Почему митрополит назвал александра невского солнцем земли суздальской?

16 ответов на вопрос “Почему митрополит назвал александра невского солнцем земли суздальской?”

  1. kov70 Ответить

    «Александр поспешил напасть на врагов в шестом часу дня, и была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил печать острого копья своего», — говорится в «житии». На самом деле сражение было далеко не самым крупным даже для того времени (к примеру, в войске князя Александра погибло всего несколько десятков человек), однако навсегда сохранилось в народной памяти. Известный российский историк Сергей Соловьев объяснял это так: «Зная, какой характер носила эта борьба, с каким намерением приходили шведы, мы поймем то религиозное значение, которое имела Невская победа для Новгорода и остальной Руси». «Победу на Неве рассматривали как торжество православия над католичеством; она послужила первым поводом к тому, чтобы причислить князя Александра, доброго страдальца за Русскую землю, к лику святых», — соглашается с этой мыслью не менее известный историк Сергей Платонов. Впрочем, не все согласны с такой трактовкой столкновения. В частности, литературный критик Виссарион Беклинский пишет: «Словом битва такую мелкую стычку никто не величает. С обеих сторон в той драке приняло участие не более 300 человек. И Александр в той стычке не победил с тем блеском, как нам сказывали».
    Ещё больше, чем сражении у Невы, князя Александра прославило Ледовое побоище. Немецкие рыцари из ливонских крепостей начали наступление по другому направлению — приближались к Великому Новгороду со стороны уже покоренной псковской земли. Сражение произошло в 1242 году в неширококй протоке между Псковским и Чудским озерами.

  2. sas_ki Ответить

    Рано или поздно, но неизбежно, этноним должен был дать имя стране. И вот историки давно уже отметили, что в древнерусских источниках существуют понятия Русь в узком и широком смысле. Причём первый, встречаясь значительно чаще, является обыденным.
    Так, Василий Ключевский отмечал, что «В 11 и 12 веках под Русью или Русской землёй в тесном смысле слова разумелась Киевская область с полосой по правому берегу Днепра на юг от Киева».
    Борис Рыбаков привёл большой свод летописных свидетельств, в которых чётко различаются Русь и нерусские земли в пределах того государства, которое мы привыкли называть Киевской Русью. Этого имени, кстати, страна никогда не имела. Оно появилось только в исторической литературе 19 века.
    «В понятие Руси в узком смысле», по Рыбакову, не входили земля Новгорода Великого, Владимиро-Суздальское, Рязанское, Полоцкое, Смоленское, Турово-Пинское, Галицко-Волынское княжества, а также область племени вятичей.
    Исходя из этого, Рыбаков обосновал несколько иную, чем Ключевский, локализацию Русской земли 12-13 веков. Она включала территории тогдашних Киевского, Переяславского и Черниговского княжеств.
    Но ни один князь не считал себя князем Русской земли ни в широком, ни в узком смысле этого понятия. В широком – потому что князей было много. В узком – потому что Русь постоянно переходила из рук в руки. На киевском престоле князья с 12 века долго не засиживались. Их опорами были другие города, где они имели наследственный статус и по которым назывались (черниговские, смоленские, суздальские и т.п. князья).
    В летописях 12-13 веков, как установил Игорь Фроянов, понятие, идентичное современному «страна, государство» тесно связывалось с областью, подвластной столичному городу. Это мы и видели на примере Александра Невского, который почитался современниками как «солнце земли Суздальской» и только.

    Русь как церковная епархия

    Очевидно, именно единству церкви мы обязаны появлению и утверждению понятия Русь для обозначения всей страны, населённой восточными славянами.
    В отдельных памятниках домонгольского времени есть указания на Русь как на совокупность земель, находящихся под церковной властью киевских митрополитов. Впервые оно появляется в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона, написанном около 1051 года, при Ярославе Мудром. Со второй половины 12 столетия в титуле киевских митрополитов возникает и уже не исчезает добавление «и всея Руси». В середине 13 века «Слово о погибели Русской земли», рассказывая о татарском разорении, использует понятие «Русь» для наименования всей большой страны.
    Но такое словоупотребление до конца 13 века было в ходу, по-видимому, только у тогдашних «книжников», то есть среди образованных людей, которые происходили исключительно из церковной среды. Никто из русских князей до начала 14 века не считал себя князем «всея Руси».

    «Всея Руси». Белая Русь

    Первым светским властителем, который назвал себя великим князем всея Руси, был тверской (1285-1318) и владимирский (1305-1318) князь Михаил Ярославич. По-видимому, он принял этот титул, по аналогии с митрополитами, вскоре после получения от хана Золотой Орды ярлыка на великое княжение Владимирское (1305). В письмах к константинопольскому патриарху Нифонту (1310) он величает себя по-новому, заявляя свои амбиции.
    С тех пор слова «и всея Руси» часто стали добавлять князья, занимавшие владимирский престол, до тех пор, пока, начиная с московского князя Ивана III (1462-1505) этот титул не стал у них постоянным, наследственным.
    Вместе с тем, есть свидетельство, что сам Иван III до того, как начал усваивать для своей страны грецизм «Росия», называл себя князем Белой Руси. В письме к римскому Папе Сиксту IV в 1472 году он писал: «Сиксту, первосвятителю римскому, Иоанн, великий князь Белой Руси, кланяется и просит верить его послам».
    Однако неизвестно, было ли то бытовавшим в Москве в конце 15 века названием своей страны. Василий Татищев считал, что ещё в середине 12 века наименование Белая Русь было усвоено русскими для совокупного обозначения Новгородской, Полоцкой, Смоленской и Владимиро-Суздальской земель. Однако последующие историки не нашли в источниках ни одного подтверждения его точке зрения.
    Возможно, что Иван Великий назвал себя князем Белой Руси, чтобы его лучше понял его корреспондент. По сохранившимся европейским картам 15 и 16 веков, Белой Русью (Ruthenia Alba, Rossia Alba) в те времена в Западной Европе называли Северную Русь или, более широко, Московскую Русь.

  3. sayrus_kub Ответить

    Рамиль
    Фигура красноречия, знаете ли. Митрополит Кирилл изначально был врагом татарской власти и поддерживал Даниила Галицкого, рассчитывавшего на подготовку отпора Орде в союзе с католическим Западом. В Никее ему разъяснили ошибочность надежд на папу и опасность сближения с ним. Кирилл стал, таким образом, противником прокатолического курса. Невозможность же сопротивления Орде была показана ему Александром Ярославичем, который и смог реабилитировать митрополита в глазах ханов. Именно Невский герой доказал русским иерархам верность принципа «меч — Западу, мир — Востоку» . Князь умело выстраивал отношения с митрополитом, учитывал значение Церкви, старался использовать ее влияние в собственных политических целях. Кирилл прекрасно понимал, что значило для Руси правление Александра. А обращение митрополита к людям, встречавшим похоронную процессию князя : “Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суздальской” — было искренним криком души, в котором воплотилась горечь всего народа.

  4. maksipal Ответить

    Участие русских князей в восстании 1262 г. — не более чем гипотеза. Однако и при таком понимании событий поездка Александра Невского в Орду в 1262–1263 гг. имела огромное значение и для всей Руси, и для него самого. На этот раз, как и предполагал Невский, хан потребовал прислать русских воинов для участия в походе на Иран. Об этом важном обстоятельстве кратко сообщает автор „Жития Александра Невского“. „Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды“ (8, 437).
    Князь стремился любой ценой уберечь русских воинов от принудительной мобилизации. Желая задобрить хана богатыми дарами и одновременно показать, что русским и так хватает забот по охране, западных границ „улуса“, Александр осенью 1262 г. отправил свои полки под началом сына Дмитрия в поход на „Западные страны“. Направление этого похода было вполне обычное — в Ливонию, на Дерпт (Юрьев). Русским на этот раз удалось взять город внезапной атакой. Местная знать спаслась, укрывшись в цитадели. С богатой добычей русские вернулись в Новгород. На общерусский характер похода указывает весьма широкий состав его участников. Кроме воинов Александра и его сына Дмитрия, на Дерпт ходил брат Александра Ярослав Тверской, его зять Константин Ростиславич, полоцкий князь Товтивил, а также многочисленное новгородское ополчение. В походе принимали участие и несколько сотен литовских воинов.
    Источники не сохранили сведений о том, как прошла встреча Александра с ханом Берке осенью 1262 г., о чем они говорили в золоченой юрте повелителя „всех, кто живет за войлочными стенами“. Единственной живой деталью, имеющей отношение к этому сюжету, может служить словесный портрет Берке, сделанный около 1266 г. одним очевидцем:
    „В это время царю Берке было от роду 56 лет. Описание его: жидкая борода; большое лицо желтого цвета; волосы зачесаны за оба уха; в одном ухе золотое кольцо с ценным семиугольным камнем; на нем (Берке) шелковый кафтан; на голове его колпак и золотой пояс с дорогими камнями на зеленой болгарской коже; на обеих ногах башмаки из красной шагреневой кожи. Он не был опоясан мечом, но на кушаке его черные рога витые, усыпанные золотом“ (28, 103).
    Можно полагать, что хан Берке не благоволил к Александру. Он помнил, что князь получил высшую власть на Руси по воле Батыя и его сына Сартака. Обоих уже не было на свете, однако Берке — как и любой правитель — предпочитал людей, обязанных своим возвышением лично ему.
    Была и еще одна причина, заставлявшая хана косо смотреть на русского князя. Если Батый придерживался „черной веры“ отцов, молился „Вечному Небу“ и был безразличен по отношению к остальным религиям настолько, что даже не препятствовал своему сыну Сартаку исповедовать несторианство — одно из неортодоксальных течений христианства, то Берке всем остальным религиям предпочитал ислам. Он всячески покровительствовал мусульманским священнослужителям, почитал их как своих учителей. Помимо чисто политических расчетов, трудно было найти что-либо общее между ханом Берке и Александром Невским. Русские летописи сообщают, что Берке вообще не был милостив к Руси. Лишь с его кончиной ослабло на время „насилие бесерменское“.
    Однако, как ни зол и упрям был Берке, князь сумел-таки добиться своего. Хан отказался от идеи провести набор русских воинов в свою армию, готовившуюся выступить против Хулагу.
    И все же „царь Беркай“, как называли Берке русские летописцы, по-видимому, очень недоверчиво относился к Александру. Он задержал князя в своей ставке почти на год. Лишь осенью следующего, 1263 года князю было позволено вернуться на Русь. Вероятно, это произошло лишь после того, как на Кавказе Берке одержал победу над Хулагу и отбросил его войска за реку Куру. Известно, что эта битва произошла в 1263 г.
    Вероятно, Александр, как и другие правители подвластных Орде земель, сопровождал Берке в походе на Хулагу. На Русь он возвращался в самое неблагоприятное для путешествий время — поздней осенью, когда грунтовые дороги тонули в непролазной грязи, а по рекам вот-вот готов был двинуться лед. Князь спешил домой и потому не жалел выбившихся из сил лошадей и людей. Наконец в начале ноября 1263 г. маленький отряд достиг Нижнего Новгорода.
    Этот восточный форпост Владимирской Руси был основан в 1221 г. дядей Александра, великим князем Юрием Всеволодовичем. Небольшая бревенчатая крепость на Синичьих горах, у впадения Оки в Волгу, гордо смотрела в хмурую заволжскую даль. Точно свечи, тянулись вверх нижегородские белокаменные храмы Спаса и Михаила Архангела. В их затейливой резьбе Александр с радостью узнавал знакомые владимирские мотивы: вьющиеся ветви лозы — символ бессмертия христианского учения; грозных львов, готовых вступить в бой с силами зла; сказочных птиц и невиданных чудовищ. Возможно, был здесь и Александр Македонский, изображения которого встречаются в резьбе владимирских храмов.
    Только здесь, на Руси, Александр в полной мере почувствовал усталость. Успех поездки к хану был достигнут не только благодаря золоту, серебру и собольему меху. Другой, неисчислимой ценой было невероятное напряжение всех душевных и телесных сил. Оно не могло пройти бесследно даже для такого крепкого, ко всему привычного человека, как Александр.
    В Нижнем Новгороде князь ощутил в себе первые признаки неведомого недуга. Однако он не мог позволить себе отдохнуть, отлежаться в жарко натопленных покоях великокняжеского подворья. Заботы власти гнали его вперед. За время его отсутствия накопилось множество неотложных дел. Привыкнув полагаться на свое богатырское здоровье и на милость Божию, Александр приказал собираться в путь. Через несколько дней он был уже в Городце — небольшой крепости на левом берегу Волги, верстах в 60 выше Нижнего Новгорода.
    Куда спешил он в эти последние дни своей беспокойной жизни? Отчего не поехал из Нижнего во Владимир торной дорогой — вдоль Оки и Клязьмы? Уж не в Новгород ли за новой славой и новыми дарами для ненасытной Орды торопился князь? Кто знает…
    А между тем дни его были уже сочтены. В Городце болезнь князя усилилась. Он уже не мог двигаться. Вскоре стало ясно: сама смерть стояла у изголовья невского героя.
    Многие тогда обратили внимание на странное повторение судьбы деда, отца и сына. Мстислав Удалой и Ярослав Всеволодович также умерли в пути. Несомненно, в этом была примета времени: редкий из князей того беспокойного века умирал дома, в своей постели. Перед кончиной Александр захотел принять великую схиму — самый полный вид монашеского пострижения.
    Разумеется, пострижение умирающего — да еще в высшую монашескую степень! — противоречило самой идее иночества (31, 326). Однако для Александра было сделано исключение. Позднее, следуя, его примеру, многие русские князья перед кончиной принимали схиму. Это стало своего рода обычаем. Для самого Александра примером, вероятно, и здесь послужил его дед: Мстислав Удалой перед смертью также принял схиму (23, 51).
    14 ноября 1263 г. Александр скончался. Весть о его кончине разнеслась мгновенно. Скорбь была всеобщей и неподдельной. Новгородский летописец сопроводил сообщение о смерти Александра несколькими прочувствованными словами: „Дай, Господи милосердный, видеть ему лицо Твое в будущий век со всеми угодниками, так же отдававшими жизнь свою за Новгород и за всю Русскую землю“ (7, 313).
    Тело умершего князя понесли во Владимир. За несколько верст от города, в Боголюбове, его встретил народ и все местное духовенство во главе с митрополитом Кириллом. На отпевании Кирилл, обращаясь к собравшимся, сказал: „Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!“ (8, 439).
    24 ноября тело Александра было предано земле в соборе владимирского Рождественского монастыря. Обычно великих князей Владимирских хоронили в кафедральном Успенском соборе. Однако здесь был особый случай: князь, став монахом, по-видимому, пожелал быть погребенным в монастыре. Вероятно, и сам постриг Александра в великую схиму совершил кто-то из клириков Рождественского монастыря — главного монастыря стольного Владимира.

  5. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *