, кто теперь скажет, были пуки у Адама и Евы или нет. С другой стороны, в писании сказано: «вкусив плоды с запретного древа, они познали свою наготу». Полагаю, Бог не подразумевал, заселяя их в райский сад, что они там будут плодиться и размножаться. Следовательно, у них действительно не должно быть пупков.
    — Я рад, что у нас с тобой одинаковые взгляды на одну из важнейших дилемм христианства, — не упустил возможности поддеть товарища Эд.
    — А ты все издеваешься, — хитро прищурившись, произнес Мэлор. — Ну тогда слушай, я в больнице одну притчу читал. Так вот, в ней говориться: в день шестой Бог создал Адама и Еву, первых людей, и вдохнул в них душу. Но остались они лежать неподвижно на земле, ибо, узрев Бога, прониклись таким трепетом, что боялись даже дышать. Господь пришел в недоумение от неподвижности творений своих. Дабы привести их в чувства, он слегка пощекотал перстом их по животам. Так у Адама и Евы появились пупки. И это прикосновение перста Господня передается из поколения в поколение и связывает нас через матерей наших и праматерей с Евой, Адамом и самим Господом.
    — Ух ты, — рассмеялся Эд и хлопнул в ладоши. — Браво! Уделал ты меня. Забавная притча, заковыристая.
    — Вот и я про то же, — Мэлор встал и протянул Эду пачку сигарет. — Пошли покурим и спать?
    Ночью Эд проснулся оттого, что кто-то стоял рядом и тяжело дышал. Нащупав выключатель, он зажег светильник. Прямо над ним, с ножом в руках, стоял совершенно бледный Мэлор.
    — Ебаный в рот, Мэл, что происходит? — вскрикнул перепуганный Эд, спрыгивая с другой стороны кровати.
    — Я лежал и не мог заснуть, — произнес Мэлор, и голос его дрожал.
    — И поэтому от безделья ты решил взять нож и пырнуть меня? — закончил за него Эд. — Скажи, ты раньше причинял людям физический вред?
    — О чем ты? Конечно, нет, — удивился Мэлор, взгляд его стал более осмысленным. — Я подумал, ты можешь быть роботом, и решил проверить, есть ли у тебя кровь.
    — Да неужели!? А если я киборг, как Терминатор? Или инопланетянин? У меня все равно бы пошла кровь, и как бы ты узнал, человек я или нет?
    — Об этом я не подумал, но теперь точно уверен — ты человек. Робот никогда не признается, что может являться Терминатором или пришельцем.
    — А с чего ты вообще решил, что я робот? — успокаиваясь, произнес Эд.
    — С того, что в соседнем номере лежит целая куча роботов и тебя могли подменить.
    Только теперь Эд заметил: Мэлора бьет озноб, а зрачки расширены настолько, что практически поглотили радужку глаз.
    — Мэл? Ты, о чем? С тобой все нормально? Может у тебя приступ?
    — Я лежал в кровати и не мог заснуть, — казалось, Мэлор не слышал его, — и тут я услышал шаги. Кто-то ходил в соседнем номере. Ходил и скрипел. Это был металлический скрип, Эд, только роботы могут так скрипеть. Шаг — скрип, шаг — скрип, шаг — скрип…
    — Мэл, опусти нож и попробуй успокоиться, — попытался вновь достучаться до приятеля Эд.
    — Ты слышишь меня!? — вдруг закричал Мэлор и взмахнул ножом в сторону соседнего номера. — Там, за стеной лежит куча долбанных роботов. Это заговор, Эд! Как я и говорил! Они узнали про Пульт и хотят отнять его у меня!
    — Кто? Роботы? Люди? А если люди, то роботы им нахрена?! — сам того не замечая, Эд тоже сорвался на крик. — Нахуя им нужны гребаные роботы?
    — Как? Ты разве не понимаешь?
    Эду показалось, что Мэлор стал успокаиваться.
    — Они заменят ими людей вокруг и возьмут нас под контроль. Будут слышать каждое наше слово, будут видеть каждое наше движение и анализировать.
    — Господи, боже ты мой! — тяжело вздохнул Эд. — У тебя просто незаурядная фантазия, Мэл. Стоило тебе услышать скрипы, и ты уже строишь очередную теорию заговора. Тебе напомнить про мужика из кафе — суперагента ГРУ?
    — Не ГРУ, а ФСБ.
    — Да какая нахрен разница! Хоть ЦРУ, суть от этого не меняется. Ты параноишь!
    — Я не только слышал, — теперь Мэлор перешел на шепот. — Я еще и видел их.
    — Успокой меня, и скажи, что ты видел их не сквозь стену?
    — Да пошел ты… — обиделся Мэлор. — Если не веришь, пойдем со мной. Только тихо.
    — И это после того как мы минуту назад орали друг на друга во все горло?
    В ответ Мэлор лишь поманил товарища рукой и крадучись направился в сторону дверей. Понимая, что по-другому ситуацию разрешить не удастся, Эд пробубнил витиеватое ругательство и последовал за приятелем.
    В коридоре царил полумрак. Видимо персонал гостиницы в целях экономии электричества отключал свет в большей части коридора, оставляя гореть только один светильник над дверью в конце.
    — Это здесь, — прошептал Мэлор, подойдя к двери соседнего номера.
    Он встал на одно колено и прильнул к замочной скважине.
    — Вот они, смотри, — произнес он, отодвигаясь в сторону.
    Невероятно, но волнение Мэлора передалось и Эду хотя он был уверен — за дверью никаких роботов нет. Похоже у Мэлора окончательно «съехала крыша». И это беспокоило Эда, поскольку означало конец их недавно завязавшейся дружбе и путешествию за мифическим Пультом управления Вселенной. Эд даже не представлял, как ему быть. Успокоить Мэлора, найти предлог спуститься на ресепшен и позвонить в ближайшую психушку? Сесть в машину и уехать домой? Или остаться и надеяться, что приступ скоро закончиться?

  11. FUTYJY Ответить

    — Пап, а где мама? — спросил он, остановившись напротив отца.
    — Да кто ж его знает, где ее черти носят, — зло кинул отец. — Давай, дуй умываться.
    Мэлор отправился в ванную, где тщательно почистил зубы и вымыл лицо. На обратном пути, прежде чем подняться к себе в комнату, он заглянул в гостиную.
    — Мама не пришла? — спросил он у отца, сидящего перед телевизором. Рядом на журнальном столике стояла бутылка водки, стопка и тарелка с нарезанной колбасой.
    — А ну марш спать, — скомандовал отец. — Не жди ее, она сегодня поздно будет.
    Ночью Мэлора разбудил громкий разговор, доносившийся из гостиной. Он не мог разобрать отдельных слов, но по интонациям догадался — мама и папа опять ссорятся. Сколько бы он не старался, но разобрать отдельных слов не смог. Минут десять мальчик лежал, прислушиваясь к ругани внизу. Вскоре он услышал плачь мамы. Мэлор представил, как она сидит на диване в гостиной с заплаканными глазами и прижимает руки с мокрым платком к груди. Ему стало жалко маму. Захотелось обнять ее и прижаться к пушистым всегда вкусно пахнущим волосам. Мэлор слез с кровати и аккуратно на цыпочках пошел к дверям. Он одолел почти половину пути, когда снизу послышался ужасный женский крик и грохот. От испуга Мэлор в два прыжка вновь оказался в кровати. Прислушался. Звуки стихли. Потом послышался голос отца. Он с кем-то говорил. «Наверное, с мамой», — подумал Мэлор. — «Значит все в порядке». Он еще долго лежал в кровати без сна. Внизу давно все стихло, и Мэлор окончательно успокоился. Ему захотелось в туалет. Ночью родители разрешали ему ходить по-маленькому в горшок стоящий у дальнего окна, выходящего на задний двор. Не включая света, Мэлор пробрался к окну. Он достал член, примерился к тазу и расслабился. Именно в этот момент он увидел отца. Тот стоял во дворе у куста рябины и копал. Мэлор на секунду удивился: зачем отцу так поздно работать на дворе? Но спать хотелось сильнее. Он вернулся в кровать и почти сразу заснул.
    Утром Мэлор не успел застать маму дома. Отец сказал, что она уехала на работу, но поднималась к нему в комнату — поцеловать на прощание.
    Егоровы владели двумя мебельными магазинами, Алексей Анатольевич заведовал магазином в Твери, а Октябрина Ивановна в Клину. Каждый день рано утром они разъезжались на своих «девятках» по магазинам, а вечером возвращались домой. В тот вечер домой вернулся только отец. После ужина он долго играл с Мэлором на приставке в «Танчики», а потом, обеспокоенный отсутствием жены позвонил в ее магазин. Там ответили, что Октябрина Ивановна сегодня в магазине не появлялась. Тогда Егоров стал звонить по другим номерам. Такова была официальная версия случившегося.
    В то лето Мэлор так и не уехал к бабушке и дедушке в Петрозаводск. Они сами приехали во Внуково — помочь в поисках дочери. Неделю спустя к поискам подключилась милиция. Тогда-то и всплыла некрасивая история с любовником Октябрины. Им оказался некий коммерсант из Сибири, представлявшийся всем как Игорь. Естественно отчество и фамилию Игоря никто не знал. Однако его розыски, неожиданно для всех, дали положительный результат. В Клину, в одной из гостиниц, Игоря опознали как постояльца, прожившего почти месяц и выехавшего седьмого июня. Нашелся даже свидетель, видевший Игоря с дамой по описанию похожей на Октябрину Егорову. Неподалеку от гостиницы, во дворе дома, обнаружили брошенную «девятку», принадлежащую Октябрине. Поскольку данные оставленные загадочным Игорем при заселении оказались ложными, то расследование дела на этом зашло в тупик. Все решили, что Октябрина сбежала с любовником в Сибирь и в ближайшее время даст о себе знать. Естественно Мэлору правду никто не рассказал. Обошлись полуправдой — мама потерялась, и никто не может ее найти. О том, что мама могла сбежать с любовником, он узнал позже, когда учился в школе из разговора бабушки с дедом.
    Мэлор сильно скучал по маме. Вечера он проводил сидя на крыльце и ожидая ее возвращения. Прислонившись спиной к ограде, он часто шептал:
    — Мама. Мамочка. Милая моя мамочка…
    Когда в конце улицы он видел чью-нибудь фигуру, то вскакивал с крыльца и с криком: «Мамочка!» бежал к калитке. Но он всегда ошибался.
    Две недели спустя Алексей Анатольевич, застал сына на заднем дворе. Мэлор стоял в нескольких метрах от куста рябины и плакал.
    — Мэл? Что случилось? Почему ты плачешь? — обеспокоено спросил отец, но думал он в тот момент совсем не о сыне.
    — Эд зовет меня поиграть, а я боюсь, — всхлипывая, ответил Мэлор.
    — Какой Эд? — отец непонимающе осмотрел пустой двор.
    — Мой друг, я говорил о нем тебе. Он иногда приходит к нам поиграть.
    Отец нахмурился. Последнее время он частенько прикладывался к бутылке и у него случались провалы в памяти. Однако рассказы сына о новом друге он припомнил.
    — Да-да, вспоминаю, ты про него рассказывал, но сейчас его здесь нет, пойдем-ка в дом, малыш.
    Мэлор так удивился, что даже перестал плакать.
    — Папа, как нет? Вот он стоит у куста, ты разве не видишь?
    Алексей Анатольевич перекрестился и взял Мэлора за руку.
    — А! Точно! Вижу! Ты помаши ему ручкой, Мэл, попрощайся и пойдем в дом, тебе пора ужинать.
    Вечером перед сном Егоров старший смотрел телевизор и пил водку. Случай на заднем дворе окончательно выбил его из колеи. Мог ли Мэлор знать про случившееся? Конечно нет, ведь он сам заходил в комнату и видел спящего сына. Тогда что происходит? Мэлор видит духов или сходит с ума? В этот момент со второго этажа донесся детский смех. Аккуратно, чтобы не шуметь, Алексей Анатольевич поднялся наверх. Приоткрыв дверь, он увидел Мэлора, играющего в кубики. Сын вел себя так, будто в комнате он был не один. Временами Мэлор говорил в пустоту, а затем замирал, словно прислушивался к ответу невидимого собеседника. Дикая и нелепая картина. Егорову стало страшно. Не выдержав, он толкнул дверь и вошел в комнату.
    — Папа! — обрадовался Мэлор. — Ничего, что Эд к нам зашел поиграть?
    — Ничего, — отец оглядел пустую комнату и взял сына на руки. — Но нам нужно идти спать. Сегодня ты ночуешь в гостиной на диване. А Эд пусть остается здесь. Договорились?
    — Договорись, Эд? — спросил Мэлор, взглянув на пустой диван и словно получив ответ, кивнул отцу. — Мы согласны.
    Утром Алексей Анатольевич отвез сына к врачу в Москву.
    Вернулся он только вечером и совершенно один.
    Мэлор открыл глаза. Что это? Сон? Нет. Не сон. Воспоминания. Сном была вся его чертова жизнь до этой самой секунды. До момента, когда он открыл глаза. Но боже! Отец! Как он мог? Одно только воспоминание о нем вызвало в голове и груди огненную бурю. Мэлор сел вытащил из кармана «Осу», завернутую в полиэтилен и положил ее на журнальный столик. Из этого пистолета отец убил маму. Мэлор содрогнулся. Как? Как он мог забыть такое?
    — Не кори себя, ты был совсем маленьким мальчиком, — послышался голос Эда.
    Мэлор вскинул голову. Эд сидел в кресле напротив и качал ногой, закинутой на подлокотник. Выглядел он печальным.
    — Но я все знал! Всегда знал!
    — Нет.
    — Ах, нет? Хорошо, тогда расскажи мне, зачем я придумал эту огромную чертову ложь с тобой? Зачем я создал тебя?
    — Не ты, — совершенно спокойно ответил Эд. — Твое подсознание. Оно толком ничего не знало. Очень сильно подозревало, догадывалось почти наверняка, но не знало и не хотело знать. Оно не решалось поделиться с тобой своими сомнениями, боясь причинить нестерпимою боль. Вот тогда и появился я — компромисс — Эд Хранитель Сомнений. Вспомни, твоего отца никто ни в чем не заподозрил. А милиция тебя даже не спросили о событиях тех дней. Так?
    Мэлор лишь качнул головой в ответ.
    — Поэтому подсознание предпочло все скрыть и придумало меня. Ты помнишь, что я говорил? Сознание лишь тонкий субстрат на питательной почве бессознательного. Так что не кори себя. Ты не виноват.

  12. Balladosius Ответить

    Выехав из «Лесного привала», Эд и Мэлор вскоре пересекли реку Свирь. Где-то справа за лесом притаился городок Лодейное Поле. Признаки города в виде небольших заброшенных строений, дорожных развязок и рекламных баннеров то и дело встречались на пути, но поскольку трасса М-21 проходила чуть в стороне, то города Эд и Мэлор так и не увидели.
    Дорога стала узкой. После широченной карельской полосы она казалась чуть ли не проселочной. Обзор уменьшился, пространство для маневра исчезло, а скорость передвижения упала. Складывалось ощущение, что из широкого просторного коридора они перебрались в узкий пыльный чулан, передвигаться по которому нужно с большой осторожностью.
    — Знаешь, мне кажется, Вселенная устроена нечестно, и спасать ее смысла нет, — произнес Эд, нарушая молчание, царившее в салоне с самого выезда из «Лесного привала».
    — Почему ты так решил? — почти шепотом спросил Мэлор. Видимо, он успел задремать, пригревшись на весеннем солнце.
    — То, что произошло со мной и с тобой. То, что происходит со всеми. Все это нечестно.
    — Ты вообще о чем?
    — О моей депрессии, о твоей… шизофрении и о том, с чего они начались. Ведь мы тоже частички Вселенной или нет?
    — А-а! Теперь понятно, — лениво растягивая слова, проговорил Мэлор. — Слушай, забей! На самом деле произошло то, что произошло. И мы отреагировали на это так, как способны в силу своей природы. И вообще. Я, например, как герой комикса, получил суперспособность.
    — А я ничего не получил, — обиженно произнес Эд.
    — И скажи спасибо! Может, шиза тебя вообще не накроет, отделаешься легким испугом.
    — Хорошо, а как же остальные люди?
    — А с ними что не так?
    — Все не так! Они завистливы, злы, похотливы. И вообще все, конечно, и потому несправедливо.
    — Подожди, нечестно или несправедливо?
    — А есть разница?
    — Еще какая, — улыбаясь, произнес Мэлор, а в следующую секунду заорал: — Тормози!!!
    Эд недоуменно взглянул в зеркало заднего вида. Дорога в пределах видимости была свободна.
    — Что случилось? — спросил он, все-таки притормаживая.
    — Там машина в кювете, — закричал Мэлор. — Давай на обочину!
    — Может, она давно лежит? — предположил Эд, но на обочину свернул.
    — Да нет, недавно кувыркнулась. Минут пять-десять назад, не больше.
    Мэлор выскочил из машины и побежал вниз по склону. Эд последовал за ним, но на краю дорожного полотна остановился, желая оценить ситуацию.
    Внизу в кустах ивняка на боку лежала грузовая «Газель». Судя по следам тормозного пути, она опрокинулась здесь, на бровке, и сползла по склону.
    «Повезло, что не стала кувыркаться», — подумал Эд, спускаясь вниз. Почти сразу он почувствовал запах алкоголя и чем ниже он спускался, тем отчетливее становился запах.
    — Ну и вонь, он водку вез, что ли? — спросил Эд, глядя, как Мэлор ловко вскарабкивается на кабину «Газели».
    — Может, водку, может, незамерзайку, хрен его знает, — ответил Мэлор, заглядывая через разбитое окно в кабину. — Мужик! Ты живой?
    Из кабины послышалось невнятное мычание с четким: «Блядь, на хуй!» на конце.
    — Живой, — улыбнулся Мэлор, взглянул на Эда и добавил: — А ты че стоишь? Давай сюда, мне одному не справиться.
    Эд словно ждал этого приглашения. Схватившись за порог, он уперся ногой в днище, оттолкнулся и буквально взлетел на кабину. Заглянув в провал разбитого окна, он увидел две тянущиеся вверх окровавленные руки. Обладатель конечностей угадывался в темноте кабины тучным расплывчатым силуэтом.
    — Ты за ту конечность, я за эту и на раз-два вытаскиваем, — деловито распорядился Мэлор, хватаясь за окровавленную руку.
    Для двух худосочных парней задача оказалась крайне непростой, особенно учитывая тот факт, что пострадавший участия в извлечении из кабины своего тела не принимал, а лишь бешено таращил глаза и дышал на спасителей зловонным перегаром. Весил водитель килограмм сто двадцать, не меньше. В окно он прошел только-только, да еще умудрился зацепиться поясной сумкой за острый заусенец. Вытащив водителя, они уложили его на дверь машины, спрыгнули, подхватили под мышки, и стащили с кабины. Тело упало в траву ровно и грузно, издав короткий всхлип.
    — Я не пойму, он че, бухой? — тяжело дыша, спросил Эд.
    — Судя по перегару — в дрова, — откликнулся Мэлор. — Давай оттащим его от машины ближе к дороге.
    — Давай.
    Они отволокли бесчувственное тело на несколько метров.
    — Тяжелый, зараза, — заметил Мэлор, опуская тело на землю.
    — И пьяный, — согласился Эд, присаживаясь на траву. — Что с ним делать будем?
    Мэлор хотел ответить, но не успел. В «Газели» что-то глухо хлопнуло, и из кабины вырвалась струйка дыма. Секундой позже тонкий, как игла, язык пламени вырвался из окна кабины, а в следующее мгновение огонь охватил кузов грузовика целиком.
    — Твою мать! — вскрикнул Эд. — Валим отсюда! Сейчас рванет!
    Не сговариваясь, они подхватили водителя и потащили к дороге. Остановились только у своей машины. Оглянулись. Лежащая в кювете Газель горела сине-красным пламенем, языки которого высоко вздымались в небо.
    — Давай, грузим мудилу на заднее сиденье и ходу, — крикнул Мэлор.
    Кое-как запихнув водителя в салон, они сели в машину и рванули прочь от пылающей «Газели».
    Машина успела проехать не больше ста метров, когда позади громко ухнуло и ее накрыло взрывной волной.
    — Ухнихерассе, — оглянувшись назад, произнес Эд, разглядывая зарево пожара.
    — Знатно рвануло, — Мэлору, сидевшему за рулем, пришлось довольствоваться лишь картинкой в зеркале заднего вида.
    — Не то слово.
    — И что теперь? Может, отвезем его в полицию?
    С заднего сидения послышалось невнятное, но недовольно ворчание.
    — Пациент не хочет к копам, — ухмыльнулся Эд.
    — Пациент скорее мертв, чем жив, — констатировал Мэлор. — Но в чем-то он прав. В полицию нам нельзя. У меня документов нет — повяжут. Посмотри у него в карманах, там наверняка сотовый есть. Наберем кого-нибудь из родни.
    — А это мысль, — Эд откинул сиденье, развернулся и стал ощупывать карманы водителя. — Нет, в карманах пусто.
    — Сумка, посмотри в поясной сумке.
    — Сейчас, — изловчившись, Эд сунул руку под грузное тело и попытался нащупать замок.
    — Ага, есть! — обрадовался он, услышав глухой щелчок застежки, и вытащил сумку.
    Водитель «Газели» перенес процедуру обыска без возражений, сопровождая ее лишь легким похрапыванием.
    — Он что, спит? — спросил недоуменно Мэлор.
    — Похоже на то, — Эд вернул спинку кресла в прежнее положение. — Сейчас посмотрим, что у нас тут.
    Он расстегнул молнию пухлой кожаной сумки да так и замер, выпучив глаза.
    — Ну, что там? Эд? — Мэлор бросил короткий взгляд в лежащую на коленях сумку. — Ух ты! Баксы. Какие купюры?
    — Сотенные, — наконец-то пришел в себя Эд.
    — Две пачки?
    — Две.
    — Значит, двадцать тысяч баксов. А телефон?
    Эд расстегнул соседнее отделение.
    — И телефон есть, — сказал он, доставая из сумки старенький Alcatel.
    — Тогда ищи номера типа «Мама» или «Жена» и звони.
    Эд несколько раз щелкнул клавишами телефона, задумчиво поджал губу и уставился в окно.
    — А тут таких номеров нет, — произнес он после некоторой паузы. — Тут всего один номер.
    — И чей?
    — Написано «Босс».
    — Значит, это рабочий телефон. Звони боссу, пусть забирает своего работничка.
    — А деньги? — напомнил Эд.
    — А что тебе чужие деньги? — удивился Мэлор. — Уж не собрался ли ты заграбастать их себе?
    — Да нет, — зарделся Эд, — просто такая сумма, я никогда столько в руках не держал.
    — Ох уж мне эта жадность. Найдем Пульт, поедем к моему отцу, я попрошу, и он тебе миллионов десять даст подержать, если дело только за этим стало. Поставь на громкую связь и звони.

  13. Bluecaster Ответить

    — Эд, я не понимаю, что происходит?
    — Хватит притворяться, хитрый мальчишка!
    Почувствовав, как в висках разливается нестерпимая боль, Мэлор схватился за голову.
    — Хватит! Ты все прекрасно знаешь и понимаешь. Просто трусишь и постоянно убегаешь от правды. Ты прекрасно знаешь: никакого путешествия не было. Сгоревшая «Газель», «Оса», гостиница, девчонки-администраторы, роботы, клад – все это придумал я, чтобы затащить тебя сюда. А теперь копай, Мэл, копай!
    Мэлор не шелохнулся. Внутри бушевал ураган: дикая, хаотичная смесь картинок, звуков и чувств бурлила, ослепляя яркими вспышками, и не позволяла сосредоточиться на главном. Тело бил сильнейший озноб. Струи дождя, сбегая по лицу, смешивались со слезами. Он чувствовал, что больше не в силах терпеть творящуюся в душе вакханалию. Сейчас он умрет — прямо в эту секунду. От страха Мэлор зажмурился, ожидая последнего удара сердца. Но вместо смерти пришел покой. Буря сгинула, не оставив и следа. После нее остался лишь холодный рассудок и безбрежная пустота. Мэлор вспомнил. Он вспомнил все до последней мелочи. Каждое слово, каждый жест, каждый вдох. Эд оказался прав: не было ничего. Даже его — Эда. Точнее, был, но о нем знал лишь сам Мэлор и его лечащие врачи.
    Он не мог сказать, когда появился Эд. Наверняка, в раннем детстве, но впервые он четко осознал его существование лет в двенадцать. Они познакомились по дороге из школы. Мэлор очень обрадовался новому другу и познакомил его с бабушкой и дедушкой. На следующий день его положили в больницу для обследования. В тот раз врачам быстро удалось справиться с Эдом. Он ушел, а Мэлор позабыл о нем.
    Второй раз Эд появился в две тысячи девятом. В тот год Мэлор собирался ехать в Москву к отцу и встретил Эда на вокзале. По счастливому стечению обстоятельств он тоже собирался в Москву. Их сосуществование продлилось почти полгода, а потом Мэлор занялся проектированием Пульта, и Эд исчез. Мэлор так увлекся работой, что не заметил его исчезновения. После того как он создал Пульт, у него случилось очередное обострение, начисто блокировавшее воспоминания об Эде.
    И вот Эд появился снова… сейчас…
    Мэлор вспомнил все: как бежал из больницы, как собирал вещи в петрозаводской квартире, как кушал в полном одиночестве в кафе «Карел ел». Вспомнил он и то, как угнал белый «Киа Рио», стоящий в одном из дворов, а потом сутки напролет без единой остановки мчался во Внуково.
    Эд прав: не было ничего…
    — Я вижу, ты вспомнил, — голос Эда прозвучал тихо и умиротворенно. — Ты должен сделать это, Мэл!
    — Сейчас, Эд, сейчас… — прошептал Мэлор.
    Вскочив на ноги, он схватил лопату и принялся остервенело копать. Пять минут спустя лоток лопаты наткнулся на нечто упругое и мягкое. Откинув лопату в сторону, Мэлор встал на колени, расчистил землю и ощупал находку. Больше всего она напоминала свернутый ковер. В одном месте лопата порвала ткань, оставив широкий разрез. Присев, Мэлор схватился за края разреза и дернул. Ткань удивительно легко разошлась, превратившись в большую дыру. Что-то маленькое, блеснув в свете фонаря, выпало из ковра на землю.
    Взглянув на выпавший предмет, Мэлор отшатнулся. Холодная, ровная, как стол, ледяная пустошь пролегла у него в душе. Мир погас, скукожившись до размеров дыры в ковре. Дыры, из которой выпал десяток мелких костей и тонкая золотая цепочка с ажурным золотым кулоном в виде лебедя с двумя бриллиантами на месте глаз. Глядя на цепочку, Мэлор сразу понял, чьи кости выпали на землю. Понял, но отказывался верить. Он смотрел на кулон, не в силах отвести взгляд. Это был тот самый кулон, который его мать, не снимая, носила на правой руке. Тот самый, которым он так любил играть в детстве, лежа на ее коленях.
    Ноги подогнулись, и Мэлор упал на колени.
    — Мама, — его губы едва двигались. — Мама, милая моя мамочка. Мама. Мамочка. Милая моя…
    Голос не слушался, и вместо душивших рыданий наружу вырывался лишь хрип. Силы окончательно покинули Мэлора. Встав на четвереньки, он пополз к месту страшной находки. Теплая рука легла на плечо. Мэлор поднял голову и увидел Эда.
    — Не надо, — уверенно произнес он. — Это место преступления. Ты все испортишь.
    — Но я забрал «Осу», — Мэлор взглянул на торчащий из кармана пакет с пистолетом.
    — Не важно, главное, не трогать останки. Они могут быть очень хрупкими. Ты можешь их повредить. Лучше тебе пойти в дом, там хотя бы нет дождя.
    — Поможешь встать? — Мэлор протянул руку.
    — Конечно, о чем речь, брат, — ответил Эд и помог другу подняться. — Но дальше ты давай сам. Потихоньку.
    Ночь близилась к утру, когда пошатывающийся от усталости Мэлор зашел в дом. Мокрый с головы до ног, но даже не осознавал этого. Пройдя в гостиную, он сел на кровать, обвел бессмысленным взглядом комнату, расшнуровал кроссовки, скинул их с ног, лег, накинув на себя плед, и почти мгновенно уснул.
    Глава 8. Все время ночь
    В которой Эда и Мэлор сражаются с убийцей, а затем расстаются навсегда.
    Это случилось в четверг, шестого июня девяносто шестого года. В тот день отец приехал с работы раньше, чем обычно и забрал сына от соседей, присматривавших за ним.
    Родители собирались на днях отправить сына в Петрозаводск на каникулы к бабушке и дедушке, но те загостились у дальних родственников в Москве. Поездка отложилась. А поскольку с понедельника Мэлора в садике сняли с питания, то родителям пришлось просить соседей Ломовых присмотреть за сыном. Благо Анастасия Ломова находилась в отпуске по уходу за младшим из троих сыновей и с удовольствием согласилась помочь.
    В тот день папа привез из города гостинец — «Сникерс», чем привел Мэлора в неописуемый восторг. Шоколадка совсем недавно появилась в России и быстро стала одним из самых излюбленных лакомств всех детишек.
    Мэл расправился с батончиком за пару минут. Затем он играл с папой в пятнашки на дворе и катался на велосипеде. После они собирались организовать масштабную войну с машинками в песочнице, но им помешал незнакомец, приехавший на оранжевой «копейке». Увидев его, отец стал хмурым и пригласил незнакомца в дом. Пятнадцать минут спустя отец позвал Мэлора, велел ему подниматься наверх и разрешил поиграть в «Денди». От радости Мэлор запрыгал на месте и захлопал в ладоши. Игровая приставка появилась у него недавно и была подарком от Деда Мороза за хорошее поведение. С тех пор почти каждый вечер Мэлор проводил за приставкой. Правда, на игры ему отводилось совсем мало времени — два часа перед сном. Но иногда, по праздникам и выходным, родители баловали его, и разрешали поиграть подольше. Именно в такие редкие дни пали игровые миры Братьев Марио, Боевых жаб и братьев Драконов, Тин Туна — счастливые дни. И вот один из них нежданно-негаданно случился в тот самый четверг. Обычно ему разрешали играть с семи до девяти вечера, но отец отправил его наверх в половине шестого, а значит, у Мэлора появились дополнительных полтора часа для игры.
    Он бегом поднялся в детскую, включил телевизор, затем приставку и достал из коробки новый картридж с игрой Черный Плащ. Купленный на днях картридж дурманил голову запахом свежей пластмассы. Мэлор не удержался и поцеловал наклейку с Черным Плащом.
    — Люблю тебя, — улыбнулся он рисованному супергерою и вставил картридж в приставку.
    — Мэл, Мэл черт тебя подери!
    Голос отца вернул мальчика к реальности. С удивлением обнаружив, что в комнате темно он нажал кнопку паузы и обернулся. Отец стоял в дверях. От него сильно разило спиртным. Мэлору нравилось, когда отец выпивал. После рюмки другой водки он становился веселым и добрым, но не в тот раз. Глядя на отца Мэлор понимал: отец чем-то сильно расстроен.
    — Мэл, ты на часы смотришь? — произнес отец. — Время начало десятого. А ну, давай, чистить зубы и в койку.
    Мальчик неохотно выключил телевизор. Выключать приставку он не стал. Если повезет, то завтра можно будет начать игру с того места где он остановился.

  15. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *