В каком полку никогда не служил поэт лермонтов?

6 ответов на вопрос “В каком полку никогда не служил поэт лермонтов?”

  1. Molanim Ответить

    Уланский, пехотный, драгунский или гусарский – какой полк выбрать?

    Если бы перед нами стояла задача назвать самого известного из гусар, то видимо Михаил Юрьевич стал бы первым, самым известным и знаменитым среди военных. Ведь его военная карьера как раз и началась с гусарского полка, куда он был определен. Сие случилось 22.11.1834г.. Надобно отметить, что служба военного не предполагала только участие в военных компаниях страны. Невероятно, но посещение бальных вечеров, например, входило в обязательные обязанности господ гусар, таким образом, “гражданская жизнь” поэта оказалась не менее известной, чем его литературная жизнь.
    Если в целом “пробежать” по военной службе Лермонтова, то на Кавказе, где он оба раза оказывался в ссылке, его военная карьера проходила: в 1-ый раз в драгунском, а во 2-й раз в пехотном полках. Причем первый раз поэт попал за вольнодумство в стихах, а во 2-й раз окончательной причиной стала дуэль с французским подданным. Получается, что служба в гусарских полках приходилась не на кавказские лета поэта (писателя). Еще один полк, и снова гусарский, был между кавказскими ссылками, куда Лермонтов был переведен усилиями бабушки… Отсюда и вывод: не было в карьере М.Ю.Лермонтова – уланского полка!
    Немного о Михаиле Юрьевиче:
    У какой гадалки бывали и А.С.Пушкин, и М.Ю.Лермонтов?
    Как по поэме “Мцыри” написать краткое содержание для читательского дневника?

  2. Faugar Ответить

    Известно, что Л. прибыл в Тамань только в 20-х числах сент., узнал об отмене осенней экспедиции и из Ольгинского укрепления отправился в свой полк. Случайным ли было его опоздание на царский смотр в Геленджике или намеренным? Вряд ли состояние здоровья удерживало Л. Присутствовать на царском смотре он, очевидно, не хотел и принял по этому поводу твердое решение. Он предполагал быть в отряде после отъезда Николая I. Тем временем экспедиция была отменена. Л. направили в полк, во 2-й дивизион, осуществлявший наблюдение за всей Ширванской провинцией, — в Шемаху. К этому времени относятся поездки Л. с А.И.Одоевским и эпизод с перестрелкой в районе Кубы (см. Азербайджан).
    Месяцы, проведенные на Кавказе, сыграли большую роль в формировании мировоззрения поэта, в становлении его творчества. К тому же усилилась его неудовлетворенность воен. службой, созрело решение выйти в отставку и посвятить себя исключительно лит. деятельности. Благодаря хлопотам Е. А. Арсеньевой по представлению А. Х. Бенкендорфа 11 окт. 1837 Л. был переведен в л.-гв. Гродненский гусарский полк, в к-ром пробыл недолго. Л. не строил себе иллюзий в отношении места стоянки полка. В письме к П. И. Петрову на Кавказ от 1 февр. 1838 он писал о «приятном путешествии» в «великий Новгород, в ужасный Новгород» (VI, 442). Поэт ехал в Селищенские казармы Новгород. удела воен. поселений в 60 км от Новгорода; для него это — край древней вольности, воспетый декабристами, с одной стороны, и место аракчеевских воен. поселений — с другой. На места поселенных полков были поставлены части 2-й легкой кавалерийской дивизии, в т.ч. л.-гв. Гродненский гусарский полк, принимавший участие в подавлении восстания в Польше в 1830—1831. О кровавой истории Селищенских казарм Л., конечно, знал от С. А. Раевского, служившего в Департаменте воен. поселений.
    Л. назначили в 4-й эскадрон, к-рый формировал и к-рым командовал вплоть до ареста декабрист М. С Лунин. Поэт застал в полку 16 офицеров и десятки солдат в своём эскадроне, служивших вместе с Луниным. Селищенские казармы дважды в год — во время ледостава и ледохода по р. Волхову — были отрезаны от внешнего мира. В полку господствовали псевдогусарские традиции (картежная игра и выпивки), быстро надоевшие поэту. В окрестных деревнях продолжали влачить полунищенское существование п??ахотные солдаты, свидетели и участники восстания воен. поселян.
    Командир полка Д. Г. Багратион-Имеретинский стремился сделать полк лучшим в России. Видимо, Л. исправно нес службу, только этим можно объяснить то, что ему дважды разрешили 8-дневный отпуск в Петербург. В конце апр. 1838 Л. возвратился в столицу, а 14 мая прибыл в л.-гв. Гусарский полк, квартировавший в Царском Селе. Он не терял надежды на отставку, нес опостылевшую после Кавказа плац-парадную службу, регулярно посещал балы, но чаще — среду литераторов. Участвовал в «Кружке шестнадцати».
    Столкновение и дуэль с Э. Барантом привели к унизительной процедуре допросов и суда, суровому приговору, переводу в Тенгинский пех. полк. Во время второй ссылки Николай I был беспощаден к Л. Царь выбрал для поэта Тенгинский полк, к-рый действовал на наиболее опасных участках. В 1840 предполагалось осуществить операции преим. на правом фланге Кавк. линии. Передовую линию было решено перенести с Кубани на р. Лабу, а пространство между этой рекой и Верхней Кубанью заселить казачьими станицами. Для этой цели был сформирован Лабинский отряд Г. Х. Засса и десантный отряд И. Н. Раевского. На левом фланге планировалось закрепление на Кумыкской плоскости и в Салатавии. Это было возложено на Чеченский отряд ген. А. В. Галафеева. Однако в 1840 инициативу в свои руки взяли горцы. Ранней весной они нанесли ряд ударов в Черноморье и овладели нек-рыми укреплениями. Уже в марте Шамиль осуществил воен. операции в Чечне. Как правило, рус. войска действовали с опозданием, давая возможность Шамилю распространить свое влияние на всю Чечню и даже окрестности Владикавказа. Операции рус. войск носили скорее карательный, чем боевой характер. Экспедиции 1840 себя не оправдали.
    Л. выехал из Петербурга 5 или 6 мая, 10 июня был в Ставрополе и добился назначения в Чеченский отряд Галафеева на левый фланг Кавк. линии. Стеснительные условия службы в качестве командира взвода 12-й мушкетерской роты Тенгинского пех. полка (поэт был определен по ходатайству К. К. Данзаса в его батальон), по-видимому, Л. тяготили. Он предпочел более свободную от повседневной опеки должность адъютанта в отряде Галафеева. Офицеры штаба — адъютанты, как их тогда называли — иногда прикреплялись заранее к к.-л. части боевого порядка, вели наблюдение за ее действиями, доносили об этом, а порой и сами организовывали действия этих частей. Так было, в частности, с Л. в бою на р. Валерик. Он был назначен для наблюдения за штурмовой колонной и должен был действовать в ее составе.
    Для выполнения такого поручения надо было обладать мужеством, хорошим кругозором, пониманием обстановки и решительностью. Служба таких адъютантов была сопряжена с большей опасностью, чем в строю. Так, в бою на р. Валерик потери в офицерах строевых частей составили 8%, а среди адъютантов ок. 20%. В Журнале воен. действий 20-й пех. дивизии ген. Галафеева отмечены случаи бессмысленной жестокости по отношению к горцам. Занятые аулы после ночлега предавались огню, поля вытаптывались. Так, 37-й и 39-й донские казачьи полки 1 и 2 июля 1840 вытоптали все поля по берегу р. Сунжи на 30 верст. Уклонившись от роли взводного командира пехотного полка, Л. избежал участия в карательной деятельности.
    Л. участвовал в операциях Галафеева предположительно с 29 июня, а согласно документам с 6 июля 1840. С 6 по 14 июля отряд действовал в Малой Чечне по маршруту: Грозная, Чах-Гери, Ахшпатой, Урус-Мартан, Гехи, Валерик (11 июля), Казах-Кичу, Грозная. В первой же операции Л. проявил себя инициативным офицером. Он выполнял свой долг «…с отличным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы» (Щеголев, в. 2, с. 100). В стих. «Валерик» сказано: «Все офицеры впереди… / Верхом помчался на завалы / Кто не успел спрыгнуть с коня…». За этот бой поэт был представлен к ордену Владимира 4-й степени с бантом, но командир корпуса снизил представление до ордена Станислава 3-й степени, к-рый Л. также не получил.
    Не достигнув решительного успеха в этой операции, Галафеев с опозданием направился на выручку ген.-лейтенанта Ф. К. Клюги фон-Клюгенау в Темир-Хан-Шуру. Выступив из Грозной 17 июля, Галафеев 9 авг. возвратился в Герзель-аул и приступил к строительству запланированного укрепления, прекратив на время боевые действия. Во время этой паузы Л. и др. офицеры получили кратковременные отпуска в Пятигорск и Кисловодск. В 20-х числах сент. 1840 Л. возвратился в отряд и с 27 сент. по 18 окт. участвовал в походе на Большую Чечню. В бою 10 окт. был ранен Р. И. Дорохов, командовавший «сотней» отборных конных бойцов. В дальнейшем она именовалась Лермонтовским отрядом. Л., приняв командование, проявил не только незаурядное дарование кавалерийского офицера, но и повседневную заботу о подчиненных, с к-рыми делил опасности боя и тяготы походной жизни (см. Лермонтовский отряд). Командующий конницей у ген. П. Х. Граббе, принявшего на себя руководство дальнейшими боевыми действиями, В. С. Голицын писал, что трудно было бы подобрать для этой «сотни» более подходящего командира. Л. «…был всегда первый на коне и последний на отдыхе…» (Щеголев, в. 2, с. 124). Голицын представил его к золотой сабле «За храбрость», что предполагало возвращение в гвардию.
    С 27 окт. по 6 нояб. Граббе совершил повторный, не оправдавший себя поход в Малую Чечню. Снова был бой на р. Валерик и опять отличился Л. С 9 по 20 ноября «Чеченский отряд» действовал в Большой Чечне. 20 ноября в Герзель-ауле состоялся смотр этого отряда воен. министром А. И. Чернышевым. Он нашел отряд в расстроенном состоянии, отменил зимнюю экспедицию и распустил войска на зимние квартиры. Л., проявившего себя отважным офицером, представили к двум наградам с переводом в гвардию.
    В конце 1840 Л. прибыл в Тенгинский пехотный полк. 14 янв. 1841 он отправился в отпуск в Петербург с надеждой на отставку. В столице Л. узнал, что его вычеркнули из Валерикского представления к наградам, подведя под общее положение. Из итогового представления за 1840 Николай I вычеркнул его сам. Но об этом стало известно после смерти поэта. Возвращаясь на Кавказ в 1841, поэт все еще собирался «…заслуживать себе на Кавказе отставку…» (VI, 458). В последних письмах бабушке от 9—10 мая и 28 июня 1841 опять задается вопрос: «выпустят ли» в отставку? (VI, 462). Не выпустили. П. А. Клейнмихель иезуитски ответил Е. А. Арсеньевой, что не советует поэту подавать прошение об отставке, а сам 30 июня 1841 передал предписание Е. А. Головину о запрещении царя отпускать Л. от «фронта» в Тенгинском пех. полку, т.е. от неотлучной строевой службы, чтобы не давать повода «отличиться».
    В письме к Арсеньевой от 9—10 мая 1841 Л. писал: «…кажется, прежде отправлюсь в Шуру, где полк, а оттуда постараюсь на воды…» (VI, 459). В это время ему была выдана подорожная в Темир-Хан-Шуру.

  3. Brari Ответить

    В этот день в 1814 году родился великий русский поэт, прозаик, драматург, художник и настоящий офицер Михаил Юрьевич Лермонтов.

    К. А. Горбунов “Михаил Лермонтов в сюртуке Тенгинского пехотного полка” (1841)
    Источник – Лермонтовская энциклопедия
    Военная служба Лермонтова
    Военная служба Михаила Юрьевича Лермонтова началась с того дня, когда он был зачислен в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров унтер-офицером лейб-гвардии Гусарского полка – 14 ноября 1832 года. Он знал, что здесь его ожидали “маршировки, парадировки”, всевозможные ограничения свободы, связанные с военной дисциплиной, но, приняв решение, он видел впереди не только забавы и пиры, но и долг – защиту родины. Лермонтову было трудно расстаться с его “неблагодарным кумиром” – литературной карьерой, но путь был выбран. В октябре 1832 года он писал М. А. Лопухиной: “…Если будет война, клянусь вам богом, буду всегда впереди”. В 1840 году поэт доказал, что это не пустые слова.
    Было бы ошибочным считать, что Школа юнкеров ничего не дала Лермонтову. Он стал образованным офицером, обладающим широким кругозором, знанием военной истории и основ военного искусства. Однако муштра и запрещение читать художественную литературу сильно ему досаждали, и он мечтал о скорейшем выпуске в корнеты л.- гв. Гусарского полка. Произошло это 22 ноября 1834 года. Служба в полку состояла не только в обычных военных занятиях, учениях, парадах, но и в обязательном посещении придворных балов. Правда, л.-гв. Гусарский полк значительно уступал в близости ко двору полкам Кавалергардскому и Конногвардейскому. Это порождало некоторую разобщённость между кавалергардами и конногвардейцами, с одной стороны, и лейб-гусарами – с другой. 7-м эскадроном л.-гв. Гусарского полка, в который был сначала зачислен Лермонтов, командовал Н.И. Бухаров – “столетья прошлого обломок… / Гусар прославленных потомок, / Пиров и битвы гражданин”. В полку ещё сохранились старые вольнолюбивые традиции. Это проявилось и в том, что к стихотворению “Смерть поэта” и к его уезжавшему в ссылку автору офицеры-гусары отнеслись сочувственно и собирались дать Лермонтову по подписке прощальный обед. Однако М. Г. Хомутов – командир полка – усмотрел в этом проявление протеста против царского приговора и не разрешил торжества.
    Было известно, что конногвардейцы и кавалергарды были на стороне Ж. Дантеса. И неслучайно позднее в “Кружке шестнадцати” из офицеров были только гусары. Вольнолюбивые традиции среди гусар способствовали развитию у Лермонтова привязанности к полку. В “Тамбовской казначейше” поэт писал: “…и скоро ль ментиков червонных / Приветный блеск увижу я… ” (лейб-гусары носили алые доломаны и ментики). Белая масть лошадей, присвоенная л.-гв. Гусарскому полку, навсегда стала любимой мастью Лермонтова.
    Службу он нёс исправно, но не терпел педантизма в мелочах службы и быта. В издевательском тоне говорится об этом в поэме “Монго”: “…и не тянул ноги он в пятку, / Как должен каждый патриот…”. Свой протест против бессмысленных требований великого князя Михаила Павловича, командовавшего гвардией, Лермонтов осуществлял то явкой на развод караулов с миниатюрной саблей, то – на великосветский бал с неуставным шитьём на обшлаге и воротнике вицмундира. За это Лермонтова отправляли под арест. Но ни Школа юнкеров, ни “большой свет” не смогли заглушить лучших свойств натуры поэта. Период первой ссылки был важен для становления личности поэта-воина. На Кавказе он встретился с новыми людьми: это были скромные труженики войны и сосланные декабристы. Здесь Лермонтов ощутил известное сочувствие к себе со стороны начальства и отсутствие постоянной слежки III отделения.
    Лермонтов в 1837 году являлся наблюдателем, а в 1840 – прямым участником боевых действий против горцев. Отношение его к военным действиям было противоречивым. С одной стороны, поэт всей душой был на стороне свободолюбивых народов Кавказа, однако, как Пушкин и декабристы, понимал, что у горцев нет надежды на завоевание полной независимости, и единственный выход состоит в присоединении к России.
    В “Мцыри” Лермонтов писал: “И божья благодать сошла / На Грузию! она цвела / С тех пор в тени своих садов, / Не опасаяся врагов, / За гранью дружеских штыков”. По планам 1837 года Нижегородский драгунский полк должен был принять участие только в рекогносцировке Главного Кавказского хребта, не связанной с боевыми действиями. Доброжелатели Лермонтова – А. И. Философов, В. Д. Вольховский, П. И. Петров – стремились дать возможность поэту в боевой экспедиции 1837 года заслужить “прощение”. Их усилиями Лермонтова освободили от поездки в полк и прикомандировали к отряду А.А. Вельяминова в экспедицию за Кубань.
    Однако непредвиденные обстоятельства нарушили эти планы. Весной 1837 года, когда экспедиция только ещё готовилась, Лермонтов заболел. Принято считать, что по этой причине он не принял участия в операции. Однако Лермонтов знал, что его хотят не только направить в экспедицию, но и “подать” царю на смотре, назначенном в Анапе, а фактически проведённом в Геленджике 20 – 21 сентября 1837 г. Срок этот был определён заранее. Весеннюю экспедицию 1837 г. Вельяминов планировал так, чтобы до царского смотра войска могли отдохнуть и привести себя в порядок. Боевые действия начались 15 мая и закончились 2 сентября. Рапорт о болезни Лермонтов подал 13 мая. В конце мая он начал лечиться – принимал ванны в Пятигорске, встретился там с Вольховским и узнал о сроках экспедиции и смотра.
    Известно, что Лермонтов прибыл в Тамань только в 20-х числах сентября, узнал об отмене осенней экспедиции и из Ольгинского укрепления отправился в свой полк. Случайным ли было его опоздание на царский смотр в Геленджике или намеренным? Вряд ли состояние здоровья удерживало Лермонтова. Присутствовать на царском смотре он, очевидно, не хотел и принял по этому поводу твёрдое решение. Он предполагал быть в отряде после отъезда императора Николая I.
    Тем временем экспедиция была отменена. Лермонтов направили в полк, во 2-й дивизион, осуществлявший наблюдение за всей Ширванской провинцией, – в Шемаху. К этому времени относятся поездки Лермонтова с А.И.Одоевским и эпизод с перестрелкой в районе Кубы. Месяцы, проведённые на Кавказе, сыграли большую роль в формировании мировоззрения поэта, в становлении его творчества. К тому же усилилась его неудовлетворённость военной службой, созрело решение выйти в отставку и посвятить себя исключительно литературной деятельности. Благодаря хлопотам Е. А. Арсеньевой по представлению А. Х. Бенкендорфа 11 октября 1837 года Лермонтов был переведён в л.-гв. Гродненский гусарский полк, в котором пробыл недолго. Лермонтов не строил себе иллюзий в отношении места стоянки полка. В письме к П. И. Петрову на Кавказ от 1 февраля 1838 г. он писал о “приятном путешествии” в “великий Новгород, в ужасный Новгород”. Поэт ехал в Селищенские казармы Новгородского удела военных поселений в 60 км от Новгорода; для него это – край древней вольности, воспетый декабристами, с одной стороны, и место аракчеевских военных поселений – с другой. На места поселённых полков были поставлены части 2-й лёгкой кавалерийской дивизии, в том числе л.-гв. Гродненский гусарский полк, принимавший участие в подавлении восстания в Польше в 1830 – 1831 годов. О кровавой истории Селищенских казарм Лермонтов, конечно, знал от С. А. Раевского, служившего в Департаменте военных поселений.
    Лермонтова назначили в 4-й эскадрон, который формировал и которым командовал вплоть до ареста декабрист М. С. Лунин. Поэт застал в полку 16 офицеров и десятки солдат в своём эскадроне, служивших вместе с Луниным. Селищенские казармы дважды в год – во время ледостава и ледохода по р. Волхову – были отрезаны от внешнего мира. В полку господствовали псевдогусарские традиции (картёжная игра и выпивки), быстро надоевшие поэту. В окрестных деревнях продолжали влачить полунищенское существование пахотные солдаты, свидетели и участники восстания военных поселян. Командир полка Д. Г. Багратион-Имеретинский стремился сделать полк лучшим в России.
    Видимо, Лермонтов исправно нёс службу, только этим можно объяснить то, что ему дважды разрешили 8-дневный отпуск в Петербург. В конце апреля 1838 года Лермонтов возвратился в столицу, а 14 мая прибыл в л.-гв. Гусарский полк, квартировавший в Царском Селе. Он не терял надежды на отставку, нёс опостылевшую после Кавказа плац-парадную службу, регулярно посещал балы, но чаще – среду литераторов. Участвовал в “Кружке шестнадцати”.
    Столкновение и дуэль с Э. Барантом привели к унизительной процедуре допросов и суда, суровому приговору, переводу в Тенгинский пехотный полк. Во время второй ссылки Николай I был беспощаден к Лермонтову. Царь выбрал для поэта Тенгинский полк, который действовал на наиболее опасных участках. В 1840 году предполагалось осуществить операции преимущественно на правом фланге Кавказкой линии. Передовую линию было решено перенести с Кубани на р. Лабу, а пространство между этой рекой и Верхней Кубанью заселить казачьими станицами. Для этой цели был сформирован Лабинский отряд Г. Х. Засса и десантный отряд И. Н. Раевского. На левом фланге планировалось закрепление на Кумыкской плоскости и в Салатавии. Это было возложено на Чеченский отряд генерала А. В. Галафеева.
    Однако в 1840 инициативу в свои руки взяли горцы. Ранней весной они нанесли ряд ударов в Черноморье и овладели некоторыми укреплениями. Уже в марте Шамиль осуществил военные операции в Чечне. Как правило, русские войска действовали с опозданием, давая возможность Шамилю распространить своё влияние на всю Чечню и даже окрестности Владикавказа. Операции русских войск носили скорее карательный, чем боевой характер. Экспедиции 1840 года себя не оправдали. Лермонтов выехал из Петербурга 5 или 6 мая, 10 июня был в Ставрополе и добился назначения в Чеченский отряд Галафеева на левый фланг Кавказкой линии.
    Стеснительные условия службы в качестве командира взвода 12-й мушкетёрской роты Тенгинского пехотного полка (поэт был определён по ходатайству К. К. Данзаса в его батальон), по-видимому, Лермонтова тяготили. Он предпочёл более свободную от повседневной опеки должность адъютанта в отряде Галафеева. Офицеры штаба – адъютанты, как их тогда называли – иногда прикреплялись заранее к какой либо части боевого порядка, вели наблюдение за её действиями, доносили об этом, а порой и сами организовывали действия этих частей. Так было, в частности, с Лермонтовым в бою на реке Валерик. Он был назначен для наблюдения за штурмовой колонной и должен был действовать в её составе. Для выполнения такого поручения надо было обладать мужеством, хорошим кругозором, пониманием обстановки и решительностью. Служба таких адъютантов была сопряжена с большей опасностью, чем в строю. Так, в бою на реке Валерик потери в офицерах строевых частей составили 8%, а среди адъютантов около 20%.
    Лермонтов участвовал в операциях Галафеева предположительно с 29 июня, а согласно документам с 6 июля 1840г. С 6 по 14 июля отряд действовал в Малой Чечне по маршруту: Грозная, Чах-Гери, Ахшпатой, Урус-Мартан, Гехи, Валерик (11 июля), Казах-Кичу, Грозная. В первой же операции Лермонтов проявил себя инициативным офицером. Он выполнял свой долг “…с отличным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы”. В стих. “Валерик” сказано: “Все офицеры впереди… / Верхом помчался на завалы / Кто не успел спрыгнуть с коня… “.
    За этот бой поэт был представлен к ордену Владимира 4-й степени с бантом, но командир корпуса снизил представление до ордена Станислава 3-й степени, который Лермонтов также не получил. Не достигнув решительного успеха в этой операции, Галафеев с опозданием направился на выручку генерал-лейтенанта Ф. К. Клюги фон-Клюгенау в Темир-Хан-Шуру. Выступив из Грозной 17 июля, Галафеев 9 августа возвратился в Герзель-аул и приступил к строительству запланированного укрепления, прекратив на время боевые действия.
    Во время этой паузы Лермонтов и другие офицеры получили кратковременные отпуска в Пятигорск и Кисловодск. В 20-х числах сентября 1840 года Лермонтов возвратился в отряд и с 27 сентября по 18 октября участвовал в походе на Большую Чечню. В бою 10 октября был ранен Р. И. Дорохов, командовавший “сотней” отборных конных бойцов. В дальнейшем она именовалась Лермонтовским отрядом.
    Лермонтов, приняв командование, проявил не только незаурядное дарование кавалерийского офицера, но и повседневную заботу о подчинённых, с которыми делил опасности боя и тяготы походной жизни. Командующий конницей у генерала П. Х. Граббе, принявшего на себя руководство дальнейшими боевыми действиями, В. С. Голицын писал, что трудно было бы подобрать для этой “сотни” более подходящего командира. Лермонтов “…был всегда первый на коне и последний на отдыхе… ” Голицын представил его к золотой сабле “За храбрость”, что предполагало возвращение в гвардию.
    С 27 октября по 6 ноября Граббе совершил повторный, не оправдавший себя поход в Малую Чечню. Снова был бой на р. Валерик и опять отличился Лермонтов. С 9 по 20 ноября “Чеченский отряд” действовал в Большой Чечне. 20 ноября в Герзель-ауле состоялся смотр этого отряда военным министром А. И. Чернышевым. Он нашёл отряд в расстроенном состоянии, отменил зимнюю экспедицию и распустил войска на зимние квартиры. Лермонтова, проявившего себя отважным офицером, представили к двум наградам с переводом в гвардию.
    В конце 1840 года Лермонтов прибыл в Тенгинский пехотный полк. 14 января 1841 он отправился в отпуск в Петербург с надеждой на отставку. В столице Лермонтов узнал, что его вычеркнули из Валерикского представления к наградам, подведя под общее положение. Из итогового представления за 1840 Николай I вычеркнул его сам. Но об этом стало известно после смерти поэта. Возвращаясь на Кавказ в 1841, поэт все ещё собирался “…заслуживать себе на Кавказе отставку… “.
    В последних письмах бабушке от 9 – 10 мая и 28 июня 1841 опять задается вопрос: “выпустят ли” в отставку? Не выпустили. П. А. Клейнмихель иезуитски ответил Е. А. Арсеньевой, что не советует поэту подавать прошение об отставке, а сам 30 июня 1841 года передал предписание Е. А. Головину о запрещении царя отпускать Лермонтова от “фронта” в Тенгинском пехотном полку, то есть от неотлучной строевой службы, чтобы не давать повода “отличиться”.
    В письме к Арсеньевой от 9 – 10 мая 1841 Лермонтов писал: “…кажется, прежде отправлюсь в Шуру, где полк, а оттуда постараюсь на воды… ” В это время ему была выдана подорожная в Темир-Хан-Шуру.
    Однако по пути к месту назначения поэт заехал в Пятигорск и получил там разрешение остаться на лечение. 15 июля 1841 года Лермонтов был убит на дуэли и только 12 августа исключён из списков армии.
    Из статьи “Военная служба” Лермонтовской энциклопедии.
    Читайте также:
    День рождения Михаила Лермонтова [газета “Завтра”]

  4. Люблю Рому Ответить

    И вот недавно я прочитал интереснейшую книгу воспоминаний и размышлений Андрея Кончаловского “Низкие истины”, и среди прочих многочисленных жизненных зарисовок автора познакомился с неожиданными для меня строками, в которых, рассказывая о своем деде по матери, художнике Петре Петровиче Кончаловском, о жизни и нравах, царивших в его загородном доме, Андрей Кончаловский пишет (цитирую с небольшими сокращениями):
    Сколько всего, самого разнообразного, слышал я от бывавших у нас людей! От Игнатьева, автора популярной в свое время книги мемуаров Пятьдесят лет в строю, появившегося у деда сразу же по возвращении из эмиграции, слышал, к примеру, когда речь зашла о Лермонтове:
    – Говорят, страшный был зануда, сказал Алексей Алексеевич.
    Мне уже было пятнадцать лет, и я был страшно поражен, что слышу о Лермонтове как о ком-то лично знакомом говорящему.
    – Откуда Вы знаете?
    – Я встречал Мартынова в Париже. Мы, тогда молодые, окружили его, стали дразнить, обвинять: Вы убили солнце русской поэзии! Вам не совестно?
    Господа, – сказал он, – если бы вы знали, что это был за человек! Он был невыносим. Если бы я промахнулся тогда на дуэли, я бы убил его потом. Когда он появлялся в обществе, единственной его целью было испортить всем настроение. Все танцевали, веселились, а он садился гдето в уголке и начинал над кем-нибудь смеяться, посылать из своего угла записки с гнусными эпиграммами. Поднимался скандал, кто-то начинал рыдать, у всех портилось настроение. Вот тогда Лермонтов чувствовал себя в порядке.
    Такой был характер, очень язвительный, может быть и несчастный – это я уже от себя добавлю. Как близко оказывается от нас 1841 год! Убийца Лермонтова рассказал об этом Игнатьеву, Игнатьев – мне, я – вам.
    После знакомства с этими воспоминаниями А.Кончаловского мне, конечно же, захотелось хотя бы отчасти восполнить свои пробелы в знаниях о жизни любимого поэта. И в ходе этого восполнения я ещё раз убедился, что талант человека не ограничивается каким-то одним видом его деятельности или творчества. Талантливая личность, как правило, бывает талантлива во многом, и это в полной мере относится к Михаилу Юрьевичу Лермонтову.
    Помимо литературного дара Лермонтов владел четырьмя европейскими языками (а во время первой кавказской ссылки изучал ещё и турецкий). Играл на нескольких музыкальных инструментах (в том числе на скрипке, виолончели и фортепиано). Мировоззренческая философия – ещё одна из граней его таланта, она пронизывает всё его творчество.
    Но об одном из увлечений Лермонтова, которое сопровождало всю его недолгую жизнь (ведь он погиб всего лишь в 26-летнем возрасте!) я хочу рассказать подробнее, хотя и весьма конспективно. Это увлечение основано на таланте Лермонтова как рисовальщика и живописца. Увлекался рисованием он с раннего детства, но основные его картины, рисунки и зарисовки относятся к годам его учёбы в Благородном пансионе, а также в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров и ко времени после её окончания. Его наставниками в эти годы были художники А.Солоницкий и П.Заболотский. Большое число рисунков и картин выполнено поэтом и в период службы на Кавказе.
    Творчество Лермонтова как художника – это акварели, живопись маслом, рисунки карандашом, пером, сепией. Тематика работ тоже довольно разнообразна – пейзажи, жанровые сцены, портреты, иллюстрации, шаржи, черновые наброски и др.
    Здесь, в этом очерке, я хочу показать фотокопии относительно небольшого числа рисунков и картин Лермонтова-художника.
    Начинается фотоподборка с одного из первых детских (наивных) рисунков поэта – акварели, написанной после возвращения с Кавказа, куда его, 10-летнего слабого здоровьем мальчика возила из имения в Тарханах на минеральные воды бабушка

    Но уже в 15-17-летнем возрасте Лермонтов писал картины, которые можно считать вполне профессиональными. Вот, к примеру, три его художественные произведения этого периода: “Ребенок, тянущийся к матери” (1829г.), “Мадонна с младенцем” (рисунок-копия с картины Гвидо Рени, 1831) и “Андрей Первозванный” – масло, копия Лермонтова (слева) с картины Лысенко (справа)

Добавить комментарий для Molanim Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *