Какие изобретения были сделаны в то время?

10 ответов на вопрос “Какие изобретения были сделаны в то время?”

  1. S.a.n.c.h.e.s Ответить

    Рисунок двигателя Т-18 из довоенной книги.
    Лилия Яльмаровна была в курсе всех этих разработок и регулярно консультировала инженеров, которые их вели. Но перед ней уже были поставлены новые задачи. На базе Т-18 при её участии был разработан «основной танк сопровождения» Т-19, оказавшийся, однако, слишком дорогим и сложным для производства в СССР. Кроме того, силовые установки для средних танков Т-12 и Т-24 требовали доработки — пришлось нашей героине заниматься и ими. Помимо прочего, она рекомендует произвести перепланировку бронекорпуса Т-24, что впоследствии и было сделано. Наконец, легендарный танк Гротте, значительно опередивший своё время и потому «неподъёмный» для советской промышленности, оснащался авиационным двигателем М-6, адаптацией которого для «наземного» использования занималась Пальмен.
    И всё-таки свою мечту о работе с двигателями для авиации она не забыла. Она получает место доцента в Ленинградском институте инженеров гражданского воздушного флота. Летом 1933 года в Пулково были сданы новые корпуса ЛИИ ГВФ и Л.-М. Пальмен предложили возглавить экспериментальную Лабораторию авиационных моторов. Она согласилась, не задумываясь.
    Правда, сказать «да» было куда проще, нежели покинуть завод. Увольнения ей пришлось добиваться несколько дней. Когда же весть о её окончательном уходе в ЛИИ достигла руководства РККА, начальник Управления механизации Иннокентий Халепский тут же примчался на «Большевик» и устроил его директору великолепный разнос.
    Интересный факт. Халепский был арестован в 1937 году по обвинению в участии «в военно-фашистском заговоре» и расстрелян. Реабилитирован спустя 20 лет.
    Лили-Мария Пальмен была очень довольна положением дел в новой лаборатории. Уже с осени 1933 года она собиралась начать работу над новым двигателем для гражданских самолётов, а заодно заняться усовершенствованием сразу нескольких авиамоторов других конструкторов, в первую очередь — Микулина и Чаромского. А до того можно было позволить себе маленький отдых. Впервые за 8 лет напряжённой работы она взяла отпуск и уехала в Евпаторию.
    Вернулась домой Лилия Яльмаровна восьмого сентября. Но даже вещи как следует разобрать не успела…
    Она была арестована в тот же вечер. В чём была — в лёгкой юбке, авиационном кителе и лакированных туфлях-»лодочках» — в том и увезли. Только разрешили взять с собой пальто. Срезали нашивки с пуговицами и заперли в «одиночку». Почему? Что случилось?? В чём её обвиняют??? Этого она не знала.
    С утра — фотографирование анфас и в профиль, снятие отпечатков пальцев. И ни один конвойный и словом не обмолвился о том, по какой причине оказалась в тюрьме на Шпалерной эта женщина.
    Вечером — вокзал, вагонзак, а уже наутро наутро её доставили в Москву на Лубянку. Первый же вопрос следователя буквально ошеломил арестованную: «На какую контрразведку работаете?»
    Этого она не понимала. То есть что такое «разведка» — это очевидно, но вот при чём здесь «контрразведка»?.. Откуда же ей в тот момент было знать, что полуграмотный следователь Барсуков и сам этого не понимал! Со всей пролетарской прямотой он рассуждал категориями «свой-чужой», «фас-фу». И если перед ним враг, «контра» (а кем же ещё могла быть эта женщина в кителе со споротыми пуговицами?), то и работает она не на нашу «разведку», а на иностранную «контрразведку».
    Дико звучит? Вот и Пальмен так думала. Однако её злоключения только начинались…
    Там же, на Лубянке, была своя тюрьма. Одиночные камеры располагались на самом верхнем этаже. В одной из них и заперли экс-конструктора «Большевика», а ныне — подозреваемую в шпионаже.
    С утра — опять допрос. Барсуков орал, брызгая слюной, угрожал: «Я всё равно заставлю тебя сознаться! Учти, тебе грозит расстрел, а в лучшем случае — Соловки!..»
    Единственным шансом на спасение, по его словам, было «чистосердечное признание». Стоило заключённой возразить — он тут же снова начинал кричать, размахивать кулаками. Правда, в один момент Барсукову это надоело и он объявил: «Не сознаёшься? Ну тогда мы устроим тебе «конвейер», как мужчинам». И снова стал требовать признания. Час, другой, третий, пятый. Устал, ушёл спать. А Пальмен осталась стоять в своих туфлях на каблуке. Ни присесть, ни даже опереться о стену не давал конвоир. Утром заспанный Барсуков вернулся и, с удовольствием рассмотрев измученную женщину, задал единственный вопрос: «Ну что, подумала?»
    Получив отрицательный ответ, отправил в камеру.
    Только после третьего такого «конвейера» принесли папку с делом профессора Бриллинга, арестованного незадолго до того. Следователь зачитал его признание: «Я, Николай Романович Бриллинг, был членом контрреволюционной вредительской и шпионской организации…»
    Окончив чтение, Барсуков заявил: «Ну вот, я дал тебе шпаргалку. Теперь ты знаешь, что я хочу от тебя получить». И добавил: «Мы знаем, что ты хороший инженер —плохие нам не нужны, мы бы тебя тогда не взяли». Правда, кто такие эти «мы», он не уточнил.
    Теперь было очевидно, что Пальмен арестовали по навету какого-то менее талантливого «доброжелателя» и пытаются подвести под «дело Промпартии». Этот громкий судебный процесс был сфабрикован в 1930 году. Когда оказалось, что производительность на советских предприятиях находится на средневековом уровне, а рабочие недовольны условиями труда и всегда готовы протестовать, срочно пришлось назначить виновных. И назначили.
    Это было общеизвестно. Как и то, что вслед за собственно «делом Промпартии» снова и снова заводятся уголовные дела на квалифицированных работников и инженеров. Все они обвиняются в шпионаже, саботаже, диверсиях. Имели место даже приговоры к «высшей мере». Но при чём здесь профессор Бриллинг и она, Лиля Пальмен?
    Ответа на этот вопрос она не узнала. Впрочем, и Барсуков не добился своего — она не подписала признания, даже не проронила ни слезинки за всё время допросов. И вскоре её перевели в новое место заключения.
    Это был небольшой подвал в центре Москвы. К тому моменту там уже располагалось с десяток экс-сотрудников завода «Большевик». По утрам их под конвоем увозили на заводы и полигоны, а «новенькая» принималась корпеть над чертежами и книгами… В том числе, на английском языке.
    Так уж вышло, что в Красной армии не оказалось специалиста, способного внятно составить инструкцию по эксплуатации танка Т-26, который незадолго до того пошёл в серию. Этим и пришлось заниматься арестованной Пальмен. Никто лучше неё не мог перевести с английского литературу, прилагавшуюся к танку «Vickers Mk. E», никто не мог разобраться в тонкостях работы его двигателя и трансмиссии.
    При чём здесь «Виккерс», спросите вы? О, всё просто. Не имея возможности полноценно организовать разработку и производство нового собственного танка, Советы купили лицензию на производство английского, фактически скопировав его. Но, как оказалось, произвести машину — это ещё не всё. Надо научить бойцов и механиков как-то обращаться с ней.
    Вот инструкцию к этой самой массовой советской боевой машине межвоенного периода и составила «шпионка» Пальмен.
    Потом снова был вагонзак. Пересыльный лагерь в Сызрани. Камера с уголовницами. «Общественно-полезный труд» — сбор овощей на поле какого-то колхоза. Экс-баронесса не отказывалась от работы — так, по крайней мере, была возможность тайком съесть пару помидоров, которые казались настоящими деликатесами после баланды.
    Снова поезд, теперь на восток. Челябинск. Только там она узнала свой приговор. После того, как всех заключённых выгнали из вагона и усадили на корточки, старший конвоир устроил перекличку и со смехом объявил «осуждённой Пальмен одна тысяча девятисотого года рождения», что она приговорена к расстрелу…
    …с заменой десятью годами лагерей.
    И опять тряская духота вагона, перегороженного решётками, из еды — чёрствый хлеб, несладкий чай, лишь в обед — «суп», состоящий из недосоленной воды, в котором плавают обрывки капустных листьев.
    Прибыли в Караганду. Оттуда пешком до лагеря. Старший конвойный сразу предупредил — та из женщин, которая отстанет в пути или попытается присесть передохнуть, будет считаться «беглянкой», а в случае побега бойцы стреляют без предупреждения.
    Шли полдня, почти без остановок. Уже в темноте Пальмен почувствовала, что силы окончательно оставляют её. Она бросила тощий тючок с вещами на землю и села сверху. Подбежал конвойный.
    «Больше не могу. Стреляй!»
    Тот рассмеялся. «Дура, вот же тюрьма! Мы уже дошли».
    И действительно, буквально в сотне шагов светились какие-то огни, лаяли собаки. Это была Долинка — одно из «поселений» т.н. «Карагандинского совхоза-гиганта ОГПУ», больше известного как Карлаг.
    Ей повезло в первую ночёвку сохранить свои личные вещи, на которые давно уже «точили зубы» уголовницы, а наутро «заключённую Пальмен» направили в Центральные ремонтные мастерские. Одним из мастеров ЦРМ был Михаил Цителов. И — да, он её узнал…
    Потянулись дни. Михаил Николаевич редко встречал Лили-Марию — он руководил литейным цехом, а она трудилась в Конструкторском отделе. Жили они в разных бараках, пищу принимали хоть и в одной столовой (а при ЦРМ была полноценная столовая), но в разное время. Тем не менее, постепенно между ними наладились вполне дружеские отношения.
    В начале зимы с «большой земли» дошла весточка об убийстве Кирова. Буквально на следующий день Пальмен узнаёт, что её направляют в Москву, на Лубянку. С трудом раздобыв через Цителова тёплые вещи (сотрудники Конструкторского отдела практически всё время проводили в помещении и валенок им не полагалось), она в сопровождении конвойного общим вагоном добралась до столицы.

  2. slavachili Ответить

    Конечность физического бытия — биологический факт, универсальный для всего, что принято называть живым. В случае человека идея смерти представляется одним из базовых элементов познания мира. Она формирует сознание, поведение, искусство, экономику, религию, политику. С начала времен человек придумал свой, особый механизм смирения, спрятанный в ритуале, выработал систему чувств к неизбежному концу и до сих пор мечтает преодолеть его. Он максимально погружен в культуру смерти или, по крайней мере, хорошо о ней информирован. Но существует ли идея смерти вне человека, что знают о ней, как различают и переживают ее другие животные?
    Наблюдать смерть в дикой природе не так просто. Обычно она спрятана за убийством ради еды или борьбой за выживание. Смерть здесь навязана инстинктом самосохранения, который животные чувствуют лучше, чем мы, — по крайней мере, до тех пор, пока сами не перейдем от мысли к опыту. Поэтому первый очевидный уровень восприятия смерти у животных — рефлексивный, направленный на то, чтобы избежать угрозы и выжить — во что бы то ни стало. Его легко спутать с осознанным переживанием, особенно когда человек, подверженный иллюзии антропоморфизма, интерпретирует боль и стремление ее преодолеть как понимание смерти животным. Кошка уходит умирать в одиночестве не потому, что видит приближающийся конец — просто это слабость подсказывает ей укрыться от внешних угроз для своего здоровья. Собака воет на луну не из–за тоски по бренному — это обозначение территории или момент социального взаимодействия. Сиротливый взгляд овцы перед забоем — это не эмоция, а проекция человеческого беспокойства.
    Следующий уровень переживаний находится в отношениях животного к смерти другого. Может ли животное почувствовать утрату, обратить на нее внимание, прочувствовать ее до конца и отдать моменту необходимые символические почести? Приматы, наши ближайшие родственники по структуре ДНК, будут первыми, кто способен претендовать на эмоциональную зрелость в этом вопросе. Например, гориллы живут в группах с развитой социальной структурой, поэтому способны испытывать сложные и направленные чувства к членам своих семей. Самый яркий пример — нежелание матери расставаться с мертвым ребенком. В декабре 2011 года в национальном парке Вирунга Демократической республики Конго в семье горных горилл одна из молодых матерей никак не могла смириться со смертью своего новорожденного ребенка. В течение недели она не выпускала из рук мертвое тельце, ухаживая за ним и проявляя очевидные признаки депрессии. Такое поведение встречается у горилл и в неволе. Посетители мюнстерского зоопарка могли наблюдать в 2008 году, как горилла Гана на протяжении нескольких недель таскала с собой умершего от болезни сердца детеныша.
    Подробно задокументирована смерть шимпанзе Пэнси в шотландском сафари-парке. Дряхлеющая пятидесятилетняя особь в течение нескольких дней умирала от старости, а ее семейство, несмотря на свой буйный нрав, тихо собиралось вокруг тела. В итоге смерть была зафиксирована одним из самцов группы. Он поднял ее руки, несколько раз пнул, после чего остальные шимпанзе нашли в себе силы отойти от мертвой Пэнси. Единственной, кто остался рядом, была ее дочь Роузи. Она провела с трупом всю ночь, а на следующий день уже с помощью вернувшихся обезьян ухаживала за телом, счищая с него солому и грязь. Потом шимпанзе забрали сотрудники парка, а семейство еще несколько дней не возвращалось на свое излюбленное место ночлежки, омраченное смертью сородича. Более того, в течение следующей недели они вели себя неожиданно тихо и съели значительно меньше еды, чем обычно. Похожая реакция была запечатлена в 2009 году в Камеруне на уже ставшей знаменитой фотографии, где скончавшаяся от старости шимпанзе вызывает у своих соплеменников вид, близкий к поминальному.
    Кроме приматов чутким отношением к смерти отличаются и слоны. До XX века существовал миф, что эти огромные травоядные животные чувствуют приближение своей гибели и уходят умирать в места, еще раньше облюбованные их предками. Кладбища слонов мечтали найти и ученые, и меркантильно мотивированные продавцы бивней, но поиски оказались либо не верифицируемы, либо безрезультатны. Главным достижением этого мифа стал большой массив данных о предсмертных повадках животного. Больной, умирающий слон испытывает огромную жажду и в последние часы своей жизни идет по проторенному пути к водопою. Там, вдоволь напившись, он погружается в воду, где и встречает смерть. Когда такие водоемы высыхают, то в них обнаруживают останки слонов, но к масштабам, напоминающим кладбища, они все–таки не приближаются.
    В книге английского биолога Йена Дугласа-Гамильтона и его жены Ории «Жизнь среди слонов», собранной из полевых наблюдений за животными в течение нескольких лет в Танзании, целая глава посвящена смерти. Как и в других, более поздних и многочисленных исследованиях, ученые зафиксировали, что слоны могут находиться возле трупа сородича продолжительное время, выражая высокую социальную заинтересованность группы к умирающему. Более того, они способны различать среди прочих останков именно слоновьи кости, возбужденно на них реагировать и переносить с места на место, будто участвуя в замысловатом ритуале похорон.
    В миланском исследовательском институте Tethys также считают, что на смерть могут реагировать и дельфины. Ученые не раз наблюдали у самок сильную привязанность к умершим детенышам. Последний такой случай был зафиксирован в Южно-Китайском море с самкой афалина. Подобные модели поведения в разной степени выделяются у жирафов, гусей, собак и других животных с зачатками социального поведения. Они фиксируют появления чувства утраты, определенного ощущением родовой принадлежности и групповой привязанности.
    Конечно, лучшим доказательством осознанных отношений к смерти у животных был бы самый глубокий уровень ее понимания — самоубийство. Но никаких серьезных исследований или примеров суицидального поведения среди животных на сегодняшний момент нет. Выбросившиеся на берег киты сбиваются с пути. Лемминги срываются с обрыва по глупой случайности. Стерильная пчела умирает, потеряв жало — не от большой смелости, а потому, что не может иначе. Собаки прыгают с моста, почуяв что-то съестное.
    Однако существует история, которая заслуживает если не научного, то хотя бы эмоционального внимания. Ричард О’Барри, герой пронзительного документального фильма «Бухта», тренировал в 60-х годах прошлого века дельфинов для сериала «Флиппер». Роль улыбчивого Флиппера играли пять разных особей, но больше всего работала самка по кличке Кэтти. Интенсивный график съемок и существование в неволе все хуже и хуже сказывались на состоянии умелой актрисы, пока, наконец, она не впала в депрессию. Подавленное состояние прогрессировало и привело к тому, что Кэтти свела счеты с жизнью прямо на руках О’Барри. Смерть наступила от асфиксии. Она попросту перестала дышать. Для того чтобы полностью прочувствовать историю Кэтти, следует понимать, что дельфины дышат сознательно, а каждый новый вздох для них — это осмысленный акт.
    Есть ли у трагедии, кардинально изменивший жизнь О’Барри, какой-либо значимый научный фундамент, покажут лишь будущие исследования. Но всего вышеперечисленного о взаимодействиях животных со смертью уже хватит для того, чтобы засвидетельствовать — восприятие смерти у социальных животных не всегда связано с инстинктом. Ее ареал выходит за пределы рефлексивного и позволяет определенным видам по-особенному выделять гибель сородичей, пусть и не используя привычный нам набор эмоциональных реакций. Антропоцентризм в данном случае оказывается еще обманчивее антропоморфизма, а на вопрос, переживают ли животные смерть, находится свой короткий ответ: некоторые — да, и это надо учитывать.

  3. Dedokk Ответить

    В 1896 году французский ученый Антуан Беккерель проводил опыты с недавно открытыми (тоже, в общем-то, по случайности) рентгеновскими лучами, пытаясь понять, есть ли связь между ними и свечением солей урана.
    Для опыта Беккерель использовал минерал с солями урана: какое-то время держал его под солнечными лучами, затем клал вместе с металлическим предметом поверх фотопластины, на которой через некоторое время появлялось «фотографическое» изображение. Правда, его четкость была хуже, чем у рентгеновских снимков, поэтому ученый решил, что дело в недостатке солнца, и решил дождаться более солнечного дня.
    Но природа не благоволила Беккерелю, и тогда он решил убрать на время минерал и фотопластины, завернув их вместе с мальтийским крестом в темный непрозрачный материал. Через несколько дней ученый зачем-то проявил фотопластину и увидел на ней изображение креста, после чего предположил, что свечение никак не связано с солнечными лучами.
    Дальнейшее изучение таинственных «лучей» дало миру такое понятие, как радиоактивность, за открытие которой Беккерель в 1903 году совместно с Пьером и Марией Кюри получил Нобелевскую премию.

  4. VideoAnswer Ответить

  5. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *