Можно ли считать христианство религией осевого времени?

10 ответов на вопрос “Можно ли считать христианство религией осевого времени?”

  1. Rossosh2 Ответить

    Осевое время (нем. Achsenzeit) — термин, введённый немецким философом Карлом Ясперсом для обозначения периода в истории человечества, во время которого на смену мифологическому мировоззрению пришло рациональное, философское, сформировавшее тот тип человека, который существует поныне. Ясперс датирует осевое время 800—200 годами до нашей эры. По его мнению, все учения осевого времени (которые в изменённом виде существуют до сих пор) отличаются рационализмом и стремлением человека к переосмыслению существовавших до этого норм, обычаев и традиций. Некоторые доосевые цивилизации (Древний Египет, ассиро-вавилонская цивилизация) не смогли приспособиться к изменениям и прекратили своё существование. Последние исследования подтверждают обоснованность выделения периода 800—200 гг. до н. э. в качестве особой эпохи в эволюции мир-системы — в этот период, например, на порядок вырастает уровень мировой урбанизации, грамотности и т. п. , а мир-система испытывает фазовый переход в качественно новое состояние.
    Ответ: нет!
    Христианство построено на догмах и любое “переосмысление” в теории жестоко карается так называемым “Богом”, а в реальности – жестоко карается церковниками и фанатами.

  2. Vashdrug196686 Ответить

    «Осевое время» – это своего рода ядро понятийного аппарата исторической концепции Ясперса. Он выдвинул идею «осевого времени», «осевой эпохи» (die Achsenzeit), которую исторически связал с возникновением христианства и других мировых религий и суть которой усматривал в следующем: «В эти эпохи сложились все те основополагающие категории, которыми мы мыслим по сей день; были заложены основные принципы мировых религий, исходя из которых люди живут до сегодняшнего дня. В этом смысле был сделан переход в универсальное».
    Он утверждает, что познавая отдельные факты и события, объективистская историография не способна ни охватить историю в ее широте, ни уловить «решающее единство человеческой истории» . Ясперс же пытается приблизиться к выполнению этих масштабных задач – и именно с помощью понятия «осевое время», «осевая эпоха».
    В чем же суть так называемого «осевого времени» и почему его значение для истории человечества столь велико?
    Итак, ось, по мнению Ясперса – это время складывания системы духовно-культурных особенностей, характерных ныне для всего человечества. Эту ось мировой истории следует отнести, по-видимому, к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 годами до нашей эры. Тогда произошел резкий поворот в истории, появился человек нового типа, какой сохраняется и по сей день.
    «В это время,- пишет Ясперс,- происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-Цзы, возникли все направления китайской философии. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки – Илия, Исайя, Иеремия; в Греции – это время Гомера, философов Пармени-да, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга».
    Иными словами, речь идет о событиях, почти синхронно развернувшихся на обширном пространстве от берегов Хуанхэ до греко-римского региона в середине I тысячелетия до н. э. Именно тогда проповедовали Будда и Конфуций, Заратустра и библейские пророки; тогда же были написаны Упанишады, книги Ветхого Завета, ранние части Авесты и Махабхараты, зародилась и расцвела мысль античных философов и трагиков, джайнистов, представителей шести классических индийских даршан. Все это Ясперс и обозначил как «осевое время». «Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и ограниченность своих возможностей, ставит радикальные вопросы, требует освобождения, спасения от страданий». По мнению Ясперса, в эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим и поныне, заложены основы мировых религий, во всех направлениях совершился переход к универсальности. Человечество в целом совершает скачок. Иными словами, осевое время знаменовало прорыв сознания за пределы, очерченные географическими, культурными, этническими и временными границами. В самом деле, ведь даже и в наши дни христианство и ислам, дальневосточные учения и большинство секулярных доктрин, так или иначе, остаются генетически связанными с материнским лоном «осевого времени». Мы найдем в нем монотеизм и материализм, отрешенный мистицизм и поиск справедливого общественного порядка, эстетические идеи и нравственные кодексы. Вопрос в том, следует ли рассматривать это лоно просто как памятник минувшего или же признать в нем резервуар живой духовности, необходимой для современного мира. Кроме того, важно определить, насколько универсально наследие «осевого времени», не содержит ли оно ценности, способные питать лишь локальные потоки культур
    Отвечая на эти вопросы, Ясперс утверждал как действенность прошлого для наших дней, так и вселенскую тенденцию, заложенную в «осевом времени».
    «Осевое время» – это, своего рода, революция духовности в человеческом сознании. Следует оговориться, что, когда ученый выдвигал на первое место в истории духовную сферу, он отнюдь не суживал и не обеднял проблему. Каковы бы ни были социально-экономические корреляты «осевого времени», его духовное богатство относится к тому измерению человеческого бытия, которое составляет самое ядро истории. Там, где совершаются завоевания и открытия духа, человек проявляет свою подлинную природу, возвышающую его над животным уровнем. Разумеется, он «очеловечивает» также и процессы, общие у него с прочими живыми существами, но то, что несут в себе духовные движения, в природе не имеет аналогий.
    Ясперс особенно подчеркивал, что в «осевое время» человек осознает свою отделенность от природного мира и трагичность своего бытия, т. е. оказывается в «пограничной ситуации». «Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознав свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира». Действительно, сотериологические доктрины, «религии спасения», возникли именно в «осевое время».
    Далее возникает следующий вопрос: в чем причина упомянутого параллелизма? И почему в трёх различных областях Земного шара, в регионах с совершенно разными культурными истоками относительно в одно и то же время возникают и формируются целые идеологические системы с по сути сходным идейным ядром? Причем наличие здесь реальных заимствований и импульсов исключено. Лишь, после того как в Китай в конце осевого времени проник буддизм между Индией и Китаем возникла духовная коммуникация на более глубоком уровне. Связи между Индией и Западным миром существовали всегда, но большое значение они получили лишь в эпоху Римской империи, когда стали проходить через Александрию. Поэтому вопрос о взаимоотношениях между Индией и Западом вообще остается в стороне.
    Карл Ясперс был далеко не единственным, обратившим внимание на данное сходство. На эту загадку обращало внимание множество ученых-историков, и каждый из них по-своему пытался объяснить ее. В частности французский историк Лазо пишет: «Не может быть случайностью, что почти одновременно за 600 лет до н.э. в качестве реформаторов народной религии выступили в Персии Заратустра, в Индии – Гаутама Будда, в Китае – Конфуций, у иудеев – пророки, в Риме – царь Нума, в Элладе – первые философы ионийцы, дорийцы и элеаты». Немецкий историк Г. Кайзерлинг тоже высказывался по этому поводу: «От поколения к поколению люди претерпевают изменения одинакового рода и в одинаковом направлении, а в поворотные моменты истории однотипные изменения охватывают гигантское пространство и совершенно чуждые друг другу народы».
    Однако все объяснения такого рода игнорируют тот факт, что на этот путь встало совсем не все человечество, а лишь незначительная его часть. Поэтому и делалась попытка найти в рамках развития человечества общие исторические истоки тех немногих народов, которые претерпели это преобразование. Истоки эти нам неизвестны. Единственным убедительным обоснованием является гипотеза Альфреда Вебера, который предположил, что упомянутая одновременность связана с вторжением кочевых народов из Центральной Азии, которые достигли Китая, Индии и стран Запада (у них великие культуры заимствовали использование лошади). Эти индоевропейские кочевые народы привнесли в сознание завоеванных народов героическое и трагическое сознание, осознание хрупкости бытия, что нашло свое отражение в эпосе. Этот поворот истории произошел в конце III тысячелетия – времени складывания (по мнению А. Вебера) общих исторических истоков.
    Карл Ясперс считает тезис Альфреда Вебера убедительным, однако считает, что он указывает лишь на одну предпосылку. Контраргументом, говорит Ясперс, может служить Китай, где возникает богатая культура осевого времени, но нет ни трагического сознания, ни эпоса. Противоречит этой концепции и Палестина, где не было вторжения кочевников, и, тем не менее, пророками был внесен существенный вклад в духовное созидание осевого времени.
    Таким образом, Ясперс, очерчивая контуры осевого времени, сохраняет вопрос о причинах его происхождения открытым и продолжает утверждать, что тайна осевого времени не раскрыта. В своей книге «Истоки истории и ее цель» он пишет: «Может создаться впечатление, будто я хочу указать на то, что произошло божественное вмешательство. Ни в коей мере. Я стремлюсь только опровергнуть удобное и по существу ничего не значащее толкование истории как постижимого и необходимого поступательного развития человечества, стремлюсь сохранить этот вопрос открытым и оставить место для возможных новых концепций, которые мы теперь даже не можем себе представить».
    Мыслитель утверждает, что именно осевым временем структурируется мировая история и далее делает попытку наметить эту структуру:
    1. Осевое время знаменует собой исчезновение великих культур древности, существовавших тысячелетиями. Они продолжают существовать лишь в тех своих элементах, которые вошли в осевое время, и были им восприняты. Монументальность в религии, в религиозном искусстве и в соответствующих им огромных авторитарных государственных образованиях была для людей осевого периода предметом благоговения и восхищения, подчас даже образцом (например, для Конфуция, Платона), но таким образом, что смысл этих образцов в новом восприятии совершенно менялся. Так, идея империи заимствована у великих культур древности. Однако если первоначально эта идея была творческим принципом культуры, то теперь она становится принципом консервации и стабилизации гибнувшей культуры. Иными словами, принцип, который некогда служил принципом развития, теперь вновь утверждается, но уже в качестве осознанно деспотического, ведущего к «замораживанию» общества.
    Несмотря на то, что человек эпохи великих культур древности уже пытается постичь свою сущность и смысл своего пребывания в этом мире, однако мы еще не можем сказать, что это удалось всему человечеству того времени. Примером тому служат поразительный по своей глубине памятник древнеегипетской литературы эпохи Среднего царства – «Разговор утомленного жизнью со своей душой»(И тыс. до н.э.) или «Эпос о Гильгамеше» эпическая поэма конца III начала II тыс. до н.э. о легендарном правителе города Урука в Шумере. Несмотря на то, что в этих удивительных по своему содержанию произведениях уже присутствуют попытки самопознания человека, по своей сути они ничего не меняют. «По сравнению с ясной человеческой сущностью осевого времени предшествующие ему древние культуры как бы скрыты под некоей своеобразной пеленой, будто человек того типа еще не достиг подлинного самосознания».
    2. Тем, что было создано и продумано в то время человечество живет вплоть до сего дня.
    3. Осевое время ограничено (600 лет), но исторически оно становится всеохватывающим. Народы, не воспринявшие идей осевого периода, остаются на уровне человеческого существования, их жизнь неисторична. Первобытные народы в период, когда уже существует история, являют собой пережиток доистории, сфера которой все время сокращается вплоть до момента, когда она – и это происходит только теперь – полностью исчезает.
    4. При сопоставлении трех сфер, о которых идет речь (Китай, Индия и Запад), выявляется глубокое сходство между ними, несмотря на их отдаленность друг от друга.
    Все это Ясперс резюмирует следующим образом: « осевое время, принятое за отправную точку, определяет вопросы и масштабы, прилагаемые ко всему предшествующему и последующему развитию. Предшествующие ему великие культуры древности теряют свою специфику. Народы, которые были их носителями, становятся для нас неразличимыми по мере того, как они примыкают к движению осевого времени. Доисторические народы остаются доисторическими вплоть до того времени, пока они не растворятся в историческом развитии, идущем от осевого времени; в противном случае они вымирают. Осевое время ассимилирует все остальное. Если отправляться от него, то мировая история обретает структуру и единство, способные сохраниться во времени, и, во всяком случае, сохранившиеся до сего дня».
    Таким образом, Ясперс намеревается наметить структуру мировой истории, отталкиваясь от осевого времени. Здесь речь идет о том, в какой степени мировая история структурируема посредством или по отношению к осевому времени. Ясперс формирует это в следующем предложении: «Осевое время как бы проливает свет на всю историю человечества, причем таким образом, что вырисовывается нечто, подобное структуре мировой истории». Иными словами, стремясь понять значение осевого времени, он пытается найти подход к структуре мировой истории в целом.
    Несомненно, осевое время в понимании Ясперса, оказывает влияние на всю историю человечества, поскольку исторический процесс лишь начиная с осевого времени, приобретает свою структуру и единство. Именно это свойство осевого времени, как считал Ясперс, проливает свет на всеобщую мировую историю человечества, и не только на его прошлое, но так же и на современную историю, а так же на проистекающую из нее будущностную ориентацию. «Лишь одно я считаю бесспорным,- пишет он,- постижение осевого времени определяет наше осознание современной ситуации и исторического развития, доводя его – независимо от того, понимаем ли мы идею или отвергаем ее,- до таких выводов, которые я мог лишь здесь наметить». Понимание сущности осевого времени, отображенное Ясперсом в его схеме мировой истории, имеет центральное значение для мирового исторического процесса, поскольку в нем выражается конкретное единство человечества.
    Из ясперсовского изображения специфических особенностей мысли и осознания осевой эпохи ясно, что они родственны философской вере. Ясперс это признает: время рождения и закрепления философской веры как раз и есть осевая эпоха. И все-таки определенное первенство имеет единство самой эпохи, единство истории. Без этого исходного единства не стало бы возможным в принципе родственное толкование (герменевтика) истории, объединяющее рационализм и религиозность.
    Но в отличие от традиционного рационализма новое толкование единства истории, о котором ведет речь Ясперс, не должно претендовать на создание универсалий. «Ясперс, – пишет Пеппер, – утверждает нечто прямо противоположное. Великое в истории – всегда особое и единичное; что до всеобщего, то здесь наталкиваешься лишь на общие места и на то, что именуют исторически непреходящим Основа единства покоится на том факте, что люди благодаря духу и в процессе общения могут развить универсальную способность взаимопонимания Единство истории есть, поэтому бесконечная задача».
    Таким образом, отметим, что Ясперс впервые взглянул на историю интеллектуального переворота в целом, поставив рядом не только философов Эллады, Индии и Китая, но и пророков действовавших в Иране и Израиле VIII-II вв. до Р.Х. При разработке идеи осевой эпохи он мог вполне ограничиться изучением греческой философии, но в кругозор ученика Вебера прочно вошли Индия и Китай, где религия и философия не обособились друг от друга, и философское движение было одновременно религиозным. И, безусловно, будучи учеником Вебера, который не рассматривал историю как процесс единого развития, а разделял ее на аспекты многомерного анализа, Ясперс не мог не учесть наиболее значимых культурных особенностей всех упомянутых этносов.
    Охватив мыслью все три очага интеллектуальной революции древности, автор «Истоков истории» подытожил попытки объяснить одновременность духовного скачка в трех регионах, слабо связанных или совсем не связанных друг с другом, и признал это загадкой, не нашедшей рационального решения (факт самоограничения разума, достойный самой высокой оценки).
    Такова картина мировой истории, структурируемая осевым временем, какой она видится Карлу Ясперсу. Ее плюсы очевидны: в отличие от популярной в Германии, да и во всей Европе первой половины XX века теории культурных циклов, развитой сначала О. Шпенглером, а позднее – А. Тойнби, Ясперс делает акцент на том, что человечество имеет единое происхождение и единый путь развития. Однако данной концепции присущи, на наш взгляд и некоторые минусы – это абсолютизация философии и недооценка роли религии в развитии общества. Мира ислама в ней нет (так же как нет Византии). Реальность же ислама доказывает, что окончательное оформление культурного мира, способного преодолевать кризисы развития, не было делом одной философии. Решающий шаг после философии совершила мировая религия. Век философии подготовил ее торжество над племенными и народными культами, но философская и научная мысль – только один из параметров в маятниковом движении мировой культуры. Другой параметр – мировая религия. Напряжение между двумя полюсами исторически разрешается в чередовании эпох преобладания мысли, направленной на предметы в пространстве и времени (античность и Новое время) и мысли, направленной к вечному и целостному (Средние века и после новое время). Апологетами поворота к вечности были русские философы (Н. Бердяев, Д. Мережковский и др.), а в Германии – Мартин Бубер и отчасти, Мартин Хайдеггер. Ясперс зигзага к вечно целостному, по всей видимости, не чувствовал. Очевидно, этим и объясняется недооценка им того принципиально важного, всеобщего, и структурообразующего значения мировых религий, которым они обладали и обладают по сей день.
    Трем основным линиям духовного развития в исторической концепции Ясперса соответствуют три названные мировые культуры (их мы уже назвали). Еврейские пророки – Иеремия, Исайя, Илия – мыслятся скорее как попутчики философской активности осевого времени, а не как альтернатива философии, реализовавшаяся после Р.Х. Кризис философии, открывший дорогу становлению мировых религий, не рассматривается. Рамки осевого времени очерчены так, что христианство оказалось вне их. Сам термин «осевое время» – полемика с Гегелем, назвавшим «осевым событием» возникновение христианства. По мнению Ясперса, оно только способствовало упадку античной цивилизации (живучесть православной Византии выпала из его кругозора).
    Мы возвращаемся, таким образом, к проблеме ограниченности рационализма. Мировоззрение Ясперса сложилось, в основных чертах до первой мировой войны. Он остро осознавал кризис современности, но не мог расстаться с традицией Ренессанса и Просвещения, с традицией эмансипации разума. Ясперс всегда был стойко либерален, рационален и равнодушен к увлечениям толпы. В этом его нравственное величие – и в этом его ограниченность. Подобно своему учителю, Максу Веберу, он больше воспринимал структуру религии, чем религиозное чувство, и его «философская религия» ценна скорее негативно, как борьба за упомянутую независимость разума. В ней нет прорыва к сути веры по ту сторону всех частных догм. Импульс саморазрушения, который нес в себе интеллект, вырвавшийся из духовной цельности, ему непонятен. Между тем, споры философов древности не были в состоянии заменить рассыпающиеся племенные и народные культы. Выходом было Откровение, давшее в каждом регионе Главную книгу (Библию, Коран, Трипитаку, Бхагават Гиту). На основе Главной книги сложилась новая духовная иерархия, и цивилизация не развалилась, продолжая свой ход к новым виткам, к новым зигзагам вплоть до Нового времени и далее – до современности, заново возвращающейся к Главным книгам, осознав, в отличие от I тысячелетия после Р.Х., что таких книг несколько, и что современная проблема – проблема диалога традиций.
    Как нам кажется, можно поспорить и с еще одним утверждением Ясперса: что параллельность развития Средиземноморья, Индии и Китая характерна только для древности и постепенно исчезает. На наш взгляд, значим и переход от века философии к веку Главных книг. Уникальными можно считать лишь те черты западного Средневековья, которые вели к Новому времени, к новой волне эмансипации разума, пошатнувшей авторитет святынь. Но взгляд в прошлое позволяет понять логику нынешнего шага исторического маятника. Об этом говорит и сам Ясперс: «Целостная концепция философии истории направлена на то, чтобы осветить нашу собственную ситуацию в рамках мировой истории. Задача исторической концепции – способствовать осознанию современной эпохи. Она показывает нам наше место в ней».
    Построение Ясперса никак нельзя назвать умозрительным, навязывающим истории абстрактные схемы. Он сам подчеркивал, что пришел к идее «осевого времени» эмпирически, опираясь на вполне конкретные факты, хорошо известные до появления его книги «Истоки истории и ее цель («Vom Ursprung und Ziel der Geschichte», 1949). Ученый лишь вычленил тот общий исходный пункт, где возникли основные парадигмы мышления Востока и Запада.
    Автор: Тукфатулина С.Г.

  3. juraovc Ответить

    Можно. Так, в своей статье «Психологическое воздействие в тоталитарных сектах» (www.psyfactor.by.ru) И. Молчанов выделяет следующие механизмы воздействия сект на сознание человека:
    1. Монологичность;
    2. Понижение сопротивляемости;
    3. Опора на мифологию;
    4. Коллективизм;
    1. Монологичность. Первым делом объявляются «дьявольскими» любые другие источники информации
    (СМИ, родители, друзья) , тем самым достигается однонаправленность воздействия.
    Единственно верным источником информации в православном храме является местный батюшка, обладающий
    монополией на истину в качестве «рупора воли Божьей» . Даже если другие источники информации (например, семья)
    одобряются, то они все же тщательно контролируются «православной цензурой» . И если твой друг обладает
    «неблагословенной информацией» , общение с ним считается неблагонадежным, «вводящим во искушение» . Любые
    новые источники (особенно религиозной и идеологической направленности) проходят одобрение у батюшки – «тест
    на благословенность» . Вольнодумство – грех. Свое мнение – гордость, еще больший грех. Как видите, монологичность
    и однонаправленность воздействия обеспечена.
    2. Понижение сопротивления. Здесь используются чисто физиологические механизмы: отсутствие белковой еды, уменьшение
    числа часов сна делают человека более внушаемым. Повторение бессмысленных словосочетаний, осмысленных молитв
    неограниченное количество раз также понижает сопротивляемость.
    Аскетизм, «умерщвление плоти» , пост – несомненные атрибуты православия. Отказ от пищи, сна (дьявольские искушения) ,
    воздержание – все это входит в православную практику «духовного пути» . Про «повторение бессмысленных словосочетаний» , и «повторение молитв неограниченное количество раз» и говорить не приходится. Понижение сопротивляемости налицо.
    3. Опора на мифологию – лидеры сект объявляют себя новым пришествием бога на землю, чем включают уже проверенные
    мифологические схемы.
    Здесь православная организация превзошла даже секты. Поскольку церковь обладает полной монополией на «Бога и Его
    Слово» («истина принадлежит церкви») , лидеры этой организации служат олицетворением и воплощением бога на земле,
    имея право повелевать от имени бога и решать, что от него, а что – нет. И попробуйте только усомниться в их
    «божественности» и верности их решений.
    4. Коллективизм. Воздействие всегда осуществляется в коллективе, где человек автоматически начинает копировать
    правильное поведение с помощью других членов сект.
    Зайдите в любой православный храм и начните вести себя «не как все» . Мигом заставят тебя стоять где надо,
    креститься когда надо и кланяться кому положено. А после службы к тебе подойдет какая-нибудь местная старушка,
    и популярно объяснит тебе что к чему, и что тебя ждет в случае чего (например, вечные муки и адское проклятие) .
    Здесь коллективизм даже не подсознательный, а ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ. Свободное мышление и поведение в православии даже
    не подразумевается, а отступление от «канона» и «обряда» коллективно осуждается.
    Как видно из приведенных выше характеристик, РПЦ пользуется теми же методами воздействия на психику человека,
    что и все другие организации, получившие среди психологов звание «тоталитарной секты».

  4. Eliot_4pda Ответить

    Формирование «великих (больших) традиций». Так называют концептуальные основы буддизма, индуизма, конфуцианства, иудаизма и ряда иных течении в отличие от «малых традиций» — форм религиозности и мировоззрения, бытующих на массовом уровне.
    Дифференциация религии от философии (метафизики), науки, права. В Индии в тот период такой дифференциации ещё не произошло, но это характерное исключение. Как уже говорилось, Индия «отвергла» «осевые» идеи.
    Появление интеллектуалов (интеллигенции), которые за местилимагическо-жреческую элиту в роли носителей модели культурного и социального порядка. Начало интеллектуальной истории человечества.
    Изменение характера политики. Появляются социальные конфликты не только из-за противоречий интересов групп, но и из-за противоречий между действительностью и универсальными ценностями.
    Возникновение исторического сознания. Этим объясняется упоминавшееся выше осознание кризиса, упадка.
    Возникновение идеологии и пропаганды. Империи начинают строиться на той или иной идеологической основе, становятся идеократическими. Появляются воззвания и манифесты, призванные убедить население в благотворности или неизбежности тех или иных действий властей, в том числе завоеваний.
    Идеи «осевого времени» не были приняты сразу. Анаксагор был изгнан из Афин. Сократ казнён. Конфуцианцы подверглись гонениям и репрессиям при Цинь Шихуане. Буддизм не прижился в Индии. Но наследством «осевого времени» человечество живёт до сего дня. Каждый Ренессанс есть возвращение к идеям «осевого времени» и знаменует духовный подъём.

  5. sashkat Ответить

    Все
    объяснения такого рода игнорируют тот несомненный факт, что на этот путь стало
    совсем не все человечество, отнюдь не все люди, уже заселявшие в тот
    период нашу планету, а лишь немногие, относительно очень немногие, и только в
    трех местах земного шара. Так, как в великих культурах древности, эти процессы
    коснулись не людей как таковых, а лишь небольшой части –человечества. Поэтому
    и делалась попытка опереться в решении этой проблемы не на биологические
    свойства людей, не на нечто, ошибочно возведенное в ранг всеобщего,
    присущего всему человечеству, а найти в рамках развития человечества общие
    исторические истоки     тех немногих народов, которые претерпели это
    преобразование. Истоки эти нам, правда, не известны. Вероятно их следует искать
    где-то в доистории в Средней Азии. Основываясь на этом, параллельное развитие
    можно было бы, вероятно, объяснить родственностью. Однако эта идея до сих пор
    не может быть верифицирована. Она вызывает большие сомнения, так как исходит из
    общего происхождения столь различных народов, как китайцы, индоевропейцы и
    семиты, появление которых при таком толковании должно было бы относиться ко
    времени, отстающему от известного нам начала их истории лишь на несколько
    тысячелетий; в биологическом измерении – это весьма небольшой отрезок времени,
    вряд ли достаточный для образования глубоких расовых различий.»
    «Осевое
    время» Ясперса – это священная эпоха мировой истории. А священная история
    потому и священна, что хотя она и происходит на земле, но корни и смысл ее –
    неземные. Напротив, для верующего человека она сама является последним
    истолкованием всего, что совершалось, совершается и свершится на Земле.
    Однако
    философская вера и вера в откровение – это не одно и то же. Для Ясперса
    концепция «осевой эпохи» – постулат веры и в то же время допущение разума.
    Поэтому он считает возможным и даже желательным обсуждать гипотезы каузального
    объяснения этого феномена, но каждый раз указывает на их проблематический
    характер. «Может показаться,- пишет в этой связи Ясперс,-что я таким образом
    хотел доказать вмешательство Бога, не высказав этого явно. Отнюдь нет. Ибо это
    было бы не только за11о тог1а1е познания и псевдопознанием, но и навязчивостью
    по отношению к Богу. Скорее я хотел бы лишь воспрепятствовать удобному и ничего
    не говорящему пониманию истории как постижимого и необходимого поступательного
    развития человечества… Я хотел бы сохранить вопрос открытым и оставить место
    для новых познавательных подходов…  Удивление перед тайной само является
    плодотворным познавательным актом и источником дальнейшего исследования»
    «Вопрос о смысле осевого времени. Одно дело –
    вопрос о причине осевого времени и совсем иное – вопрос о его смысле.
    Фактические обстоятельства троекратно являющего себя осевого времени близки к
    чуду, поскольку действительно адекватное объяснение, как мы видели, находится
    за пределами наших возможностей. Скрытый смысл этих фактов вообще не может быть
    обнаружен эмпирически, как где-то и кем-то установленный смысл. Постановка
    этого вопроса показывает только, что мы де-. лаем с этими фактами, что они для
    нас означают. И если в наши выводы и вкрадываются обороты, позволяющие как
    будто предположить, что мы имеем в виду наличие некоего плана провидения, то в
    действительности это только символы.
    а)
    Видеть фактические данные осевого времени, обрести в них основу для нашей
    картины мировой истории означает: найти то, что, невзирая на все различия в
    вере, свойственно всему человечеству. Одно дело видеть единство истории
    и верить в него, руководствуясь только своим внутренним убеждением, и совсем
    иное – мыслить единство истории в коммуникации со всеми другими людьми,
    соотнося свою веру с сокровенной глубиной всех людей, объединяя собственное
    сознание с чужим. В этом смысле о веках между 800 и 200 гг. до н. э. можно
    сказать: они составляют эмпирически очевидную для всех людей ось мировой
    истории.
    Трансцендентной
    истории, основанной на христианской вере в откровение, ведомо сотворение,
    грехопадение, акт откровения, пророчества, явление Сына Божьего, спасение и
    страшный суд. В качестве вероучения определенной исторической группы людей она
    остается неприкосновенной. Однако основой, на которой может произойти
    объединение всех людей, не может быть откровение, ею должен быть опыт. Откровение
    – это образ исторически частной веры, опыт же доступен человеку как таковому.
    Все мы, люди, можем сообща знать о действительности этого универсального
    преобразования человечества в осевое время. Оно ограничено, правда, Китаем,
    Индией и Западным миром, но тем не менее, хотя изначально и без соприкосновения
    этих трех миров, послужило основой универсальной истории, в духовном смысле
    охватило всех людей.
    б) Поскольку в
    проявлении осевого времени существует троякая историческая модификация, оно как
    бы призывает нас к безграничной коммуникации. Способность видеть и
    понимать других помогает уяснить себе самого себя, преодолеть возможную узость
    каждой замкнутой в себе историчности, совершить прыжок вдаль. Эта попытка
    вступить в безграничную коммуникацию – еще одна тайна становления человека, и
    не в недоступном нам доисторическом прошлом, а в нас самих.
    Требование
    этой коммуникации, основанное на историческом факте, на наличии трех истоков
    осевого времени,- лучшее средство против ошибочного представления об исключительности
    истины какого-либо одного вероучения. Ибо вера может быть только обязательной в
    своем историческом существовании, а не общезначимой в своих выводах, наподобие
    научной истины. Притязание на исключительность, это выражение фанатизма,
    высокомерия, самообмана, основанного на воле к власти, которое прежде всего
    проявляется во всех секуляризациях, а также в догматической философии и в так
    называемых научных мировоззрениях, может быть преодолено именно пониманием
    того, что Бог являл себя в истории различным образом и что к Нему ведет
    множество путей. Посредством мировой истории Бог как бы предостерегает от
    притязаний на исключительность.
    в)
    Если осевое время, по мере того как мы погружаемся в него, обретает все большее
    значение, то возникает вопрос: является ли это время, его творения масштабом
    для всего последующего, можно ли считать, если мы исходим не из величины сферы
    воздействия, не из объема политических событий, не из предпочтения, которое на
    протяжении веков отдавали духовным явлениям,- можно ли в этом случае считать,
    что суровое величие, творческая ясность, глубина смысла, размах стремления к
    новым духовным мирам, присущие феноменам осевого времени, составляют вершину
    всей предшествующей истории? Всегда ли более позднее при всем его величии и своего
    рода исключительности бледнеет перед более ранним – Вергилий перед Гомером,
    Август перед Солоном, Иисус перед Иеремией “?
    Совершенно
    очевидно, что безусловное утверждение такого рода было бы неверным. Явления
    более позднего времени имеют свою ценность, такую, какой еще не было раньше,
    определенную степень зрелости, утонченную изысканность, -душевную глубину,
    особенно если иметь в виду «исключения». Историю невозможно подчинить иерархии
    рангов, в основу которой было бы положено некое универсальное представление,
    автоматически устанавливающее градацию. Однако из постижения осевого времени
    следует определенная постановка вопроса и, быть может, известная предвзятость
    по отношению к более поздним феноменам – но именно поэтому вспыхивает ярким
    светом то действительно новое и по-иному великое, что не относится к осевому
    времени. Например, тот, кто занимается философией, хорошо знает, что после
    чтения греков в течение нескольких месяцев Августин воспринимается как
    освобождение из холодной безличной сферы и переход к проблемам совести, уйти от
    которых с этого момента уже невозможно и которые совершенно чужды грекам. Но
    после длительных занятий Августином вновь пробуждается стремление вернуться к
    грекам и смыть в сфере их здорового мироощущения замутненность, образовавшуюся
    в ходе этих занятий. На земле нигде нет ни полной истины, ни настоящего
    спасения.
    И
    осевое время не избежало гибели. Развитие продолжало идти своим путем.
    Лишь
    одно я считаю бесспорным: постижение осевого времени определяет наше осознание
    современной ситуации и исторического развития, доводя его -независимо от того,
    принимаем ли мы эту идею или отвергаем ее,- до таких выводов, которые я мог
    здесь лишь наметить.
    Речь идет о том, как мы понимаем конкретное единство человечества…»
    Заключение
    Поскольку
    Ясперс признает важное значение разума и науки, он с рационализмом и
    Просвещением, но поскольку он ограничивает знание, чтобы, как и его
    предшественник Кант, оставить место вере, он против рационализма и Просвещения.
    Единение людей бывает наиболее глубоким и гуманным лишь в том случае, если оно,
    по Ясперсу, основано на незнании: люди, объединенные вокруг трансцендентной
    тайны, последнего незнания, исполнены смирения и удивления, а не фанатизма и
    самоуверенности.
    Вот почему, обращаясь
    к трем основным наукам о человеке – социологии, психологии и антропологии,-
    Ясперс указывает на возможную опасность там, где они, опираясь на
    рационалистический тезис о безграничных возможностях человеческого познания,
    строят теории, претендующие на то, чтобы быть руководством в практической
    жизни, пренебрегая при этом исторической традицией, нравственно-религиозными
    установлениями и представлениями прошлых поколений. К таким теориям Ясперс
    относит в сфере социологии марксизм, в сфере психологии – психоанализ Фрейда, в
    сфере антропологии – расовую теорию.
    Ясперсово понятие
    экзистенциальной коммуникации, как мы теперь видим, претерпело некоторую
    эволюцию. Если проблема возможности экзистенциальной коммуникации первоначально
    ставилась философом в личностном плане, то позднее она получила значение
    всемирно-исторической задачи.  Это перерастание проблемы из плана
    индивидуального в общечеловеческий привело к превращению вопроса об
    экзистенциальной коммуникации в вопрос о философской вере. Если условием
    экзистенциального общения является, с точки зрения Ясперса, общая судьба,
    «общая ситуация», делающая возможным взаимопонимание двух, трех, нескольких
    людей, то условием общечеловеческой коммуникации Ясперс считает общий духовный
    исток всего человечества – «осевую эпоху» как -корень и почву общеисторического
    бытия. Если человечество отречется от этой своей общности в судьбе и вере, от
    общности высших духовных ценностей, спасающих человека в самых трудных,
    пограничных ситуациях, то возможность человеческого общения и взаимопонимания оборвется,
    а это может, согласно Ясперсу, закончиться мировой катастрофой; атомным пожаром
    или экологическим катаклизмом. Поэтому проблема общечеловеческих ценностей,
    взаимопонимания, открытости друг другу различных типов обществ, народов,
    религий – не роскошь, а жизненная необходимость.
    Отсюда вытекает и особая роль философии в современном
    обществе. Философия, как говорит Ясперс, перестает быть делом только узких
    кружков или университетских курсов; она сегодня приобретает особую функцию –
    связать всех людей с помощью философской веры, которая, по замыслу Ясперса,
    должна служить противоядием против рационалистических утопий, претендующих на
    создание рая на земле, но в действительности разрушающих нравственные и
    культурные традиции и ввергающих в ад братоубийственных войн и взаимного
    недоверия тех, кто эти утопии пытается реализовать.
    Быть может, по своему философскому дарованию Ясперс и
    уступает наиболее крупным мыслителям нашего столетия. Но по честности и
    ответственности своего мышления, по чуткости к самым жгучим и больным вопросам
    человеческой жизни в наше жестокое время, по стремлению к трезвости и ясности,
    нежеланию гипнотизировать читателя темными глубинами «непостижимого и
    невыразимого» (а Ясперсу не чужды были эти глубины, но он сохранил при этом
    пластическую прозрачность языка) немецкий философ превосходит многих своих
    современников и соотечественников, даже более одаренных, чем он.

  6. APerec Ответить

    Я понимаю патриотизм как любовь к Родине, преданность своему Отечеству, своему народу. Патриотизм – это также и желание сделать свою страну лучше. Это не тот показной патриотизм, когда люди говорят о любви к Родине, требуют такого же поведения от других, наказывают инакомыслящих. Настоящий патриотизм, как и настоящая дружба, или настоящая любовь, проверяется в деле. Настоящий патриотизм – в душе, а не на словах. На мой взгляд яркий пример патриотизма в изучаемый нами период продемонстрировал князь Святослав, когда он своим примером воодушевил русских воинов и разбил превосходящие силы Византийского императора Иоанна Цимисхия. «Да не посрамим земли русской, но ляжем костьми, мертвые сраму не имут», — вот что сказал легендарный Святослав своим воинам. Для него важно было не подвести свою страну, ради этого он был готов отдать жизнь, в первую очередь именно свою жизнь. Он доказал не на словах, а делом и собственным примером свою любовь к Родине. В истории есть много примеров патриотического поведения русских людей. И это не только героизм и самопожертвование на поле боя. Возьмем, например, князя Ярослава или князя Владимира Мономаха. Они при всех своих недостатках проявили настоящий патриотизм и любовь к Родине своим правлением, своими решениями, стремясь улучшить жизнь русских людей и защитить их от внешней угрозы.

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *