Схема как языки влияют друг на друга?

11 ответов на вопрос “Схема как языки влияют друг на друга?”

  1. SkillfuL Ответить

    23/05/2006 Непрерывное развитие языков: их влияние друг на друга и конкуренция
    Впервые опубликовано на сайте Журнал «Наука и Жизнь»

    На сайте Журнал «Наука и Жизнь» была опубликована статья о непрерывном развитие языков.
    Ниже статья приведена полностью.

    Все языки без исключения и все национальные культуры представляют огромную ценность не только для своего народа, но и для мировой цивилизации. У языков (как и у стран, народов, наций) судьба складывалась и продолжает складываться по-своему. Они имеют не только разную историю, но и разную степень влияния и распространения в мире, а, следовательно, и разный статус. Языки развиваются вместе с экономикой, культурой, государственными структурами, вместе с совершенствованием науки и техники. У каждой из стран уровень такого развития свой, что отражается и в их языке.

    Язык языку – не враг

    Языки, взаимодействуя, обогащают друг друга, дополняют, но могут и конкурировать. Однако в любом случае они требуют заботливо го обращения. Примитивный национализм (и со стороны малых, и со стороны больших наций) опасен для судеб любого языка. Самый недавний конфликт в этой области – ситуация, сложившаяся на Украине. Мало того, что работу всех судебных и правоохранительных органов велено вести только на украинском языке, но рекомендовано и запретить выпускникам русскоязычных школ сдавать экзамены в вузы на русском языке . Это решение, по мнению чиновников, сократит количество детей, поступающих в русскоязычные школы Украины. Но их и так не слишком-то много. 1 сентября 2005 года в русскоязычные школы Украины отправилось лишь около миллиона из пяти миллионов украинских школьников. Между тем почти 40% жителей Украины называют русский родным языком.
    Комментируя принятое решение, спикер Верховной рады заявил: «Если Украина будет иметь русский язык еще одним государственным языком, то украинский язык будет утрачен, а вместе с ним и само государство». Следующий шаг – изгнание русского языка из телевизионных программ (во всяком случае, такое предполагается). А между тем большей опасностью для Украины, на мой взгляд, станет отказ от русского языка – как языка культуры и общения наряду с украинским.
    Проблема, безусловно, существует, и найти для нее решение совсем не просто – об этом говорят примеры других стран. В Швеции, например, с появлением Интернета наибольшим спросом стал пользоваться английский язык в ущерб шведскому. Заботясь о своей национальной самобытности, шведы на референдуме отказались вступить в зону евро и настояли на сохранении шведской кроны. Но как бороться с всеобщим увлечением британскими версиями в Интернете? В последние десять лет в Швеции резко уменьшился спрос на книги и журналы на шведском языке, лишив шведских авторов стимулов писать для своих читателей. Как реагирует на это государство? Отнюдь не мерами принуждения, а материальной поддержкой шведских писателей и шведских книгоиздателей. Даже крупные судостроительные фирмы получают задание: обеспечить несколько переводных или оригинальных изданий на шведском языке.
    Сходные ситуации мы видим в Венгрии, Хорватии, Чехии, где спрос на немецкие книги и журналы опережает спрос на отечественные.
    Знаменитый аварский поэт Расул Гамзатов часто говорил: «Язык языку – не враг». И вправду. Знание каждого языка – дополнительное богатство к тому, которым каждый из нас располагает, владея родным языком. Вот только один пример. Летом 2005 года, отдыхая у своего брата Жореса в Лондоне, я познакомился с семьей казахского бизнесмена, представляющего в Британии одну из крупных казахских фирм. Со своими британскими партнерами эти люди говорят по-английски, в кругу семьи – по-русски, а в Казахстане – преимущественно по-казахски. У них нет никаких комплексов: свободное владение несколькими языками обеспечивает процветание и этим людям, и их делу.
    Наиболее распространенными в мире считаются десять языков – английский, арабский, испанский, португальский, китайский, немецкий, русский, французский, хинди и японский . Английский выступает как государственный язык во многих странах мира, разбросанных по всем континентам. Арабский язык наряду с арабскими государствами распространен и в некоторых неарабских странах, где выступает как язык мусульманской теологии. Испанский преобладает в Южной и Центральной Америке. На португальском говорят в Бразилии и в некоторых странах Африки. Французский – один из двух государственных языков Канады, он принят и во многих странах Африки (следы бывшей колониальной системы). Русский распространен на всей территории бывшего Советского Союза.
    Эти основные языки имеют определенные преимущества, которые нельзя игнорировать: именно они бывают рабочими языками на большинстве международных конференций и совещаний, почти все они входят в число официальных языков ООН.
    В последние 20 лет в школах и вузах всех стран мира непрерывно растет число людей, стремящихся овладеть английским языком , открывающим дорогу не только к общению, но и к богатствам нескольких больших и развитых культур. За тот же период уменьшилось число изучающих в мире русский, немецкий и французский языки, как правило, в пользу английского. Растет (хотя и медленно) число школ, в которых за пределами Китая изучают китайский язык. Так, например, несколько школ с обучением на китайском открылись в России. Процессы серьезные и объективные, их необходимо изучать и учитывать, но их нельзя регулировать принудительно.
    Языки небольших народов изначально могут быть древнее и богаче языков некоторых крупных наций. И, тем не менее, остаются языками общения и культуры лишь на сравнительно небольших территориях. Наиболее древние языки на территории СНГ – грузинский и армянский. Их корни уходят к началу и даже за пределы новой эры. И письменность, и богатая литература на этих языках существовали уже в X-XII веках. Однако сегодня эти языки распространены на сравнительно небольших территориях – обстоятельство, существенно сдерживающее их развитие.
    Книгопечатание на грузинском языке в наши дни заметно сократилось по сравнению с последними десятилетиями существования Грузинской ССР. У Грузии, увы, пока нет таких средств на поддержку грузинских книгоиздателей, которыми располагает та же Швеция, стимулирующая шведские книгоиздательства. Поэтому, как мне представляется, опора на русский язык и на российское культурное и информационное пространство могла бы помочь сегодня развитию и грузинского языка, и грузинской литературы.
    Русский язык более молодой, чем грузинский и армянский. Однако после крушения татаро-монгольского ига Россия начала быстро развиваться как независимое государство, а потом и как мощная империя. Все это очень способствовало распространению и развитию русского языка по всем направлениям и во всех своих пластах: и как литературному языку, и как письменно-деловой речи, и как языку науки и дипломатии, и как языку права, и как языку морскому и военному, и как языку степей, и как языку гор…
    Возможности России, крупного государства, позволили еще в XIX веке перевести на русский все наиболее значимое из европейских культур, а в конце того же века создать первую Большую российскую энциклопедию. В ХХ веке идеологические преграды тормозили развитие русского языка, и все же оно продолжалось и было достаточно мощным.
    Судьба белорусского языка сложилась менее удачно, ибо белорусам как народу не удалось ни в Средние века, ни в Новое время создать независимое национальное государство. Белорусский литературный язык (в широком смысле этого слова) сложился или начал складываться еще в XV-XVI веках. Однако в последующие сто лет Белоруссия оказалась в зависимости от Польши, и белорусский язык был полностью вытеснен польским. Тормозом к развитию языка стало и то, что в Белоруссии не возникло своей аристократии, своих законов, своей армии.
    После столетней полонизации в Белоруссию пришла российская власть, но и она пришла вместе с русским языком, помешав этим восстановлению позиций исторического языка белорусов. Как раз советская власть помогла его развитию, но оно было односторонним и неполным, поскольку шло скорее сверху, чем снизу. Русские – самый близкий белорусам православный и славянский народ, поэтому языковая ассимиляция в Белоруссии произошла сравнительно быстро и не воспринимается сегодня как насилие над волей и интересами белорусского народа.
    Те же процессы, хотя и в меньшей степени, происходили на территории, населенной украинцами. Огромное давление Польши, Австро-Венгрии, католичества побудило только начавшую складываться украинскую элиту XVII века пойти на союз с Россией. В XVIII веке территории, населенные украинцами, стали частью Российской империи, которая пришла сюда также вместе с русским языком и не пыталась создавать никакой украинской автономии. Украинский язык воспринимался в России начала XIX века не как самостоятельный литературный язык, подобно польскому, а как малороссийское наречие. Мы знаем о сложных, порою не очень дружественных отношениях Пушкина с Адамом Мицкевичем, самым значительным из польских поэтов и писателей. Но мы знаем и о добрых отношениях Пушкина с Гоголем , который пришел с Украины, но дал мощный толчок развитию именно русской литературы и русского языка.
    Украинский литературный язык стал развиваться в середине XIX века, но не из нужд государственности, экономики или делопроизводства, а в кругах национальных украинских литераторов и среди относительно малочисленной тогда украинской интеллигенции. Украинская нация и украинская государственность развивались в XIX веке и через развитие украинского языка, и через приобщение к русскому языку и русской культуре. Различий между украинским и русским языками не намного больше, чем между языками Германии и Австрии, и много меньше, чем между языками, на которых говорят китайцы центральных и южных провинций своей страны.
    Это реальность, которую нет смысла драматизировать в ущерб интересам самого украинского народа. Разумно поддерживать и русский и украинский языки, а не противопоставлять их друг другу.
    Очень сложным был процесс возникновения и развития языков в Средней Азии. Богатая культура на территории современной Средней Азии существовала еще в Средние века. Первоначально она пришла сюда, по-видимому, вместе с персидским языком – фарси, который считается одним из древнейших языков мира. (Сегодня этнографы и историки относят таджикский язык к группе иранских языков.) Заселение этого региона тюркскими племенами сделало тюркские языки преобладающими. Однако с приходом мусульманства в Средней Азии распространился классический арабский письменный язык, на котором был тогда создан Коран – он изучался духовенством и немногочисленными кругами образованных людей.
    Но пал Арабский халифат, образовалась империя Тамерлана, и центрами мусульманской учености стали Самарканд, Бухара, Хорезм и Хива. Арабский язык начал отступать. И, тем не менее, во всех языках этого региона сохранился и арабский алфавит, и очень большой пласт арабской лексики. (Даже в Турции арабская вязь была заменена на латинский шрифт только в 1928 году. В Узбекистане это произошло в 1930-е годы – сначала здесь был введен латинский алфавит, а позже – славянский, кириллица.)
    В XVII-XVIII веках весь этот регион переживал упадок – не только экономический, но и культурный. Неграмотность населения была почти поголовной. С российскими завоеваниями в Средней Азии начал распространяться и русский язык (во времена Советского Союза он превратился в главный государственный язык Средней Азии). Сегодня русский язык уступил здесь многие из своих недавних позиций, но далеко не все. Он остается не только языком межнационального общения, но и языком, который дает широкий выход и к русской, и к мировой культуре.
    Нет необходимости говорить о значении для всех родного языка, который приходит к каждому с младенчества. Но не всякий язык открывает доступ к какой-либо большой или великой культуре – высшие достижения всех национальных культур образуют то, что принято называть мировой культурой или мировой цивилизацией. К ней можно приобщиться в первую очередь через самые крупные и распространенные языки, к которым (кроме перечисленных выше десяти) справедливо прибавить итальянский, турецкий и персидский. Русский язык и русская культура, развившись позже некоторых европейских, на протяжении XIX века сумели освоить главные достижения всех других европейских стран. В ХХ веке СССР серьезно осваивал и многие духовные ценности Востока.
    Япония в прошлом веке поставила задачу перевести на японский язык все главные произведения основных народов мира, включая литературу Древней Греции и Древнего Рима. По обширности переводов и книгоиздания Япония в последние десятилетия лидировала среди всех развитых стран.
    Сходную задачу на век текущий поставил перед Казахстаном президент этого государства Нурсултан Назарбаев. Он призвал литературоведов, историков не только искать и восстанавливать памятники степной и кочевой культуры, документы из архивов, составляющих золотой фонд казахской литературы, но и переводить на казахский язык и издавать шедевры мировой литературы. Задача грандиозная! Но даже частично нельзя ее решить без взаимодействия с русской культурой и русским языком.
    Самое опасное и нежелательное средство языковой политики любого государства на Земле – принуждение и насилие. Известно, что диктатор Испании генерал Франко запретил в Каталонии использовать каталонский язык вплоть до повседневного общения. Даже в семейном кругу люди с опаской говорили на родном для восьми миллионов каталонцев языке. В 1977 году автономия Каталонии была восстановлена.
    И пошла ответная реакция: каталонский язык не только восстановил статус государственного, но начал вытеснять испанский язык. В Барселоне и во всей Каталонии сегодня нет ни одной испаноязычной школы, а испанский язык изучается здесь как иностранный. Хочешь учиться на испанском языке – пожалуйста, переезжай в соседнюю испанскую провинцию. Да, таким оказался ответ каталонской элиты на испанизацию, проводимую в Каталонии с XIX века и породившую сильное национальное движение. Каталонский (или каталанский) язык – седьмой по распространенности язык в Европе.
    На абхазском языке в Советском Союзе говорили менее ста тысяч человек в Абхазии. Однако попытка грузинизации этой небольшой закавказской республики стала одной из главных причин кровавого конфликта, происходившего здесь в 1991-1994 годы. Не разрешен он и до сих пор. Серьезное силовое давление испытывает и русскоязычное население как в Прибалтике, так и в некоторых странах СНГ. Это, кстати, одна из причин значительной «утечки умов» из многих стран, образовавшихся на постсоветском пространстве: их покидают ученые, люди, обладающие административными талантами, спортсмены, музыканты…
    Любой радикализм вреден и опасен – в том числе и при обращении властей с языками собственных стран. В Советском Союзе было время, когда в рамках борьбы с «иностранным влиянием» из русского языка пытались исключить вполне прижившиеся слова и понятия, взятые из других языков. Так, например, предписывалось исключить из всех публикуемых материалов слово «шофер», заменив его словом «водитель». Но в последние несколько лет сходные предписания разрабатываются и для национальных языков в некоторых странах СНГ. В большинстве случаев такая самодеятельность может лишь обеднить, а не обогатить национальные языки.
    В каждом живом языке есть большой пласт интернациональной лексики, и обойтись без нее невозможно. Не буду говорить о других языках, например, об очень сложных отношениях между французским и английским языками, которые осложняют жизнь в Европейском союзе. Огромные размеры России, ее интенсивные контакты со многими странами на востоке, юге и западе, ее открытые пространства и ее история привели к очень большому числу заимствований из других языков. И такое явление чаще всего следует рассматривать не как недостаток, а как преимущество, как процесс взаимного обогащения. Кстати, у русского языка в таком процессе больше возможностей, чем у некоторых других, например стесненных горами или занимающих значительно меньшую территорию. Русский язык оказался богаче многих других менее распространенных или более консервативных языков именно потому, что в нем ассимилировались слова и понятия из многих как восточных, так и западных языков. Еще А. С. Пушкин говорил о русском языке: «Переимчивый и общежительный в своих отношениях к чужим языкам». Пушкин писал о слове «vulgar»: «Люблю я очень это слово, но не могу перевести». Сегодня это слово, пришедшее из «Лондона щепетильного», не нуждается в переводе.
    Мы легко отличаем в русском языке слова с латинскими или греческими корнями. Но даже литераторы бывают удивлены, прослеживая этимологию множества слов, которые мы большей частью считаем вполне русскими. «Что ни слово в русском словаре, то иностранного происхождения! – писала на этот счет писатель и публицист Лидия Григорьева. – Это открытие потрясло меня на первом же курсе филологического факультета. Большинство слов на „А“ тюркского или глубинного латинского происхождения: арба, арбуз, антология, анемия, армия… Практически все слова на „Ф“ – исконно греческие, ибо в славянском языке вообще такой буквы не было до принятия византийской версии христианства. Такое близкое к телу „пальто“, такое нужное всем нам „метро“, такой привычный „вагон“ нам подарили французы, как и бранное слово „шваль“, которое в переводе означает всего-навсего лошадь. Немецкая слобода в Москве, начиная с русского Средневековья, внедрила в исконно славянскую словесную ткань металлические нити технических и научных терминов. Всего не счесть! Все съели, все переварили, ко всему приставили свои приставки, прицепили суффиксы, сочленили падежными окончаниями и поставили на рельсы литературной и разговорной речи этот железнодорожный состав великого русского очень трудно усвояемого иностранцами языка».
    Сегодня борьбу с заимствованиями из других языков, в том числе и из русского, начинают проводить на Украине, в Казахстане, в Туркмении. Из употребления предлагается убрать, например, слова «футбол» , «волейбол», «фортепьяно», даже «автомобиль» и «фотография», привычные названия месяцев, привычные научные термины и т.д. Это, скорее, не признак силы, а признак слабости тех или иных борцов за чистоту родного языка.

    Факты для размышления

    В Соединенных Штатах и Западной Европе за последние десять лет значительно возросло число студентов, изучающих китайский и арабский языки, и сократилось число изучающих русский или итальянский. Конечно, язык китайский намного труднее для освоения, чем итальянский, вероятно, самый мелодичный из всех европейских языков. И, тем не менее, не он, а именно китайский включен в список официальных языков ООН и стал одним из рабочих языков всех наиболее влиятельных международных организаций. Никто не может игнорировать тот простой факт, что на китайском языке сегодня говорят почти полтора миллиарда человек. Все эти процессы необходимо отслеживать и учитывать, но их нельзя регулировать принудительно. Для изучения и овладения языком нужна сильная мотивация – экономическая и культурная.
    Все особенности природы, окружающей тот или иной народ, отражаются и в его языке. Например, армянский богат, но его развитию мешала природная стесненность, зажатость горами. У народов Центральной Азии почти нет слов, связанных с океанами и морями (самым большим словарем морских терминов и сегодня владеет Британия). Монгольский язык – язык кочевников и воинов, но он сильно отстал от языков завоеванных ими народов. Отстал он и от русского, развитию которого способствовало в том числе и расширение Российской империи.
    Совсем недавно, в сентябре 2005 года, германская радиостанция «Дойче Велле», получив грант Европейского союза, начала вещание на Белоруссию. Однако вещание ведется на русском языке, что вызвало резкий отпор радикальных кругов белорусской оппозиции. Как заявил один из её деятелей, «нам непонятно, почему вещание ведется на русском языке. Белорусы – самодостаточная нация, и наш язык ничем не хуже русского. Вопрос о языке – это вопрос политический».
    Конечно, белорусский язык ничем не хуже русского, но история обошлась с ним несправедливо. Самая решительная из оппозиционных газет, издаваемых в Белоруссии большим тиражом, – «Народная Воля» публикует основную часть своих материалов также на русском языке. Газета хочет, чтобы её читали как можно больше людей.
    Положение дел с языком в Белоруссии сходно с положением в Ирландии. Это государство давно избавилось от какой-либо политической зависимости от Великобритании, но главным государственным языком Ирландии по-прежнему остается английский. Ирландский язык также является государственным, но его поддерживает в этой роли лишь часть интеллигенции.
    Историки могут отметить тот простой факт, что только в 1906 году Российская Императорская академия наук специальным решением признала официально малороссийское наречие отдельным языком, изменив, таким образом, его статус. Это очень способствовало развитию украинской публицистики и литературы. А вот украинский деловой, юридический и канцелярский языки возникли значительно позже и во многих отношениях искусственно. И они начисто лишены той привлекательности, мягкости и красоты, которыми обладает воспринятый и развитый Тарасом Шевченко народный украинский язык.
    © Рой Медведев
    Впервые опубликовано на сайте Журнал «Наука и Жизнь»

  2. Ariutius Ответить

    [Ch.]: Алексей Андреевич, есть вероятность, что какие-то малочисленные языки, еще не изученные, у нас остались?
    [АК]: Не может же быть такого, что в России есть населенный пункт, которого нет на карте? Скорее всего, такая же ситуация и с языками. Другое дело, что может быть так: что-то считалось диалектом одного языка, а на самом деле это отдельный язык, очень интересный, совершенно по-другому устроенный, который совсем не описан. Я бы так сказал про лесной ненецкий. Раньше считалось, что есть один ненецкий язык. Литературный стандарт ненецкого языка, на котором выпускают газеты в Салехарде и Нарьян-Маре, основан на тундровом ненецком, он же распространен на территориях от Архангельской области до Таймыра. Но на юго-востоке Ямало-Ненецкого округа есть другие ненцы — и их довольно много, которые говорят на языке, раньше считавшемся диалектом. Их язык гораздо сильнее отличается от всех остальных ненецких диалектов, чем эти диалекты между собой; теперь ясно, что это особый язык, который назвали лесным ненецким. И этот язык очень плохо описан, не до конца изучена даже его фонетическая система (комплекс гласных и согласных звуков, из которых состоит данный конкретный язык, — прим. «Чердака»). Сейчас этим занимаются лингвисты из Новосибирска и Финляндии.
    [Ch.]: А какие языки меньше всего изучены в России?
    [АК]: Как ни странно, довольно плохо изучено вообще всё. Например, мокшанский язык, который распространен на территориях, довольно близких к Москве. На филологическом факультете Мордовского государственного университета существует даже целая кафедра мокшанского языка. Но вот мы приехали в экспедицию, и в мокшанском оказалось так много нового, не установленного раньше, просто поразительно.
    Проще сказать, что хорошо изучено. Это татарский язык, потому что в Казани традиционно была очень сильная филологическая школа, в какой-то степени — башкирский язык, теперь уже довольно хорошо изучены некоторые языки Дагестана.
    Конечно, малыми народами СССР занимались замечательные советские языковеды, сильно опережавшие свое время. Те же грамматики мордовских языков (мокшанского и эрзянского), выполненные в Саранске в 1960-е годы, содержат много интересных вещей. Или чукотская грамматика П.Я. Скорика — это просто невероятный уровень подробности! Еще можно вспомнить отличные грамматические очерки коми языка В.И. Лыткина. Но сейчас наука продвинулась дальше — нам хочется узнать ответы на вопросы, которые наши предшественники не могли даже поставить.
    [Ch.]: Правда ли, что у народов Севера несколько десятков обозначений оттенков цвета снега?
    [АК]: Да, про снег, мне кажется, это не очень-то интересно. Максим Кронгауз как-то сказал, что в языке патологоанатомов есть много слов для патологоанатомических операций.
    Если большую часть года вокруг вас идет снег, вам будет важно, какой именно снег выпал, нужно будет разделять типы снега. Другой пример, может быть более понятный: в языках оленеводов есть много разных названий оленей. Олень до года — это одно слово, самка, которая может отелиться, — другое, бык-производитель — третье, кастрат — четвертое и так далее. Если олени — вся твоя жизнь, как же тебе не называть разные виды оленей по-разному?
    Но есть другие истории. Например, по-русски слово «тонкий» может описывать предметы двух очень разных геометрических конфигураций. Бывает «тонкий лист бумаги» — это плоский объект, пластина. Бывает «тонкий карандаш» — это такой стержень. А у доски, например, есть три измерения: толщина, длина и еще одно измерение, в котором она может быть «широкой» или «узкой». А вот, например, в чукотском или в западном хантыйском языках «тонкий» применительно к листу бумаги называется одним словом. А есть другое слово, по-хантыйски это «ващ», по-чукотски это «ныгытк,ин», которое описывает одновременно тонкий карандаш и узкую доску.
    Или в английском есть противопоставление high и tall. Про человека в прямом значении можно сказать только tall. В коми языке еще интереснее: для длинных лент или палок используется то же самое слово, что и для высоких деревьев или фонарных столбов. А вот высокие объекты не вытянутой формы, например заборы, стены, холмы, — это другое слово. И это то же самое слово, которое соответствует русскому «глубокий». То есть «глубокая река» или «глубокий овраг» и «высокая стена» — это одно и то же слово «джуджыд».
    Сразу хочется спросить, влияет ли это как-то на картину мира, на его концептуализацию? Пока совершенно непонятно. Может быть, это какой-то особый взгляд на жизнь, который существует у коми? Может быть. Но нужно сказать, что ровно та же модель полисемии, то есть такая же многозначность между глубоким и высоким, была в латыни у древних римлян. В начале «Энеиды» Вергилия упоминаются высокие стены Рима — «altae moenia Romae». И глубокое море — «altum mare». Это слово сохранилось в современных романских языках: итальянское «alto», французское «haut». В современных романских языках это только «высокий», а по-латыни это слово значило и «высокий», и «глубокий». Конечно, хочется сразу заключить, что носители языков типа коми или латыни не противопоставляют эти два признака в своем мышлении. Но, с другой стороны, как можно верифицировать этот тезис?
    Мне всегда очень страшно связывать язык и мышление гипотезами, пока это невозможно проверить экспериментально. Знаете историю про австралийский язык гуугу йимитхир?

    СПРАВКА «Чердака»:
    Австралийские аборигены племени гуугу йимитир указывают направление не при помощи привычных нам эгоцентрических координат (лево/право, назад/вперед), а используют для этого географические координаты. То есть даже в помещении представитель этого племени попросит вас подвинуться, например, не влево, а на восток. В любой момент абориген племени гуугу йимитир на бессознательном уровне способен четко определить, где находятся стороны света.

    [Ch.]: Да, его носители четко определяют стороны света и используют в разговоре «к северу», «к югу», а не привычное нам «слева», «справа», «спереди».
    [АК]: Да! И эксперимент, о котором я говорю, — один из немногих прорывов в этой области. Случай гуугу йимитхир интересен именно потому, что такого рода гипотезы можно было проверить экспериментом: представительное количество испытуемых посадили на корабль, корабль меняет курс, испытуемые этого не видят. Но при этом они продолжают использовать свои пространственные выражения абсолютно: что-то вроде «к северу (а не справа, как мы бы сказали) от чашки лежит ложка». Носители европейских языков на таком корабле не могли бы определить, где север, а где юг! А вот как проверить экспериментально то, что для коми, в отличие от русских или англичан, «высокий» и «глубокий» — это что-то одно (условно говоря, признак, означающий «вытянутый сверху вниз»), а для нас нет, — пока неясно. Так что можно ли делать относительно этого выводы о связи языка и мышления, я не знаю.
    [Ch.]: Если вернуться к малым и большим языкам, можно увидеть влияние большого на малый?
    [АК]: Да, и самое интересное, что наоборот — тоже. Например, в Дагестане очень много языков, и некоторым малым языкам угрожает исчезновение. Молодежь их забывает, в городах большей частью говорят только по-русски. Но дагестанский русский — это особенный, формирующийся на наших глазах диалект русского языка. Помните известное выражение «жи есть»? Оно используется, когда мы хотим начать разговор о новой теме: «Лакский язык жи есть». По-видимому, это калька с совершенно обычной для некоторых дагестанских языков конструкции с частицей и глаголом-связкой. И вот существует молодежь, которая уже не знает языков Дагестана, а говорит только на этом варианте русского языка.
    Носители чукотского языка, с которыми мы работали на Чукотке, практически идеально владеют русским языком, не делают каких-то особенных грамматических ошибок, по крайней мере, не больше, чем обычный русский человек в потоке спонтанной речи. Но при этом в русской речи у них очень чукотская фонетика. Вместо русского [в], например, старшее поколение часто говорит [w].
    Есть, конечно, и влияние в обратном направлении. Практически во всех языках народов России есть огромное количество русских заимствований. Интересно, однако, что у всех языков есть свои способы освоения заимствованных русских слов, чтобы можно было показать: это уже наше слово, а не русское, хотя и заимствование. Например, по-русски мордвин скажет [пал’ит’ич’эск’ий], примерно так же, как я, а по-мокшански — [пал’ит’ич’эск’ай] (пишется «политическяй»). В конце заимствованного русского прилагательного на -ский обязательно будет это -скяй вместо нашего -ский.
    И еще одна вещь, очень характерная именно для Поволжья, мне кажется. Вообще-то, народы Поволжья говорят по-русски сравнительно давно. В мокшанском, например, есть заимствования из русского языка, которые датируются XI—XII веком: «рожь» по-мокшански — это «розь». В мокшанском есть замечательный звук [ж], почему же там «зь», а не «ж»? Видимо, это заимствование произошло в то время, когда в нашем древнерусском языке «ж» еще был мягким. Раньше была [рож’], и вот мягкого [ж’] в мокшанском не было, и этот звук при заимствовании был пересчитан на мягкий [з’]. Получается, это что очень древнее заимствование.
    Так вот, слова, заимствованные в разные языки Поволжья довольно давно, имеют время на то, чтобы освоиться и приобрести новое значение. Мой любимый пример — не из литературного мокшанского, а из диалекта, который я изучал: нормальный способ выразить смысл «целиком» — слово «оптом». «Я съел яблоко целиком» — «Мон сывине марть оптом». Или, например, слово «голай» (-ай на конце ровно потому же, почему «политическяй») приобрело значение «только». И в предложении типа: «В больницу к Васе приходила только жена» можно сказать обычное мокшанское «только» («аньцек»), а можно сказать слово «голай»: «Бальницав Васянди сашендсь голай авац». Выглядит немножко смешно. Но это вполне ожидаемый путь развития. Например, в английском языке тоже есть частица «barely», происходящая от слова «bare» — «голый».
    Еще пример. В языках Поволжья сравнительная степень может быть не только у прилагательных, но и у существительных: «самый певец» будет значить что-то типа «самый хороший певец». И вот в переводе песни «Лабутены» на эрзянский язык есть замечательная фраза: «Ся выставкань Ван Гогонь мон самай экспонатсь», то есть «я самый экспонат», «экспонат» в превосходной степени.
    И на это очень интересно смотреть. Конечно, русский язык сильно влияет на языки малых народов, искажает их специфику. Мы, может быть, плюемся от английских заимствований в русском языке, а они плюются от русских заимствований. И говорят, что обрусели, что половина слов русская. А как посмотришь — эти языки все-таки очень по-своему осваивают русские слова.
    [Ch.]: Вы сказали про изменение смысла слов, как с английскими «bare» и «barely». Можно проследить такие общие для разных языков трансформации?
    [АК]: Это, по-видимому, вообще одно из главных направлений в современной лингвистике. Главный вопрос современной лингвистики (по крайней мере, согласно одной из самых распространенных точек зрения) — это вопрос о возможном и невозможном в любом естественном языке. Есть научно-популярная книга академика Владимира Плунгяна «Почему языки такие разные?» Это очень интересный вопрос. Но не менее интересен и второй вопрос: почему языки такие одинаковые?
    Семантические переходы, то есть такие случаи, когда слово, которое раньше имело одно значение, приобретает другое, по-видимому, происходят неслучайно. Набор семантических переходов, возможных в языках мира, на самом деле очень мал. Мы можем понять это, так как эти переходы все время воспроизводятся в разных языках. Например, в огромном количестве языков мира глагол со значением «хотеть» переходит в показатель будущего времени — возьмите хотя бы английский или болгарский. Или, например, очень часто каритивное прилагательное, то есть прилагательное, которое обозначает отсутствие какого-то признака, развивается в частицы. Возьмем английское «even» — изначально это прилагательное со значением  «ровный». Но у Шекспира оно уже употребляется в значении «именно», а теперь оно стало значить «даже». Похожую историю имеет и родственник английского «even» немецкое слово «eben». А есть, например, русское «прямо». «Неужели там были прямо все?» — это употребление уже никак не связано с прямизной. Таких примеров можно привести много. Да вот, скажем, какое-нибудь русское «чисто». Можно сказать: «Это платье чисто зеленое». На первый взгляд неясно, говорится ли здесь о чистоте в каком бы то ни было смысле, или нет. А если мы скажем: «У меня в пакете чисто гвозди, шурупов нет», то ясно, что это уже никакая не чистота. Слово «чисто» имеет очень абстрактное значение. Дисциплина, которая изучает такого рода сдвиги, называется типологией семантических переходов. Это одна из самых перспективных проблем современной лингвистики: как языковые выражения, не только слова, элементы лексики, но и, например, грамматические категории, могут изменять значение.
    [Ch.]: Вы занимаетесь этой проблемой в привязке к малочисленным языкам?
    [АК]: Да, хотя с изучением малых языков есть сложность: у них нет письменных памятников древности. Но при этом их можно реконструировать точно так же, как реконструируют праславянский или праиндоевропейский языки. Например, если слово в языке значит одновременно «голый» и «только», то проведя некоторые логические умозаключения, можно понять, что слово, скорее всего, развилось из «голого» к «только», а не наоборот.
    Вообще, это как раз одна из главных причин, по которым нам интересны малые языки. Материал европейских языков в этом отношении нам в основном известен, а малые языки могут, с одной стороны, подтвердить гипотезы, которые уже были, а с другой стороны, они могут дать нам совершенно новые модели многозначности, семантических переходов.
    Например, в мокшанском языке есть глагольный суффикс, который значит, с одной стороны, регулярно повторяющееся действие, как в английском «used to», а с другой стороны, «чуть было не».
    [Ch.]: Он контекстуальный?
    [АК]: Да, например, сравните «Он обычно падал» и «Он чуть не упал». В большинстве случаев можно однозначно определить по контексту и по значению глагольной основы, что этот суффикс должен значить. Но в некоторых очень редких случаях предложение можно прочитать двумя способами. И кроме мокшанского языка такая модель многозначности нигде не зафиксирована. Непонятно, что было сначала — одно значение или другое. Родственный суффикс есть в прибалто-финских языках (например, в финском), там он тоже значит многократность, но встречается существенно менее часто. В общем, все это очень захватывающе.
    Именно поэтому лингвистам так жаль, когда малые языки исчезают. Может быть, даже больше, чем самим носителям этих языков. Представляете, от нас уплывает такой материал! Грамматический строй языков большинства коренных народов России совершенно не такой, как у европейских языков, и это то, что нас, как лингвистов, больше всего завораживает. Например, тот простой факт, что глагол в чукотском или в мокшанском языках согласуется не только с подлежащим, но и с прямым дополнением. И таких маленьких фактов, конечно, миллион.
    [Ch.]: Какой язык вы бы хотели выучить?
    [АК]: Я немного говорю по-мокшански. Это не очень сложно, он не драматически отличается от русского. Но мне очень хотелось бы говорить по-чукотски. Это не нереально, потому что материалы в принципе есть. Но не уверен, что у меня получится.
    [Ch.]: Чем привлекателен чукотский язык?
    [АК]: Он максимально далек от того, к чему я привык, — от «среднеевропейского стандарта». Например, там есть инкорпорация. По-русски мы бы сказали: «Он ловит рыбу». А по-чукотски это будет: «Он рыболовит» — два корня внутри одного слова. Можно доказать, что это действительно два корня, а не два слова, потому что корень «рыба» может идти после приставки, примерно как «он зарыболовил». В некоторых предложениях можно инкорпорировать подлежащее: можно сказать «В стойбище рухнули яранги», а можно сказать: «Стойбище ярангорухнуло». И этой инкорпорацией управляют довольно сложные правила: иногда одно слово можно инкорпорировать в другое, а иногда нет.
    С другой стороны, посмотрите на чукотский порядок слов. Мы привыкли считать, что в русском языке свободный порядок слов, но в чукотском он еще более свободный —  иногда с первого взгляда и не понять, какое слово относится к какому. Конечно, есть и ограничения. От существительного в именительном падеже можно оторвать прилагательное или числительное и перенести куда угодно, в другое место предложения. А от существительного в любом другом падеже уже нельзя. Почему? Пока непонятно.
    Еще удивительно — просто-напросто количество грамматических морфем, которые могут быть внутри слова в чукотском. Аналоги русских слов «очень», «совсем», «слишком», английского «really» (действительно) в чукотском — грамматические морфемы: приставки или суффиксы.
    Есть такое слово «гэтылепыгэпгэтск,ычетк,ин». Корень «вылился», приставка «постепенно», суффикс «резко». И еще приставка и суффикс перфекта. То есть дословно это должно значить «он постепенно резко вылился». Мы думали, что так нельзя сказать. Оказалось, что можно. Только «резко» используется в значении «с сильным напором», то есть «вода выливалась постепенно, но с сильным напором».
    Таких прекрасных примеров можно привести много. Если бы где-то в параллельном мире чукотский учил какой-нибудь носитель индейского языка Северной Америки, ему бы это все не показалось странным, а для нас это удивительно. Может быть, поэтому лингвисты острее и тяжелее всех ощущают утрату этих языков. Мы их анализируем, смотрим на них с логической точки зрения, видим, насколько сложно и интересно устроены языки. И эту красоту нам терять очень жалко. Как Триумфальная арка в Пальмире, которая была на обложке учебников по истории пятого класса, помните? Разве не жалко, что ее утратили?
    Алиса Веселкова

  3. Colas Ответить

    Отставание языков в некоторых странах СНГ от русского в освоении научной и технической лексики вызывает сегодня сложное к этому отношение у националистически настроенных лидеров. Но как бы то ни было, а не считаться с возможностями языка нельзя. Именно поэтому параллельное использование в странах СНГ как собственного языка, так и русского сегодня столь необходимо. В том числе – и для поддержания национальной системы образования.
    Украинский язык не принадлежит к основным языкам мировой культуры (они перечислены в первой статье), он не может выполнять те функции, которые – и раньше и сегодня – выполняет здесь русский. Неслучайно все классики украинской литературы, публицистики и исторической науки были людьми двуязычными, владели не только украинским, но и русским языком как родным с детства. Тарас Шевченко на украинском писал стихи и поэмы, но рассказы и повести – на русском. Почти вся обширная его переписка существует тоже на русском языке. Он являл собой человека двух культур.
    И талант Николая Гоголя тоже сформировался на Украине, и украинский язык был для него родным. Он лучше других писал о родной для него Украине, но избрал для этого, как он сам говорил, “имперский язык”, которым не только владел в совершенстве, но и развивал как писатель. Есть примеры и иного рода. Михаил Грушевский, главный историк Украины и ее первый президент (в 1918 году), русский язык знал и в детстве и в молодости много лучше, чем украинский (в своих дневниках он называл его малороссийским).
    В современном мире, в условиях прогрессирующей глобализации, двуязычие становится необходимостью для большинства стран, языки которых не относятся к числу “великих”. И в том нет никакого ущемления их достоинств и прав – так сложилась история, география, мировая экономика, процессы развития мировой и национальных культур. Англичане очень редко в совершенстве овладевают каким-либо иным языком, кроме английского. Большая часть жителей Латинской Америки редко пользуются другим языком, кроме родного для них испанского (в Бразилии преобладает португальский). Но жители Норвегии, Швеции, Финляндии, Венгрии, Голландии, Таиланда, Армении, Киргизии и десятков других стран (включая и Украину) – просто для того, чтобы преуспеть в бизнесе, в политике, в культуре, – должны озаботиться хорошим знанием одного из языков, которые не без основания считаются главными в мире.
    Сегодня значительная часть старших школьников на Украине, хорошо владея как русской, так и украинской устной речью, не умеют грамотно писать ни на русском, ни на украинском. Увы, проблема грамотности не менее остро стоит сегодня и в России. Но при плохом знании языка мы и в мышлении никогда не добьемся ни ясности, ни глубины.
    Споры о языке, политизация языковых проблем мешают созданию современных систем образования и изучению как гуманитарных, так и естественных дисциплин в школах и вузах. Нет надобности доказывать, что совершенствование образования для любой современной страны не менее важно, чем достижения в экономике и повышение уровня жизни. Но за последние 15 лет общий уровень и состояние во всех образовательных системах, например, Грузии понизился. А вот в Узбекистане уровень среднего и высшего образования стал выше по сравнению с последним советским десятилетием. По мнению экспертов, здесь создана лучшая в СНГ система образования. Неслучайно расходы на образование в Узбекистане составляют около 8% от ВВП (существенно больше, чем в России). Немало молодых людей из Узбекистана и Казахстана , в котором, кстати, в 40% школ преподают по-русски, затем отправляют на учебу в вузы западных стран, Турции, Китая, России.
    Здравый смысл далеко не всегда одерживает верх в национальной и в языковой политике, и это, как правило, очень вредит общению людей. В Европейском союзе пока нет официального языка: на английский не соглашаются французы, на французский – немцы… Когда в начале 1990-х годов группа китайских дипломатов приехала для установления связей в страны Прибалтики, с ними начали говорить на плохом английском. Но китайцы, владея русским языком лучше, чем английским , попросили вести все переговоры именно на русском, который хорошо знали и их партнеры из Латвии, Литвы и Эстонии. Такая же ситуация и в Закавказье. На каком языке могли бы свободно общаться друг с другом министры из Грузии и Армении, из Грузии и Азербайджана? Даже общение в быту рядовых эстонцев и латышей, литовцев и эстонцев происходит, как правило, по-русски.
    В 1950-1960-е годы в Москве и Ленинграде ежегодно печатались сотни тысяч учебников на родных языках народов Севера – чукчей, ненцев и других. Письменность для этих народов была разработана лингвистами НИИ народов Севера в Ленинграде еще до войны. Но эту письменность оказалось настолько трудно внедрить в жизнь, что почти все учебники для обучения на языках северных народов остались невостребованными – так они и лежали где-то на северных складах.
    Распространению и сохранению авторитета русского языка способствует российское телевидение. В странах СНГ оно наиболее доступно из всех других иностранных систем телевещания, ибо русский язык здесь знают много лучше, чем языки других стран. Почти во всех странах СНГ сохранилась и массовая русская пресса: в Казахстане популярна “Казахстанская правда”, в Узбекистане – “Правда Востока”, на Украине – “Киевские ведомости”, в Азербайджане – газета “Вышка”. Таких газет десятки, они различны по своей политической ориентации. Например, тбилисская “Заря Востока” на русском языке весьма тенденциозна и националистична. Но эта большая и красочная газета популярна среди грузин и русских, среди живущих в Грузии армян.
    Лучше всего обстоят дела с книгоизданием на русском языке в Белоруссии, где русскоязычная пресса вообще доминирует. Некоторые из крупных белорусских издательств издают немало книг на русском языке не только для самой Белоруссии, но и для России. Это хороший бизнес и для издательств, и для типографий. А книги, издаваемые в России, расходятся и продаются во всех странах СНГ. В книжных магазинах Киева, Одессы, Харькова, Симферополя почти 90% всех продаваемых книг – книги на русском языке. В Виннице и в Полтаве – их не более 50%. Во Львове – не более 25%. Но многие из этих книг изданы не в России, а на Украине. Книги на русском языке издаются в Узбекистане, Казахстане, Азербайджане.
    В Туркмении главным автором сегодня является сам президент Туркменистана Сапармурат Ниязов – “Туркменбаши”. Школьники читают сборники стихотворений Туркменбаши, затем идет “Рухнаме” в двух томах – изложение истории туркмен, кочевых и полукочевых народов, живших на территории нынешней Туркмении несколько тысячелетий назад и положивших, по версии “Рухнаме”, начало нескольким могущественным империям прошлых веков. В Туркмении “Рухнаме” (тираж ее в пятимиллионной Туркмении уже превысил миллион экземпляров) приравнена к Корану, подобно “Зеленой книге”, которую написал глава Ливийской Арабской Джамахирии Муамар Каддафи. Прессы на русском языке в Туркмении почти нет.
    Однако русский язык совсем не исчез из Туркмении, хотя число классов, где обучение идет на русском языке, уменьшилось с 1995 по 2005 год в два раза. А между тем на каждое место в этих классах претендуют до десяти учеников, среди них много детей из туркменских семей.
    Трудности во взаимоотношениях русского и других языков бывших союзных республик возникли не в последние годы, они были еще в СССР. Так, например, многие специалисты считают ошибкой перевод всех языков тюркского происхождения на русский алфавит, а не на латинский. Это создало немало проблем не только в Средней Азии, но и в Татарстане и в Башкортостане. Турция перешла с арабского алфавита на латинский еще при Ататюрке. Азербайджан сделал это сравнительно недавно. Но как быть с огромным пластом книг и документов, которые десятилетиями создавались на кириллице?
    Еще во времена Н. С. Хрущева было принято решение, что сами родители выбирают для детей язык обучения в школах союзных республик. Результат не замедлил сказаться. На Украине в 50-е годы число школ на украинском языке стало быстро сокращаться: к 1964 году в Киеве, например, осталось всего пять украинских школ. Но когда ЦК КП Украины возглавил П. Е. Шелест, началась волна украинизации. Все министерства Украины получили указание заменить пишущие машинки с русским шрифтом на машинки “Україна” на украинском языке. В Севастополе, где я в 1971 году провел какое-то время, вместо вывесок на русском языке появились на украинском, вместо слова “переход” стояло теперь “перехiд”. Конечно, все понимали новые надписи, но в русскоязычном городе это вызвало ненужное раздражение. И в Грузии, и в Армении, и в других республиках все вывески в то время были на двух языках. Сегодня большая часть вывесок в Тбилиси пишется на грузинском и английском. Многие граждане самой Грузии не считают такое положение правильным. Однако во всех странах СНГ в рекламном бизнесе продолжает доминировать русский язык, что увеличивает эффективность рекламы.
    *
    Подведем итог. Русский язык на просторах СНГ хотя и уступил по многим позициям национальным языкам, но в основном устоял, и его авторитет сегодня связан не с давлением извне, а только с достоинствами самого языка – очень богатого и гибкого. Он продолжает играть важную роль в странах СНГ почти во всех сферах жизни, но прежде всего – в сфере культуры. Русский язык незаменим и в области межнационального общения. Знание русского языка – это часть, лучше сказать, позитивная часть того наследия, которое осталось на постсоветском пространстве и от СССР, и от Российской империи.

  4. Bladeraven Ответить

    «А мы уйдем на север!»: ориентация в пространстве.
    Многим людям сложно сориентироваться в незнакомом месте. Работы профессора Калифорнийского университета в Сан-Диего, уроженки Белоруссии Леры Бородицкой показывают, что на это полезное умение очень сильно влияет родной язык.
    Примерно в двух третях мировых языков местонахождение объектов обозначается при помощи характеристик типа «справа», «слева» или «сзади». То есть место предмета определяется по отношению к человеку или другому предмету. В оставшейся трети языков используются абсолютные обозначения: «на северо-западе», «к юго-востоку». Один из них — язык тайоре, на котором говорят некоторые аборигены Австралии. Для носителей тайоре совершенно нормально сказать что-то вроде «на твоей северо-восточной ноге сидит паук» или «передвинь-ка вентилятор к юго-юго-западу, а то он дует мимо». Опыты показали, что «тайорцы» намного лучше англоговорящих людей ориентируются в новой местности и внутри незнакомых зданий. Причина фантастического чутья — язык, который заставляет «тайорцев» каждую секунду неосознанно определять, где они находятся относительно сторон света.
    «Лучшее, конечно, впереди!»: взгляд на будущее.
    Язык влияет и на наше представление о времени. Если попросить человека расположить по порядку карточки с изображениями растущего дерева, русско- или англоязычный доброволец разложит их от саженца до взрослого дерева слева направо. Говорящий на иврите разместит карточки справа налево. «Тайорец» разложит картинки с востока на запад.
    И если он сидит лицом на север, они будут лежать справа налево, а если на юг, то слева направо.

  5. Bladewalker Ответить

    Все языки без исключения и все национальные культуры представляют огромную ценность не только для своего народа, но и для мировой цивилизации. У языков (как и у стран, народов, наций) судьба складывалась и продолжает складываться по-своему. Они имеют не только разную историю, но и разную степень влияния и распространения в мире, а следовательно, и разный статус. Языки развиваются вместе с экономикой, культурой, государственными структурами, вместе с совершенствованием науки и техники. У каждой из стран уровень такого развития свой, что отражается и в их языке.
    1. Язык языку — не враг
    Языки, взаимодействуя, обогащают друг друга, дополняют, но могут и конкурировать. Однако в любом случае они требуют заботливого обращения. Примитивный национализм (и со стороны малых, и со стороны больших наций) опасен для судеб любого языка. Самый недавний конфликт в этой области — ситуация, сложившаяся на Украине. Мало того, что работу всех судебных и правоохранительных органов велено вести только на украинском языке, но рекомендовано и запретить выпускникам русскоязычных школ сдавать экзамены в вузы на русском языке. Это решение, по мнению чиновников, сократит количество детей, поступающих в русскоязычные школы Украины. Но их и так не слишком-то много. 1 сентября 2005 года в русскоязычные школы Украины отправилось лишь около миллиона из пяти миллионов украинских школьников. Между тем почти 40 % жителей Украины называют русский родным языком.
    Комментируя принятое решение, спикер Верховной рады заявил: «Если Украина будет иметь русский язык еще одним государственным языком, то украинский язык будет утрачен, а вместе с ним и само государство». Следующий шаг — изгнание русского языка из телевизионных программ (во всяком случае, такое предполагается). А между тем большей опасностью для Украины, на мой взгляд, станет отказ от русского языка — как языка культуры и общения наряду с украинским.
    Символическое изображение одной из древних школ в Европе.
    Проблема безусловно существует, и найти для нее решение совсем не просто — об этом говорят примеры других стран. В Швеции, например, с появлением Интернета наибольшим спросом стал пользоваться английский язык в ущерб шведскому. Заботясь о своей национальной самобытности, шведы на референдуме отказались вступить в зону евро и настояли на сохранении шведской кроны. Но как бороться со всеобщим увлечением британскими версиями в Интернете? В последние десять лет в Швеции резко уменьшился спрос на книги и журналы на шведском языке, лишив шведских авторов стимулов писать для своих читателей. Как реагирует на это государство? Отнюдь не мерами принуждения, а материальной поддержкой шведских писателей и шведских книгоиздателей. Даже крупные судостроительные фирмы получают задание: обеспечить несколько переводных или оригинальных изданий на шведском языке.
    Сходные ситуации мы видим в Венгрии, Хорватии, Чехии, где спрос на немецкие книги и журналы опережает спрос на отечественные.
    Знаменитый аварский поэт Расул Гамзатов часто говорил: «Язык языку — не враг».
    И вправду. Знание каждого языка — дополнительное богатство к тому, которым каждый из нас располагает, владея родным языком. Вот только один пример. Летом 2005 года, отдыхая у своего брата Жореса в Лондоне, я познакомился с семьей казахского бизнесмена, представляющего в Британии одну из крупных казахских фирм. Со своими британскими партнерами эти люди говорят по-английски, в кругу семьи — по-русски, а в Казахстане — преимущественно по-казахски. У них нет никаких комплексов: свободное владение несколькими языками обеспечивает процветание и этим людям, и их делу.
    Наиболее распространенными в мире считаются десять языков — английский, арабский, испанский, португальский, китайский, немецкий, русский, французский, хинди и японский. Английский выступает как государственный язык во многих странах мира, разбросанных по всем континентам. Арабский язык наряду с арабскими государствами распространен и в некоторых неарабских странах, где выступает как язык мусульманской теологии. Испанский преобладает в Южной и Центральной Америке. На португальском говорят в Бразилии и в некоторых странах Африки. Французский — один из двух государственных языков Канады, он принят и во многих странах Африки (следы бывшей колониальной системы). Русский распространен на всей территории бывшего Советского Союза.
    Французский исследователь Египта Жан Франсуа Шампольон с помощью так называемого Розеттского камня впервые сумел прочесть египетские иероглифы. Случилось это в 1822 году. Текст на камне, найденном близ Розетта в 1799 году во время египетского похода Наполеона, был написан на древнеегипетских языках и повторен на греческом.
    Эти основные языки имеют определенные преимущества, которые нельзя игнорировать: именно они бывают рабочими языками на большинстве международных конференций и совещаний, почти все они входят в число официальных языков ООН.
    В последние 20 лет в школах и вузах всех стран мира непрерывно растет число людей, стремящихся овладеть английским языком, открывающим дорогу не только к общению, но и к богатствам нескольких больших и развитых культур. За тот же период уменьшилось число изучающих в мире русский, немецкий и французский языки, как правило, в пользу английского. Растет (хотя и медленно) число школ, в которых за пределами Китая изучают китайский язык. Так, например, несколько школ с обучением на китайском открылись в России. Процессы серьезные и объективные, их необходимо изучать и учитывать, но их нельзя регулировать принудительно.
    Языки небольших народов изначально могут быть древнее и богаче языков некоторых крупных наций. И тем не менее остаются языками общения и культуры лишь на сравнительно небольших территориях. Наиболее древние языки на территории СНГ — грузинский и армянский. Их корни уходят к началу и даже за пределы новой эры. И письменность, и богатая литература на этих языках существовали уже в X–XII веках. Однако сегодня эти языки распространены на сравнительно небольших территориях — обстоятельство, существенно сдерживающее их развитие.
    Книгопечатание на грузинском языке в наши дни заметно сократилось по сравнению с последними десятилетиями существования Грузинской ССР. У Грузии, увы, пока нет таких средств на поддержку грузинских книгоиздателей, которыми располагает та же Швеция, стимулирующая шведские книгоиздательства. Поэтому, как мне представляется, опора на русский язык и на российское культурное и информационное пространство могла бы помочь сегодня развитию и грузинского языка, и грузинской литературы.
    Русский язык более молодой, чем грузинский и армянский. Однако после крушения татаромонгольского ига Россия начала быстро развиваться как независимое государство, а потом и как мощная империя. Все это очень способствовало распространению и развитию русского языка по всем направлениям и во всех своих пластах: и как литературному языку, и как письменно-деловой речи, и как языку науки и дипломатии, и как языку права, и как языку морскому и военному, и как языку степей, и как языку гор…
    Возможности России, крупного государства, позволили еще в XIX веке перевести на русский все наиболее значимое из европейских культур, а в конце того же века создать первую Большую российскую энциклопедию. В XX веке идеологические преграды тормозили развитие русского языка, и все же оно продолжалось и было достаточно мощным.
    Судьба белорусского языка сложилась менее удачно, ибо белорусам как народу не удалось ни в Средние века, ни в Новое время создать независимое национальное государство. Белорусский литературный язык (в широком смысле этого слова) сложился или начал складываться еще в XV–XVI веках. Однако в последующие сто лет Белоруссия оказалась в зависимости от Польши, и белорусский язык был полностью вытеснен польским. Тормозом к развитию языка стало и то, что в Белоруссии не возникло своей аристократии, своих законов, своей армии.
    После столетней полонизации в Белоруссию пришла российская власть, но и она пришла вместе с русским языком, помешав этим восстановлению позиций исторического языка белорусов. Как раз советская власть помогла его развитию, но оно было односторонним и неполным, поскольку шло скорее сверху, чем снизу. Русские — самый близкий белорусам православный и славянский народ, поэтому языковая ассимиляция в Белоруссии произошла сравнительно быстро и не воспринимается сегодня как насилие над волей и интересами белорусского народа.
    Те же процессы, хотя и в меньшей степени, происходили на территории, населенной украинцами. Огромное давление Польши, Австро-Венгрии, католичества побудило только начавшую складываться украинскую элиту XVII века пойти на союз с Россией. В XVIII веке территории, населенные украинцами, стали частью Российской империи, которая пришла сюда также вместе с русским языком и не пыталась создавать никакой украинской автономии. Украинский язык воспринимался в России начала XIX века не как самостоятельный литературный язык, подобно польскому, а как малороссийское наречие. Мы знаем о сложных, порою не очень дружественных отношениях Пушкина с Адамом Мицкевичем, самым значительным из польских поэтов и писателей. Но мы знаем и о добрых отношениях Пушкина с Гоголем, который пришел с Украины, но дал мощный толчок развитию именно русской литературы и русского языка.
    Украинский литературный язык стал развиваться в середине XIX века, но не из нужд государственности, экономики или делопроизводства, а в кругах национальных украинских литераторов и среди относительно малочисленной тогда украинской интеллигенции. Украинская нация и украинская государственность развивались в XIX веке и через развитие украинского языка, и через приобщение к русскому языку и русской культуре. Различий между украинским и русским языками не намного больше, чем между языками Германии и Австрии, и много меньше, чем между языками, на которых говорят китайцы центральных и южных провинций своей страны.
    Это реальность, которую нет смысла драматизировать в ущерб интересам самого украинского народа. Разумно поддерживать и русский и украинский языки, а не противопоставлять их друг другу.
    Очень сложным был процесс возникновения и развития языков в Средней Азии. Богатая культура на территории современной Средней Азии существовала еще в Средние века. Первоначально она пришла сюда, по-видимому, вместе с персидским языком — фарси, который считается одним из древнейших языков мира. (Сегодня этнографы и историки относят таджикский язык к группе иранских языков.) Заселение этого региона тюркскими племенами сделало тюркские языки преобладающими. Однако с приходом мусульманства в Средней Азии распространился классический арабский письменный язык, на котором был тогда создан Коран — он изучался духовенством и немногочисленными кругами образованных людей.
    Но пал Арабский халифат, образовалась империя Тамерлана, и центрами мусульманской учености стали Самарканд, Бухара, Хорезм и Хива. Арабский язык начал отступать. И тем не менее во всех языках этого региона сохранился и арабский алфавит, и очень большой пласт арабской лексики. (Даже в Турции арабская вязь была заменена на латинский шрифт только в 1928 году. В Узбекистане это произошло в 1930-е годы — сначала здесь был введен латинский алфавит, а позже — славянский, кириллица.)
    Таким красочным предстает иероглифическое письмо Древнего Египта.
    В XVII–XVIII веках весь этот регион переживал упадок — не только экономический, но и культурный. Неграмотность населения была почти поголовной. С российскими завоеваниями в Средней Азии начал распространяться и русский язык (во времена Советского Союза он превратился в главный государственный язык Средней Азии). Сегодня русский язык уступил здесь многие из своих недавних позиций, но далеко не все. Он остается не только языком межнационального общения, но и языком, который дает широкий выход и к русской, и к мировой культуре.
    Нет необходимости говорить о значении для всех родного языка, который приходит к каждому с младенчества. Но не всякий язык открывает доступ к какой-либо большой или великой культуре — высшие достижения всех национальных культур образуют то, что принято называть мировой культурой или мировой цивилизацией. К ней можно приобщиться в первую очередь через самые крупные и распространенные языки, к которым (кроме перечисленных выше десяти) справедливо прибавить итальянский, турецкий и персидский. Русский язык и русская культура, развившись позже некоторых европейских, на протяжении XIX века сумели освоить главные достижения всех других европейских стран. В XX веке СССР серьезно осваивал и многие духовные ценности Востока.
    Сказание о Гильгатеше, возникшее в III тысячелетии до н. э., записано клинописью на глиняных пластинах.
    Япония в прошлом веке поставила задачу перевести на японский язык все главные произведения основных народов мира, включая литературу Древней Греции и Древнего Рима. По обширности переводов и книгоиздания Япония в последние десятилетия лидировала среди всех развитых стран.
    Сходную задачу на век текущий поставил перед Казахстаном президент этого государства Нурсултан Назарбаев. Он призвал литературоведов, историков не только искать и восстанавливать памятники степной и кочевой культуры, документы из архивов, составляющих золотой фонд казахской литературы, но и переводить на казахский язык и издавать шедевры мировой литературы. Задача грандиозная! Но даже частично нельзя ее решить без взаимодействия с русской культурой и русским языком.
    Самое опасное и нежелательное средство языковой политики любого государства на Земле — принуждение и насилие. Известно, что диктатор Испании генерал Франко запретил в Каталонии использовать каталонский язык вплоть до повседневного общения. Даже в семейном кругу люди с опаской говорили на родном для восьми миллионов каталонцев языке. В 1977 году автономия Каталонии была восстановлена.
    И пошла ответная реакция: каталонский язык не только восстановил статус государственного, но начал вытеснять испанский язык. В Барселоне и во всей Каталонии сегодня нет ни одной испаноязычной школы, а испанский язык изучается здесь как иностранный. Хочешь учиться на испанском языке — пожалуйста, переезжай в соседнюю испанскую провинцию. Да, таким оказался ответ каталонской элиты на испанизацию, проводимую в Каталонии с XIX века и породившую сильное национальное движение. Каталонский (или каталанский) язык — седьмой по распространенности язык в Европе.
    На абхазском языке в Советском Союзе говорили менее ста тысяч человек в Абхазии. Однако попытка грузинизации этой небольшой закавказской республики стала одной из главных причин кровавого конфликта, происходившего здесь в 1991–1994 годы. Не разрешен он и до сих пор. Серьезное силовое давление испытывает и русскоязычное население как в Прибалтике, так и в некоторых странах СНГ. Это, кстати, одна из причин значительной «утечки умов» из многих стран, образовавшихся на постсоветском пространстве: их покидают ученые, люди, обладающие административными талантами, спортсмены, музыканты…
    Любой радикализм вреден и опасен — в том числе и при обращении властей с языками собственных стран. В Советском Союзе было время, когда в рамках борьбы с «иностранным влиянием» из русского языка пытались исключить вполне прижившиеся слова и понятия, взятые из других языков. Так, например, предписывалось исключить из всех публикуемых материалов слово «шофер», заменив его словом «водитель». Но в последние несколько лет сходные предписания разрабатываются и для национальных языков в некоторых странах СНГ. В большинстве случаев такая самодеятельность может лишь обеднить, а не обогатить национальные языки.
    В каждом живом языке есть большой пласт интернациональной лексики, и обойтись без нее невозможно. Не буду говорить о других языках, например, об очень сложных отношениях между французским и английским языками, которые осложняют жизнь в Европейском союзе. Огромные размеры России, ее интенсивные контакты с многими странами на востоке, юге и западе, ее открытые пространства и ее история привели к очень большому числу заимствований из других языков. Н такое явление чаще всего следует рассматривать не как недостаток, а как преимущество, как процесс взаимного обогащения. Кстати, у русского языка в таком процессе больше возможностей, чем у некоторых других, например стесненных горами или занимающих значительно меньшую территорию. Русский язык оказался богаче многих других менее распространенных или более консервативных языков именно потому, что в нем ассимилировались слова и понятия из многих как восточных, так и западных языков. Еще А. С. Пушкин говорил о русском языке: «Переимчивый и общежительный в своих отношениях к чужим языкам». Пушкин писал о слове «vulgar»: «Люблю я очень это слово, но не могу перевести». Сегодня это слово, пришедшее из «Лондона щепетильного», не нуждается в переводе.
    Юноша и девушка — портрет, сохранившийся в античных Помпеях, погребенных под слоем пепла (извержение Везувия произошло в 79 году). Девушка держит твердую тетрадь для письма. Справа — письменные принадлежности того времени.
    Мы легко отличаем в русском языке слова с латинскими или греческими корнями. Но даже профессиональные литераторы бывают удивлены, прослеживая этимологию множества слов, которые мы большей частью считаем вполне русскими. «Что ни слово в русском словаре, то иностранного происхождения! — писала на этот счет писатель и публицист Лидия Григорьева. — Это открытие потрясло меня на первом же курсе филологического факультета. Большинство слов на «А» тюркского или глубинного латинского происхождения: арба, арбуз, антология, анемия, армия… Практически все слова на «Ф» — исконно греческие, ибо в славянском языке вообще такой буквы не было до принятия византийской версии христианства. Такое близкое к телу «пальто», такое нужное всем нам «метро», такой привычный «вагон» нам подарили французы, как и бранное слово «шваль», которое в переводе означает всего-навсего лошадь. Немецкая слобода в Москве, начиная с русского Средневековья, внедрила в исконно славянскую словесную ткань металлические нити технических и научных терминов. Всего не счесть! Все съели, все переварили, ко всему приставили свои приставки, прицепили суффиксы, сочленили падежными окончаниями и поставили на рельсы литературной и разговорной речи этот железнодорожный состав великого русского очень трудно усвояемого иностранцами языка».
    Сегодня борьбу с заимствованиями из других языков, в том числе и из русского, начинают проводить на Украине, в Казахстане, в Туркмении. Из употребления предлагается убрать, например, слова «футбол», «волейбол», «фортепьяно», даже «автомобиль» и «фотография», привычные названия месяцев, привычные научные термины и т. д. Это, скорее, не признак силы, а признак слабости тех или иных борцов за чистоту родного языка.
    Факты для размышления
    В Соединенных Штатах и Западной Европе за последние десять лет значительно возросло число студентов, изучающих китайский и арабский языки, и сократилось число изучающих русский или итальянский. Конечно, язык китайский намного труднее для освоения, чем итальянский, вероятно, самый мелодичный из всех европейских языков. И тем не менее не он, а именно китайский включен в список официальных языков ООН и стал одним из рабочих языков всех наиболее влиятельных международных организаций. Никто не может игнорировать тот простой факт, что на китайском языке сегодня говорят почти полтора миллиарда человек. Все эти процессы необходимо отслеживать и учитывать, но их нельзя регулировать принудительно. Для изучения и овладения языком нужна сильная мотивация — экономическая и культурная.
    Все особенности природы, окружающей тот или иной народ, отражаются и в его языке. Например, армянский богат, но его развитию мешала природная стесненность, зажатость горами. У народов Центральной Азии почти нет слов, связанных с океанами и морями (самым большим словарем морских терминов и сегодня владеет Британия). Монгольский язык — язык кочевников и воинов, но он сильно отстал от языков завоеванных ими народов. Отстал он и от русского, развитию которого способствовало в том числе и расширение Российской империи.
    Совсем недавно, в сентябре 2005 года, германская радиостанция «Дойче Велле», получив грант Европейского союза, начала вещание на Белоруссию. Однако вещание ведется на русском языке, что вызвало резкий отпор радикальных кругов белорусской оппозиции. Как заявил один из ее деятелей, «нам непонятно, почему вещание ведется на русском языке. Белорусы — самодостаточная нация, и наш язык ничем не хуже русского. Вопрос о языке — это вопрос политический».
    Конечно, белорусский язык ничем не хуже русского, но история обошлась с ним несправедливо. Самая решительная из оппозиционных газет, издаваемых в Белоруссии большим тиражом, — «Народная Воля» публикует основную часть своих материалов также на русском языке. Газета хочет, чтобы ее читали как можно больше людей.
    Положение дел с языком в Белоруссии сходно с положением в Ирландии. Это государство давно избавилось от какой-либо политической зависимости от Великобритании, но главным государственным языком Ирландии по-прежнему остается английский. Ирландский язык также является государственным, но его поддерживает в этой роли лишь часть интеллигенции.
    Историки могут отметить тот простой факт, что только в 1906 году Российская Императорская академия наук специальным решением признала официально малороссийское наречие отдельным языком, изменив, таким образом, его статус. Это очень способствовало развитию украинской публицистики и литературы. А вот украинский деловой, юридический и канцелярский языки возникли значительно позже и во многих отношениях искусственно. И они начисто лишены той привлекательности, мягкости и красоты, которыми обладает воспринятый и развитый Тарасом Шевченко народный украинский язык.

  6. Andromagamand Ответить

    Вот ещё один интересный пример. Я попрошу вас сказать мне, сколько здесь пингвинов. Уверена, что знаю, как вы решите эту задачу, если решите вообще. Вот так: «Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь». Вы посчитали. Каждому пингвину вы присвоили число, и последнее число определило количество пингвинов. Этому трюку вы научились ещё в детстве. Вы выучили порядок чисел и научились его применять – такая маленькая лингвистическая хитрость. В некоторых языках такое невозможно, потому что в них нет слов, обозначающих число. Например, в этих языках нет слова «семь» или «восемь». Носители этих языков не умеют считать, им трудно назвать опредёленное количество. Например, если я попрошу вас сравнить число пингвинов с таким же числом уток, вы сможете сделать это, посчитав их. Но если человек не знает этого языкового трюка, то не сможет сравнить число птиц.
    Языки также по-разному делят цветовой спектр окружающего мира. В некоторых есть множество названий для обозначения цвета, в других – лишь пара слов: «светлый» и «тёмный». Также языки по-разному определяют границы цветов. Например, в английском языке есть слово «синий» – оно обозначает все цвета, которые вы видите на экране. А вот в русском языке нет единого слова. Русские различают светло-синий, то есть голубой цвет, и тёмно-синий, то есть собственно синий. Со временем русскоговорящий человек начинает с лёгкостью различать эти два оттенка. И если мы проверим способность людей воспринимать эти цвета, то обнаружим, что носители русского языка быстрее пересекают лингвистическую границу. Они быстрее отличат светло-синий от тёмно-синего.
    Исследование мозга людей, когда те смотрят на разные оттенки цветов, – например, когда цвета медленно меняются от светло-синего к тёмно-синему, – показывает, что испытуемые, говорящие на языках, различающих оттенки синего, реагируют на смену цветов от светлого к тёмному с удивлением, как бы думая: «Что-то кардинально изменилось». Зато те, для кого английский является родным, не замечают большой разницы, реагируют без удивления, потому что для них ничего особо не меняется.
    Языки могут иметь и структурные особенности. Вот один из моих любимых примеров. Во многих языках есть грамматическая категория рода, и все существительные делятся по родам – бывает, например, мужской или женский род. Но родовые группы в языках различаются. Например, в немецком языке cолнце – женского рода, а в испанском – мужского. Луна же – наоборот. Может ли это влиять на образ мышления носителей разных языков? Возможно ли, что немцы приписывают cолнцу женские черты, а луне мужские? Оказывается, что так оно и есть. А если мы попросим носителей немецкого или испанского языков описать мост, например вот этот? Мост в немецком языке женского рода, а в испанском – мужского. Немцы с большой вероятностью скажут, что мост красивый, элегантный, опишут его прилагательными, которые ассоциируются с женщиной. Зато те, для кого родным является испанский, скорее всего, охарактеризуют его как сильный или длинный – это типично мужские слова.
    Языки также по-разному описывают события. Согласны? Например, произошёл вот такой случай. В английском языке считается нормальным сказать: «Он разбил вазу». Для испаноговорящих более приемлемый вариант будет звучать так: «Ваза разбилась». Если это произошло ненамеренно, вы никого не будете винить в случившемся. Немного странно, но в английском можно даже сказать: «Я сломал свою руку». Во многих других языках вы не сможете использовать эту конструкцию, если только не лишились ума, а потому нарочно попытались сломать себе руку, и это вам удалось. Если это была случайность, вы используете другую конструкцию.
    Всё это может иметь последствия. Люди, говорящие на разных языках, будут обращать внимание на разные вещи в зависимости от того, что от них требует язык. Если мы покажем одну и ту же сцену носителям английского и испанского языков, те, кто говорят по-английски, запомнят виновника, потому что английский язык требует конструкции: «Он это сделал, он разбил вазу». В то же время носители испанского языка вряд ли вспомнят, кто это сделал, если это произошло ненамеренно, – они скорее припомнят, что это была случайность. Намерение будет играть для них большую роль.
    Итак, два человека наблюдают одно и то же событие, становятся свидетелями одного и того же преступления, но в итоге запоминают об этом событии совершенно разные вещи. Конечно, это будет иметь последствия при даче свидетельских показаний, а также при установлении виновников и определении наказания. Поэтому если мы покажем носителю английского языка инцидент с вазой и скажем: «Он разбил вазу», а не «Ваза разбилась», даже если он видел всё своими глазами, посмотрел видео, наблюдал преступление, совершённое в отношении вазы, он будет склонен кого-то наказать, обвинить, если мы скажем: «Он разбил вазу», а не: «Ваза разбилась». Язык направляет ход наших суждений о произошедшем.
    Я привела несколько примеров того, что язык может оказывать существенное влияние на мышление человека, и происходит это по-разному. Результаты такого влияния могут быть значительными. Мы с вами наблюдали, как люди соотносили пространство и время в радикально отличающихся системах координат. Язык также оказывает глубокое воздействие при определении количества. Если в языке есть числительные, это открывает целый мир математики. Конечно, если вы не умеете считать, не разбираетесь в алгебре, вам не под силу построить такое помещение, в котором мы с вами находимся, или организовать трансляцию, не так ли? Этот маленький трюк с числительными открывает дверь в целый мир знаний.
    Язык может проявить себя в раннем возрасте, например при определении оттенков цветов. Это простые, базовые решения, связанные с восприятием человека. За свою жизнь мы принимаем тысячи таких решений, и язык играет при этом существенную роль – он влияет на наше восприятие, когда мы принимаем даже пустяковые решения. Язык может оказывать широкое влияние. Пример с грамматическим родом несерьёзный. Но поскольку грамматический род присваивается всем существительным, язык определяет наши мысли обо всём, что является именем существительным. Это немаловажно.
    И наконец я привела пример, как язык может определять вещи, которые имеют значение для нас лично, включая понятия вины, наказания или память очевидцев. Всё это играет важную роль в нашей повседневной жизни.

  10. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *