Док хадсон из тачек почему пропал во второй части?

8 ответов на вопрос “Док хадсон из тачек почему пропал во второй части?”

  1. Без смысла Ответить

    В интервью Time с Джоном Лассетером он рассказал о причинах, по которым голос Дока не был переделан;
    Автомобили 2 включают дань уважения Полу Ньюману, чей персонаж, Док Хадсон, был старшим государственным деятелем Радиатор Спрингс. Ньюман умер вскоре после создания оригинального автомобиля, и теперь Кубок Поршня, большая гонка МакКуина, был переименован в Кубок Поршня Хадсон Хорнет. Вы играли Майкла Кейна в роли Финна Макмиссиле, чтобы попытаться заполнить туфли для старейшин?
    Прежде всего, Пол Ньюман и я стали очень близкими друзьями. Я любил этого человека. Я ездил с ним на несколько гонок и разделял его любовь к гонкам. Каждый раз, когда я ездил в Нью-Йорк, я обедал с ним и Джоан. В прошлом мы потеряли несколько наших голосовых актеров, и нам пришлось искать схожие звуки, но я просто не мог этого сделать, потому что Док Хадсон был Полом Ньюманом.
    а также
    Вот почему я говорю, что он был Док Хадсон, а Док Хадсон был им. Итак, когда мы начали размышлять над новым фильмом, мы сразу сказали: «Давайте просто придумаем со вкусом способ как-то воздать должное персонажу и Полу Ньюману». Итак, мы пришли к мысли, что большая чашка, которая их гонка называется The Piston Cup, которую в честь Дока Хадсона переименовали в Hudson Horney Memorial Piston Cup, и они превратили кабинет его доктора в Музей Дока Хадсона. Итак, в самом начале есть только небольшой момент с Матер и МакКуин, который был моей данью уважения Полу Ньюману в фильме.
    При этом я не знаю ни одного источника, подтверждающего, что Док на самом деле умер во вселенной (предположительно, просто от старости или автомобильного эквивалента отказа органа).

  2. Conjuath Ответить

    — МакКуин приехал! МакКуин приехал! — во всю кричал Метр, разъезжая по сонному городку Радиатор Спрингс.
    Было ещё рано, даже ни один будильник в конусном мотеле Салли ещё не прозвенел. Однако, радостные возгласы тягача оказались ещё звонче, чем часы и «классика» у Филмора. На улице было пустовато, только Метр разъезжал рядом с машинными лавками своих друзей и в сторонке стоял Мак с улыбкой наблюдая за радостным тягачом.
    Когда все собрались на улице, расспрашивая Метра, что случилось и зачем он разбудил их в такую рань, тот ничего не отвечал. Из трейлера медленно выехал МакКуин вместе с… кубком большого поршня. Да, это был уже второй такой кубок в его пока-что скромной коллекции. Большинство замерли от удивления, глядя то на кубок, то на счастливого гонщика. Через мгновение Метр, Луиджи, Гуидо, Фло, Рамон, Сержант, Филмор, Шериф, Салли, Шланг… все они радушно начали поздравлять МакКуина. Тот был явно растроган таким приёмом.
    Однако, не все жители Радиатор Спрингс выехали чтобы поздравить гонщика. Док Хадсон остался в своём гараже, из тусклого окна, в которое с трудом пробивается свет, глядя на столпотворение. Он не смог сдержать улыбки от гордости за своего ученика. Неожиданно радостная встреча прервалась беспокойством.
    — А где Док? С ним что-то случилось? — настороженно спрашивает МакКуин. Хадсон всё слышал, хоть и приглушённо, и иногда нечётко. Он видит, что все в один момент немного замялись, и они словно почувствовали на себе доверчивый взгляд Дока. Конечно, они сохранят его тайну.
    — Док? Ну… он… — не зная что ответить бормочет Луиджи, глядя куда-то в сторону.
    — С ним всё в порядке! — усмехнувшись перебивает его Шериф. — Просто он… эм… наверное, решил прокатиться с утра пораньше.
    — Правда? А я подумал, что с ним что-то случилось, или он в отъезде, — с улыбкой говорит Молния.
    Взгляд гонщика устремился на гараж Хадсона Хорнета. Док решил отъехать в сторону, чтобы не показаться парнишке на глаза. Всё-таки он решился выехать навстречу сам. На этот раз ничего не бормоча себе под бампер, как он это делал когда в первый раз увидел молодого гонщика в городке, и тогда он явно не был рад незваному гостю. Теперь старые обиды были в прошлом.
    Только Хадсон собирается открывать гараж, за него это в одну же секунду сделал МакКуин. Тот даже затаил дыхание, их взгляды пересеклись… это была важная долгожданная встреча наставника и его ученика.
    — Я слышал, что ты во второй раз выиграл кубок большого поршня… — с еле заметной улыбкой начал разговор Док. — Делаешь успехи, салага. Поздравляю с победой.
    — Спасибо… — не сдерживая радости проговорил Молния. Хадсон лишь усмехнулся, ведь он действительно был счастлив за своего ученика и разделял его чувства.
    — Ну что, как насчёт того чтобы ты лично мне доказал свою победу? Хоть и не на кубок, но на интерес иногда тоже нужно.
    — С радостью! Только для начала я пообщаюсь с ребятами… Кажется, что мы не виделись с ними целую вечность! — немного отъехав назад и посмотрев на своих друзей ответил МакКуин. Выразив добродушную улыбку Док отпустил своего ученика.
    Однако, Молния не понимал, какую ошибку он совершил согласившись на это небольшое состязание… Когда молодой гонщик выехал из гаража, Док медленно высунулся вслед за ним и остановился возле выхода. На заднем стекле была большая трещина, а на багажнике — вмятина, не такая уж и заметная, но она много значила для нынешнего состояния Хадсона. Конечно, все знали об этом, кроме МакКуина — Док не хотел волновать своего ученика и затуманить его радость, как он считал, своими проблемами.
    Хадсон Хорнет проехал мимо кафе Фло, и к счастью его никто не заметил. Кроме Салли. Когда Луиджи и Гуидо начали задавать ему массу вопросов про феррари и не только, она незаметно отъехала к Доку.
    — Зачем ты предложил ему это соревнование?
    Салли выглядела обеспокоенно. Она явно знала о том, что скрывает Хадсон, и предполагала к чему это может привести. Но Дока это не волновало. Он прекрасно понимал, что все волнуются за него, он даже запомнил, какая бурная реакция была у его друзей когда он рассказал, что с ним произошло в тот день…
    — Я знаю что делаю, Салли. Для меня не важно моё нынешнее состояние. Я знаю, что ещё многое могу и докажу, что вы все ошибались насчёт меня… — немного обиженно ответил Хадсон и уехал в сторону той самой грунтовой трассы, где они с МакКуином любили проводить время.
    — Ты ведь прекрасно понимаешь, что он рано или поздно узнает об этом! — крикнула ему вслед Салли, но тот кажется уже не слышал её. Салли вздохнула и вернулась к остальным.
    ***
    Вечер. Молния МакКуин был на пути к месту встречи со своим наставником. Он снова почувствовал эту скользкую землю на своих шинах… это грунт. Он не имел возможности вновь прокатиться по нему ещё с тех пор, как уехал на гонки. Там он чувствовал лишь сухой асфальт, а здесь — чудо, а не дорога. Иногда грунт, иногда асфальт, иногда трава, которая может быть скошенной и достающей только до середины колёс, а может быть заросшей, где можно спрятаться даже такому автомобилю как Метр.
    Он подъехал к первому повороту, который как раз и вёл к трассе, где они с Доком любят соревноваться. Он дёрнул в правую сторону, но сворачивает в левую — это и есть суть грунтовых дорог. Кто не поймёт этого, тому уж точно не видать победы. Наконец МакКуин видит огромную скалу, за которой виднеется тёмно-синий автомобиль с серебристыми краями, которые украшали его корпус. Хадсон Хорнет был здесь, и Молния не представлял, как долго.
    — Прости, что задержался, Док, — извинился молодой гонщик, остановившись рядом со своим наставником. Тот одобрительно кивнул, тем самым показывая, что совершенно не обижается на своего ученика.
    — Самое главное, что ты не струсил, — усмехнулся Хадсон. — Ну, тогда прокатимся?
    Оба завели моторы. У МакКуина он был намного громче и ровнее, нежели у Дока Хадсона — у него был более тихий мотор с иногда искажёнными звуками, да и сам Док был не таким быстрым. Они приготовились стартовать, насчёт три шины засвистели и оба автомобиля рванули с места, оставив за собой пыль, которая поднялась клубнем и могла не на шутку запылить корпус того, кто остался бы позади.
    Ехали они синхронно и не так уж и торопились, как принято на реальных гонках. МакКуин часто обгонял своего наставника, но моментами немного сбавлял обороты чтобы не обидеть старика, да и одному лидировать было скучно. Хадсон уже не был таким быстрым и ловким как он показывал раньше. Но иногда он стремился обогнать ученика, делая это не усердно, а с улыбкой и тёплым огоньком на душе. Тогда Молния тоже немного улыбался и даже поддавался.
    И вот, стремительный Хадсон Хорнет вновь вырывается вперёд! Молодой гонщик не пытался обогнать его, он просто наслаждался этой гонкой, но одна деталь заставила Молнию резко затормозить. Сам того не ожидая, МакКуин зажмурился от пыли, поднявшейся в воздух, и начинает кашлять. Док тоже притормаживает и задним ходом подъезжает к молодому гонщику.
    — Чего застыл, юнец? — с ноткой беспокойства спросил Хадсон. Отдышавшись от резкого затормаживания, МакКуин удивлённо смотрит на наставника.
    — У тебя трещина на стекле… и вмятина… Откуда?
    Док был немного удивлён. Он не знал, и даже предположить не мог, что его ученик узнает об этой травме так скоро. Хадсон прикрыл глаза и отвёл взгляд, затем остановился рядом с Молнией.
    — Это лишь небольшое повреждение. У Метра их множество, поэтому тебе нечему удивляться. А где я его получил — тебе не важно знать.
    МакКуин посмотрел на Дока. Он надеялся, что тот говорил правду, но… Молния только сейчас обратил внимание на хриплый голос старика. Ему казалось, что голос Хадсона Хорнета был не таким дрожащим и помятым, как сейчас. Или он просто не прислушивался всё это время? МакКуин был озабочен этим повреждением Хадсона. Да, у Метра их было не счесть, но они были действительно мелкими — небольшая царапина, немного врезался в дерево, и после этого может остаться лишь еле заметная вмятина.
    Неожиданно небольшую и весьма неловкую тишину нарушил Док, который всё это время размышлений своего ученика смотрел на небо, окрашенное в цвета заката: белый, жёлтый, оранжевый, багровый… и все эти цвета медленно переходят на цвет ночного неба. И именно ночное небо вскоре затмит все эти яркие цвета.
    — Уже темнеет. Думаю, нам стоит поскорее завершить гонку, — предложил Хадсон Хорнет и тронулся с места, продолжая заезд. МакКуин неуверенно поехал за ним.
    Прошло около минуты такой езды. Подул лёгкий ветерок, который еле-еле сметал маленькие песчинки на дороге. Для гонщиков, которые уже достаточное время едут по грунтовой дороге, казалось что этот ветерок придавал им скорости. Наставник и ученик ехали в одном темпе, бампер к бамперу и колесом к колесу. Когда они прошли поворот возле скалы, МакКуин закрыл глаза, ощущая небольшую свежесть от ветерка, который касался стекла. Хадсон разделял чувства Молнии, но в один момент всё резко изменилось…
    Послышался приглушённый взрыв, а после него скользящий писк. МакКуин резко опомнился и с ужасом наблюдал, что у Дока лопнула шина. Старик пытался вырулить напрямую, но он, случайно дёрнув не в ту сторону, свернул прямо на крутой склон и покатился вниз.
    — Док? Док! — с испугом вскрикнул юный гонщик и подъехал к краю обрыва, пытаясь найти внизу тёмно-синий автомобиль. — Док! Это не смешно! — уже в панике выкрикнул МакКуин и поехал вниз за Хадсоном. Но это точно было не похоже на шутку.
    Тёмные цвета начали сильнее покрывать закатное небо, поэтому было тяжелее найти Дока среди грунтовой земли и кактусов. Внизу было немного холоднее, но воздух суше, и МакКуин чувствовал это. Ему казалось, что в этот момент всё было направлено против него, но несмотря на все эти трудности он должен найти старика, и если ему понадобится помощь — обязательно оказать её.
    От волнения давление масла в моторе начало зашкаливать. Казалось, что лишь немного переволнуется, и придётся буксировать к Луиджи и Гвидо. Из-за отсутствия фар у МакКуина вести поиски было намного труднее. Но вдруг послышался хриплый кашель, который эхом прозвенел в сознании молодого гонщика… Молния предался инстинкту и на всех скоростях помчался в сторону звука.
    Он подъезжал всё ближе и ближе. Теперь вместо кашля было слышно, как слабо гудел мотор, по звуку напоминающий какую-то колымагу, но кто бы мог поверить, что это был Док! Что с ним произошло — МакКуин так и не понимал. Он был всё ближе и ближе, и наконец тёмно-синее пятно становилось всё чётче. Уже можно было разглядеть серебристые края на корпусе, и наполовину закрытые голубые глаза. Капот дымил, тяжёлое дыхание Хадсона было неровным…
    — Д-док… — тихо проговорил Молния и приблизился к горячему автомобилю. Док, увидев своего ученика, улыбнулся, несмотря на ту боль, которую он сейчас чувствовал.
    — Ну что, сухарь… кажется, ты победил меня… — с насмешкой проговорил поверженный Хадсон Хорнет и закрыл глаза. — Я всегда знал… что ты способен на большее, чем победы против перспективных юнцов…
    — Нет, Док, всё будет хорошо! Я… я позову Метра, и он… — чуть ли не плача проговаривал МакКуин.
    — Не нужно. Уже ничего не поделаешь… — старик немного вздрогнул и улыбка исчезла. — Это б-была моя… ошибка.
    — Док… Док! — пытаясь привести своего наставника в чувства твердил Молния. Теперь слёз было не сдержать, и гонщик начал паниковать.
    — Помни… Всё, чему я тебя обучил… и не забывай обо мне…
    Он снова открыл свои полупустые глаза. Несмотря на то, что их было трудно разглядеть сквозь тьму и слёзы, в них была невероятная гордость за своего ученика. Он гордился тем, что обучил такого достойного гонщика, у которого уже две победы за один сезон. Он гордился тем, что Молния оказался не таким самовлюблённым и хвастливым, каким был в самом начале…
    — Я горжусь тобой… Молния МакКуин. Порхай как бабочка… — слегка улыбнулся Хадсон Хорнет, глядя на юнца.
    — …Жаль, как пчела, — закончил их любимую цитату МакКуин.
    И так было на самом деле… Дока больше не было. И всё, что он начинал, теперь закончит Молния МакКуин, и больше никто другой не сможет этого сделать. Напоследок раздалось лишь тихое ворчание, а потом… тишина. И голубые глаза сами по себе закрылись. Мотор перестал хрипло гудеть, двигатель затих.
    МакКуин будто бы не смог до конца осознать, что произошло. Он ещё несколько раз пытался позвать Дока, но безуспешно. Крики… боль… слёзы… Именно так закончился этот заезд. Последний заезд Хадсона Хорнета.

  3. Dailmaran Ответить

    Я измучен этими длинными днями
    Без заботы, без цели, всегда в полумгле…
    Можно тени любить, но живут ли тенями
    Тридцати пяти лет на земле?
    И поют ведь, и пишут, что счастье — вначале!
    Расцвести всей душой бы ликующей, всей!
    Но не правда ль: ведь счастия нет, вне печали?
    Кроме мертвых, ведь нету друзей? *
    «Дорогой Док Хадсон!
    Круз Рамирез выиграла свой второй кубок Поршня. Хотя, если быть точным, как любит говорить Натали Дайджест, не стоит забывать про приз в Овраге Грома. Кстати, они подружились. Как бы я хотел, чтобы ты собственными фарами увидел Круз после победы…»
    Голос Молнии прерывается, и он торопливо отпускает кнопку записи и отъезжает: ни к чему записывать то, как он тут разводит сопли. Ещё все фары зальёт, бензин разбавит, придётся потом к Фло ехать, концентрированным топливом заливаться.
    Молния прокашливается и вновь нажимает колесом на кнопку «старт». На диктофоне загорается зелёный светодиод, показывающий, что запись голосового сообщения пошла.
    «Знаешь, этот год был очень трудным для меня: сначала эти неудачи в гонках, эти новички…»
    Молния хмыкает, вспомнив, как когда-то сам был одним из таких «заносчивых молокососов», как называл их Хадсон. Сколько воды утекло с тех пор…
    «…Шторм со своей предельной скоростью, за которым я бы никогда не угнался. Эта попытка оправиться… Вновь встать на колёса и вернуться в спорт… Мне так была нужна твоя поддержка, Док…»
    Голос предательски дрожит, и Молния торопливо останавливает запись. Да что же такое? Почему он не может собраться?
    «Мне кажется, ты был бы рад, узнав о том, что я встретился с Выхлопом. Надо сказать, твои бывшие соперники остры на язык. Понятно, откуда в тебе было столько сарказма… Мне тебя не хватает».
    Признание слетает с языка прежде, чем Молния успевает себя остановить, но переписывать он не собирается.
    «К чему? Кто это услышит? Док?».
    «Я помню твои слова, Док. Все твои слова».
    Молния останавливается и переводит дыхание. В фарах начинает пощипывать, и он пару раз газует, стараясь прогнать из движка это зудящее ощущение обиды и грусти. Болезненная смесь.
    «Сейчас мы тренируемся с Круз днями напролёт, и я точно знаю, что она станет настоящим чемпионом. Оказывается, это и в самом деле сродни радости собственных побед. Теперь я начинаю понимать, что ты действительно был счастлив, когда занимался со мной».
    Воспоминания о днях в Томасвиле затапливают с головой. Молния вспоминает гараж Выхлопа, где стоит стенд, посвящённый их совместным тренировкам и полностью заполненный голосовыми письмами от Дока, фотографиями и газетными статьями.
    «Нет!» — сил для того, чтобы сдержаться, больше не остаётся, и Молния закрывает фары, погружаясь в счастливые воспоминания о прошлом. О том, как они ехали бок-о-бок, как летел гравий под колёсами, как ветер резал фары, как свистели шины, как шумно дышал Док, едущий рядом и не отстающий ни на фут.
    «Как бы там ни было, мы справляемся. Как же мне хотелось бы, чтобы ты увидел мою новую расцветку. Думаю, ты бы оценил. Хотя, может быть, и нет».
    Молния улыбается, представляя, как нахмурился бы Хадсон. Как процедил бы сквозь зубы: «Подражатель», и спрятал довольную улыбку в густых и поседевших усах.
    «Вот. Вроде бы всё, что я хотел сказать…»
    Молния чуть мнётся, но потом серьёзно произносит:
    «Я люблю тебя, Док. Конец сообщения»
    Молния вздыхает и смотрит, как крутится кассета, как выскакивает из диктофона с приклеенной меткой «письмо номер двадцать четыре».
    Как интересно — ведь они встретились, когда ему было как раз столько лет. Молния погружается в воспоминания, попутно упаковывая голосовое письмо в почтовую коробку. Он разворачивается, собираясь выезжать, но тут его взгляд падает на закрытую шкатулку.
    Молния замирает в нерешительности, но проигрывает внутренней борьбе и направляется к ней. Он открывает её и достаёт оттуда потёртую кассету.
    Поколебавшись, — уж слишком изношена частым прослушиванием магнитная лента — он всё же вставляет её в проигрыватель и запускает.
    В гараже раздаётся голос Дока, чуть хриплый от волнения, но точно такой же, каким Молния запомнил его пару лет назад.
    «Прости, — начинает свое сообщение Хадсон. — И извинись за меня перед другими жителями Радиатор-Спрингс. Я уезжаю, и это мой выбор. Если они посчитают, что я умер… Что же, так будет лучше для всех. Они бы не поняли, из-за чего я покинул город, и приняли бы это за предательство. Для Салли это было бы больнее всех. А причинить ей такую боль не могу, потому что я отношусь к ней как к дочери. К ней — да… Но вот назвать тебя своим сыном не могу. Мои чувства далеки от отцовских. Слишком далеки…» — Хадсон останавливается, и на заднем плане слышно, как тикают настенные часы. Те же самые, что и сейчас висят на стене его гаража.
    Молния оборачивается и смотрит на маленький, аккуратный хронометр. Его сердце стучит в такт звучанию секундной стрелки — так же быстро и учащённо.
    «Если бы ты был чуть старше, чуть мудрее… Ты понял бы мой уход и не стал винить меня. Я не могу быть рядом, не могу отвлекать тебя от карьеры, от счастливого и большого будущего, которое тебе, несомненно, светит. Поэтому прости меня, Молния, и прощай. Я люблю тебя».
    Безучастно щёлкает затвор магнитофона, отключая кассету, и в гараже повисает тишина. Молния стоит, выключив мотор, и смотрит на пляшущие крупицы пыли перед фарами.
    Он искал повсюду, разыскивал, где только мог, перебирал всевозможные города, обшаривал все трассы и прилегающие к ним заброшенные дороги. Он сделал всё, что было в его силах, но ничего не нашёл. Ни отблеска фар, ни отголоска движка, не следа шин.
    Док Хадсон будто исчез. Будто Док Хадсон умер…
    Как оказалось, он оставил Шерифу письмо, в котором сообщил о своей болезни. Как врач, зная, что шансов нет, и не желая никого обременять, уведомил о последней просьбе — оставить его в покое и не искать.
    Разумеется, никто не послушал — разве могло быть иначе? — но совместные попытки найти Дока ничего не дали. Прошло более двух лет, пока все наконец не признали, что Хадсон Хорнет действительно умер. И почтили его память…
    Молния выезжает из гаража, плотно закрыв за собой дверь и захватив с собой почтовую коробку с письмом, прикрепив её на крышу.
    Почтовое отделение, в котором работает Хлоя, в последнее время не стоит без дела: то МакКуину, то Рамирез приходят посылки от фанатов. Сейчас, когда закончились соревнования за кубок Поршня, у новой чемпионки появилось свободное время, которое она проводит здесь. Когда же наступит пора готовиться к очередному заезду, они переберутся в спорт-комплекс Ржавейки.
    Как и всегда, Хлои нет на месте. Молния проезжает по улицам в поисках малиновой Шевроле Бит. Яркий цвет помогает найти её у Филмора, к которому молоденький хетчбэк питает слабость, а может, к его органическому топливу, которое, по её словам, помогает похудеть.
    — Хлоя! — окликает её Молния и подъезжает ближе. — Хочу отправить посылку.
    Девушка прощально сигналит микроавтобусу и выезжает на дорогу:
    — Привет, Молния. Ого, снова отправка? Кому на этот раз? Какая фанатка будет осчастливлена личным письмом от старичка МакКуина? А Салли знает?
    — Всё туда же, — выборочно отвечает Молния, пропустив остальные вопросы мимо приёмников.
    В отличие от Шерифа, которому сообщение было оставлено в участке, письмо для Молнии от Дока Хадсона пришло по почте. Это подарило бывшему гонщику надежду, что, возможно, Док жив. Нечего и говорить, что Молния тотчас отправился по обратному адресу, но только никого не нашёл.
    Ипсиланти — маленький городишко в округе Уоштено, штат Мичиган** был практически заброшен и чем-то напоминал Радиатор-Спрингс. Молния спрашивал всех местных жителей, но все лишь отрицательно качали капотами. Да, о Хадсоне Хорнете слышали — ещё бы, именно тут он и провёл первое время после аварии — но больше там не появлялся.
    — Значит, ты по-прежнему ей верен? — с интересом спрашивает Хлоя, оборачивая его коробку упаковочной лентой. — Какая эта посылка по счёту? Двадцатая?
    — Двадцать четвёртая.
    — Здорово. Везёт же кому-то. Неужели она ни разу не переехала за эти… сколько?.. За эти восемь лет? Так и жила на одном месте?
    Молния невпопад кивает, задумавшись:
    «А ведь верно. Томасвиль был городом, в котором Хадсон жил лишь в начале спортивной карьеры, после переехал в Ипсиланти, где и провёл оставшиеся годы, и лишь позже перебрался в Радиатор-Спрингс. Значит, стоит проверить что-то ещё. Но куда податься? Как сократить круг?»
    Десятки штатов, сотни округов, тысячи городов… За восемь лет Молния объездил все близлежащие города, все памятные места, так или иначе связанные с победами Дока, встречался с его спонсорами, друзьями. Даже был на родине — Детройте, штат Мичиган. Итог был один — ни-че-го. Да, там помнили о нём, но не видели.
    — А ты бы, Хлоя, что бы ты сделала на месте моей фанатки? Куда перебралась?
    — Глупый вопрос, — поиграв зеркалами, отвечает машина. — Конечно же, поближе к тебе.
    — Но если ко мне нельзя: у меня Салли рядом, то куда в таком случае? — торопливо исправляет её Молния, подумав, что, хоть она и ошибается, ситуация всё равно схожа.
    — В то место, которое имеет для тебя значение. Туда, где ты был собран, где был твой дом, например.
    Молния замирает: вот оно. Все эти годы он думал о Доке; о том, что важно ему; что его интересует; что бы он хотел посмотреть; где побывать — и не думал о самой очевидной вещи. Причина, по которой Хадсон ушел — его любовь к нему. Хорнет не мог быть с ним, но хотел быть рядом.
    Его родина.
    «Ну, конечно. Но куда точнее? К какой компании?»
    Молния бросает взгляд на своё отражение в стеклянных дверях почты. Капот и бампер от Лотус Карс, а задние крылья сделаны под Вайпер Додж. Он — гибрид, выпущенный Графикс Груп***, соединивший в себе американскую свободолюбие и надменность Англии. Пробная версия. Экземпляр, не вставший на конвейерную ленту, которому не дали зелёный свет, но сумевший доказать, что его рано списали со счетов.
    — Спасибо, Хлоя, — ликующе благодарит Молния и резко стартует, оставив на полу следы шин.
    ***
    Если бы Дока Хадсона спросили, куда он хочет отправиться, то он бы выбрал Англию.
    Достопочтенные и солидные машины фирм Астон Мартин, Бентли, Ягуар, Ленд Ровер и Роллс-ройс — и это самые известные — были родом из Великобритании и всегда взывали у Дока Хадсона чувство любопытства. Поэтому, когда ему подвернулась такая возможность (хорошее название для постыдного бегства, да, Док?), он отправился сюда.
    Хадсон задним ходом заезжает в свой гараж, который он снимает на период своего временного пребывания в Англии. Оно затянулось на гораздо больший срок, чем он рассчитывал, но ничего не поделаешь. Ещё раз вздохнув, он закрывает за собой дверь и остаётся в темноте, так и не включив свет.
    Вечер вступает в свои права: в окнах слабо проблёскивает свет фар проезжающих мимо машин, размеренное звучание их движков (слишком тихое на взгляд Дока) раздаётся с улицы. Здесь всё застывшее, медленное, скучное, лишённое цвета…
    …Лишённое ярко-красной расцветки, без жёлтой молнии и багровых языков пламени — всё кажется серым и безрадостным. Звуки моторов — заглушёнными и разительно отличающимися от раскатистого журчания гоночных машин.
    Хадсон не скрывает от себя, что он скучает. Скучает по дням, проведённым с Молнией вместе. Сколько гонок они выиграли вместе. Да, ездил сам МакКуин, но победа была общей. Так говорил новый чемпион, счастливо сверкая фарами и задорно выкрикивая: «Кчау!».
    Два кубка Поршня подряд — две большие победы, лёгкие и простые, которые Молния взял, смеясь. Док считал, что причина всему — упорство молодого гонщика, а Молния смеялся, отнекивался и смотрел на него фары в фары, так пристально и открыто, что Хадсон не мог отъехать в сторону.
    Тогда Хорнет и понял, что любит его. Любит неправильно: глубже, сильнее, горячее, чем можно надо. Его отъезд (позорный побег!) был отличным выходом. Только вот сердце считало иначе.
    Зато у него были письма: десятки звуковых сообщений, записанных МакКуином в его гараже — разве Хорнет не узнал бы свой размерно-тикающий хронометр? Они приходили с опозданием из-за большого числа промежуточных городов — прожив бок-о-бок с Сержантом, научишься кое-каким военным трюкам. Только, несмотря на все эти явки-пароли-адреса, Док всё равно хотел, чтобы Молния его нашёл. Хотел, но боялся.
    Голоса на улице становятся чуть громче, и это разительно отличается от монотонных вечеров в этом пригороде Англии. Поэтому Док не выдерживает и тоже выезжает из гаража, чтобы посмотреть, что же творится снаружи.
    Причиной всеобщего волнения стал какой-то тёмно-синий автомобиль, который плотным кольцом окружили другие машины. Среди них Хадсон замечает своего соседа, Кирка, и его друга, ещё Нэнси и Нэда — семейную пару, живущих к нему ближе всех.
    Тачки толкаются и не дают ему рассмотреть новоприбывшего, но Хорнет всё же замечает у него на боку надпись «Стремительный» и хмурится. Нет, конечно, эпитет — не собственность Дока, и понятное дело, что юнцы то и дело обзаводятся какими-нибудь «громкоговорящими» прозвищами.
    — Хадсон Хорнет. Его зовут Хадсон Хорнет, вы должны его знать. Он — звезда гонок Наскар в пятидесятых годах…
    — Когда? — удивлённо сигналит какая-то из молоденьких автомобильчиков с неоново-синей буквой «Ш» на капоте. Док прищуривается — одна из поклонниц Джексона Шторма. — Такой старик!
    — Прикрой капот, — зло просит её незнакомец, и у Хадсона движок затухает от удивления.
    «Этот голос…»
    — Док Хадсон — один из лучших гонщиков своего времени и самый умелый ездок на грунтовых дорогах. К тому же, он…
    — Он сейчас перегреется от смущения, если ты и дальше будешь за него выхваливаться, — обрывает его Док, с трудом лавируя между столпившимися машинами.
    Молния (а это именно он!) разворачивается к нему и обескуражено хлопает фарами:
    — Док… Вы…
    Стоящие рядом машины никак не благоволят радостному ощущению встречи, и Док, моргнув поворотниками, зовёт Молнию за собой:
    — Давай прокатимся.
    МакКуин послушно направляется за ним, и они выезжают на более-менее свободную дорогу, ведущую в сторону парка.
    — Док, — снова начинает Молния, едва они отъезжают достаточно далеко от проезжей трассы, — ты жив.
    Хадсон останавливается и смотрит на своего ученика, у которого подозрительно блестят фары.
    «Что это? Масло потекло или конденсат скопился?».
    — Как ты можешь в этом убедиться, я действительно жив.
    — Док… — шумно выдыхает Молния и подъезжает к нему, утыкаясь левым крылом в его бампер.
    Металл Маккуина горячий. Оно и понятно — ехать столько дней без перерыва. Это почему-то приятно. Ещё очень приятно видеть обновлённую покраску — ясное дело, в честь кого покрасился.
    — Я так счастлив видеть тебя живым! Пожалуйста, Док, никогда, больше никогда так не уезжай. Мне было так плохо без тебя, — голос становится всё тише, а включённый кондиционер заглушает последние слова.
    Хорнет напрягается, чувствуя, как по системе зажигания пробегают электрические искры.
    — Я знаю, — справившись со своими эмоциями, отвечает Док. — Я получал твои письма.
    Молния чуть сдаёт назад, чтобы посмотреть прямо в фары Хадсона.
    — И я получил твоё, — с нажимом на последнее слово отвечает перекрашенный автомобиль.
    Топливовоздушная смесь в цилиндрах клокочет и бурлит, и Доку приходится прокашляться, чтобы он смог ему ответить:
    — Это было давно.
    — А что сейчас? Что-то изменилось?
    Молния нервно трёт шинами по грунту, стирая резину. Док смотрит на его колеса — шипованные потому, что он больше не гонщик. И больше не тот мальчишка, который пытался выиграть кубок, эгоистично идя к своей цели. Молния стал взрослой машиной, а синий цвет придаёт ему ещё больше серьёзности. Но сколько бы не менялся Молния и снаружи, и внутри, чувства Дока к нему не изменились.
    — Нет, — признаётся Док, ощущая, как в первичной обмотке возникает неконтролируемое напряжение самоиндукции. Такими темпами у него разряд скаканёт, и накопитель энергии перегорит.
    Молния удивлённо смотрит на него, не в силах поверить в то, что только что услышал:
    — Что?..
    Док вздыхает, но не успевает и фарами моргнуть, как Молния подъезжает к нему, впечатавшись во всё правое крыло всеми своими тремя тысячами фунтов.
    Его тёплый металл приятно согревает, а урчание мотора внутри странной дрожью передаётся на капот Дока. Система охлаждения не справляется, и Хадсон что-то невнятно бурчит, пытаясь отъехать, но Молния не даёт ему это сделать.
    — Я так скучал, — признаётся МакКуин.
    Соприкосновение бамперов происходит неловко, неаккуратно, но — долгожданно.
    ***
    — Перед отъездом я отправил тебе письмо. Ты получил его? — интересуется Молния и чуть сбавляет скорость, чтобы посмотреть на едущий рядом автомобиль.
    — Не успел. И что же ты там было?
    — Я говорил, что хотел бы, чтобы ты своими глазами увидел Круз после победы. Она так счастлива, глядишь — взорвётся от переполняющего углекислого газа.
    — Ну-у, — задумчиво протягивает Док, по-прежнему удерживая ровный темп движения. — Думаю, я могу это сделать. С радостью познакомлюсь с твоей ученицей.
    Молния улыбается, и они одновременно прибавляют скорость, увидев знакомый указатель: «Трасса 66».

  4. VideoAnswer Ответить

  5. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *