Кто такой боян в слове о полку игореве?

13 ответов на вопрос “Кто такой боян в слове о полку игореве?”

  1. Bloodterror Ответить

    Редьярд Киплинг: «Заповедь», где главное – остаться Человеком
    «Преступление и наказание»: теория Раскольникова в романе Федора Достоевского
    Женские образы в романе Льва Толстого «Война и мир»
    Проблема счастья в пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад»: аргументы
    Мысль народная в романе «Война и мир» Л. Н. Толстого
    Описание и характеристика героев повести Александра Островского «Гроза»
    История создания повести «Капитанская дочка» Александра Сергеевича Пушкина
    Отношения Печорина и Веры в романе “Герой нашего времени”: любовь и взаимоотношения
    Детство Обломова в романе “Обломов” Гончарова: описание, характеристика в цитатах, роль детства в жизни героя
    Образ и характеристика Сатина в пьесе “На дне” Горького: роль Сатина в пьесе, материалы для сочинения
    Образ Русской земли в “Слове о полку Игореве”: образ Руси (сочинение)
    Анализ комедии “Недоросль” Фонвизина: суть и смысл пьесы, анализ героев
    Образ русского солдата Василия Теркина в поэме Твардовского: характеристика и описание героя
    Характеристика Коробочки в поэме “Мертвые души”: описание внешности и характера в цитатах
    Семья Ноздрева в поэме “Мертвые души”: описание в цитатах
    Дуэль Печорина и Грушницкого в романе “Герой нашего времени”: конфликт, причина дуэли
    Анализ рассказа “Антоновские яблоки” Бунина: особенности произведения
    Характеристика Андрея Штольца в романе “Обломов”: описание внешности, характера, происхождения в цитатах
    История создания рассказа “Белый пудель” А. Куприна
    История создания романа “Евгений Онегин” Пушкина: история написания по главам
    Город Калинов в пьесе “Гроза” Островского: образ города, быт и нравы обителей
    Фамусовское общество в комедии “Горе от ума” Грибоедова: характеристика московского общества
    Фамусов в “Горе от ума” Грибоедова
    Комедия “Горе от ума” Грибоедова: анализ произведения, материалы для сочинения
    Анализ “Золотого слова” Святослава из “Слова о полку Игореве”
    Образ и характеристика Алексея Мересьева в “Повести о настоящем человеке”: описание внешности и характера
    Семья Курагиных в романе “Война и мир”: характеристика и образ семьи Курагиных, описание в цитатах
    Отношения и любовь Ильи Обломова и Ольги Ильинской в романе “Обломов”: взаимоотношения, разрыв героев
    История создания повести “Левша” Лескова: история написания и публикации
    Образ и характеристика Хлестакова в комедии Гоголя “Ревизор”: описание внешности и характера
    Анализ рассказа “Старуха Изергиль” Максима Горького
    Илья Ильич Обломов в романе “Обломов”: материалы для сочинения (цитаты)
    Монологи Чацкого и Фамусова в комедии “Горе от ума” А.С. Грибоедова
    Образ и характеристика Пьера Безухова в романе Льва Толстого «Война и мир»
    Семья Болконских в романе “Война и мир”: характеристика и образ героев
    Образ и характеристика Николая Ростова в романе «Война и мир»: внешность и характер, описание в цитатах
    Характеристика Обломова в романе «Обломов» И. Гончарова в цитатах
    Монолог Фамусова «Вкус, батюшка, отменная манера…» в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»
    История создания повести «Детство» М. Горького: от замысла до публикации
    Монолог Фамусова “Вот то-то, все вы гордецы” из комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума”
    Дружба и отношения Штольца и Обломова в романе «Обломов» И. Гончарова
    Критики о пьесе «На дне» М. Горького: отзывы современников о произведении
    История создания рассказа «Чистый понедельник» И. А. Бунина: прототипы героев
    Монолог Чацкого «А судьи кто?..» из комедии «Горе от ума» А. С. Грибоедова
    Последний монолог Чацкого «Не образумлюсь…» из комедии «Горе от ума» А. С. Грибоедова
    Характеристика и образ членов семьи Ростовых в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
    Монолог Чацкого “И точно, начал свет глупеть…” из комедии “Горе от ума” А. С. Грибоедова

  2. JASOn Ответить

    0

    Георгий Данелия – гениальный режиссер, который заставлял смеяться, когда хотелось плакать сегодня, 16:45

    Чувственно-философские скульптуры о любви и боли от современного цифрового художника сегодня, 15:58

    Почему гитлеровцы похоронили советского генерала Ефремова с почестями, а в СССР о нём молчали сегодня, 14:36

    Мишель Легран и Маша Мериль: Ожидание счастья длиною в 50 лет сегодня, 12:31

    Несбывшиеся мечты Алексея Булдакова: Почему главный генерал кино не стал летчиком и не сыграл Бетховена сегодня, 10:49
    +1

    Как брутальные байкеры создали команду спасения зверушек и что из этого вышло сегодня, 10:14

    За кадром фильма «Тихий Дон»: Чего Нонна Мордюкова не могла простить Элине Быстрицкой сегодня, 09:03

    Актёры из советской комедии «Самая обаятельная и привлекательная» в фильме и через годы после съёмок 3.04.2019, 22:12

    10 редких ретро фотографий звёзд середины XX века в неформальной обстановке 3.04.2019, 21:35
    +1

    7 лучших фильмов Алексея Булдакова: Не стало самого позитивного актёра российского кино 3.04.2019, 19:33

  3. Кучка добра Ответить

    «Слово о полку Игоре»  было написано в двенадцатом веке. Оно повествует нам об истории Древней и Киевской Руси. Интересным фактом является то, что  оригинал произведения был уничтожен во время  пожара тысяча восемьсот двенадцатого  года. К счастью, благодаря тому, что копия «Слова» была снята для Екатерины второй, мы сейчас можем с ней ознакомиться.
    Данный памятник древнерусской культуры был написан сразу после неудачного похода Игоря Новгород-Северского на половцев. Его главная особенность состоит в том, что повествование идёт не о давно забытых событиях, а ещё свежих в памяти современников. Для того, чтобы показать какой вклад правители Руси внесли в  её развитие, в данном произведении встречаются многократные упоминания о важных деятелях того времени. Именно поэтому это произведение полно отсылок. Одной из них является Боян. Он занимает второстепенное место и его главная  задача  заключается в том, чтобы помочь автору в развитии сюжета.
    На данный момент учёные предполагают, что Боян – это реально существовавший человек, который был певцом при  дворе русских князей двенадцатого века. Но не удалось установить, где именно он жил. Выдвигаются гипотезы, что он был связан с родословной Ярослава Мудрого.
    Как автор относится к Бояну? Автор «Слова» говорит, что он внук Велеса (бога скотоводства) и  поэтому часто сопоставляет его с животными. Например, с соловьём, белкой, волком, орлом, а его пальцы с десятью соколами  и  струны-с десятью лебедями. Боян восхваляет подвиги правителей. Автор «Слова» же находится выше него, так как отзывается о событиях объективней  и показывает, как действия конкретных правителей  повлияли на общество.
    Загадкой является, какой музыкальный инструмент  он использовал. Предполагается, что это были гусли.
    Тексты Бояна были проникнуты поэтичностью, он  находил свой стиль в образности и эмоциональном повествовании. Он постоянно воспевает героизм и доблесть князей. Иногда  Боян придавался философии и полёту мыслей, но в его произведениях большую роль играла природа.
    Боян был настолько известен, что его песни сохранились в памяти народа около столетия. Он  внёс важный вклад в культурное развитие Руси.

  4. Dawngrove Ответить

    Размещено на http://www.allbest.ru/
    Реферат
    Боян как исторический персонаж в «Слове о полку Игореве»
    «Слово о полку Игореве» – один из самых значительных в художественном отношении памятников древнерусской литературы, датируемый большинством исследователей концом XII в. «Слово…» дошло до нового времени в единственном списке (предположительно XVI в.) в составе сборника XVII в. Не позднее 1792 г. этот сборник оказался в коллекции известного собирателя древнерусских рукописей А. И. Мусина-Пушкина. Открытие «Слова…» было большим событием в культурной и литературной жизни России, оно заставило пересмотреть отношение к нашей древней литературе и истории Древней Руси.
    В 1800 г. стараниями всё того же А. И. Мусина-Пушкина а также Н. Н. Бантыша-Каменского и А. Ф. Малиновского «Слово…» было издано. Высокую оценку поэтических достоинств древнего произведения сразу же дали М.М. Херасков, Н.М. Карамзин. В 1812 г. рукопись “Слова о полку Игореве” трагически погибла во время московского пожара вместе со всем собранием рукописей А.И. Мусина-Пушкина. Этот факт стал поводом для появления сомнений в подлинности и древности “Слова…”. Подделку приписывали то самому А.И. Мусину-Пушкину, то Н.М. Карамзину, то архимандриту Спасо-Ярославского монастыря (место храпения рукописи “Слова…”в XVIII в.) Йолю Быковскому. В защиту произведения выступили многие ученые, поэты, историки (Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин, В.К. Кюхельбекер и др.). В XX в. скептическое отношение к “Слову…” вновь возродилось, несмотря на то, что еще во второй половине XIX в. были открыты произведения XIV-XV вв., в которых налицо влияние “Слова…” (“Задонщина”, “Сказание о Мамаевом побоище”).
    Дальнейшие исследования показали не только языковое и стилистическое соответствие “Слова…” его времени и сходство со многими памятниками русской литературы XI – XIII вв. (“Слово о князьях”, “Слово о погибели русской земли”, “Ипатьевская летопись”), отражающими такую же озабоченность за свой век, но и типологическую общность со средневековым героическим эпосом европейских (“Песнь о Роланде”, “Песнь о Нибелунгах”, “Песнь о моем Сиде”) и азиатских народов (“Витязь в тигровой шкуре” Шота Руставелли, “Манас”, “Давид Сасунский”). Однако точная дата написания “Слова…” не установлена до сих пор. Но это, как выясняется, не единственная загадка знаменитого древнерусского произведения. Так, например, “Слово о полку Игореве” анонимно. Многочисленные попытки разгадать тайну авторства успехов не принесли: высказывались и предлагаются до сих пор совершенно противоположные мнения. Автором называли то премудрого книжника Тимофея, то новгородского посадника Романа, то певца Митусу, а писатель В. Чивилихин в романе-эссе “Память” попытался доказать, что Автором «Слова…» был сам князь Игорь.
    К настоящему времени существует более 20 гипотез по проблеме авторства “Слова…”. Но одно можно сказать с уверенностью: автор «Слова…» был профессиональным поэтом, книжником обладающим большим литературным талантом, хорошо знающим книжные памятники своего времени (в частности, летописи, на которые он опирается, повествуя о походе Игоря и событиях XI в.), а также народную и дружинную поэзию. Он был прекрасно осведомлен в политической обстановке описываемого времени, в родовых связях князей, в военных вопросах своего времени. Неизвестна, и остаётся ещё одной «загадкой» древнерусского текста дата его написания. Большинство исследователей, исходя из текста «Слова…», уверенно датируют его временем от 1185 г. до конца XII в. Существует, однако, «скептическая» точка зрения на «Слово…», представители которой отрицают древность памятника.
    Впервые эту точку зрения высказали представители русской исторической науки 1-й пол. XIX в., в частности, М. Т. Каченовский, которые полагали, что «Слово…». – подделка под древний памятник, созданная в XVIII в. Одной из характерных черт «Слова» является образность и символика, основанная на языческом мировосприятии. Весь текст насыщен поэтическими образами, а также некими «тёмными местами», одни из них содержат слишком туманные намеки на те или иные исторические события и связанных с ними князей, другие – на неизвестные нам языческие обряды или действия мифических существ, поверья о которых не сохранились (Див, Карна, Жля, Дева-Обида). Непонятны некоторые термины, слова, фразеологические обороты и т.д. Таким образом, видно, что «Слово…» хранит в себе много непонятного и интересного, до сих пор не расшифрованного и не разгаданного. Немало загадочного и в личности Бояна. Автор “Слова о полку Игореве” называет его “песнотворцем” “старого времени”.
    В первых же строках вступления автор “Слова” обращается к вещему Бояну, певшему славу русским князьям, в котором говорит о неприемлемости для себя “высоких словес” (“Не ладно было бы нам, братия, начинать в высоких словесах повесть скорбную о рати Игоревой, ибо он решил сложить песнь по событиям сего времени, а не по замышлениям Бояна. …Ибо когда мудрый Боян хотел прославлять кого-то, носился мыслью по деревьям, серым волком по Земле, сизым орлом под облаками…»[1]). Есть предположение, что автор «Слова…» своё эстетическое кредо выражает путём противопоставления своего произведения песням Бояна. [2]
    Но противопоставление своей «песни» «словесам» Бояна далеко не единственная версия, касающаяся причин появления на страницах слова этого персонажа, упоминаемого, кстати сказать, всего семь раз [3] . Итак, постараемся рассмотреть наиболее интересные мысли и версии о том, кто же он – вещий Боян, получивший в истории широкое признание как “Соловей старого времени”, а также ответить на вопросы о роли фигурирования Бояна на страницах «Слова…», об интерпретации образа этого «певца» (варианты которых тоже существуют) и ещё некоторых «тёмных» или же просто довольно интересных местах произведения, так или иначе относящихся и пересекающихся с образом «загадочного» Бояна. Самое слово “боян” или “баян” (две эти формы исстари употребляются безразлично; одно и то же лицо называется то Боян, то Баян) – хорошо известно у всех славян: у русских, болгар, сербов, поляков, чехов. Происходит от старославянского “ба[jon]ти”, означавшего, с одной стороны: “ворожить”, “заговаривать”, с другой – “баснословить”. Отсюда старославянские слова: “баальник”, “баальница”, “волхв”, “ворожея”; “баание”, “ба[jon]ние” – ворожба, “басня”; “ба[jon]ник”, “ба[jon]н” – баятель, “incantator”. Отсюда и позднейшие русские формы: “баян”, “боян”, “балян” – краснобай, байщик, знающий сказки, басни; белорусская “баюн” – охотник болтать, сказочник. Вместе с значением нарицательным у всех славян слово “баян”, “боян” встречается и как имя собственное, как название реки, местности или лица.
    Так, например, у болгарского царя Симеона один из сыновей назывался Боян; в Болгарии есть местность Бояново. [4] . В зачине «Слова о полку Игореве» Боян назван как «творец песен»: «Боянь бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслию по древу, серым вълком по земли, шизым орлом под облакы…». В интерпретации имени Бояна с самого начала открытия «Слова…» обозначились две основные тенденции: 1) это собственное имя конкретного древнерусского поэта-певца; 2) это нарицательное слово, обозначающее певца, поэта, сказителя вообще [5] . Сторонником первого пункта был Н. М. Карамзин. В «Пантеоне российских авторов» (1801 г.) он пишет об этом так: «Мы не знаем, когда жил Боян, и что было содержанием его сладких гимнов; но желание сохранить имя и память древнейшего русского поэта заставило нас изобразить его в начале сего издания. Он слушает поющего соловья, постарается подражать ему на лире» [6] . Но в «Слове…» переписанном специально для Екатерины II мы видим, что имя Бояна воспринималось как собственное, и вместе с тем как нарицательное: «Сие имя Боян происходит, как думать надобно, от древняго глагола баю, говорю: по сему Боян не что другое как разкащик, словесник, вития» [7] . Представление о Бояне как о конкретном «витии» древности и одновременно с этим обобщенном образе поэта-певца вообще было характерным для начала XIX в. А. X. Востоков в примечаниях к своей стихотворной повести «Светлана и Мстислав» в «Опытах лирических» (1806 г.) писал, что он, вслед за В. Т. Нарежным, считает, что русские поэты, которые «должны были находиться при дворе государей древних», назывались «Баянами». Об этом, отмечает Востоков, «не говорит “Повесть о походе Игоря”, упоминающая только об одном Баяне, как о собственном имени; но нельзя ли предположить, что упомянутый песнотворец по превосходству назван общим именем Баяна, т. е.: баснослова, вития, рассказчика» [8] .
    По мнению многих исследователей, Боян – княжеский, придворный певец, живший в XI – нач. XII в. и связанный с чернигово – тмутороканскими князьями. Это мнение основано на указании в «Слове о полку Игореве» имен тех князей, которым слагал свои хвалебные песни Боян. Он пел славы «старому Ярославу, храбром Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславличю» Кроме того, автор “Слова” приводит две припевки Бояна, одна из которых была пропета в адрес Всеслава Полоцкого, а вторая жене Олега Святославича. В «Слове…» указывается также, что Боян был песнетворцем Святослава Ярославича. Интересно также мнение В.Ф. Миллера по этому поводу. Бояна он воспринимает исключительно как поэтический символ, «Боян заменяет автору «Слова…» музу эпических поэтов». «В начале «Слова…» Боян введен как поэтическое украшение, а не как историческое лицо: имя вещего поэта, потомка божества, должно украсить произведение автора, возвысить его в глазах читателей». По мнению Миллера, «нет ни одной черты, которая могла бы быть реальной характеристикой исторического певца и притом русского, предшественника автора «Слова…».
    Само имя Бояна Миллер считает не русским: «Боян лицо болгарское и попал в «Слово…» из болгарского источника». То есть, В.Ф. Миллер отвергает действительное, историческое существование Бояна и вообще столь раннее существование у нас каких бы то ни было певцов. К такому заключению профессор Миллер приходит на основании критического рассмотрения всех тех мест в «Слове…», где упоминается Боян. Автор «Слова…» дает Бояну эпитет «вещий»: этот эпитет кажется Миллеру «неуместным» для певца, для исторического лица, которое жило при Всеславе…» Автор «Слова…» называет Бояна «внуком Велеса»: «с какой бы стороны мы ни смотрели на такой эпитет, отовсюду он представляется несообразным. Мог ли исторический деятель, живший с небольшим за два поколения до автора, хотя бы и стяжавший талантом высокую славу, быть назван внуком божества? Если Боян был современником Всеслава, придворным или дружинным певцом, неужели люди книжные, современники автора «Слова…», могли сомневаться в его человеческом происхождении». Далее Боян носит эпитет «соловья старого времени»: «Если он жил при Всеславе, – говорит профессор Миллер, – этот эпитет непонятен…» В общей характеристике, которую дает Бояну автор «Слова…» («десять соколов на стадо лебедей…»), В.Ф. Миллер видит одну лишь риторику: в этой характеристике, по его мнению, «нет ни одной черты, которая могла бы быть реальной характеристикой исторического певца и притом русского, предшественника автора «Слова…». Такими чертами можно изобразить какого-нибудь мифического певца, Орфея, Лина, Амфиона, пожалуй, нашего Садко, а никак не действительного народного рапсода вроде наших онежских «сказителей». Самое слово песнотворец, которым называется в «Слове…» Боян – кажется В.Ф. Миллеру прямым переводом греческого слова Psdonoios; оно может подходить к Гомеру, Гезиоду, но никак не к древнерусскому «сказителю». Наконец, «о Бояне нет нигде и помину». «Словом, – заключает Миллер, – если мы примем Бояна за историческое лицо, за русского поэта XI века, мы встречаем ряд затруднений, которые никакие комбинации не помогут устранить. Не лучше ли поэтому отказаться от русского поэта?…» [9]. В.Г. Белинский же, напротив, считал, что «по смыслу текста «Слова…» ясно видно, что имя Баяна есть собственное, а отнюдь не нарицательное». Вместе с тем Белинский отмечал, что «Баян «Слова…» так неопределенен и загадочен, что на нем нельзя построить даже и остроумных догадок»[10]. С мнением Белинского легко можно согласиться, за исключением, пожалуй, только того, что «остроумных догадок» на счёт имени Бояна существует довольно много. Кроме выше сказанного, есть довольно известное мнение о том, что у Бояна (т.е. подразумевается что Боян – имя собственное) был некий «напарник» – Ходын. В издании 1800 г. читаем: «Рекъ Боянъ и ходы на Святъславля п?снотворца стараго времени Ярославля Ольгова коганя хоти: тяжко ти головы кром? плечю; зло ти т?лу кром? головы: Руской земли безъ Игоря. Здесь частично сохранено двойственное число: Святъславля п?сньтворьца («два Святославовых песнетворца», или «два песнетворца двух Святославов») и коганя хоти (два государевых любимца)».Поэтому в конце XIX в. историк И. Е. Забелин предложил чтение «рекъ Боянъ и Ходына» (сказали Боян и Ходына), признав в Ходыне второго песнетворца, напарника Бояна [11].
    С глубокой древности у многих народов было распространено парное исполнение эпоса, так называемое амебейное пение. Два певца садились рядом и импровизировали. Первый сочинял, либо припоминал стих, второй этот же стих повторял в несколько измененном виде, давая время сопевцу вспомнить или сложить следующую фразу. До XIX в. традиция амебейного пения дожила в практике карело-финских рунопевцев, и мы вправе вслед за Д. С. Лихачевым предположить, что рекъ Боянъ и Ходына – реминисценция амебейности древнерусской эпической поэзии [12].
    Однако если бы Боян пел на пару с другим певцом, мы, очевидно, никогда бы не узнали ни имени Бояна, ни имени Ходыны, ведь при двухголосом пении исполнители не считали себя авторами. Создание, скажем, былины осознавалось как рассказ о чем-либо, а не как творение некоей новой формы. Это эпическое, фольклорное, анонимное по самой своей природе сочинительство. В нем явлен архаический, доавторский тип сознания. При двухголосом пении памяти о том, кто создает песнь, не сохраняется, и потому невозможно отыскать «авторов» древнерусских былин или скандинавских баллад.
    Научным образом историческая личность Баяна впервые заподазривается в небольшой заметке Вельтмана , предполагающего, что «упоминаемый в «Слове…» бо-Ян есть старец Ян, упоминаемый Нестором» [13]. В «Критических исследованиях об истории болгар» [14] Венелин высказывает предположение, что в Бояне «Слова…» следует видеть Бояна, сына царя Симеона. Шевырев по поводу этого указал на хронологическое несоответствие: болгарский Боян, сын Симеона, жил в половине X века, а Боян «Слова…», по точным указаниям памятника, в конце XI – начале XII веков [15].
    Буслаев в статье «Русская поэзия XI – начала XII веков» [16], исходя из убеждения, что автор «Слова о полку Игореве» – «не только замечательный поэт, но и добросовестный историк, правдивость которого вполне доказана», утверждает, что «мы имеем право, даже обязаны верить в историческую истину того, что говорит нам этот во всех отношениях достоверный автор о древнейшей русской поэзии, о «старых словесах и замышлениях Бояна». Далее Буслаев доказывает, что Боян «Слова…» – «представитель множества других, оставшихся нам неизвестными, древнерусских певцов, в памяти которых были свежи еще мифологические и героические черты первобытной народной поэзии. Таким образом, мы видим, что однозначного мнения по поводу того, было ли имя Бояна нарицательным или собственным нет.
    Однако, кем бы не был Боян – конкретным древнерусским поэтом или же собирательным образом и неким воплощением певца и сказателя вообще, неопровержим факт того, что он наделён особой мудростью, тайными знаниями и способностью предсказывать, предугадывать, а то и вызывать своими песнями события (об этом говорит нам эпитет «вещий», относящий нас к тем временам, когда певца-поэта считали наделённым именно такими качествами). Определение «соловей старого времени» также говорит о том, что его песни были красивы, может быть, даже изысканны и безупречны в своей поэтической манере. Вероятно, Бояну были свойственны широта замыслов, свободный полет воображения» и игра фантазии. По мнению Б.А.Рыбакова, в «Слове…» существуют три хронологические глубины. В самых нижних слоях поэтической памяти лежат отголоски каких-то сказаний о «Времени Бусовом», «о веках Трояних».
    Средний слой посвящён рассказам о «первых князьях – Всеславе Полоцком, Олеге Тмутараканском, Всеволоде Киевском и его сыне Владимире Мономахе. Верхним же хронологическим слоем в поэме являются размышления автора о судьбах своих современников и призывы к единым действиям всех русских князей в 1185 году [17]. Все три слоя, конечно, находятся в тесной связи, однако помимо таланта автора, создавшего целостную картину, эти три слоя объединяются также ярким образом певца-поэта древней Руси Бояна. По мнению всё того же Б.А.Рыбакова, Боян взят автором как соавтор. Действительно, если мы вспомним одну из версий о так называемом «напарнике» Бояна [18] , Ходыне, и немного задумаемся о том, кем он мог быть, то версия Б.А.Рыбакова покажется вполне оправданной. Так, например, филолог и текстолог М. В. Щепкина протестовала против Ходына как сопевца автора. В частности она писала: «Добро бы это было нечто исключительное, но данная „припевка“ ничего чрезвычайного в себе не заключает» [19] (имеется в виду то, что по свидетельству автора «Слова…» Боян и Ходына «говорят» свою припевку именно так, как пропели бы ее анонимные и архаичные рунопевцы, которые всего лишь развивали во втором стихе мысль первого: «Тяжко ведь голове без плеч. Зло ведь телу без головы!»).
    Исследовательница совершенно справедливо отказывает Ходыне в праве быть соавтором и современником Бояна, ибо верно почувствовала архаическую примитивность припевки Бояна и Ходыны. Согласимся: Боян, певший Ярославу и Святославу Ярославичу никогда бы не оставил о себе память как о «вещем» песнетворце, если бы был всего лишь фольклорным сказителем, исполнявшим свои «славы» с напарником. Именно по этой причине имена народных сказителей стали известны лишь благодаря интересу фольклористов. В памяти же народа (точнее – народов) они не сохранялись [20] . Таким образом, можно предположить, что некий Ходына никто иной как сам автор. Получается, что теперь мы видим диалог автора «Слова…» с Баяном. Здесь можно наблюдать «сложное чувство восхищения и иронии» [21]. В «Слове…» говорится о «превращении» Бояна в волка, орла и, вероятно, мысь (белку). Именно эти животные названы не случайно. Согласно индоевропейскому мифу о мироздании, небо, земля и соединяющее их древо жизни — это три яруса мироздания.
    Эмблема высшей сферы — орел, низшей — волк, эмблема мирового древа жизни — белка (мысь). Таким образом, превращаясь в мифические существа — белку, волка, орла (символы трех ярусов мироздания), вещий (т. е. обладающий сверхъестественной силой) Боян как бы становится всеобъемлющим, что и является причиной его необычайной мудрости, всеведения, его дара предвидения, предсказания. Какова смысловая роль данной фразы в «Слове…»? С какой целью приводится автором «Слова…» это языческое представление о певце? Вероятно, данная фраза призвана образно охарактеризовать Бояна как певца языческого, песни которого по ряду причин не могут удовлетворить автора «Слова…» [22].
    То есть, Боян, следуя традиции языческих певцов и, видимо, сам будучи языческим певцом, спел бы Игорю нечто однозначное: славу (хвалу) или карание (хулу), в зависимости от своего «замышления» — замысла, намерения. Какое же произведение противопоставляет Бояновым песням автор «Слова»? Он намерен слагать песню «не по замышлению», т. е. заранее задавшись определенной целью (спеть либо хвалу, либо хулу), а «по былинам сего времени». Слово «былины» здесь должно рассматриваться не как нечто «придуманное», «выдуманное», а как факты, события, правда, реальность.
    То есть «былинами» здесь можно назвать все факты о походе Игоря. Итак, автор «Слова о полку Игореве» намерен следовать «былинам сего времени», т. е. он решает объективно подойти к походу Игоря, сложить песнь о нем, основываясь на правдивых рассказах участников похода (возможно, здесь имеется в виду конкретный рассказ о походе Игоря), а не задавшись заранее определенной целью — спеть хвалу или хулу Игорю. В этом автор и Боян могут быть противопоставлены друг другу. Хотя, конечно нельзя сказать, что это слово здесь могло бы быть уместно.
    Из всего произведения «Слова…» видно, что автор не в коей мере не старался как то противопоставить себя Бояну, перечеркнуть его творчество, отвергнуть, посчитать устаревшим. Наоборот, автор с восхищением вспоминает о прошлом, и о Бояне в том числе, включает отрывки его песен в текст своего произведения, строит догадки, как бы он, Боян, сложил песню о Игоре и походе. Мы в данном случае можем говорить скорее о том, что существуют отличия автора «Слова…» от Бояна.
    Эти отличия заключаются в различных творческих методах того и другого. Так, повторимся, автор «Слова…», условно говоря, использует метод «реализма», то есть его песня должна быть сложена на основе объективных фактов. боян слово полк
    Боян же мог строить песню исходя из заранее запланированного «сценария», заранее сводя повествование к определённой идее. Но отличие не только в этом. Различны также и цели, которые ставили перед собой Боян и автор «Слова…». В отличие от Бояна автор «Слова» обращается к походу Игоря не для того, чтобы прославить или укорить его участников; он не хвалит и не хулит Игоря (не случайно исследователи затрудняются однозначно ответить на вопрос: хорош или плох Игорь в представлении автора «Слова»), а пытается объективно взглянуть на описываемые события и сделать своевременные выводы.
    Если Боян пел песню князю (для того, чтобы прославить или укорить его), то автор «Слова» поет песню не князю, не о князе; он слагает «слово» о походе Игоря, а не о нем самом [23]. Из сказанного можно сделать вывод, что автор как -бы полемизирует с Бояном. Но кто такой Боян, в широком смысле слова? Он является представителем, неким воплощением целой школы словесного искусства древности. То есть, мы видим, что автор ведёт диалог-спор, и «противопоставляет» себя и своё произведение всей дружинной поэзии с ее тематической заданностью и однозначностью (либо слава, либо плач), субъективным отражением событий, бравурностью и трафаретностью выражений.
    Эти мысли поддерживает Б.А.Рыбаков. Он утверждает, что «автор «Слова…» с первых же строк противопоставил себя своему знаменитому предшественнику: он подражал Бояну в его «старых словесах», воспроизводил приподнятую, чуть вычурную форму изложения, свойственную Велесову внуку, но сразу же отказался от «замышления» Бояна, от следования ему в оценке событий» [24]. Если мы согласимся с точкой зрения тех, кто считает, что Боян – реальный персонаж, то было бы интересным выяснить кое-что и о его творчестве и о том, в какое конкретно время он создавал свои песни, и кому, собственно, их пел. Диапозон поэтической деятельности Бояна определён авторм «Слова…»:
    «…песнь пояше Старому Ярославу Храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред плъкы Касожьскыми Красному Романови Святъславличу». Самым ранним хронологически является таким образом эпизод с богатырским поединком Мстислава Тмутараканского и Черниговского, записанный в «Повести временных лет» под 1022 г. Как рассказывает об этом Б.А.Рыбаков «Мстислав пошёл походом из Тмутаракани на племена касогов; касожный князь Редедя предложил решить дело единоборством: «Да аще одолееши ты, то възьмеши имение мое и жену мою и дети мое и землю мою; аще ли аз одолею, то възьму твое все». Мстислав одолел, «удари имь о землю и вынья ножь, зареза Редедю» [25]. Время написания и исполнения этих ранних песен Бояна о победах Мстислава, по мнению Б.А.Рыбакова, следует ограничить собственно временем правления самого Мстислава, который умер в 1036, так как при дворе Ярослава Мудрого уже не могли прославлять его врага – Мстислава. Но по смерти Мстислава, всё, чем он владел, перешло Ярославу. Это были черниговские и тмутараканские владения. Как следствие, можно заявить, что предворный певец также перешёл во двор киевского великого князя. То есть, певец теперь пел песнь «Старому Ярославу». Крайний же временной предел творчества Бояна определён в запеве «Слова…» упоминанием «красного Романа Святославлича». Как известно Роман Святославич княжил в Тмутаракани. О его смерти Б.А.Рыбаков рассказывает так: «Сюда (в Тмутаракань) к нему бежали один за другим герои усобиц 1070-х годов … сюда бежал, прокняжив восемь лет в Чернигове, Борис Вячеславич, а на следующий год у Романа в Тмутаракани нашёл приют сам Олег Святославич, тоже бежавший сюда из Чернигова. Здесь, в Тмутаракани, на протяжении всего лета 1078 г. подготавливался грандиозный междоусобный поход Олега на Чернигов, завершившейся битвой на Нежатиной ниве, где пали и великий князь Изяслав, и неудачливый честолюбиц Борис, а Олег снова бежал в Тмутаракань к Роману. Мстя за порожение брата, Роман на следующий год во главе с половецких войск двинулся на Русь, дошёл до Суллы, но великий князь Всеволод перехитрил своего врага и заключил мир с приведенными им половцами. Роман возвратился вместе с половцами, но где-то в степях на пути в Тмутаракнь половцы убили его 2 августа 1079 г.» [26]. В летописи об этом записано так:
    «И суть кости его и доселе тамо лежаща сына Святославля, вънука Ярославля…»
    Возможно, и вполне вероятно, что летопись попал отрывок из текста какой-то известной песни Бояна, посвящённой трагической гибели князя Романа. Отсюда мы можем сделать вывод, что творчество известного предшественника автора «Слова…» определялось двумя крайними точками: княжение Мстислава Тмутараканского в 1022-1036 г и смертью Романа Тмутараканского в 1079 г, то есть, в общей сложности, сроком в 43 – 57 лет.
    В первом издании “Песни о походе на половцев удельного князя Новгород-Северского Игоря Святославовича, писаной старинным русским языком в исходе 12 столетия с переложением на употребляемое ныне наречие” (Москва, Сенашская Типография, 1800 г.) о Бояне сказано следующее: “Боян бо вещий – так назывался славнейший в древности стихотворец Русской, который служил образцом для бывших после него писателей. Из некоторых в пример здесь (в тексте “Слова”) приведенных слов его явствует, что Боян воспевал всегда важные произшествия и изъяснял мысли свои возвышенно”. (По тексту издания 1800 г.). К сожалению, в исторической литературе очень мало других сведений о Бояне. Несколько строк о нем можно найти в “Большой Советской Энциклопедии” [27]: “Боян – русский певец, дружинник второй половины XI – начала XII века, снискавший большую славу своим искусством. Впервые упоминается в “Слове о полку Игореве”. Автор «Слова…» называет Бояна «Соловьем старого времени», «вещим» певцом, цитирует отрывки из песен Бояна».
    В исторической энциклопедии, издания 1962 года [28], читаем: «Боян – древнерусский поэт. Произведения Бояна являлись “Песнями славы” русским князьям, их исполнение сопровождалось игрой на гуслях. Имя Бояна, характеристика его творчества и отдельные из его песен известны из «Слова о полку Игореве». Конечно, это довольно мало. Но анализируя, сравнивая, сопоставляя различные точки зрения на образ, личность, творчество Бояна, можно сделать довольно интересные и различные, порой взаимоисключающие выводы. Но, наверное, это и заставляет различных исследователей до сих пор заниматься неразрешёнными вопросам «Слова…», в частности, вопросом Бояна. Мне же, на основе приведённого материала и некоторых изученных здесь взглядов на личность Бояна, удалось установить, что наиболее приемлемой версией, является версия о том, что Боян был реальной исторической личностью, предшественником автора «Слова…». Однако автор называет его «соловьём старого времени». С одной стороны, это означает, что автор хочет сохранить некую преемственность, отзывается о Бояне с известной долей восхищения, приписывает ему различные сверхчеловеческие качества (возможность петь о будущем, вызывать события песней и т.д), но с другой – он не стремиться и вовсе не намерен подражать Бояну.
    Цели автора «Слова…» уже отличны от целей «соловья старого времени». В целом, о произведении можно сказать, что этот Памятник Древней Руси «Слово о полку Игореве» останется бессмертным произведением. Он отражает события прошлых лет.
    В произведении описывается мужество русских воинов, поэтизирована красота русской природы, здесь все наполнено чувством печали и радости. Ни одно древнерусское произведение не может сравниться со «Словом…» по поэтической мощи, красоте, мудрости, и, наверное, загадочности. Немалое число литературоведов, историков, лингвистов, знатоков нашей старины, литераторов, любителей отечественной истории и словесности, вчитываясь в «Слово о полку Игореве», изучая его эпоху и сопоставляя различные точки зрения, пытались открыть тайну авторства великой поэмы, занимающей особое, только ей принадлежащее место в литературе всех времен и народов, открыть многие другие загадки произведения.
    Однако, не смотря на то, что к единодушию исследователи так и не пришли, это не может остановить новых попыток хотя бы потому, что каждая из них, основанная на поиске дотошном, и даже опровержение каждой из них возбуждает новый интерес к бесценному памятнику мировой культуры, способствуя – пусть даже в микронных единицах измерения! – раскрытию его изумительных художественных особенностей и бездонной глубины содержания, приближает к истине.

    Список литературы

    1. Дмитриев Л.А. Боян. Словарь книжников и книжности Древней Руси.

    2. Соколова Л.В. Зачин в «Слове о полку Игореве». Исследования «Слова о полку Игореве»

    3. Рыбаков Б.А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве»

    4. Щепкина М. В. Замечания о палеографических особенностях рукописи «Слова о полку Игореве»

    5. Забелин И.Е. Заметка об одном тёмном месте в «Слове о полку Игореве»

    6. Карамзин Н.М. Сочинения

    7. Лихачев Д. С. Предположение о диалогическом строении «Слова о полку Игореве»

    Размещено на Allbest.ru

  5. Nuadann Ответить

    Боян Вещий – певец и сказитель

    Боян или Баян – древнерусский персонаж, о котором упоминается в Слово о полку Игореве. Боян – это древнерусский певец и сказитель. Кроме того, что вероятнее всего, это был реальный человек, о чём мы поговорим ниже, в славянской вере он стал практически Языческим Святым и даже Богом, покровителем искусств и провидчества. Это не удивительно. В каждой религии есть свои святые, которых после смерти, по тем или иным заслугам, возносят как чудотворцев или людей близких к Богу. То же самое произошло и с Бояном, который при жизни сочинял сказы, музыку и обладал вещим даром. В некоторых местах можно встретить, что Боян является Богом музыки, поэзии и творчества в общем, а также внуком бога Велеса (Слово о полку Игореве).
    Изначально слово Боян лингвисты относят к нескольким вариантам. Боян – распространённое древнеславянское имя, имеющее двойное обозначение:
    наводящий страх и
    колдовство, заклинания, колдун;
    Пуян – болгарско-тюркского происхождения, означает – Богатый;
    Баян – казахского происхождения, означающее – повествовать, рассказывать;
    Баальник, баание – ворожить, заговаривать;
    Баянъ – чародей, волшебник, колдун. Образ поэта связывают с обоими значениями его имени и понимают как сказителя-волшебника. После того, как имя сказителя Бояна стало мифологическим, оно стало означать именно сказание, разговоры и песни – баян, баянить, басня, баять, баюкать и т.д.
    В литературе XX века Боян и вовсе стал нарицательным для указания русского певца и гусляра. Карамзин внёс Бояна в Пантеон Российских Авторов, как “славнейшего в древности стихотворца русского”.

    Самая распространенная точка зрения исследователей русской истории, что древнерусский Боян Вещий был придворным певцом русских князей XI века (предположительно чернигово-тмутороканских князей). В Слове о Полку Игореве говорится, что Боян воспевал трёх князей: Мстислава Владимировича Храброго, Ярослава Мудрого и Романа Святославича (внук Ярослава). Так же упоминается Всеслав Полоцкий, которого Боян порицал за то, что тот захватывал Киев. Здесь мы видим характерную для придворных певцов манеру составлять песни-хвалы и песни-хулы. Он был автором и исполнителем своих песен, сам пел и сам играл на музыкальном инструменте. Вот одна из припевок его песни о Всеславе Полоцком: “Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда Божіа не минути”. Другие слова, которые цитирует автор повести: “Начати же ся тъй п?сни по былинамь сего времени, а не по замышленію Бояню “, ” Тяжко ти головы кром? плечю, зло ти т?лу кром? головы”. Однако вся информация по этому поводу взята из одного источника, доверять которому или нет – до сих пор спорят учёные.
    Автор Слова о полку говорит, что Боян не только певец, но и вещун, который способен к оборотничеству – “Боян бо вещий, аще кому хо ше песнь творит, то растекашется мыслию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы”. Автор называет его внуком Велеса, от которого тот и был наделён высокими поэтическими способностями. В соответствии с этим утверждением, фигура древнерусского сказителя стала не только исторической и запоминающейся, но и относящейся к Славянскому Пантеону Богов, имеющей Божественное происхождение. Современные язычники и Славители Древних Богов часто воздают почести Бояну на капищах и просят его наделить их творческой одарённостью, вдохновением, удачей в различных видах искусств.

    Стоит сказать, что в Великом Новгороде сохранилась очень старая улица Бояна, вероятно от имени Новгородца, который жил здесь. По этому поводу существует масса предположений, одна из которых – что Боян был тем самым Новгородским Волхвом Богомилом. Очень интересное исследование предлагает нам Б.А.Рыбаков. Эта история относится к крещению Новгорода в 988 году. Высший жрец славян Богомил, который жил в Новгороде, активно сопротивлялся насаждению новой веры Владимиром и поднял настоящий бунт. К сожалению, Добрыня с Путятой разбили сопротивление Новгорода, убили многих людей, сокрушили идолы и капища, а других силой крестили. Так вот, того самого жреца Богомила называли Соловьём, прозванный так от своего красноречия.
    Соловьём же называли и Бояна. Позже, в Новгородской Земле в слое датируемом 1070-1080 гг., были найдены гусли с надписью “Словиша” т.е. Соловей, которые предположительно принадлежали тому самому жрецу и волхву Богомилу-Соловью. Всё это, и ещё практически одинаковое время существования и того и другого человека, даёт нам право делать предположения, что Богомил и Боян могли быть одним и тем же лицом.

  6. Люби такую Ответить

    1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16
    Предисловие Манассии аналогично размышлениям автора «Слова» и наряду с вступительными рассуждениями Георгия Амартола о разных способах повествования «о древних цесарих и о силных», с резкими осуждениями церковными писателями излишне украшенной речи, свидетельствует о том, что ничего необычного для русской литературы конца XII в. вступительная часть «Слова», как и мысли Кирилла Туровского, не представляет. Подобно своим предшественникам и современникам, автор «Слова» выбирает свой способ изображения исторического события, в чем-то отходя от «песнотворца» Бояна, в чем-то следуя за ним. Так перед нами встает вопрос: в какой мере этот выбор действительно увел автора от «замышления» Бояна?
    * * *
    В «Слове о полку Игореве» содержится некоторое количество данных о самом Бояне, о темах его песен и поэтическом стиле их. Боян был «пeснотворецъ» «Святъславль» и любимец его сына Олега. Он пел, сопровождая пение игрой на гуслях, о «старом времени Ярославли». Героями его песен были «старый Ярослав», «храбрый Мстислав», поединок которого с касожьским князем принес победу под Тьмутороканью, «красный Роман Святославлич». Были, видимо, и песни Бояна о Всеславе Полоцком, из которых автор «Слова» привел заключительную «припeвку»: «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда божиа не минути». Бояну принадлежит и другая «припeвка», ставшая пословицей: «Тяжко ти головы кромe плечю, зло ти тeлу кромe головы». Боян в своих песнях касался и современных ему событий — он пел «свивая славы оба полы сего времени», прошлое связывал с настоящим. Его покровитель Святослав Ярославич умер в 1076 г., и тогда Боян перешел к его сыну Олегу. Таким образом, время жизни Бояна падает на вторую половину XI в. Был он явно знаменитым «пeснотворцем», если через сто лет помнили и его песни и припевки, продолжали именовать его «вeщии» и «смысленыи».
    Автор «Слова» настолько хорошо помнит стиль песен Бояна, что может даже показать, как начал бы Боян «пeснь Игореви»: «Не буря соколы занесе чресъ поля широкая — галици стады бeжать къ Дону Великому».
    До недавнего времени имя собственное Боян было известно по новгородской рядной грамоте, датируемой последней третью XIII в., и по названиям новгородских улиц, упоминаемым в Новгородской I летописи под 1300 и 1326 гг. (см. ниже, стр. 51). Но в ходе последних реставрационных работ в Киевской Софии на штукатурке XI в. была раскрыта вырезанная запись о покупке «Бояни земли». По характеру начертаний букв исследовавший эту запись С. А. Высоцкий1 датирует ее второй половиной XII в. Таким образом, запись дает старшее упоминание имени Боян, а другая запись (см. ниже, стр. 17), как увидим, содержит некоторые дополнительные данные, объясняющие довольно убедительно, почему автор «Слова» называет Бояна и Ходыну «Ольгова коганя хоти». Привожу полностью первую запись, раскрывая в скобках выносные буквы и титла.
    «М(eся)ця енаря въ 30 с(вя)т(а)го Ип(оли)та крила землю княгыни Бояню Всеволожаа передъ с(вя)тою Софиею передъ попы. А ту былъ попинъ Якимъ Дъмило, Пателеи, Стипъко, Михалько Нeжьнович, Мих(а)л, Данило, Марко, Сьмьюнъ, Михал Елисавиничь, Иванъ Янычянъ, Тудоръ Тубыновъ, Илья Копыловичь, Тудоръ Бързятичь. А передъ тими послухы купи землю княгыни Бояню вьсю, а въдала на неи семьдесятъ гривьнъ соболии. А въ томь драниць семьсъту гривьнъ».
    Для датировки этой записи не только по палеографическим данным С. А. Высоцкий устанавливает, что «княгыни Всеволожа», купившая «землю Бояню», — это вдова князя Всеволода Ольговича (сына Олега Святославича — Олега Гориславича «Слова»), умершая в 1179 г. Ее муж умер в 1146 г., следовательно покупка совершена между 1146 и 1179 гг. (при жизни Всеволода Ольговича покупателем был бы он сам), что согласуется и с характером начертаний. Наименование княгини «Всеволожа» находим в летописном известии о ее смерти: «Преставися княгиня Всеволожая, приемьши на ся чернечьскую скиму и положена бысть в Киеве у святого Кюрила, юже бе сама создала» (Ипат. лет., 1179 г.). С. А. Высоцкий подтверждает отождествление имени покупательницы с вдовой Всеволода Ольговича — Марией Мстиславной — и тем, что в числе свидетелей покупки назван на первом месте «попин Яким Домило», которого в 1144 г. Всеволод Ольгович выдвинул на туровскую епископскую кафедру. «Попин» указывает, что Яким был выходцем из попов, но уже не поп, поэтому он выделен из следующего далее перечня свидетелей-попов. Добавим, что в 1146 г., после смерти Всеволода, Изяслав, сев на столе в Киеве, «посла брата свого Ростислава и Всеволодича Святослава на стрья своего Вячьслава и отя у него Туров и епископа туровьского Акима и посадника его Жирослава Яванковича и посади сына своего (Яро)слава в Турове» (Ипат. лет., 1146 г.). Итак, ставленник Всеволода Аким перестал быть епископом, поэтому он и назван так неопределенно — «попин»: он уже не епископ, но и не простой «поп». По близости к вдове своего покровителя он выдвинут на первое место среди свидетелей, о его епископстве еще помнили, но теперь именуют его только по происхождению: «попин» — из попов. Есть в этом перечне и имя попа Андреевского «Янчина» монастыря — «Иванъ Янъчынъ». Это был женский монастырь в Киеве, в котором «княгиня Всеволожая» и приняла, вероятно, «чернечьскую скиму».
    С. А. Высоцкий высказал предположение, что «земля Бояня» «некогда имела какое-то отношение к Бояну Слова о полку Игореве. Ко времени написания граффито Бояна уже не было в живых, но память о нем в местах, связанных с его именем, могла сохраняться в народе, совершенно так же, как до нашего времени в Киеве уцелели названия, связанные с его древней историей и топографией, например: Аскольдова могила, Дорогожич и др. Поэтому автор записи, сделанной на стене Софии Киевской, мог ограничиться всего лишь лаконичным указанием на принадлежность данной земли Бояну»2. Добавим, что совпадение имени владельца земли, купленной княгиней «Всеволожей», с именем «пeснотворца» Святослава и любимца Олега трудно считать случайным: ведь Святослав был дедом, а Олег отцом князя Всеволода Ольговича, и естественно, что земля наследников этого любимца и песнотворца была куплена членом той же семьи. О том, что Бояна помнили даже в конце XII в. как знаменитого песнотворца, помнили и его песни, свидетельствует, как мы видели, и текст «Слова о полку Игореве». Что касается лаконичности записи, то материалы, опубликованные С. А. Высоцким, показывают, что она обычна в граффито, сделанных в XI—XII вв. кратко в расчете на осведомленность современников об отмеченных в этих записях лицах. Так, князья называются только по имени, без отчества, хотя одноименных князей в это время было много. Например есть запись: «М(eся)ця декембря в 4-е сътвориша миръ на Желяни Святопълк Володимиръ и Ольгъ»3. Здесь не указан ни год, хотя точно зафиксированы месяц и число, ни место — положение Желани, ни отчества князей. Очевидно, это событие и его участники были хорошо известны и не было необходимости уточнять сообщение о них. Так, видимо, считал и автор записи о покупке «земли Бояни».
    1 С. А. Высоцкий. Древнерусские надписи Софии Киевской XI—XIV вв., вып. I. Киев, 1966, стр. 60—71.
    2 С. А. Высоцкий. Древнерусские надписи Софии Киевской XI—XIV вв., вып. I. Киев, 1966, стр. 71.
    3 С. А. Высоцкий. Древнерусские надписи Софии Киевской XI—XIV вв., вып. I. Киев, 1966, стр. 25.
    1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16
    Слово о полку Игореве. Оригинал.
    Карты местности, относящейся к походу Игоря
    “Слово” в переводе Жуковского
    Лаковые миниатюры

  7. Trueworker Ответить

    ??Так воспевает безвестный автор “Слова о полку Игореве” легендарного песнопевца XI века Бояна. Имя и характер певца связаны со словами “бая(и)ть” – говорить, рассказывать, “байка” – сказка, “баюн” – говорун, сказочник, краснобай, “прибаутка” – шутка, “баюкать” – укачивать ребенка под песенку, “обаять” – обольстить, обворожить. Старинное “обавник”, “обаянник” – значит чародей, “бальство” – ворожба. Точно так же эпитет “вещий” заключает в себе понятие предвидения, прорицания, сверхъестественного знания, волшебства и даже врачевания. Отсюда ясно, что Боян, называемый еще и “Велесовым внуком”, все ведает, обо всем слагает песнопения – о богах, о богатырях, о русских князьях. Возможно, что в основе слова “боян” вообще слово “бой”. И тогда это синоним слову “воин”. То есть этот Боян был не просто сказочник, но воспевал подвиги боевые, воинские.
    ??Недаром с его имени начинается не просто сказание, но слово о походе Игоря на половцев, сказание о сражениях, подвигах, победах и поражениях.
    ??Прародитель Бояна – звериный и “скотий” бог Велес, поэтому вещий певец умеет и слышать голоса птиц и зверей, а потом перелагать их на язык человеческий. Струны его гуслей – живые, персты его – вещие. Боян один из немногих, кто умеет слышать пророчества птицы Гамаюн, кому навевает сладкие сны Алконост, кто не убоится смертоносных песнопений Сирина.
    ??Между прочим, в старину у славян был еще божок по имени Бай или Баюн (это второе его имя отразилось в прозвище Кота-Баюна, который умеет усыплять человека песнями и сказками). Бай славился своей разговорчивостью – вернее, краснобайством. Ему служили сороки, вороны и прочие крикливые птицы.
    Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
    “Русские легенды и предания”


  10. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *