Почему раненому князю андрею наполеон кажется маленьким ничтожным человеком?

1 ответ на вопрос “Почему раненому князю андрею наполеон кажется маленьким ничтожным человеком?”

  1. Kigaktilar Ответить

    – Славный народ! – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадёра, который с уткнутым в землю лицом и почерневшим затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
    – Вот прекрасная смерть,- сказал Наполеон, глядя на Болконского.
    Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нём облаками…
    Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял,- что он не мог отвечать ему…
    Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, которой никто не мог понять значения, и о ещё большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих…
    На лице его (Наполеона) было сиянье самодовольства и счастья.
    Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Наполеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение.
    Андрей Болконский.
    «Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после неё там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: господи, помилуй меня!.. Но кому я скажу это? Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, или это тот бог, который вот здесь зашит, в этой ладанке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего-то непонятного, но важнейшего!»

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *