Как сказка называется свет мой зеркальце скажи?

17 ответов на вопрос “Как сказка называется свет мой зеркальце скажи?”

  1. q990317 Ответить

    Все знают сказку братьев Гримм «Белоснежка и семь гномов» 1812 года с «волшебным зеркалом». Это зеркало встречается и в «ремэйке» А.С. Пушкина 1833 года «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях»:
    “Свет мой, зеркальце! скажи,
    Да всю правду доложи:
    Я ль на свете всех милее,
    Всех румяней и белее?”
    И ей зеркальце в ответ:
    “Ты, конечно, спору нет;
    Ты, царица, всех милее,
    Всех румяней и белее”.
    На днях задумался над восприятием этой сказки. Представил, как воспринималось такое зеркало в XIX веке. Кажется, что для тех времен оно действительно было волшебным.
    В 1990-ые, во времена моего детства, уже были цветные телевизоры, начали появляться персональные компьютеры. Зеркало все еще казалось волшебным, но отрыв от реальности почти не ощущался.
    А что сегодня? Насколько сегодня дети, если все еще читают эти сказки…, как они воспринимают «волшебное зеркало»? Наверное сейчас это уже не зеркало, а какой-нибудь планшет с «Ок», Google», у которого можно спросить погоду в городе и рейтинг в списке «Мисс мира» по результатам народного голосования.
    Может кто-то общался с детьми на эту тему? Интересно было бы узнать их отношение.
    Второй момент. Как можно осовременить этот персонаж? Как он должен выглядеть, чтобы казаться действительно волшебным? У меня не хватает воображения и любые мысли упираются в производительность оборудования и уровень ИИ.

  2. EdvardVlg Ответить

    Царь с царицею простился,
    В путь-дорогу снарядился,
    И царица у окна
    Села ждать его одна.
    Ждёт-пождёт с утра до ночи,
    Смотрит в поле, инда очи
    Разболелись, глядючи
    С белой зори до ночи.
    Не видать милого друга!
    Только видит: вьётся вьюга,
    Снег валится на поля,
    Вся белёшенька земля.
    Девять месяцев проходит,
    С поля глаз она не сводит.
    Вот в сочельник в самый, в ночь
    Бог даёт царице дочь.
    Рано утром гость желанный,
    День и ночь так долго жданный,
    Издалеча наконец
    Воротился царь-отец.
    На него она взглянула,
    Тяжелёшенько вздохнула,
    Восхищенья не снесла
    И к обедне умерла.
    Долго царь был неутешен,
    Но как быть? и он был грешен;
    Год прошёл, как сон пустой,
    Царь женился на другой.

    Правду молвить, молодица
    Уж и впрямь была царица:
    Высока, стройна, бела,
    И умом и всем взяла;
    Но зато горда, ломлива,
    Своенравна и ревнива.
    Ей в приданое дано
    Было зеркальце одно;
    Свойство зеркальце имело:
    Говорить оно умело.
    С ним одним она была
    Добродушна, весела,
    С ним приветливо шутила
    И, красуясь, говорила:
    “Свет мой, зеркальце! скажи,
    Да всю правду доложи:
    Я ль на свете всех милее,
    Всех румяней и белее?”
    И ей зеркальце в ответ:
    “Ты, конечно, спору нет;
    Ты, царица, всех милее,
    Всех румяней и белее”.
    И царица хохотать,
    И плечами пожимать,
    И подмигивать глазами,
    И прищёлкивать перстами,
    И вертеться подбочась,
    Гордо в зеркальце глядясь.
    Но царевна молодая,
    Тихомолком расцветая,
    Между тем росла, росла,
    Поднялась — и расцвела,
    Белолица, черноброва,
    Нраву кроткого такого.
    И жених сыскался ей,
    Королевич Елисей.
    Сват приехал, царь дал слово,
    А приданое готово:
    Семь торговых городов
    Да сто сорок теремов.
    На девичник собираясь,
    Вот царица, наряжаясь
    Перед зеркальцем своим,
    Перемолвилася с ним:
    “Я ль, скажи мне, всех милее,
    Всех румяней и белее?”
    Что же зеркальце в ответ?
    “Ты прекрасна, спору нет;
    Но царевна всех милее,
    Всех румяней и белее”.
    Как царица отпрыгнёт,
    Да как ручку замахнёт,
    Да по зеркальцу как хлопнет,
    Каблучком-то как притопнет!..
    “Ах ты, мерзкое стекло!
    Это врёшь ты мне назло.
    Как тягаться ей со мною?
    Я в ней дурь-то успокою.
    Вишь какая подросла!
    И не диво, что бела:
    Мать брюхатая сидела
    Да на снег лишь и глядела!
    Но скажи: как можно ей
    Быть во всём меня милей?
    Признавайся: всех я краше.
    Обойди всё царство наше,
    Хоть весь мир; мне ровной нет.
    Так ли?” Зеркальце в ответ:
    “А царевна всё ж милее,
    Всё ж румяней и белее”.
    Делать нечего. Она,
    Чёрной зависти полна,
    Бросив зеркальце под лавку,
    Позвала к себе Чернавку
    И наказывает ей,
    Сенной девушке своей,
    Весть царевну в глушь лесную
    И, связав её, живую
    Под сосной оставить там
    На съедение волкам.


    Черт ли сладит с бабой гневной?
    Спорить нечего. С царевной
    Вот Чернавка в лес пошла
    И в такую даль свела,
    Что царевна догадалась
    И до смерти испугалась
    И взмолилась: “Жизнь моя!
    В чём, скажи, виновна я?
    Не губи меня, девица!
    А как буду я царица,
    Я пожалую тебя”.
    Та, в душе её любя,
    Не убила, не связала,
    Отпустила и сказала:
    “Не кручинься, бог с тобой”.
    А сама пришла домой.
    “Что? — сказала ей царица. —
    Где красавица девица?” —
    “Там, в лесу, стоит одна, —
    Отвечает ей она.-
    Крепко связаны ей локти;
    Попадётся зверю в когти,
    Меньше будет ей терпеть,
    Легче будет умереть”.   И молва трезвонить стала:
    Дочка царская пропала!
    Тужит бедный царь по ней.
    Королевич Елисей,
    Помолясь усердно богу,
    Отправляется в дорогу
    За красавицей душой,
    За невестой молодой.

    Но невеста молодая,
    До зари в лесу блуждая,
    Между тем всё шла да шла
    И на терем набрела.
    Ей навстречу пёс, залая,
    Прибежал и смолк, играя.
    В ворота вошла она,
    На подворье тишина.
    Пёс бежит за ней, ласкаясь,
    А царевна, подбираясь,
    Поднялася на крыльцо
    И взялася за кольцо;
    Дверь тихонько отворилась,
    И царевна очутилась
    В светлой горнице; кругом
    Лавки, крытые ковром,
    Под святыми стол дубовый,
    Печь с лежанкой изразцовой.
    Видит девица, что тут
    Люди добрые живут;
    Знать, не будет ей обидно! —
    Никого меж тем не видно.
    Дом царевна обошла,
    Всё порядком убрала,
    Засветила богу свечку,
    Затопила жарко печку,
    На полати взобралась
    И тихонько улеглась.   Час обеда приближался,
    Топот по двору раздался:
    Входят семь богатырей,
    Семь румяных усачей.
    Старший молвил: “Что за диво!
    Всё так чисто и красиво.
    Кто-то терем прибирал
    Да хозяев поджидал.
    Кто же? Выдь и покажися,
    С нами честно подружися.
    Коль ты старый человек,
    Дядей будешь нам навек.
    Коли парень ты румяный,
    Братец будешь нам названый.
    Коль старушка, будь нам мать,
    Так и станем величать.
    Коли красная девица,
    Будь нам милая сестрица”. И царевна к ним сошла,
    Честь хозяям отдала,
    В пояс низко поклонилась;
    Закрасневшись, извинилась,
    Что-де в гости к ним зашла,
    Хоть звана и не была.
    Вмиг по речи те опознали,
    Что царевну принимали;
    Усадили в уголок,
    Подносили пирожок;
    Рюмку полну наливали,
    На подносе подавали.
    От зелёного вина
    Отрекалася она;
    Пирожок лишь разломила
    Да кусочек прикусила
    И с дороги отдыхать
    Отпросилась на кровать.
    Отвели они девицу
    Вверх, во светлую светлицу,
    И оставили одну
    Отходящую ко сну.

    День за днём идёт, мелькая,
    А царевна молодая
    Всё в лесу; не скучно ей
    У семи богатырей.
    Перед утренней зарёю
    Братья дружною толпою
    Выезжают погулять,
    Серых уток пострелять,
    Руку правую потешить,
    Сорочина в поле спешить,
    Иль башку с широких плеч
    У татарина отсечь,
    Или вытравить из леса
    Пятигорского черкеса.
    А хозяюшкой она
    В терему меж тем одна
    Приберёт и приготовит.
    Им она не прекословит,
    Не перечат ей они.
    Так идут за днями дни. Братья милую девицу
    Полюбили. К ней в светлицу
    Раз, лишь только рассвело,
    Всех их семеро вошло.
    Старший молвил ей: “Девица,
    Знаешь: всем ты нам сестрица,
    Всех нас семеро, тебя
    Все мы любим, за себя
    Взять тебя мы все бы ради,
    Да нельзя, так, бога ради,
    Помири нас как-нибудь:
    Одному женою будь,
    Прочим ласковой сестрою.
    Что ж качаешь головою?
    Аль отказываешь нам?
    Аль товар не по купцам?”
    “Ой, вы, молодцы честные,
    Братцы вы мои родные, —
    Им царевна говорит, —
    Коли лгу, пусть бог велит
    Не сойти живой мне с места.
    Как мне быть? ведь я невеста.
    Для меня вы все равны,
    Все удалы, все умны,
    Всех я вас люблю сердечно;
    Но другому я навечно
    Отдана. Мне всех милей
    Королевич Елисей”.
    Братья молча постояли
    Да в затылке почесали.
    “Спрос не грех. Прости ты нас, —
    Старший молвил поклонясь. —
    Коли так, не заикнуся
    Уж о том”. — “Я не сержуся, —
    Тихо молвила она, —
    И отказ мой не вина”.
    Женихи ей поклонились,
    Потихоньку удалились,
    И согласно все опять
    Стали жить да поживать.
    Между тем царица злая,
    Про царевну вспоминая,
    Не могла простить её,
    А на зеркальце своё
    Долго дулась и сердилась:
    Наконец об нём хватилась
    И пошла за ним, и, сев
    Перед ним, забыла гнев,
    Красоваться снова стала
    И с улыбкою сказала:
    “Здравствуй, зеркальце! скажи,
    Да всю правду доложи:
    Я ль на свете всех милее,
    Всех румяней и белее?”
    И ей зеркальце в ответ:
    “Ты прекрасна, спору нет;
    Но живёт без всякой славы,
    Средь зелёныя дубравы,
    У семи богатырей
    Та, что всё ж тебя милей”.
    И царица налетела
    На Чернавку: “Как ты смела
    Обмануть меня? и в чём!..”
    Та призналася во всём:
    Так и так. Царица злая,
    Ей рогаткой угрожая,
    Положила иль не жить,
    Иль царевну погубить.

  3. VideoAnswer Ответить

  4. VideoAnswer Ответить

  5. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *