Сколько раз увидишь его столько раз и убей стих видео?

11 ответов на вопрос “Сколько раз увидишь его столько раз и убей стих видео?”

  1. golddust Ответить

    Если дорог тебе твой дом,
    Где ты русским выкормлен был,
    Под бревенчатым потолком,
    Где ты, в люльке качаясь, плыл;
    Если дороги в доме том
    Тебе стены, печь и углы,
    Дедом, прадедом и отцом
    В нем исхоженные полы;
    Если мил тебе бедный сад
    С майским цветом, с жужжаньем пчел
    И под липой сто лет назад
    В землю вкопанный дедом стол;
    Если ты не хочешь, чтоб пол
    В твоем доме фашист топтал,
    Чтоб он сел за дедовский стол
    И деревья в саду сломал…
    Если мать тебе дорога —
    Тебя выкормившая грудь,
    Где давно уже нет молока,
    Только можно щекой прильнуть;
    Если вынести нету сил,
    Чтоб фашист, к ней постоем став,
    По щекам морщинистым бил,
    Косы на руку намотав;
    Чтобы те же руки ее,
    Что несли тебя в колыбель,
    Мыли гаду его белье
    И стелили ему постель…
    Если ты отца не забыл,
    Что качал тебя на руках,
    Что хорошим солдатом был
    И пропал в карпатских снегах,
    Что погиб за Волгу, за Дон,
    За отчизны твоей судьбу;
    Если ты не хочешь, чтоб он
    Перевертывался в гробу,
    Чтоб солдатский портрет в крестах
    Взял фашист и на пол сорвал
    И у матери на глазах
    На лицо ему наступал…
    Если ты не хочешь отдать
    Ту, с которой вдвоем ходил,
    Ту, что долго поцеловать
    Ты не смел,— так ее любил,—
    Чтоб фашисты ее живьем
    Взяли силой, зажав в углу,
    И распяли ее втроем,
    Обнаженную, на полу;
    Чтоб досталось трем этим псам
    В стонах, в ненависти, в крови
    Все, что свято берег ты сам
    Всею силой мужской любви…
    Если ты фашисту с ружьем
    Не желаешь навек отдать
    Дом, где жил ты, жену и мать,
    Все, что родиной мы зовем,—
    Знай: никто ее не спасет,
    Если ты ее не спасешь;
    Знай: никто его не убьет,
    Если ты его не убьешь.
    И пока его не убил,
    Ты молчи о своей любви,
    Край, где рос ты, и дом, где жил,
    Своей родиной не зови.
    Пусть фашиста убил твой брат,
    Пусть фашиста убил сосед,—
    Это брат и сосед твой мстят,
    А тебе оправданья нет.
    За чужой спиной не сидят,
    Из чужой винтовки не мстят.
    Раз фашиста убил твой брат,—
    Это он, а не ты солдат.
    Так убей фашиста, чтоб он,
    А не ты на земле лежал,
    Не в твоем дому чтобы стон,
    А в его по мертвым стоял.
    Так хотел он, его вина,—
    Пусть горит его дом, а не твой,
    И пускай не твоя жена,
    А его пусть будет вдовой.
    Пусть исплачется не твоя,
    А его родившая мать,
    Не твоя, а его семья
    Понапрасну пусть будет ждать.
    Так убей же хоть одного!
    Так убей же его скорей!
    Сколько раз увидишь его,
    Столько раз его и убей!

  2. Peririel Ответить

    Если дорог тебе твой дом,
    Где ты русским выкормлен был,
    Под бревенчатым потолком,
    Где ты, в люльке качаясь, плыл;
    Если дороги в доме том
    Тебе стены, печь и углы,
    Дедом, прадедом и отцом
    В нем исхоженные полы;
    Если мил тебе бедный сад
    С майским цветом, с жужжаньем пчел
    И под липой сто лет назад
    В землю вкопанный дедом стол;
    Если ты не хочешь, чтоб пол
    В твоем доме немец топтал,
    Чтоб он сел за дедовский стол
    И деревья в саду сломал…
    Если мать тебе дорога —
    Тебя выкормившая грудь,
    Где давно уже нет молока,
    Только можно щекой прильнуть;
    Если вынести нету сил,
    Чтоб немец, к ней постоем став,
    По щекам морщинистым бил,
    Косы на руку намотав;
    Чтобы те же руки ее,
    Что несли тебя в колыбель,
    Мыли гаду его белье
    И стелили ему постель…
    Если ты отца не забыл,
    Что качал тебя на руках,
    Что хорошим солдатом был
    И пропал в карпатских снегах,
    Что погиб за Волгу, за Дон,
    За отчизны твоей судьбу;
    Если ты не хочешь, чтоб он
    Перевертывался в гробу,
    Чтоб солдатский портрет в крестах
    Снял фашист и на пол сорвал
    И у матери на глазах
    На лицо ему наступал…
    Если жаль тебе, чтоб старик,
    Старый школьный учитель твой,
    Перед школой в петле поник
    Гордой старческой головой,
    Чтоб за все, что он воспитал
    И в друзьях твоих и в тебе,
    Немец руки ему сломал
    И повесил бы на столбе.
    Если ты не хочешь отдать
    Ту, с которой вдвоем ходил,
    Ту, что долго поцеловать
    Ты не смел,— так ее любил,—
    Чтоб фашисты ее живьем
    Взяли силой, зажав в углу,
    И распяли ее втроем,
    Обнаженную, на полу;
    Чтоб досталось трем этим псам
    В стонах, в ненависти, в крови
    Все, что свято берег ты сам
    Всею силой мужской любви…
    Если ты не хочешь отдать
    Немцу с черным его ружьем
    Дом, где жил ты, жену и мать,
    Все, что родиной мы зовем,—
    Знай: никто ее не спасет,
    Если ты ее не спасешь;
    Знай: никто его не убьет,
    Если ты его не убьешь.
    И пока его не убил,
    Ты молчи о своей любви,
    Край, где рос ты, и дом, где жил,
    Своей родиной не зови.
    Если немца убил твой брат,
    Пусть немца убил сосед,—
    Это брат и сосед твой мстят,
    А тебе оправданья нет.
    За чужой спиной не сидят,
    Из чужой винтовки не мстят.
    Если немца убил твой брат,—
    Это он, а не ты солдат.
    Так убей же немца, чтоб он,
    А не ты на земле лежал,
    Не в твоем дому чтобы стон,
    А в его по мертвым стоял.
    Так хотел он, его вина,—
    Пусть горит его дом, а не твой,
    И пускай не твоя жена,
    А его пусть будет вдовой.
    Пусть исплачется не твоя,
    А его родившая мать,
    Не твоя, а его семья
    Понапрасну пусть будет ждать.
    Так убей же хоть одного!
    Так убей же его скорей!
    Сколько раз увидишь его,
    Столько раз его и убей!

  3. Felharon Ответить

    Если дорог тебе твой дом,
    Где ты русским выкормлен был,
    Под бревенчатым потолком,
    Где ты, в люльке качаясь, плыл;
    Если дороги в доме том
    Тебе стены, печь и углы,
    Дедом, прадедом и отцом
    В нём исхоженные полы;
    Если мил тебе бедный сад
    С майским цветом, с жужжаньем пчёл
    И под липой сто лет назад
    В землю вкопанный дедом стол;
    Если ты не хочешь, чтоб пол
    В твоём доме фашист топтал,
    Чтоб он сел за дедовский стол
    И деревья в саду сломал…
    Если мать тебе дорога –
    Тебя выкормившая грудь,
    Где давно уж нет молока,
    Только можно щекой прильнуть;
    Если вынести нету сил,
    Чтоб фашист, к ней постоем став,
    По щекам морщинистым бил,
    Косы на руку намотав;
    Чтобы те же руки её,
    Что несли тебя в колыбель,
    Мыли гаду его бельё
    И стелили ему постель…
    Если ты отца не забыл,
    Что качал тебя на руках,
    Что хорошим солдатом был
    И пропал в карпатских снегах,
    Что погиб за Волгу, за Дон,
    За отчизны твоей судьбу;
    Если ты не хочешь, чтоб он
    Перевёртывался в гробу,
    Чтоб солдатский портрет в крестах
    Взял фашист и на пол сорвал
    И у матери на глазах
    На лицо ему наступал…
    Если ты не хочешь отдать
    Ту, с которой вдвоём ходил,
    Ту, что долго поцеловать
    Ты не смел, – так её любил, –
    Чтоб фашисты её живьём
    Взяли силой, зажав в углу,
    И распяли её втроём,
    Обнажённую, на полу;
    Чтоб досталось трём этим псам
    В стонах, в ненависти, в крови
    Всё, что свято берёг ты сам
    Всею силой мужской любви…
    Если ты фашисту с ружьём
    Не желаешь навек отдать
    Дом, где жил ты, жену и мать,
    Всё, что родиной мы зовём, –
    Знай: никто её не спасёт,
    Если ты её не спасёшь;
    Знай: никто его не убьёт,
    Если ты его не убьёшь.
    И пока его не убил,
    Ты молчи о своей любви,
    Край, где рос ты, и дом, где жил,
    Своей родиной не зови.
    Пусть фашиста убил твой брат,
    Пусть фашиста убил сосед, –
    Это брат и сосед твой мстят,
    А тебе оправданья нет.
    За чужой спиной не сидят,
    Из чужой винтовки не мстят.
    Раз фашиста убил твой брат –
    Это он, а не ты солдат.
    Так убей фашиста, чтоб он,
    А не ты на земле лежал,
    Не в твоём дому чтобы стон,
    А в его по мёртвым стоял.
    Так хотел он, его вина, –
    Пусть горит его дом, а не твой,
    И пускай не твоя жена,
    А его пусть будет вдовой.
    Пусть исплачется не твоя,
    А его родившая мать,
    Не твоя, а его семья
    Понапрасну пусть будет ждать.
    Так убей же хоть одного!
    Так убей же его скорей!
    Сколько раз увидишь его,
    Столько раз его и убей!
    1942

  4. Mekree Ответить

    Есть еще более дворовая. Типа, “про дочку прокурора”.
    Из-за тучки месяц
    Выглянул в просвет.
    Что же ты не весел,
    Молодой скинхед?
    Съежившись за лифтом,
    Точно неживой,
    Отчего поник ты
    Бритой головой?
    Парень ты не робкий,
    И на всех местах
    Ты в татуировках,
    В рунах да в крестах.
    Хороши картинки,
    Как видеоклип,
    Хороши ботинки
    Фирмы “Gettа grip”.
    Фирма без обмана.
    В этих башмаках
    Вставки из титана
    Спрятаны в мысках.
    Чтоб не позабыл он,
    С гор кавказских гость,
    Как с размаху пыром
    Биют в бэрцовый кость.
    Почему ты в угол
    Вжался, как птенец,
    Или чем напуган,
    Удалой боец?
    На ступеньку сплюнул
    Молодой скинхед,
    Тяжело вздохнул он
    И сказал в ответ:
    – Не боюсь я смерти,
    Если надо, что ж,
    Пусть воткнется в сердце
    Цунарефский нож.
    И на стадионе
    Пусть в любой момент
    Мне башку проломит
    Своей палкой мент.
    Страх зрачки не сузит.
    Нас бросала кровь
    На шатры арбузников,
    На щиты ментов.
    Но полковник-сучила
    Отдавал приказ,
    И ОМОН всей кучею
    Налетал на нас.
    Возникай содружество
    Пламени и льда,
    Закаляйся мужество
    Кельтского креста.
    Чтоб душа горела бы,
    Чтобы жгла дотла,
    Чтобы сила белая
    Землю обняла.
    Но бывает хуже
    Черных и ментов,
    Есть сильнее ужас –
    Первая любовь.
    Та любовь, короче,
    Это полный крах,
    Это как заточкой
    Арматурной в пах.
    Это как ослеп я,
    И меня из мглы
    Протянули цепью
    От бензопилы.
    Русская рулетка,
    Шанс, как будто, есть.
    Ну, а где брюнетка
    Из квартиры шесть?
    С книжками под мышкой
    В институт с утра
    Шмыгала, как мышка,
    Поперек двора.
    С ней, как в пруд подкова,
    Я упал на дно,
    Не видал такого
    И в порнокино.
    Тел тягучих глина,
    Топкая постель.
    Что там Чичоллина,
    Что Эммануэль.
    Липкие ладони,
    Рта бездонный ров.
    Вот те и тихоня,
    Дочь профессоров.
    Называла золотком,
    Обещала – съест,
    На груди наколотый
    Целовала крест.
    А потом еврейкой
    Оказалась вдруг,
    Жизнь, словно копейка,
    Любишь ли, не любишь,
    Царь ты или вошь,
    Если девка юдиш,
    Ты с ней пропадешь.
    Мне теперь не деться
    Больше никуда,
    Обжигает сердце
    Желтая звезда.
    Как один сказали
    Мне все пацаны,
    Из огня и стали
    Грозные скины:
    – Ты забыл обиды,
    Боль родной земли.
    Эти еврепиды*
    Тебя завлекли.
    Никогда отныне
    Пред тобой братва
    Кулаки не вскинет
    С возгласом – “Вайт па!”
    Выпала из рук.
    И тебе, зараза,
    Лучше умереть.
    Пусть вернут алмазы,
    Золото и нефть.
    Чтоб твоей у нас тут
    Не было ноги,
    Шляйся к педерастам
    В их “Проект О.Г.И.”
    И убит презреньем,
    Хоть в петлю иди,
    Я искал забвенья
    На ее груди.
    Вдруг вломились разом
    К ней отец и мать
    И, сорвав оргазм нам,
    Начали орать:
    Прадеды в могиле!
    Горе старикам!
    Мы ж тебя учили
    Разным языкам!
    Жертвы Катастрофы!
    Похоронный звон!
    А тут без штанов ты
    Со штурмовиком!
    Чтоб не видел больше
    Я здесь этих лиц.
    Ты ж бывала в Польше,
    Вспомни Аушвиц.
    Где не гаснут свечи,
    Где который год
    Газовые печи
    Ждут, разинув рот.
    Где столб дыма черный
    До безмолвных звезд.
    Помни, помни, помни,
    Помни Холокост!
    И не вздумай делать
    Возмущенный вид,
    Если твое тело
    Мял антисемит.
    Плакать бесполезно,
    Верь словам отца.
    Это в тебя бездна
    Вгля-ды-ва-ет-ся.
    Не гуляй с фашистом,
    Не люби шпанье…
    В США учиться
    Увезли ее.
    И с тех пор один я
    Три недели пью.
    Страшные картины
    Предо мной встают.
    Сердце каменеет,
    Вижу, например,
    Там ее имеет
    Двухметровый негр.
    Весь он, как Майкл Джордан,
    Черен его лик.
    Детородный орган
    У него велик.
    А я не согласен,
    Слышите, друзья!
    Будь он хоть Майк Тайсон,
    Не согласен я!

  5. VideoAnswer Ответить

Добавить комментарий для VideoAnswer Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *