В чем суть процесса называемого историками варваризацией рима?

16 ответов на вопрос “В чем суть процесса называемого историками варваризацией рима?”

  1. ой-ка Ответить

    Процесс упадка продолжился и после падения Западной Римской империи: так, сенат прекратил своё существование к 630 году; при раннем варварском правлении ещё было возможно творчество Боэция и Кассиодора.
    Причины упадка
    Говоря о факторах, приведших к утрате величия и мощи Римской империи, современные историки указывают на эффективность и численность её армии, состояние здоровья и численность населения Рима, состояние экономики, компетентность императоров, религиозные изменения и эффективность гражданской администрации. Свой весомый вклад в поражение Рима внесло и усиливающееся давление «варваров», не подвергшихся латинизации. Причины падения Рима представляют собой одну из ключевых проблем, рассматриваемых в историографии античного мира. Начало этому исследованию было положено в работе английского историка Эдварда Гиббона «История упадка и падения Римской империи».
    Согласно Елене Фёдоровой, «никакие внешние силы не могли сокрушить античный Рим; в конечном итоге его погубили милитаризм и рабство».
    Ва?рварские короле?вства — государства, созданные варварскими народами на территории западной римской империи в условиях её распада в V веке. Характерной чертой, общей для всех этих раннесредневековых политических образований, была внутренняя нестабильность, проистекавшая из отсутствия в то время устоявшегося правила престолонаследия — сыновья короля, имели приоритетное право на престол, но знать вполне могла предложить иную, собственную кандидатуру. Раздоры между членами королевской семьи, между королём и его вассалами, споры между претендентами на престол были обычным делом, очень многие короли умерли насильственной смертью. Границы варварских королевств были также нестабильны, столицы часто менялись. Для внутреннего устройства были характерны общинно-племенная организация в виде территориальной общины свободных землевладельцев, народные собрания и военные ополчения.
    Государственность варварских королевств развивалась под воздействием римской политической системы, римского права и с участием должностных лиц, получивших римское образование.
    Государства
    Королевство вестготов. Возникло в 418 году вследствие союзного договора, заключенного вестготским королём Валией с императором Гонорием, выделившим вестготам на правах федератов земли от предгорий Пиренеев на юге до реки Луары на севере. Наивысшего развития достигло в VI—VII веках с завоеванием Пиренейского полуострова. Прекратило своё существование в 718 году, когда было завоёвано арабами. Оно просуществовало дольше всех других варварских королевств(за исключением Франкского королевства) и добилось наибольшего могущества.
    Королевство вандалов и аланов. В 429 году вандалы и аланы, теснимые вестготами, покинули Иберию и через Гибралтар перебрались в Северную Африку. К 435 году вандалы установили своё господство над значительной частью римской Северной Африки. В 435 году с римлянами был заключён мир, вандалы и аланы получили статус федератов. В 439 году вандалы нарушили договор и захватили Карфаген, а в 455 году разграбили Рим. Королевство вандалов было завоёвано Византией в 534 году.
    Королевство бургундов. В 413 году бургунды были признаны императором Гонорием федератами и получили место для поселения на левом берегу Рейна в районе Вормса. В 435 году гунны опустошили их государство, король Гундахар был убит, а остаток бургундского народа в 443 году был переселён императором Аэцием в Савойю на берега Роны. Наибольшего развития государство достигло к 485 году. В 534 году Бургундское королевство было завоевано франками и стало одной из частей Франкского государства.
    Королевство франков. Было основано королём Хлодвигом I в 481 году и в течение трёх веков стало мощнейшим государством Западной Европы, превратившись в империю Карла Великого.
    Королевство остготов. В 488 году император Флавий Зенон заключил с остготским королём Теодорихом соглашение, согласно которому Теодорих в случае победы над Одоакром становился правителем Италии в качестве представителя императора. В 493 году цели соглашения были достигнуты. В 555 году при императоре Юстиниане I итальянское королевство остготов было завоёвано Византией.
    Королевство свевов. Свевы осели в северо-западной части Иберийского полуострова в 409 году. Роль государства свевов в политических процессах в регионе была минимальной в сравнении с ролью других варварских королевств. В 585 году их королевство было завоёвано вестготами.
    Королевство лангобардов. Последнее в истории по времени как возникновения, так и прекращения своего существования варварское королевство. В 566 году лангобарды вторглись в Северную Италию. К середине VIII века их королевство занимало почти весь Апеннинский полуостров, Истрию, Корсику. В 774 году было завоевано Карлом Великим.
    Англосаксонские королевства в Британии. К середине V века Британия была завоевана германскими племенами англов, саксов, ютов и фризов. В VI веке на территории Британии возникло семь королевств, которые постепенно объединялись в одно государство.
    Некоторые исследователи причисляют к варварским королевствам также «королевство» Одоакра — государственно-политический режим, установившийся в Западной Римской империи после переворота Одоакра в 476 году.
    Варваризация империи. Натиск германцев на римские провинции усиливался. За Рейном создавались союзы племен, преследовавшие цель прорвать римский оборонительный вал и захватить богатые провинции. В 165—180 гг. вспыхнула Маркоманская война. Огромные полчища варваров — маркоманы, квады, вандалы, гермундуры — вторглись в Рецию, Норик, Паннонию, Дакию, Ил-лирик и достигли Северной Италии. Император Марк Аврелий нанес им поражение и подчинил некоторые из вторгшихся племен. Но это был последний успех римского оружия. В дальнейшем империи приходилось откупаться от варваров, уступать им свою территорию. Императоры разрешали германским племенам поселяться в пограничных областях в качестве союзников (федератов) или наемников. Крупные римские землевладельцы охотно принимали поселенцев-варваров на пустующие земли, снабжая их на первое время всем необходимым для обзаведения собственным хозяйством. Живя среди римского населения, германцы заимствовали многое из его материальной и духовной культуры. Это способствовало разложению у них общинно-родовых отношений, проникновению римских правовых норм, укреплению частной собственности.
    Переселение варваров оказывало, в свою очередь, влияние на развитие социально-экономических отношений в пограничных римских провинциях. Увеличивалось количество свободного земледельческого населения, уменьшалось значение рабского труда.. Изменялась военная организация империи. Большое значение приобрело войско из федератов — военных поселенцев-варваров. Германские военачальники на римской службе стали оказывать влияние на политическую жизнь империи, вмешиваясь в борьбу придворных клик, смещая и возводя на трон императоров. Таким образом, происходило два взаимодействующих процесса — романизация варваров, поселившихся в пограничных областях, и варваризация Римской империи. И то и другое укрепляло позиции варваров и облегчало им завоевание римских провинций.
    Западная цивилизация (европейская цивилизация, «Запад» ) — большинство народов Европы, живущих в этой части света и переселившихся за её пределы в Северную Америку, Австралию и некоторые острова в Мировом океане.
    Относительно времени рождения европейской цивилизации существуют разные мнения. В рамках концепции европоцентризма европейскую цивилизацию основали древние греки, в другой концепции возникновение новой цивилизации относят примерно к XV-XVI веку, когда начались Великие географические открытия европейцев, в Северной Италии и Нидерландах зарождался капитализм, а Реформация ломала религиозные устои общества.
    Европейская цивилизация прошла через множество этапов развития, причем ценности, мораль и устремления людей, институты общества и экономика в разное время и в разных странах отличаются вплоть до противоположностей. Так, религиозный фанатизм конца средних веков сменился в XX веке отрицанием религии и равнодушием к ней, политика порабощения других народов и военный захват колоний ещё в начале XX века считалась нормальной, в XXI веке она решительно осуждается (сменившись неоколониализмом) , обычные в прошлом абсолютные монархии были через революции и неоднократные реформы превращены в республики и монархии декоративные, многолетняя вражда и войны между европейскими государствами сменились их объединением в Европейский союз и т. д. Поэтому на самом деле характерные признаки этой цивилизации выделить трудно, но обычно все понимают, что и кого называют термином «Запад» .
    Многие черты европейской цивилизации со временем были заимствованы другими народами, в частности японцы опередили большинство европейских народов в научно-техническом прогрессе и экономическом развитии. При этом существенные отличия в менталитете между “востоком” и “западом” сохраняются до настоящего времени. Другие восточные азиаты в конце XX — начале XXI века также активно развивают свою экономику, в первую очередь промышленность.

  2. anarki Ответить

    Вместо того, чтобы быть ордами свирепствующих дикарей, Варвары выставили хорошо дисциплинированные, хорошо организованные и хорошо оборудованные профессиональные армии. Римляне не имели тактического преимущества, какое они имели в первом и втором столетиях. Это не римляне стали хуже воевать, но варвары стали воевать намного лучше. С распадом империи в экономическом, социальном и политическом отношении римляне также быстро потеряли свое стратегическое преимущество.
    Теория варварства-это в основном идея о том, что вербовка варваров в ряды римской армии уменьшила ее эффективность, чтобы она больше не могла защищать империю. По сути, Варвары присоединились к римской армии, сделав ее варваризованной до такой степени, что она покончила с старой доброй Римской дисциплиной и тактикой и стала коллекцией толпоподобных банд варварских наемников. Эта теория была впервые разработана Эдуардом Гиббонсом в 18 веке с его работой “Падение Римской империи”, ставшей популярной в 19 веке, но сегодня широко дискредитирована среди историков. Несмотря на это, общий медиа-троп варваров, увольняющих Рим, обычно включает в себя полуголых хулиганов, носящих шкуры животных, военную краску и дико заряжающих римлян в своих многочисленных ордах, крича “RAWWWRRRR!!!!”
    Это правда, что в 4-м и 5-м веках римская армия видела большой приток варварских новобранцев. Примерно к 390 году н. э. Считается, что около 25% Западной Римской армии были иностранцами, а Восточная Римская армия составляла 33%. Для Запада эти проценты увеличились бы еще больше по мере продвижения 5-го века. Однако большой приток иностранных новобранцев в армию не “варваризировал” римскую армию, римляне не стали полататься ТОЛЬКО федератов и наемников. Скорее наоборот: римская армия “Романизировала” варваров. Римский историк и бывший солдат Аммиан Марцеллин в своей работе “Res Gestae” дает понять, что варварские рекруты придерживались тех же стандартов дисциплины и организации, что и любой другой римский солдат. Также нередки случаи, когда foederati проходили аналогичную военную подготовку или, по крайней мере, делились знаниями с товарищами, которые недавно были уволены из армии. К 4-му и 5-му веку многие варварские народы, такие как готы, бургундцы, гепиды и вандалы, были в контакте с Римской империей на протяжении поколений. Особенно готы, которые сначала появляются на сцене в середине-конце 2-го века, еще во времена правления Марка Аврелия. К 5 веку большинство варварских племен, которые к тому времени имели несколько поколений мужчин, служивших в римской армии, приняли римское оружие, доспехи, организацию, обучение и тактику. Это может быть очень плохо, так как варвары, которые провозглашают свою верность империи сегодня, могут завтра грохнуть Рим.
    Одна из причин, почему армии Поздней Республики и ранней империи смогли так легко победить кельтские и германские армии, часто была из-за их превосходной организации, дисциплины, профессионализма и тактики. Именно поэтому Юлий Цезарь смог победить Gaulic армии, которые превосходили его по 4:1 в ряде случаев. Однако сейчас римские способ ведения войны был не только римским., оно Теперь так воевали все. Следует отметить, что тактика стены щитов, созданная поздней римской армией, стала тактикой более поздних успешных армий в Средние века, таких как франки, англосаксы, Викинги и норманны.
    Текст – перевод отсюда http://peashooter85.tumblr.com/post/178091886385/peashooter85-the-evolution-of-the-roman-army

  3. dtopala Ответить

    Варваризация угрожала Риму потому, что он был построен на идее господства и превосходства римских граждан над остальными, но при этом лишился своих внутренних преимуществ, достигнув пределов своих возможностей. Рим уже не мог расширяться на Север, он там дошел до Британии и захватил её половину, ему некуда было расширяться на Запад – там он захватил Галлию и Иберию (то есть Францию и Пиренейский полуостров), он не мог бороться с многочисленными германскими племенами в их лесах и остановился на Северо-Востоке, южнее граница прошла по Дунаю. Максимум, чего смог добиться Рим на Востоке – это захват Малой Азии и части Кавказа. Далее горы опять создали непроходимую преграду для армий + воинственные парфянцы, чья конница превосходила римскую. На юге Рим захватил Сев. Африку, в отсутствии современной медицины идти в африканские джунгли и пустыни римляне не могли. Так была достигнута естественная граница того, что могла захватить древняя армия Рима. Все усилия Диоклетиана, Траяна (который захватил на короткий срок Мессопотамию) проблемы не решали. Количество покоренных народов уменьшалось, а уже покоренные не были источниками рабов для римлян. Соответственно, римское рабовладение шло к упадку. Отсюда и варваризация Рима, когда началось “великое переселение народов” Римской империи нечего было ему противопоставить, его общество уже распадалось в отсутствии притока производительных сил (а главной производительной силой были рабы).
    Что касается притока дешевой рабочей силы в страны Западной Европы, то этот процесс, в отличие от переселения народов – контролируемый и управляемый. Вопли политиков Запада – всего лишь попытка нажить электоральный капитал на страхе коренного населения. На деле капиталистам выгодно понижение цены рабочей силы, выгодны мигранты, т.к. они помогают её снижать. И плевать им на “варваризацию”, источником силы капитализма уже давно являются экономические механизмы, а не национальные традиции. Элитам Запада всё равно, кто будет работать на них – французский рабочий или выходец из Алжира, или выходец из Сирии. Пропаганда через СМИ. обязательное изучение языка и проч. постепенно переваривают мигрантов в культурном плане. Ислам – да, часто остается для них средством самоидентификации, но он Западу не угрожает. Пассионарную молодежь мигрантов, у которых в гетто нет перспектив, Запад спокойно направил в Сирию свергать “диктатора” Башара Асада, например. Так что в существовании “исламских радикалов” для Запада есть и плюс – они же как дешевая армия наемников. Кроме того, прибывая на место боевых действий они быстро “утилизируются” и обратно, если придут, то уже искалеченные войной. Пока же элита Запада будет держать максимально опасную часть населения вдали от себя, пусть воюют там за свои “всемирные халифаты”, дестабилизируют положение на Ближнем Востоке вне западных стран. США так и вообще собирается “построить стену”, хотя США-то как раз массовая миграция мусульман не особо грозит, большая часть мигрантов в США латиноамериканцы. А это та же культура – европейская и та же религия – в основном католическое христианство.
    Есть правда, на Западе проект, всерьез предполагающий вообще “закрыть Запад от мигрантов”, Тогда потеряет мелкий и средний бизнес, агропромышленный сектор и часть кредитно-финансового сектора, зато могут выиграть высокотехнологичные производства, часть промышленности, где требуются высококвалифицированная рабочая сила, средний класс (т.к. странам Запада вновь понадобятся свои, не импортные ученые). Закрыть Запад легко, было бы желание. Просто расстреливать на границе тех, кто пытается её пересекать и всё. И сажать прибывших в лагеря (это отчасти и делается), а потом постепенно высылать на Родину). Предпринимателям будет запрещено брать мигрантов на работу. Естественно, всё это потребует “крайне правого поворота”. А компенсировать потери своему бизнесу Запад сможет за счет либо войн, либо новых технологических рывков, кроме того, у Запада останутся производства в странах третьего мира. Зачем пускать мигрантов к себе – пусть они трудятся на предприятиях вне Запада.
    Так что всё просто. Капитализм – это не рабовладение. Его ресурсы – рынки и рабочая сила, он их может находить везде, и внутри своих национальных государств и вне их, он давно уже стал глобальным. И он не основан на идее национального или имперско-гражданского превосходства, он готов предоставить гражданство любому, желающему наниматься на работу и приносить прибыль. Да и мигранты на Запад прибывают не с оружием в руках, а с рабочими инструментами в руках. С ростом же терроризма Запад будет справляться и не обязательно с ограничением миграции. У Запада есть СМИ, есть культурная привлекательность, есть идеологический стержень. У Запада есть колоссальный аппарат подавления (полиция-армия-спецслужбы) и законы, которые в 100 раз суровей тех, кто в РФ. Поэтому мигранты угрожают не Западу, они угрожают стабильности некоторых европейских партий и движений. Иными словами мигранты используются элитой не только как дешевая рабочая сила, но и как мощный фактор для внутриэлитарной борьбы разных элитных кланов между собой.

  4. Kirga Ответить

    Таким образом, приглашая или принимая на военную службу представителей варварских этносов, правители Рима одновременно решали две задачи: укрепляли армию новыми боеспособными частями и экономили бюджетные средства, поскольку варвары, как свидетельствуют данные Aммиана Марцеллина, далеко не всегда не требовали за свои услуги денежного вознаграждения18, а потому платившиеся подданными Римской империи налоги на содержание армии могли оседать в императорской казне.
    Если говорить о факторах внешнего порядка, то главный из них заключался в постоянно растущем давлении варваров на границы империи. Уже император Марк Aврелий в конце II в. не смог сдержать натиск на римские границы извне и был вынужден пойти на уступки врагам империи. Тогда ряды римской армии впервые пополнились крупными варварскими контингентами под давлением объективной необходимости, а не в результате планомерной и целенаправленной политики (Cass. Dio. LXXII.ll; SHA. IV.22.1). В течение III—IV вв., с наступлением эпохи Великого переселения народов, ситуация на границах империи продолжала ухудшаться, и в результате принятие иноземных отрядов на римскую военную службу стало регулярной практикой. Aммиан Марцеллин неоднократно сообщает об обращениях варваров к римским императорам с просьбами о разрешении переселиться не территорию империи в обмен на предоставление Риму военных отрядов (Amm. Marc. XIX.11.7; XX.4.4; XXXI.4.1). И хотя формально в роли просящей стороны в данных эпизодах выступают варвары, впечатление это весьма обманчиво: у августов попросту не было другого выхода, кроме как удовлетворить их просьбы.
    С этим же фактором (усилением варварской активности на границах Римской империи) было связано и включение иноплеменных воинов в состав римского войска в качестве своеобразной компенсации со стороны варваров за ущерб, причиненный во время нападений на римские владения, за возможность беспрепятственно покинуть пределы империи и вернуться в свои земли после совершенного набега, за возможность проживать на римской территории, за согласие Рима пойти на мир и т.п. (Amm. Marc. XXVIII.5.4; XXIX.5.44; XXX.6.1; XXXI. 10.7).
    В целом следует отметить, что в IV в. прием варварских контингентов на военную службу и вообще создание широких возможностей для инкорпорирования варваров в римские социально-политические структуры были для римских официальных властей единственным возможным путем решения «варварской проблемы»19.
    Благодаря Aммиану Марцеллину, мы располагаем определенной информацией и о механизме включения варваров в римское войско в IV в. Материал «Деяний» показывает, что, при всем многообразии конкретных вариантов того, каким конкретно образом оказывались варварские отряды на римской службе, существовал, однако, общий для всех подобных ситуаций механизм оформления возникающих между Римом и варварскими племенами военно-политических отношений — это было заключение договоренности, предусматривавшей для обеих сторон взаимные права и обязанности (Amm. Marc. XIX.11.5; XX.4.4; XXVIL5.1; XXVIII.5.4; XXX.6.1; XXXI.4.4; 10.2,17). К сожалению, Aммиан далеко не всегда прямо указывает на факт составления письменного договора при поступлении варваров на римскую службу в тех ситуациях, когда такой документ a priori должен был бы существовать. Строго говоря, историк лишь дважды однозначно сообщает нам о том, что отношения (в том числе и в военной сфере) между римлянами и варварами строились на основе договора (foe-
    18 См. однако: Ермолова И.Е. Римская империя и федераты в IV в. //Новый исторический вестник. 2001. № 4 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.nivestnik.ru/2001_2/3.shtml#_ednref19/
    19 Crump G.A. Op. cit. P. 62—63.
    dus): первый из указанных эпизодов касается готов (Amm. Marc. XXVII.5.1), второй — лентиензов (Amm. Marc. XXXI.10.2). Во всех остальных случаях можно лишь, рассуждая по аналогии, подразумевать наличие какого-либо (письменного или устного) соглашения между Римом и тем или иным варварским племенем20.
    Условия, на которых варвары соглашались или обязывались предоставлять Риму свои вооруженные отряды, могли быть весьма разнообразными — все зависело от конкретной ситуации, в которой достигалась соответствующая договоренность. Данные Aммиана Марцеллина показывают, что это могло быть:
    разрешение поселиться на территории империи (Amm. Marc. XIX.11.7); отказ обеих или одной из сторон от агрессивных действий в отношении друг друга (Amm. Marc. XIX.11.7);
    служба в римском войске при условии, что сформированные из варваров части не будут покидать места постоянной дислокации без своих семейств (Amm. Marc. XX.4.421);
    предоставление варварам за службу материальной компенсации в денежной или натуральной форме либо возможности заниматься хозяйственной деятельностью на римской территории (Amm. Marc. XX.8.1; 11.07);
    назначение представителей варварской верхушки на высокие государственные или военные должности (Amm. Marc. XX.11.07; XXIV.1.8);
    предоставление варварам, потерпевшим поражение от римлян в ходе неудачного набега, возможности беспрепятственно возвратиться на родину в обмен на предоставление Риму рекрутов и (или) материальной помощи (Amm. Marc. XXVIII.5.4; XXIX.5.44; XXX.2.6; XXXI.4.1; 10.17).
    Как мы видим, большинство перечисленных условий, по своей сути, носит характер односторонних уступок со стороны Рима. Что касается варваров, то для них в рассматриваемую эпоху ведение боевых действий было элементом повседневности, и потому у нас нет оснований считать их службу в рядах римской армии взваливанием на себя тяжелого дополнительного бремени. Более того, как показывают сведения Aммиана Марцеллина, в этом случае они, помимо явных бонусов, фактически получали в лице империи еще и могущественного покровителя в борьбе со своими врагами из числа тех же варваров. Пожалуй, наиболее ярко эта деталь проявилась в 360 г. в ходе восстания частей, расквартированных в Галлии и состоявших в основном (если не исключительно) из варваров. Герулы, батавы и другие варвары, возмущенные приказом Констанция II покинуть Галлию и отправиться на границу с Персией, прямо говорили в своем воззвании: «Нас гонят на край земли, словно преступников и осужденных. Опять будут в рабстве у аламаннов наши жены и дети, которых мы спасли из прежнего положения после многих кровопролитных битв» (Amm. Marc. XX.4.10). К этому можно лишь добавить, что в победоносных «кровопролитных битвах», упомянутых в тексте воззвания, герулы, батавы и т.д. сражались в составе римской армии и под командованием римских полководцев.
    В связи с этим следует, однако, отметить, что варвары, перешедшие на римскую службу, зачастую оказывались в сложном положении: ведь в случае возникновения какой-либо угрозы со стороны римских властей путь на родину был им зачас-
    20 С вопросом о наличии договоров между римлянами и варварами тесно связан и вопрос о статусе варваров в соответствии с этими договорами, а конкретнее — можно ли называть их федератами или нет. Эта проблема выходит за рамки настоящей работы, однако отметим, что нам представляется обоснованной точка зрения И.Е. Ермоловой, согласно которой применительно к IV в. и более раннему периоду статус федератов, как правило, не поддается однозначной констатации и четкому описанию (см.: Ермолова И.Е. Указ. соч.).
    21 Лммиан обращает особое внимание на то, что именно на таком условии варвары, как правило, переходят на сторону Рима и поступают в римскую армию: «…Он [Юлиан. — ВД.] не мог оставить неоговоренным и не высказаться против насилия над теми людьми, которые оставили свои жилища и семейства за Рейном и перешли к нам под тем условием, что их никогда не поведут за A^mi. Он высказывал опасение, что варвары, которые часто при этом именно условии переходят к нам и вступают в ряды наших войск, когда станет известен этот случай, не станут больше переходить к нам» (Amm. Marc. XX.4.4).
    тую заказан. Именно в такой ситуации оказался командовавший размещенными в Галлии пехотными частями знатный франк Сильван: после того, как этот военачальник узнал о намерении Констанция II расправиться с ним из-за подозрения в предательстве, он, тем не менее, отказался от мысли искать спасения у своих соотечественников по ту сторону Рейна, справедливо опасаясь быть либо убитым, либо выданным обратно Констанцию за денежный выкуп (Amm. Marc. XV.5.16). Иными словами, после перехода на сторону римлян варвары не могли чувствовать себя в полной безопасности и часто рассматривались римлянами как потенциальные изменники (Amm. Marc. XIV.10.7-8; XXIX.4.7).
    Важным является и вопрос о том, какие именно функции, помимо чисто военных, выполняли в Римском государстве представители варварских вооруженных контингентов. В этом отношении «Деяния» дают весьма богатый материал. Из слов Аммиана Марцеллина мы видим, насколько разнообразны были возможности карьерного роста для знатных и талантливых варваров. Ниже приведен перечень имен находившихся на римской службе варваров с указанием должностей или официальных поручений, которые они выполняли, составленный на основе данных Аммиана Марцеллина:
    Таблица 3
    Упоминаемые Аммианом Марцеллином варвары, являвшиеся высокопоставленными военными и гражданскими чиновниками
    № п/п Имена Этническая принадлежность Должности (поручения)
    1 2 3 4
    Aгилон аламанн трибун царской конюшни, трибун скутариев, магистр пехоты; по приказу Юлиана руководил осадой Акви-леи во время войны между Юлианом и Констанцием (361 г.) и добился сдачи города без боя22
    Бакурий ибер трибун сагиттариев и скутариев23
    Битерид аламанн командир высокого ранга24
    Бонит франк участвовал в войне между Лицинием и Константином на стороне последнего25
    Вадомарий аламанн дукс Финикии; командовал римскими войсками в подавлении мятежа Прокопия (365—366 гг.); вместе с комитом Траяном командовал римским войском во время персидской кампании 371 г.26
    Виктор сармат комит, магистр пехоты, магистр кавалерии; командовал арьергардом армии Юлиана во время персидской экспедиции; возглавлял римскую делегацию на переговорах с персидским царем Шапуром II о судьбе Армении (378 г.); командовал отрядом кавалерии в битве при Адрианополе (378 г.)27

  5. Yerpals Apotheoses Ответить

    Во-первых, встав в ряды римских войск, варварские племена должны были учиться и римскому боевому искусству.
    Римляне выступили военными учителями многих народов, которые, выучившись у своих учителей, обретя под их руководством боевой опыт, стали их соперниками (противниками) на полях сражений.
    Другими словами, римляне сами воспитали своих врагов.
    *
    Во-вторых, находясь в римском войске, будущие вожаки народных восстаний, изнутри познавали, как сильные, так и слабые стороны римской военно-политической системы.
    Они узнавали сильные и слабые стороны римских политиков и полководцев для того, чтобы, используя продажность одних, губить других, а, зная о достоинствах и недостатках полководцев, римской тактики и способов ведения боя, упреждать негативные для себя ситуации.
    Следовательно, римляне не только подготовили мощную военную силу, которая обратила впоследствии свое оружие против них, но и полководцев этой силы, вооруженных необходимыми военно-политическими знаниями и навыками.
    *
    В-третьих, мало кто мог предусмотреть и то, что варвары, войдя в силу и почувствовав свою значимость перенесут свое влияние не только на близлежащие районы и области, но и покусятся на власть в самом Риме.
    *
    В-четвертых, по справедливому замечанию Аврелия Виктора, гибельные последствия “варваризации” римского войска еще более усилили боевую непригодность римских граждан и окончательно подорвали здоровые моральные устои общества:
    —
    “…С тех пор, как распущенность побудила граждан по их беспечности набирать в войска варваров и чужеземцев, нравы испортились, свобода оказалась подавленной, усилилось стремлением к обогащению“.
    —
    В другом месте он связывает установление господства военщины с позицией сенаторов, которые безропотно согласились с эдиктом Галлиена, запретившим им доступ на командные посты в легионах: “наслаждаясь покоем и дрожа за свое богатство…, они расчистили солдатам, и притом почти варварам (paene barbaros), путь к господству над самими собой и над потомством“.

    Интересно, также, обобщение на сей счет Валлея Патеркула:
    “Могуществу римлян открыл путь старший Сципион, их изнеженности — младший: ведь избавившись от страха перед Карфагеном, устранив соперника по владычеству над миром, они перешли от доблестей к порокам не постепенно, а стремительно и неудержимо;

    —
    старый порядок был оставлен, внедрен новый;
    —
    граждане обратились от бодрствования к дреме,
    —
    от воинских упражнений к удовольствиям, от дел — к праздности”.
    Мысль о том, что гораздо выгоднее переложить все военные тяжести на плечи иностранцев и тем самым уберечь своих граждан от участия в войнах, может показаться привлекательной и рациональной.
    Ведь при таком положении дел граждане не несут потерь, а спокойно занимаются теми мирными делами, к которым у них лежит душа и наклонность.
    *
    В то же время практика перекладывания своих дел на плечи других чревата теми последствиями, что:
    —
    во-первых, тот, кто остается не у дел, теряет контроль над истинным положением вещей;
    —
    во-вторых, отстраненный от того или иного дела, теряет ранее приобретенный навык:
    —
    в-третьих, тот, кто сам чего-то не делает, попадает в зависимость от специалиста, который не только стремится монополизировать свою деятельность, но и начинает диктовать свои условия и требования всем, кто нуждается в услугах этого специалиста;
    —
    в-четвертых, монополист пытается не допустить в свою среду кого-то со стороны и делает свою корпорацию замкнутой, закрытой для других; и,
    —
    в-пятых, замкнутая корпорация, как правило, живет по сложившимся традициям, не допуская каких-то серьезных изменений в той сфере, на которую у нее монополия; следовательно, рутинное, привычное, традиционное течение дел здесь превалирует над стремлением что-то улучшить или усовершенствовать.
    *
    Рим, таким образом, лишился важнейших своих прежних достижений:
    —
    он “избавился” от необходимости военно-патриотического воспитания молодежи и тем самым положил начало тому слабоволию и изнеженности, которые подрывают силы нации;
    —
    неразвитая и неукрепленная воля, оставленное на волю случая физическое развитие юношества, вскормленный “сладкими” идеями индивидуализм, – все это делали молодое поколение древнего Рима не надеждой нации, а ее разочарованием и горем.
    —
    Рим постепенно лишился военно-обученного контингента – резерва на случай военной опасности. Граждане не только перестали осознавать свой воинский долг, но и утратили всякую боеспособность.

    Н.П. Михневич так характеризует сложившуюся ситуацию и ее последствия:
    “Народ исчез из армии и его сознание упало до того, что через полвека после Августа, он безучастно смотрел на кровопролитный бой армий Веспасиана и Вителлия внутри священной ограды Рима, через которую они силой ворвались”.
    *
    Рим, достигнувший могущества и сосредоточивший у себя огромные материальные ценности, оказался в положении государства с несметными сокровищами, которое имело много ненадежных стражей и являло собой лакомую цель для любого захватчика, обладавшего не очень большой силой, но дерзостью, отважностью, желанием стать обладателем этих несметных сокровищ.


    Ставка на наемника, тем более иностранного, во все времена показывала, что это не только ошибочное решение, но и опасное предприятие, ибо деньги, которые питают его военное рвение, всегда могут быть найдены на его перекупку.

  6. Самозванец Ответить

    Таким образом, приглашая или принимая на военную службу представителей варварских этносов, правители Рима одновременно решали две задачи: укрепляли армию новыми боеспособными частями и экономили бюджетные средства, поскольку варвары, как свидетельствуют данные Аммиана Марцеллина, далеко не всегда не требовали за свои услуги денежного вознаграждения, поэтому платившиеся подданными Римской империи налоги на содержание армии могли оседать в императорской казне.
    Главный фактор внешнего порядка заключался в постоянно растущем давлении варваров на границы империи. Уже император Марк Аврелий в конце II в. не смог сдержать натиск на римские границы извне и был вынужден пойти на уступки врагам империи. Тогда ряды римской армии впервые пополнились крупными варварскими контингентами под давлением объективной необходимости, а не в результате планомерной и целенаправленной политики. К концу IV века нашей эры это стало единственным способом решения «варварской проблемы».
    Такая политика приводит к тому, что уже к концу третьего тысячелетия изменяется и сама структура армии. Исчезает звание центуриона – стержня легиона, затем реформируют и саму военную единицу. Сначала его дробят на более мелкие части, а потом и вовсе заменяют на нумерии ( numereus). Организация армии принятая при Константине Великом стала носить уже чисто варварский отпечаток. Из германцев теперь формируется не только рядовой состав, но и командный состав и нижние чины. Бьюри Джон Багнелл. Варвары и Рим. Крушение империи. С.96.
    Не менее значительным было влияние варваров на быт и привычки римлян. Укрепляется обычай подражать им в костюмах, манерах, повадках, разговоре. Длинная германская борода и длинные волосы становятся общепринятой модой, платье принимает северный покрой, появляются башмаки, чулки и даже шубы. В кулинарных предпочтениях начинают господствовать мясо-молочные продукты, вместо прежней, в основном растительной пищи.В аристократических виллах и дворцах нередко появляются страстные германофилы, вроде Каракаллы, который страстно любил германские бои. Вейс Г. История культуры народов мира. Римская империя. М., 2005. С.102.
    Появление «варварских» племен на исторической арене, с точки зрения исторического развития, было явлением прогрессивным, но, с точки зрения тогдашней моды, влияние «варваров» на костюм той эпохи подвергалось высмеиванию и осуждению. Так, например, П. Корнелий Тацит в 98 году н. э. говорит о костюме германцев с большим презрением: «Обычной народной одеждой является плащ, скрепленный застежкой или просто булавкой, в котором германцы проводят целые дни у костров. Только самые богатые, которые хотят отличиться от остальных, носят также и нижнюю одежду, которая однако не так свободна и широка, как у сарматов или парфян, а плотно прилегает к телу, так что под ней ясно вырисовывается фигура. Они носят и звериные шкуры, племена на Рейне и Дунае – без выбора, а племена, живущие внутри континента, весьма тщательно отбирают кожу… Женщины закутываются в льняные покрывала с пурпурово-красной отделкой, верхняя часть которых однако рукавов не образует. Поэтому плечо, предплечье и верхняя часть груди открыты… Во всех домах дети растут заброшенными, их тела едва прикрыты». Публий Корнелий Тацит. Анналы. Малые произведения. История. С.785. Кочевой образ жизни, который принесли с собой вандалы, готы, саксы, викинги и др., вторгшиеся на своих быстрых конях в Европу и разметавшие в разные стороны её население, более суровый климат и практическая потребность в одежде наездника – вот те важнейшие элементы, которые повлияли на формирование одежды того времени. Эти элементы являются более важными, нежели этническая принадлежность – отмечали римские писатели того времени. Мужчины носили штаны, которые так презирали римляне. В дополнение к ним надевалась туника, продолжающая античный покрой. «Обрюченный народ» – по словам М. Т. Цицерона – был народ варварский. Однако этот «варварский» модный элемент, с точки зрения развития моды, знаменовал собой появление весьма плодотворной новинки. Ведь именно с этого момента европейская одежда стала делиться на мужскую и женскую. Штаны, эту «варварскую» одежду, в конце концов переняли и римляне.
    Фибулы, запонки, пряжки и драгоценности в виде кругов или стилизованных голов животных, безусловно, являются наиболее выразительным свидетельством культуры той эпохи. Они были прекрасно технически обработаны, т. к. являли собой продолжение позднеантичного искусства гравировки, гранения и обработки драгоценных камней. Эта эпоха обогатила ювелирное искусство новой техникой стеклянной инкрустации (эмаль) и использовала все виды ювелирной техники одновременно. Наряду с этими роскошными драгоценностями, которые были найдены, в основном, в ломбардских гробницах, всю Европу в то время охватила мода и на более простые бронзовые украшения со сложно переплетенным орнаментом, которые можно рассматривать как продолжение культуры бронзового века. Эти мелкие предметы, вероятно, ежедневного пользования, являются как бы народным искусством эпохи переселения народов, и их можно считать посредником между античным искусством и искусством германцев, а также одним из источников европейского романского искусства.
    Но не только римляне подвергались влиянию варваров. Достаточно мощная позднеантичная культура Империи оказывала сильное влияние на германцев.
    Варвары в большинстве своём, с трудом воспринимали основы античной культуры и часто сохраняли приверженность своим традициям в большей мере, нежели римским обычаям. Тем не менее, варварские военачальники, достигавшие высоких должностей, часто становились людьми культурными и образованными в античном представлении. Яркий пример являет собой Стилихон, ставший регентом и первым лицом при императоре Гонории. Ещё один яркий пример – Флавий Рихомер, франк по происхождению. Карьера Рихомера была успешной сначала он был начальником пехоты («comes domesticorum») при императоре Грациане в 377 г., затем он занимает одну з высших военных должностей – военного магистра Востока («magister militum per Orientem») и наконец становится начальником конницы и пехоты, своего рода верховным главнокомандующим римскими армиями ( «comes et magister utriusque militiae »). The Prosopography of the Later Roman Empire / A.H.M. Jones, J.R. Martindale, J. Morris. Vol. I. Cambridge, 1971. С. 756. Этот человек интересен не только тем, что занимал высокие посты в римской армии, будучи варваром по происхождению. О нём сохранились отзывы античных авторов как о человеке высокообразованном, они принадлежат Зосиму и Либанию, людям, демонстрировавшим приверженность античной культуре. Либаний также упоминает, что составил речь в честь Рихомера, «с целью восхвалить его» . Можно предположить, что не только образованность Рихомера вызывала такю привязанность оратора к нему. Рихомер был язычником по религии – «человек, приверженный храмам и богам», по определению Либания, что, несомненно, должно было нравиться защитнику языческой религии, коим был Либаний. Причём, Рихомер был приверженцем именно античного язычества, а не варварского. Рихомер представляет собой пример варвара, воспринявшего античную культурную традицию не только в плане усвоения знаний, накопленных греками и римлянами, но и на уровне восприятия идей, верований античного общества. The Prosopography of the Later Roman Empire. Р. 759. Поэтому он, будучи франком по происхождению, воспринимался как равный в среде образованных римлян, и представления о варварах как о диких и чуждых культуре людях, свойственные явлению антигерманизма, не могли относиться к такому человеку как Рихомер. Ibid. P. 760. Это подтверждает наличие двойственного отношения к чужеземцам в позднеантичном обществе: к одним из них как к врагам античной культуры, к другим как к органической части римского общества. Один из видных представителей русской медиевистики П.Н. Кудрявцев отмечает, что чем больше становилась численность варварского элемента в римской армии, тем более «истощалось в рядах римской армии чувство римской национальности». Кудрявцев П.В. Судьба Италии от падения Римской империи. // Сочиненияв 4х т. Т.3. М., 1889. С.69. Л.П. Карасавин в работе «Римская империя, христианство и варвары» определяет начало процесса «германизации» II в. н.э., полагая, что в это время в армии появилось «множество людей, которые переняли римскую культуру лишь поверхностно, иногда не переняли вовсе». Карсавин Л.П. Римская империя,христианство и варвары. // История европейской культуры. Т.I. СПб., 2003. С. 55 Советский исследователь М.В. Левченко обращает внимание на социальные изменения в позднеантичном обществе, которые, по его мнению, свидетельствуют о процессах варваризации. Варвары приносили с собой общинные порядки, увеличивали количество свободного сельскохозяйственного населения, они омолаживали империю своим вар-варством, своим родовым строем, они вносили свои варварские учреждения и обычаи. Достаточно вспомнить об институте букеллариев. Левченко М.В. Материалы для внутренней истории Восточной Римской империи. V-VI вв. // Византийский сборник, Л., 1945. С.81. По мнению исследователя, прототипом букеллариев были варварские вожди, служившие империи в качестве и звании федератов. Не ограничиваясь общественными учреждениями, влияние варварской стихии проникало и в искусство быт, моду, костюм (в качестве примера исследователь приводит пассаж из «Тайной истории» Прокопия Кесарйского).
    Романизация германцев проявлялась не только в области образования, которое было доступно только знати, но и в обычной жизни. Ярким примером этого процесса может служить тенденция принимать германцами латинские имена или давать их своих детям, родившимся на территории Империи. Однако, стоит отметить, что случаи перемены варварских имен на римские и греческие, а также присвоение ребенку их от рождения, ограничиваются IV в. После германцы сохраняют имена на родном языке, занимая при этом достаточно важные посты в государственном аппарате. В качестве примеров можно привести того же Стилихона, Рицимера, Одоакра и многих других. Это явление может иметь своей причиной постепенную адаптацию римского общества к иностранцам в своей среде, а также тем, что уровень романизации определялся уже внутренней приобщенностью этих политических деятелей к античной культуре, который не требовал для подтверждения такого внешнего действия как перемена, присвоение римского или греческого имени. The Prosopography of the Later Roman Empire. С. 769.
    Третьим свидетельством романизации германцев на территории Империи могут служить браки, заключавшиеся между ними или их детьми и римскими гражданами, причем в источниках речь идет о представителях высшей знати. В данном случае, конечно, следует говорить не просто об иностранцах, перенявших античную культуру, а о людях, хотя и не римского происхождения, но ставших полноценными членами позднеантичного общества. Примерами могут служить брак римского чиновника Араксия, в 365/366 г., с дочерью аламанна Агилона, занимавшего пост магистра пехоты («magister peditum») в 360-362 гг., брак племянницы императора Феодосия I Серены и Стилихона в 384 г. или союз императора Аркадия и дочери франка Баутона в 395 г. В конце V в. – в 467 г. германец Рицимер вступил в брак с дочерью императора Анфимия Алипией. The Prosopography of the Later Roman Empire. С. 773. Родство позднеантичной аристократии с германцами свидетельствует об органичном слиянии двух ведущих участников исторического процесса IV-VI вв. Подобные браки наверняка происходили и в среде рядовых граждан Империи, но, к сожалению, этот факт не нашел отражения в источниках. Установление родственных отношений между германцами и римлянами имело важное значение для формирования позднеантичного общества как самостоятельного и имеющего некоторые черты, отличавшие его от общества Римской империи классического периода.
    Процесс романизации варваров, проживавших на территории Римской империи, был многоплановым и затрагивал различные стороны жизни. Стоит отметить, что, безусловно, степень этого влияния зависела от социального положения человека в римском обществе, от его дружеских и деловых связей в среде римской элиты. Рядовые воины-варвары, жившие в Римской империи, не имели возможности приобщиться к античной культуре в той мере, в какой это могли сделать представители варварской знати, находившиеся на службе в римском государстве. Тем не менее, даже они в определенной степени были затронуты этим процессом, усваивая латинский, а иногда и греческий языки.
    Такие явления как романизация и варваризация отражают сложный процесс слияния культур – варварской и античной и формирования нового мировосприятия, характерного для эпохи поздней античности.
    Заключение
    Политический кризис, вызванный серьёзной дискредитацией принципата, заставил руководство империи искать новые пути стабилизации внутриполитической жизни страны. Достичь определённых спехов на этом поприще удалось лишь императору Диоклетиану. Административные, военные и экономические реформы, проведенные им в Римской империи в конце III– начале IV в. смогли продлить существование гигантской державы еще более чем на 100 лет. Экономический кризис, поразивший империю в III веке нашей эры привел к резкому ухудшению положения всех низших слоев населения и вызвал целый ряд мощных выступлений народных масс в провинциях, Италии и в самом Риме. Чем глубже шел процесс развития колоната, закрепощения мелких свободных земледельцев и ремесленников, тем более широкий масштаб приобретало сопротивление социальных низов. В этих условиях особенно возрастала роль армии как карательного органа, направленного против «внутреннего врага». Между тем именно в это время армия, этот основной элемент государственного аппарата, главное орудие власти класса рабовладельцев, показала свою неустойчивость, неповиновение по отношению к центральному правительству. Военные мятежи стали настоящим знамением времени. Социально-экономический кризис не миновал и армию, комплектовавшуюся, главным образом, из мелких свободных землевладельцев, то есть из того социального слоя, который наиболее остро ощутил на себе последствия экономического упадка.
    Во времена Поздней Античности над слабеющей Империей, сотрясаемой бесконечными кризисами нависает новая угроза, готовая вот-вот хлынуть через рейнско-дунайскую границу. Военным гарнизонам, расквартированным в приграничных провинциях, пока удаётся сдерживать натиск варварских орд. Но теснимые всё новыми надвигающимися племенами они всё чаще и чаще стали пытаться прорваться на территорию империи. Имперское правительство, понимая, что своими силами справиться с масштабной угрозой не представляется возможным, решило пойти другим путём. Император лично заключал договор с вождями племён, которым разрешалось поселиться на приграничных территориях, в обмен на услуги по обороне границ Империи. Со временем варвары стали проникать всё глубже и глубже в тыл государства, селились там, вели своё хозяйство. Как правило, большие группки таких поселенцев через поколение полностью романизировались, но когда целые народы занимали части различных провинций, то они определённым образом влияли и на жизнь римского населения, проживающего здесь. Постепенно входит в моду подражание варварскому костюму, причёске и быту в общем. В немалой степени этому способствовало то, что уже в правление Феодосия и Константина I Великого практически вся империя была христианизирована, и когда очередное варварское племя, селящееся на территории империи принимало веру в Христа, то оно автоматически прекращало восприниматься римлянами враждебно.
    Несмотря на все предпринимаемые попытки, решить проблему с нашествием «орд с востока» так и не удалось. Римское правительство всё более и более увеличивает набор в армию представителей варварских народностей. И если в начале иноземцев набирали в основном в рядовой состав, то уже к середине V века нашей эры высший командный состав состоял из германцев.
    Но, никакие меры уже не могли спасти агонизирующую Империю, некогда простиравшуюся на огромные расстояния, контролировавшей практически всю Ойкумену. Все попытки привлечь варваров на свою сторону были тщетными. Селившиеся на территории римского государства племена не теряли времени даром, они изучали жизнь империи, военную систему, укрепления, вооружения, так как понимали, что рано или поздно империя падёт. И вот тогда главным будет успеть на делёж «римского наследства».
    Западная империя продолжала стремительно слабеть, изнутри её подтачивали бесконечные выступления колонов, снаружи постоянные набеги варваров. Наконец, в 410 году нашей эры впервые за всю историю Рим пал перед внешними захватчиками – вестготами и был разграблен. В 455 году нашей эры, воспользовавшись переворотом в Риме, в результате которого был убит император Валентиниан III, король вандалов Гейзерих отправился из Карфагена с флотом на столицу Западной Римской империи. Город был захвачен без боя, оказавшись без войск и власти в результате убийства толпой узурпатора императорской власти Максима. Римский папа Лев I уговорил вандалов не разрушать город и не убивать жителей в обмен на сдачу Рима. Разграбление Рима вандалами продолжалось две недели — со 2 по 16 июня 455 года. Были угнаны с целью получения выкупа тысячи пленников. С этими событиями связывают возникновение в конце XVIII века термина «вандализм», означающего бессмысленное уничтожение культурных ценностей.
    Концом существования Западной Римской империи стал 476 год нашей эры, года вождь германцев Одоакр заставил отречься о престола последнего императора – шестнадцатилетнего Ромула Августула, а императорские регалии отправил в Константинополь, признавая существование лишь одного римского императора.
    Список использованных источников и литературы
    I Источники
    1. Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана. Л. , 1953.
    2. Аммиан Марцеллин. Римская история. СПб., 2001.
    3. Геродиан. История после правления Марка. М., 1990.
    4. Дион Кассий Коккейан. Римская история. М.,2003.
    5. Лампридий Элий. Александр Север // История Августов. М.,2001.
    6. Марк Аврелий. Наедине с собой. Размышления. Черкасы., 1993.
    7. Публий Корнелий Тацит. Анналы. Малые произведения. История. М., 2001.
    8. Турский Григорий. История франков. М., 2005.
    II Литература
    9. Банников А.В. Относительная варваризация римской армии// Вестник Древней истории. 1996. №3. С. 34-47.
    10. Буданова В.П. Готы в эпоху Великого преселения народов. СПб., 2000.
    11. Буданова В.П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. М., 2003.
    12. Глушанин Е.П. Военные реформы Диокетиана и Константина // Вестник Древней Истории. 1999. № 4.
    13. Дмитриев А.Д. Падение Дакии // Вестник Древней Истории. 1949. №1 . С.12-18
    14. Дьяков Н.А. Римская империя и варвары в конце III – IV веков. М., 2011.
    15. Казаков М.М. Проблема христианизации Римской империи. М., 2000.
    16. Князький И.О. Император Диоклетиан и его время. М., 2005.
    17. Ковалёв С.И. История Рима. СПб., 2002.
    18. Ковылина Р.В. Конституция императора Каракаллы 212 г. н.э. // Молодой учёный. Брянск. 2011.
    19. Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств. М.,1987.
    20. Кудрявцев П.В. Римская империя, христианство и варвары // История европейской культуры. СПб., 2006. Т.1.
    21. Кудрявцев П.В. Судьба Италии от падения Римской империи. М., 1993. Т.3.
    22. Неронова В.Д. Вторжение варваров и крушение Римской империи. СПб., 2011.
    23. Пржигодская О.В. Процесс вхождения варваров в состав Римской империи // Мнемон. СПб.,2007. №6. С.329-337.
    24. Пржигодская О.В. Религиозные отношеня в Поздней Римской империи и варвары//Мнемон. СПб., 2006. №5. С.312-328.
    25. Ременников А.М. Вестготы и Римская империя накануне нашествия гуннов // Вестник Древней Истории. 1967. №1. С.25-33.
    26. Сергеев И.П. Изменения в вооружённых силах Римской империи в III веке нашей эры// Римская империя в III веке нашей эры. Проблемы социально-политической истории. Харьков, 1999.
    27. Сиротенко В.Г. Народные движения в Поздней Римской империи и возникновение варварских королевств. М., 1988.
    28. Столяров А.А. Марк Аврелий Антонин// Новая философская энциклопедия. М.,1997.
    29. Фёдорова Е.В. Императорский Рим в лицах. М., 1997.
    30. Бейкер Дж. Константин Великий. Первый христианский император. М., 2011.
    31. Бьюри Джон Багнелл. Варвары и Рим. Крушение империи. М., 2013.
    32. Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана. М.,1993.
    33. Гиббон Э. История упадка и крушения Римской империи. В 7 т. СПб., 2003.
    34. Голдсуорти А. Медленная смерть Римской империи. М., 2014.
    35. Грант М. Крушение Римской империи. М., 2013.
    36. Грант М. Римские императоры. СПб., 2008.
    37. Дельброк Г. Всеобщая история военного искусства в рамках политической истории. М.,1988.
    38. Контамин Ф. Война в Средние века. СПб., 2001.
    39. Перри А. Переход от Античности к феодализму. СПб., 1990.
    40. Томмлин Р. Армия Поздней Римской империи в бою// http://www.roman-glory.com/01-06-03
    41. Томмлин Р. Армия Поздней Римской империи и её упадок // http://www.roman-glory.com/01-06-01
    42. Томмлин Р. Организация армии Поздней Римской империи// http://www.roman-glory.com/01-06-02.
    43. Томпсон Э.А. Расселение варваров в Южной Галлии. Римляне и варвары. СПб., 2003.
    44. Томпсон Э.А. Римляне и варвары. Падение Западной империи. СПб., 2003.
    45. Фонтен Ф. Марк Аврелий. М., 2009.
    46. Bacharach B.S. Early Carolingian Warfare Prelude to Empire. Philadelphia., 2001.
    47. Gilliam J.F. Romanization of the Greek East. The Role of the Army // Roman Army. 1986.
    48. Johnes A.H. The Later Roman Empire. Oxford., 1964.
    49. Randsborg Cl. From Bronze to Iron. The Rise of Europian Infantry // War as a Cultural and Social Force on Warfare in Antiquity. Copenhagen., 2001.
    50. Southern P., Dixonb C.R. The Late Roman Army. New Haven., 1996.
    51. The Prosopography of the Later Roman Empire. Cambridge., 1971. Vol.2.
    Размещено на Allbest.ru

  7. Morludor Ответить

    с.329 Вхож­де­ние вар­ва­ров в позд­не­ан­тич­ное обще­ство шло посред­ст­вом усво­е­ния ими куль­тур­ных цен­но­стей это­го обще­ства, т. е. рома­ни­за­ции. Выход­цы из вар­вар­ских пле­мён, нахо­див­ши­е­ся на терри­то­рии Импе­рии, зна­ко­ми­лись с антич­ной куль­ту­рой в боль­шей или в мень­шей сте­пе­ни. Вар­ва­рам необ­хо­ди­мо было най­ти своё место в новой для них среде, зна­ние язы­ков — гре­че­ско­го и латы­ни — явля­лось осно­вой для даль­ней­ше­го зна­ком­ства с клас­си­че­ской куль­ту­рой и рома­ни­за­ции в целом. А. Х. М. Джо­у­нз счи­та­ет, что рядо­вые вои­ны-вар­ва­ры гово­ри­ли на двух язы­ках: на род­ном язы­ке и на латы­ни, а офи­це­ры зна­ли толь­ко латынь, забы­вая род­ной язык1. Фран­цуз­ский исто­рик Б. Лан­сон заме­ча­ет, что вли­я­ние было обо­юд­ным, и сме­ше­ние куль­тур начи­на­ет­ся с пер­вой поло­ви­ны IV в. Заим­ст­во­ва­ния про­ис­хо­ди­ли не толь­ко в духов­ной сфе­ре, но и в быто­вой: вар­ва­ры пере­ня­ли у рим­лян вкус к доро­гой парад­ной одеж­де, баням и зре­ли­щам; рим­ляне заим­ст­во­ва­ли отдель­ные виды ору­жия2. Без про­цес­са рома­ни­за­ции было бы невоз­мож­но уча­стие ино­зем­цев в жиз­ни государ­ства, но парал­лель­но так­же про­ис­хо­ди­ло частич­ное заим­ст­во­ва­ние вар­вар­ских тра­ди­ций. Сопри­кос­но­ве­ние вар­вар­ско­го и рим­ско­го миров при­ве­ло к утра­те рим­ским обще­ст­вом ряда черт клас­си­че­ской антич­но­сти и пре­об­ра­зо­ва­нию его в позд­не­ан­тич­ное, в кото­ром в боль­шей сте­пе­ни, чем в пред­ше­ст­ву­ю­щие пери­о­ды, сосу­ще­ст­во­ва­ли как клас­си­че­ские гре­ко-рим­ские, так и ино­стран­ные, вар­вар­ские эле­мен­ты. Рома­ни­за­ция про­хо­ди­ла в несколь­ких обла­стях: в обра­зо­ва­нии, в повсе­днев­ной жиз­ни, в обла­сти семей­ных отно­ше­ний, а так­же в с.330 неко­то­рых дру­гих сфе­рах, кото­рые не будут затро­ну­ты в дан­ной ста­тье, напри­мер, в рели­гии.

    I. Обра­зо­ва­ние

    Вар­ва­ры в боль­шин­стве сво­ём, в целом, с трудом вос­при­ни­ма­ли осно­вы антич­ной куль­ту­ры и часто сохра­ня­ли при­вер­жен­ность сво­им тра­ди­ци­ям в боль­шей мере, неже­ли рим­ским обы­ча­ям. Тем не менее, вар­вар­ские вое­на­чаль­ни­ки, дости­гав­шие высо­ких долж­но­стей, часто ста­но­ви­лись людь­ми куль­тур­ны­ми и обра­зо­ван­ны­ми в антич­ном пред­став­ле­нии. Яркий при­мер явля­ет собой Сти­ли­хон, став­ший реген­том и пер­вым лицом при импе­ра­то­ре Гоно­рии. Мож­но так­же сослать­ся на Фла­вия Рихо­ме­ра, фран­ка по про­ис­хож­де­нию. Карье­ра Рихо­ме­ра была успеш­ной: co­mes do­mes­ti­co­rum при импе­ра­то­ре Гра­ци­ане в 377—378 гг., он ста­но­вит­ся ma­gis­ter mi­li­tum per Orien­tem в 383 г., явля­ет­ся con­sul prior в 384 г., затем зани­ма­ет долж­ность co­mes et ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tiae (на Восто­ке) в 388—393 гг.3 Этот чело­век инте­ре­сен не толь­ко тем, что зани­мал высо­кие посты в рим­ской армии, будучи вар­ва­ром по про­ис­хож­де­нию. О нём сохра­ни­лись отзы­вы антич­ных авто­ров как о чело­ве­ке высо­ко­об­ра­зо­ван­ном, при­том, по антич­ным стан­дар­там, посколь­ку эти отзы­вы при­над­ле­жат Зоси­му и Либа­нию, людям, демон­стри­ро­вав­шим при­вер­жен­ность антич­ной куль­ту­ре. Зосим сооб­ща­ет, что Рихо­мер был дру­жен с Евге­ни­ем, рито­ром и грам­ма­ти­ком, чело­ве­ком очень обра­зо­ван­ным (Zos. IV, 54, 1), став­шим узур­па­то­ром в 392 г. (Soc. V, 25) Евге­ний нахо­дил­ся в дру­же­ских отно­ше­ни­ях с Рихо­ме­ром, как свиде­тель­ст­ву­ет Зосим, по при­чине обра­зо­ван­но­сти послед­не­го (Zos. IV, 54, 1). Более того, Рихо­мер заслу­жил похва­лу и друж­бу Либа­ния, ора­то­ра и софи­ста, одно­го из самых выдаю­щих­ся людей сво­е­го вре­ме­ни. Либа­ний в пись­ме к Рихо­ме­ру вспо­ми­на­ет как о празд­ни­ке, о поре сво­е­го зна­ком­ства и обще­ния с ним. «Мно­гое и не раз при­во­дит мне на память те празд­ни­ки и те дни, кото­рые дали мне воз­мож­ность про­во­дить вре­мя в тво­ём обще­стве, и я чту эти дни, назы­вая их празд­ни­ка­ми не без осно­ва­ния. Ты, и явив­шись к нам, и в сво­их свида­ния со мной, делал для нас наши беседы сла­ще мёда, так что одни ухо­ди­ли пре­ис­пол­нен­ные доволь­ства, а дру­гие за тем же явля­лись. А боль­ше про­чих полу­чал я, кото­ро­го ты все­гда искал и при­гла­шал, и кото­рый выслу­ши­вал у сте­ны речи, каких дру­гие не с.331 слы­хи­ва­ли. С тех пор заро­див­ша­я­ся у меня и у горо­да любовь к тебе упро­чи­лась, оста­ёт­ся и нико­гда не изме­нит­ся» (Lib. Ep. 944).
    Либа­ний так­же упо­ми­на­ет, что соста­вил речь в честь Рихо­ме­ра, «с целью вос­хва­лить его» (Lib. Or. I, 220). Мож­но пред­по­ло­жить, что не толь­ко обра­зо­ван­ность Рихо­ме­ра вызы­ва­ла при­вя­зан­ность ора­то­ра к нему. Рихо­мер был языч­ни­ком по рели­гии — «чело­век, при­вер­жен­ный хра­мам и богам», по опре­де­ле­нию Либа­ния (Lib. Or. I, 219), — что, несо­мнен­но, долж­но было импо­ни­ро­вать тако­му защит­ни­ку язы­че­ской рели­гии, как Либа­ний. При­чём, Рихо­мер был, по всей веро­ят­но­сти, при­вер­жен­цем имен­но антич­но­го язы­че­ства, а не адеп­том вар­вар­ских язы­че­ских веро­ва­ний, как мож­но заклю­чить из выска­зы­ва­ния Либа­ния. Рихо­мер пред­став­ля­ет собой при­мер вар­ва­ра, вос­при­няв­ше­го антич­ную куль­тур­ную тра­ди­цию не толь­ко в плане усво­е­ния зна­ний, накоп­лен­ных гре­ка­ми и рим­ля­на­ми, но и на уровне вос­при­я­тия идей, веро­ва­ний антич­но­го обще­ства. Поэто­му он, будучи фран­ком по про­ис­хож­де­нию, вос­при­ни­мал­ся как рав­ный в среде обра­зо­ван­ных рим­лян, и пред­став­ле­ния о вар­ва­рах как о диких и чуж­дых куль­ту­ре людях, свой­ст­вен­ные явле­нию анти­гер­ма­низ­ма, не мог­ли отно­сить­ся к тако­му чело­ве­ку как Рихо­мер4. Это под­твер­жда­ет нали­чие двой­ст­вен­но­го отно­ше­ния к чуже­зем­цам в позд­не­ан­тич­ном обще­стве: к одним из них как к вра­гам антич­ной куль­ту­ры, к дру­гим — как к орга­ни­че­ской части рим­ско­го обще­ства.
    Один из вид­ных пред­ста­ви­те­лей рус­ской меди­е­ви­сти­ки П. Н. Куд­ряв­цев отме­ча­ет, что чем боль­ше ста­но­ви­лась чис­лен­ность вар­вар­ско­го эле­мен­та в рим­ской армии, тем более «исто­ща­лось в рядах рим­ской армии чув­ство рим­ской нацио­наль­но­сти»5. Л. П. Кар­са­вин в рабо­те «Рим­ская импе­рия, хри­сти­ан­ство и вар­ва­ры» опре­де­ля­ет нача­ло про­цес­са «гер­ма­ни­за­ции» II в. н. э., пола­гая, с.332 что в это вре­мя в армии появи­лось «мно­же­ство людей, кото­рые пере­ня­ли рим­скую куль­ту­ру лишь поверх­ност­но, ино­гда — не пере­ня­ли вовсе»6. Совет­ский иссле­до­ва­тель М. В. Лев­чен­ко обра­ща­ет вни­ма­ние на соци­аль­ные изме­не­ния в позд­не­ан­тич­ном обще­стве, кото­рые, по его мне­нию, свиде­тель­ст­ву­ют о про­цес­сах вар­ва­ри­за­ции, при­чём, соглас­но выво­дам исто­ри­ка, в Восточ­ной импе­рии она нача­лась не с VII в., а зна­чи­тель­но рань­ше и зна­че­ние этой вар­ва­ри­за­ции нель­зя недо­оце­ни­вать. Вар­ва­ры при­но­си­ли с собой общин­ные поряд­ки, уве­ли­чи­ва­ли коли­че­ство сво­бод­но­го сель­ско­хо­зяй­ст­вен­но­го насе­ле­ния, они омо­ла­жи­ва­ли Импе­рию сво­им вар­вар­ст­вом, сво­им родо­вым стро­ем, они вно­си­ли свои вар­вар­ские учреж­де­ния и обы­чаи. Доста­точ­но вспом­нить об инсти­ту­те букел­ла­ри­ев…7 По мне­нию иссле­до­ва­те­ля, прото­ти­пом букел­ла­ри­ев были вар­вар­ские вожди, слу­жив­шие Импе­рии в каче­стве и зва­нии феде­ра­тов. Не огра­ни­чи­ва­ясь обще­ст­вен­ны­ми учреж­де­ни­я­ми, вли­я­ние вар­вар­ской сти­хии про­ни­ка­ло и в искус­ство, быт, моду, костюм (в каче­стве при­ме­ра иссле­до­ва­тель при­во­дит пас­саж из «Тай­ной исто­рии» Про­ко­пия (Proc. Hist. Ar­can. VII, 8—14), одна­ко, в дан­ном слу­чае речь идет не о гер­ман­ских вли­я­ни­ях в обла­сти моды, а о пер­сид­ских и гунн­ских — О. П.)8. М. В. Лев­чен­ко пола­га­ет, что так ясно про­сле­жи­ва­ют­ся мно­го­об­раз­ные следы вар­вар­ских воздей­ст­вий на визан­тий­ское обще­ство уже в ран­не­ви­зан­тий­ский пери­од. Уна­сле­до­ван­ная от антич­но­сти куль­ту­ра и циви­ли­за­ция амаль­га­ми­ро­ва­лись в Восточ­ной импе­рии с гру­бым вар­вар­ст­вом, нала­гав­шим на все фор­мы визан­тий­ской жиз­ни свой отпе­ча­ток. Отсюда чер­ты двой­ст­вен­но­сти, про­ни­зы­ваю­щие все фор­мы визан­тий­ско­го обще­ства, нераз­рыв­ная связь циви­ли­за­ции и вар­вар­ства9.
    При­ведён­ные выше избран­ные точ­ки зре­ния объ­еди­ня­ет одна идея о довле­ю­щим про­цес­се вар­ва­ри­за­ции рим­ско­го обще­ства при фак­ти­че­ском отсут­ст­вии рома­ни­за­ции гер­ман­ско­го эле­мен­та, что пред­став­ля­ет­ся не совсем обос­но­ван­ным. Как уже было пока­за­но на несколь­ких при­ме­рах, гер­ман­цы вполне орга­нич­но и глу­бо­ко с.333 мог­ли вос­при­ни­мать антич­ную куль­ту­ру и ста­но­вить­ся частью позд­не­ан­тич­но­го обще­ства. Без­услов­но, этот про­цесс про­ис­хо­дил по боль­шей части в среде офи­цер­ско­го соста­ва, что же каса­ет­ся рядо­вых вои­нов, пере­шед­ших на рим­скую сто­ро­ну, то выяс­нить сте­пень их при­об­щён­но­сти к куль­ту­ре доста­точ­но слож­но в силу отсут­ст­вия сведе­ний подоб­но­го рода в источ­ни­ках. Но с дру­гой сто­ро­ны, и реак­ция на уси­ле­ние гер­ман­ско­го вли­я­ния в государ­стве име­ла место в сло­ях обра­зо­ван­но­го рим­ско­го обще­ства, а не в среде про­сто­го насе­ле­ния Рим­ской импе­рии. Сто­ит отме­тить, что, при отсут­ст­вии сведе­ний в источ­ни­ках о сте­пе­ни рома­ни­за­ции рядо­вых гер­ман­цев, мож­но пред­по­ло­жить, что они, без­услов­но, долж­ны были знать гре­че­ский или латынь, или оба язы­ка для обще­ния, что не мог­ло не явить­ся фак­то­ром сбли­же­ния куль­тур.

    II. Повсе­днев­ная жизнь

    Рома­ни­за­ция гер­ман­цев про­яв­ля­лась не толь­ко в обла­сти обра­зо­ва­ния, кото­рое было доступ­но толь­ко зна­ти, но и в обыч­ной жиз­ни. Ярким при­ме­ром это­го про­цес­са может слу­жить тен­ден­ция при­ни­мать гер­ман­ца­ми латин­ские име­на или давать их сво­их детям. Далее будет рас­смот­ре­но несколь­ко при­ме­ров.
    Пер­вы­ми мож­но назвать фран­ка Бау­то­на и его сына Силь­ва­на. Нахо­дясь на рим­ской служ­бе, Бау­тон дал сво­е­му сыну, оче­вид­но, родив­ше­му­ся на терри­то­рии Импе­рии, латин­ское имя. Силь­ван (Sil­va­nus) зани­мал пост ma­gis­ter pe­di­tum в Гал­лии (Aur. Vict. Caes., 42, 15). Его латин­ское имя сов­па­да­ет с име­нем рим­ско­го бога лесов, полей, покро­ви­те­ля сель­ских жите­лей Силь­ва­на (Sil­va­nus)10, что вряд ли явля­ет­ся слу­чай­но­стью. Этот при­мер мож­но сопо­ста­вить с дру­гим подоб­ным слу­ча­ем: Амми­ан Мар­цел­лин сооб­ща­ет о Сера­пи­оне (Se­ra­pio) — сыне ала­ман­на Меде­ри­ха, не нахо­див­ше­го­ся, прав­да, на рим­ской служ­бе, но быв­ше­го дол­го залож­ни­ком в Гал­лии. Меде­рих за вре­мя сво­е­го пре­бы­ва­ния на терри­то­рии Импе­рии, по сло­вам Амми­а­на, позна­ко­мил­ся с неко­то­ры­ми гре­че­ски­ми таин­ства­ми и дал такое имя сво­е­му сыну, при­чём до того сын носил ала­манн­ское имя Аге­на­рих (Amm. XVI, 12, 25). Se­ra­pio(n) — гре­че­ское имя11, веро­ят­но, было созвуч­но име­ни Se­ra­pis — Сера­пис — еги­пет­ско­му боже­ству под­зем­но­го мира, а под гре­че­ски­ми таин­ства­ми сле­ду­ет, веро­ят­но, в дан­ном слу­чае под­ра­зу­ме­вать элли­ни­сти­че­ский культ Оси­ри­са-Апи­са, в рам­ках с.334 кото­ро­го почи­та­ли бога Сера­пи­са. Таким обра­зом, Меде­рих явля­ет собой при­мер чело­ве­ка, доста­точ­но глу­бо­ко вос­при­няв­ше­го антич­ную куль­ту­ру, вплоть до идеи изме­нить ала­манн­ское имя сына на гре­че­ское. При­чи­ны, по кото­рым Бау­тон дал сво­е­му сыну латин­ское имя, неиз­вест­ны, но здесь веро­ят­но, ска­за­лось если не увле­че­ние тра­ди­ци­он­ной рим­ской рели­ги­ей, то, по край­ней мере, осо­зна­ние и осмыс­ле­ние себя и сво­их детей в рам­ках антич­ной куль­ту­ры, что уже пред­став­ля­ет зна­че­ние для рас­смот­ре­ния про­цес­са рома­ни­за­ции.
    О двух сле­ду­ю­щих ино­зем­цах, вос­при­няв­ших рим­скую куль­ту­ру, извест­но доволь­но мало, поэто­му пред­став­ля­ет­ся невоз­мож­ным опре­де­лить, что повли­я­ло на выбор их имён, был ли он сде­лан их роди­те­ля­ми или ими сами­ми во взрос­лом воз­расте. Пер­вый из них — ала­манн Латин (La­ti­nus) зани­мал пост co­mes do­mes­ti­co­rum в 354 г. (Amm. XIV, 10, 8), вто­рой — сар­мат Вик­тор (Vic­tor) — ma­gis­ter equi­tum 363—379 гг. (Amm. XXVI, 5, 2), con­sul 369 г. (Fas­ti. Ros­si, I, 210—211). Имя Лати­на мож­но интер­пре­ти­ро­вать по край­ней мере дву­мя спо­со­ба­ми: во-пер­вых, как La­ti­nus — лати­ня­нин и в дан­ном слу­чае его мож­но рас­смат­ри­вать, напри­мер, как про­зви­ще за нахож­де­ние на рим­ской служ­бе и т. д., во-вто­рых, как La­ti­nus — Латин — имя соб­ст­вен­ное мифо­ло­ги­че­ско­го царя Лав­рен­та, тестя Энея12, в этом слу­чае мож­но вновь про­следить связь с рим­ской рели­ги­ей и мифо­ло­ги­ей, одна­ко, при отсут­ст­вии более подроб­ной инфор­ма­ции, прий­ти к опре­де­лён­но­му мне­нию невоз­мож­но. Един­ст­вен­ное, что пред­став­ля­ет­ся опре­де­лён­ным — несо­мнен­ная при­част­ность Лати­на и, веро­ят­но, его роди­те­лей к рим­ской куль­ту­ре.
    Вто­рой ино­стра­нец, носив­ший рим­ское имя — сар­мат Вик­тор, изве­стен как друг Либа­ния и чело­век высо­кой куль­ту­ры, о чём речь шла выше. Его рим­ское имя так­же несо­мнен­но свиде­тель­ст­ву­ет о рома­ни­за­ции.
    Тем не менее, сто­ит отме­тить, что слу­чаи пере­ме­ны вар­вар­ских имён на рим­ские и гре­че­ские, а так­же при­сво­е­ние ребён­ку их от рож­де­ния, по всей види­мо­сти, огра­ни­чи­ва­ют­ся IV в. Далее гер­ман­цы сохра­ня­ют име­на на род­ном язы­ке, зани­мая при этом доста­точ­но важ­ные посты в государ­ст­вен­ном аппа­ра­те. В каче­стве при­ме­ров мож­но при­ве­сти Сти­ли­хо­на, Рици­ме­ра, Одо­ак­ра и мно­гих дру­гих. Это явле­ние может иметь сво­ей при­чи­ной посте­пен­ную адап­та­цию рим­ско­го обще­ства к ино­стран­цам в сво­ей среде, с.335 а так­же тем, что уро­вень рома­ни­за­ции опре­де­лял­ся уже внут­рен­ней при­об­щён­но­стью этих поли­ти­че­ских дея­те­лей к антич­ной куль­ту­ре, кото­рый не тре­бо­вал для под­твер­жде­ния тако­го внеш­не­го дей­ст­вия как пере­ме­на, при­сво­е­ние рим­ско­го или гре­че­ско­го име­ни.

    III. Род­ст­вен­ные свя­зи

    Третьим свиде­тель­ст­вом рома­ни­за­ции гер­ман­цев на терри­то­рии Импе­рии могут слу­жить бра­ки, заклю­чав­ши­е­ся меж­ду ними или их детьми и рим­ски­ми граж­да­на­ми, при­чём в источ­ни­ках речь идёт о пред­ста­ви­те­лях выс­шей зна­ти. В дан­ном слу­чае, конеч­но, сле­ду­ет гово­рить не про­сто об ино­стран­цах, пере­няв­ших антич­ную куль­ту­ру, а о людях, хотя и не рим­ско­го про­ис­хож­де­ния, но став­ших пол­но­цен­ны­ми чле­на­ми позд­не­ан­тич­но­го обще­ства. При­ме­ра­ми могут слу­жить брак рим­ско­го чинов­ни­ка Ара­к­сия, prae­fec­tus prae­to­rio в 365/366 г. при Про­ко­пии (Amm. XXVI, 7, 6; 10, 7), с доче­рью ала­ман­на Аги­ло­на, зани­мав­ше­го пост ma­gis­ter pe­di­tum в 360—362 гг. (Amm. XX, 2, 5); брак пле­мян­ни­цы импе­ра­то­ра Фео­до­сия I Сере­ны и Сти­ли­хо­на (384 г.) (Zos. IV, 57, 2; V, 4, 1; V, 28, 1; Olymp. fr. 2), импе­ра­то­ра Арка­дия и доче­ри фран­ка Бау­то­на (395 г.) (Zos. V, 3, 2—6; Phi­lost. XI, 6). В кон­це V в. — в 467 г. гер­ма­нец Рици­мер всту­пил в брак с доче­рью импе­ра­то­ра Анфи­мия Али­пи­ей (Sid. App. Carm., II, 484—486; Ep. I, 5, 10; 9, 1) Род­ство позд­не­ан­тич­ной ари­сто­кра­тии с гер­ман­ца­ми свиде­тель­ст­ву­ет об орга­нич­ном сли­я­нии двух веду­щих участ­ни­ков исто­ри­че­ско­го про­цес­са IV—VI вв. Веро­ят­но, подоб­ное сли­я­ние про­ис­хо­ди­ло и в среде рядо­вых граж­дан Импе­рии, но, к сожа­ле­нию, этот факт не нашел отра­же­ния в источ­ни­ках. Уста­нов­ле­ние род­ст­вен­ных отно­ше­ний меж­ду гер­ман­ца­ми и рим­ля­на­ми име­ло важ­ное зна­че­ние для фор­ми­ро­ва­ния позд­не­ан­тич­но­го обще­ства как само­сто­я­тель­но­го и име­ю­ще­го неко­то­рые чер­ты, отли­чав­шие его от обще­ства Рим­ской импе­рии клас­си­че­ско­го пери­о­да.
    Про­цесс рома­ни­за­ции вар­ва­ров, про­жи­вав­ших на терри­то­рии Рим­ской импе­рии, был мно­го­пла­но­вым и затра­ги­вал раз­лич­ные сто­ро­ны жиз­ни. Рас­смот­рен­ные выше при­ме­ры при­зва­ны про­ил­лю­ст­ри­ро­вать раз­но­об­ра­зие форм про­яв­ле­ния рома­ни­за­ции и вли­я­ния антич­ной куль­ту­ры на ино­зем­цев. Сто­ит отме­тить, что, без­услов­но, сте­пень это­го вли­я­ния зави­се­ла от соци­аль­но­го поло­же­ния чело­ве­ка в рим­ском обще­стве, от его дру­же­ских и дело­вых свя­зей в среде рим­ской эли­ты. Рядо­вые вои­ны-вар­ва­ры, с.336 жив­шие в Рим­ской импе­рии, не име­ли воз­мож­но­сти при­об­щить­ся к антич­ной куль­ту­ре в той мере, в какой это мог­ли сде­лать пред­ста­ви­те­ли вар­вар­ской зна­ти, нахо­див­ши­е­ся на служ­бе в рим­ском государ­стве. Тем не менее, даже они в опре­де­лён­ной сте­пе­ни были затро­ну­ты этим про­цес­сом, усва­и­вая латин­ский, а ино­гда и гре­че­ский язы­ки. Явле­ние рома­ни­за­ции отра­жа­ет слож­ный про­цесс сли­я­ния куль­тур — вар­вар­ской и антич­ной и фор­ми­ро­ва­ния ново­го миро­вос­при­я­тия, харак­тер­но­го для эпо­хи позд­ней антич­но­сти.
    O. V. Przhi­godzka­ja
    Bar­ba­rians in the Ro­man Em­pi­re:
    The pro­cess of Ro­ma­ni­sa­tion (IV—V cen­tu­ries)
    This ar­tic­le is about the pro­cess of ro­ma­ni­sa­tion. This pro­cess took pla­ce in IV—V cen­tu­ries AD and con­cer­ned the bar­ba­rians who li­ved in the Ro­man Em­pi­re. Bar­ba­rian nob­le learnt Greek and La­tin and joi­ned an­cient cul­tu­re and be­ca­me the part of the Ro­man so­cie­ty. Ro­ma­ni­sa­tion shows crea­tion of new ideo­lo­gy of la­te an­ti­qui­ty.

  8. Blackkiller Ответить

    Варваризация
    – процесс хаотизация общественной жизни, которая ведет к крайней неустойчивости настроений масс, склонных к иррациональным взрывам возмущения, жестокости. В этот период место разрушенных норм и ментальных установок занимает «примитивный пласт сознания».
    «Под варваризацией можно понимать культурный процесс, в ходе которого достигнутое духовное содержание самой высокой пробы исподволь разрушается и вытесняется элементами низшего содержания». (И. Хейзинга).
    Социокультурная деградация выражается в подмене сословного мышления или мышления устойчивых социальных групп с их определенными ценностными ориентирами примитизированным сознанием «неклассических» или негрупповых типов человеческих общностей. В этих условиях действуют, как правило, низшие люмпенизированные слои общества, объединенные в толпу.
    «Эффект толпы» исследовали еще Лебон и Тард, которые показали примитивный и даже патологический уровень психики всякой толпы и массы. Г. Тард отмечал, что толпа есть, прежде всего, негативно активно действующее сплоченное множество индивидов. Критическое отношение личности к действительности, к происходящим событиям снижается. Толпа заряжается разрушительными действиями против кого-либо, в ней действуют примитивные реакции подражания и психического заражения. Эта имитационная реакция, как показал Б. Ф. Поршнев, присуща прежде всего стадным животным и является атавизмом у человека.
    Примеров варваризации культуры в условиях социокультурного кризиса мы находим множество. «В жестокости юстиции позднего средневековья нас поражает не болезненная извращенность, но животное, тупое веселье толпы, которое здесь царит как на ярмарке. Горожане Монса, не жалея денег, выкупают главаря разбойников ради удовольствия видеть, как его четвертуют… («И была оттого людям радость большая, нежели бы новый святой во плоти воскрес»)… До каких несовместимых с христианством крайностей доходило смешение веры с жаждой мести, показывает обычай, господствующий во Франции и Англии: отказывать приговоренному к смерти не только в причастии, но и в исповеди. Его хотели тем самым лишить спасения души, отягчая страх смерти неизбежностью адских мучений». (И. Хейзинга). В этих условиях самые примитивные, ориентированные на менталитет толпы лозунги, оказывали свое разрушающее действие. Способность рационально оценивать ситуацию терялась. Доводы разума не действовали.
    Философы и мыслители различных ориентаций в различные исторические периоды времени отмечали примитивизацию культуры в ходе разрушительного социокультурного кризиса. «…Крушатся старые идеалы, блекнут прежние надежды и настойчивые ожидания… А главное – непоправимо и глубоко колеблется самая наша вера в современную культуру; из ее устоев вдруг выглянуло на нас такое страшное звериное лицо, что мы невольно отвернулись от него с отвращением и недоумением». (Лопатин Л. М.).
    Человек и общество: Культурология. Словарь-справочник. — Ростов-на-Дону: Феникс.
    Под ред. О. М. Штомпеля.
    1996.

  9. Kakinos Ответить

    ?УДК 94(37).08
    Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 1
    А. В. Банников
    «ОТНОСИТЕЛЬНАЯ ВАРВАРИЗАЦИЯ» ПОЗДНЕРИМСКОЙ АРМИИ
    Одним из наиболее типичных для Поздней империи способов обеспечить армию необходимым количеством рекрутов было поселение на римской территории варваров. Вплоть до 70-х годов IV в. это неизменно давало положительные результаты. Подобные поселения активно создавались уже во второй половине III столетия. При тетрархии, когда в борьбе с варварами наступил перелом, эта практика стала применяться в еще более широких масштабах. В течение всего правления Диоклетиана насильственное перемещение варваров было центральным звеном в политике римского правительства1. Главной целью этих мер было заселение заброшенных и обезлюдивших пограничных территорий провинций. Не менее важной задачей, которую правительство намеревалось решить в результате подобных действий было также обеспечение притока необходимого количества рекрутов [1, p. 73]. Анонимный автор панегирика, написанного около 297 г., восхваляет Диоклетиана за то, что переселенцами из Азии он заселил фракийские пустоши, а Максимиана за то, что тот посадил на заброшенные поля в Галлии франков (Pan. Lat., VIII, 21). Констанций Хлор, одержав победу над франками, хамавами и фризами, в большом количестве также поселил их в Галлии (Pan. Lat., VI, 5-6; cf. VII, 4; X, 8; XI, 7; VIII, 9). В 295-296 гг. Диоклетиан и Галерий нанесли поражение карпам, после чего это племя полностью было перемещено на территорию империи (Pan. Lat., VIII, 5, 2; Aur. Vict., Caes., 39, 43; Eutrop., IX, 25). Археологические данные подтверждают сообщения наших литературных источников: к концу III в. севернее Дуная полностью исчезают следы культуры карпов [1, p. 79]. Это племя было поселено на территории балканских провинций, в частности в Паннонии и Мезии, где еще во времена войн Валента против готов существовали некоторые деревни карпов, жители которых сохраняли свои прежние традиции [2, p. 80]. Впрочем, большая часть карпов очень быстро романизировалась и скоро ничем не отличались от местного населения2.
    В течение правления Константина масштабы добровольного или принудительного поселения варваров на римской территории заметно сокращаются по сравнению с периодом тетрархии. Это объясняется тем, что большую часть своего правления Константин должен был вести напряженные войны с противниками внутри империи. Став единоличным правителем, Константин уделил свое основное внимание защите дунайской границы, которой угрожали племена готов и сарматов. В 322 г. он провел кампанию против сарматов, продвигавшихся от Азовского моря. Побежденные варвары были «распределены по городам» империи (Zos., II, 21, 3; 22, 1). В 332 г. сарматы,
    1 Нужно отметить, что не всегда варваров в этот период селили в империи насильно. Иногда сами варвары, теснимые неприятелями, просили предоставить им убежище, как это было, например, в 304 г., когда большое количество представителей различных племен, спасавшихся от наступавших готов, было размещено в империи Максимианом (Lact., 38, 6: «Nam fere nullus stipator in latere ei nisi ex gente eorum qui a Gothis tempore vicennalium terris suis pulsi Maximiano se tradiderant»). Однако статус таких поселенцев был другим, нежели статус тех, кто был поселен насильно. Об этом см. ниже.
    2 Известно, например, что в 370 г. потомок карпских переселенцев Максимин стал префектом Рима (Amm., XXVIII, 1, 5).
    © А. В. Банников, 2012
    изгнанные из своих земель, попросили у императора разрешения переселиться на римскую территорию. Такое разрешение было им дано, и сарматы были поселены во Фракии, Скифии, Македонии и Италии. Новых поселенцев было якобы 300 тыс. человек обоего пола и всех возрастов (Euseb., Vita Const., IV, 6; Anon. Val., 6, 31-32). О присутствии сарматских поселенцев на территории Балканского полуострова у нас не сохранилось практически никаких свидетельств. Зато согласно Notitia в Италии находилось не менее 15 колоний сарматских гентилов. Если не все они, то какая-то их часть могла быть создана во времена Константина [1, p. 99, n. 20].
    Каков был статус насильственно поселенных в империи варваров, мы можем судить на основании свидетельств литературных и юридических источников. В панегирике Максимиану сообщается, что хамавы и фризы выращивают на полях хлеб и исполняют воинскую повинность (Ра^ Lat., VIII(5) 9, 3-4)3. Иными словами, положение поселенцев варваров ничем не отличалось от положения обычных римских колонов. Это подтверждается и свидетельствами других источников. Автор биографии Клавдия II (268-270 гг.) пишет, что этот император наводнил римские провинции готскими рабами и колонами (SHA, Claud., 9, 4)4. Зосим утверждает, что император Проб поселил во Фракии пленных бастарнов, где они стали жить «в соответствии с римскими законами» (Zos., I, 71, 1)5. Аммиан сообщает, что сарматы-лимиганты притворно давали императору Констанцию II обещание поселиться в империи на любых землях, которые укажут им римляне, выплачивать все налоги и нести все повинности податного населения (tributariorum). Сам Констанций рассчитывал к тому же получать от новых поселенцев большое количество рекрутов для армии (Amm., XIX, 11, 6)6. Ала-маннов, поселенных в Италии, Аммиан прямо называет tributarii (Amm., XXVIII, V, 15). Закон Кодекса Феодосия 409 г. определенно утверждает, что побежденных варваров селили на основе колонатного права (CTh, V, 6, 3)7.
    Особую категорию поселенцев, на которых лежала обязанность отправки в римские войска своей молодежи (praebitio), образовывали леты и гентилы. На сегодняшний день не существует единого мнения относительно того, кем были леты и каков был их правовой статус. Т. Моммзен считает их побежденными варварами, насильственно поселенными в империи на правах крепостных. А. Х. М. Джонс находит, что леты были германцами, добровольно переселившимися в Галлию в поисках защиты [3, p. 620]. Согласно мнению А. Барберо, термин laeti идентичен тому, который в Салической правде
    3 «… Итак, теперь для меня возделывают землю хамав и фриз, и этот бродяга, этот грабитель трудится на невозделанном поле и наполняет мои рынки выставленным на продажу скотом, и земледелец-варвар уменьшает цены на хлеб. И даже если его призывают на военную службу, он торопится и изнуряется послушанием, и удерживается в повиновении [ударами] по спине, и изъявляет радость, что служит под именем воина» (пер. И. Ю. Шабага).
    4 «Factus lim[it]is barbari colonus e Gotho».
    5 «Ка1 oieTeXeaav ток;’ Pu^aiuv ?ioTeuovTec; vo^oi;»
    6 «Proletarios lucrabitur plures et tirocinia cogere poterit validissima».
    7 «Мы привели к покорности нашей верховной власти варварское племя скиров, которое примыкало к гуннам. Итак, мы позволяем всем землевладельцам брать людей из этого племени для увеличения числа рабочих рук на полях, но пусть все знают, что они принимают их на колонатном праве, поэтому не следует никого из этого рода колонов от того, кому они однажды были распределены, ни уводить обманом, ни принимать бежавшими.» («Scyras barbaram nationem maximis chunorum, quibus se coniunxerunt, copiis fusis imperio nostro subegimus. ideoque damus omnibus copiam ex praedicto genere hominum agros proprios fre-quentandi, ita ut omnes sciant susceptos non alio iure quam colonatus apud se futuros nullique licere ex hoc genere colonorum ab eo, cui semel adtributi fuerint, vel fraude aliquem abducere vel fugientem suscipere…»).
    (Lex Salica) обозначает освобожденного раба. По всей видимости, ставшая обычной практика заключения договоров между империей и вождями варваров при условии освобождения римских пленных способствовала тому, что этот германский термин вошел в латинский язык и получил официальный юридический статус [1, p. 184, n. 14].
    Первое упоминание о летах мы находим в анонимном панегирике Максимиану (297 г.), где говорится, что благодаря победоносным военным кампаниям этого императора «подчиненный законам франк» и «освобожденный лет» обрабатывают заброшенные поля (Pan. Lat., II(10), 21, 1)8. Термин postliminium, который автор панегирика использует, характеризуя положение летов, означал в римской юридической практике возвращение на родину после вражеского плена, поэтому будет логично предположить, что для панегириста леты были уроженцами Галлии, а не чужеземными варварами [1, p. 180]. Упоминание о полях нервиев, которые обрабатывают леты, должно, очевидно, указывать, что в данном случае речь идет о laeti Nervii, колония которых существовала еще во времена составления Notitia Dignitatum (ND, Oc., XLII). Зосим также не считает летов варварами, поскольку противопоставляет Магненция, ведущего свое происхождение от варваров, галльским летам, среди которых жил последний (Zos., II, 54, 1)9.
    Рис. 1. Префектуры летов в Северной Галлии (Perin P., Feffer L. Ch. Les Francs. Paris: Armand Colin, 1987. Р. 67).
    Единовременная репатриация тысяч или даже десятков тысяч человек ставила перед правительством серьезные проблемы. Невозможно предположить, что все эти
    8 «Nerviorum et Trevirorum arva iacentia Laetus postliminio restitutus et receptus in leges Francus excoluit…».
    9 «Происходя из варваров, он жил среди летов галльского племени» («eC, yevoc ^ev eXK^v ano PapPapov, цето^гцтас; oe ei; Летои;, eOvo; TaXaTiKOv…»).
    люди получали назад свое имущество и свои земельные наделы, поскольку многие территории были опустошены, а деревни сожжены. Поэтому более вероятным представляется, что в период тетрархии предпочитали не обращать внимания на юридические тонкости и освобожденных провинциалов селили коллективно на заброшенных императорских землях, получавших статус terrae laeticae, на тех же условиях, что и пленных варваров. Именно эту картину и рисует нам автор панегирика Максимиану, когда говорит о галльских летах, обрабатывающих поля вместе с франками [1, p. 183]. Эти бывшие военнопленные образовывали новые сообщества, получая права государственных колонов, т. е. лично свободных, но обязанных платить налоги и нести военную службу. Возникновение поселений летов потребовало от правительства создания административного органа, который осуществлял бы управление ими — praefecturae laetorum. Согласно Notitia в Галлии существовало 12 префектур летов (ND, Oc., XLII, 33-44) (рис. 1). Анализ показывает, что большая часть из этих поселений была создана из галлов или германцев, проживавших в приграничных районах, затронутых варварскими вторжениями в III столетии [1, р. 184].
    На основании различных свидетельств источников мы можем сделать вывод, что в течении IV в. поселения летов продолжали активно создаваться в прирейнских областях Галлии, при этом статус летов стал распространяться на иммигрантов-варваров, которые никогда не были подданными империи [1, р. 184]. Нашим главным свидетельством, подтверждающим этот факт, является сообщение Аммиана, согласно которому леты-варвары сохраняли свои дикие нравы и при случае промышляли грабежами на территории Галлии (Amm., XVI, 11, 4; ХХ, 8, 13). Уточнив, что речь идет именно о варварах, историк тем самым подчеркнул, что нельзя смешивать этих летов с теми репатриантами, которые были возвращены в империю в III в. Несомненно, что под летами-варварами нужно видеть аламаннов, о которых говорит Кодекс Феодосия (CTh, VII, 20, 12 pr.). Временем появления летов-варваров на территории Галлии можно считать первую половину IV в. По всей видимости, колонии из аламаннов были образованы во времена правления Константа, который вел успешные войны на Рейне против этого племени (Amm., XXX, 7, 5). Принцип, по которому создавались префектуры летов мы можем понять на основании одной из речей Либания, утверждающего, что после побед, одержанных над варварами Юлиан занялся восстановлением разрушенных римских городов, возвращая, насколько это было возможно, на оставленные территории местное население. Строительство в городах велось с привлечением рабочей силы варваров, которые после окончания работ были отправлены возделывать земли, расположенные поблизости от римских гарнизонов. Солдаты одновременно осуществляли контроль над новыми поселенцами и защищали их от нападений соплеменников (Lib., Or., XIII, 30-31; XV, 32). Таким образом, прослеживается связь между возвращением на места прежнего жительства пленных и заселением пустынных территорий варварами. Указ Гонория от 399 г., адресованный префекту Галлии, вносит дополнительную ясность в этот вопрос: новые поселенцы вместе со своими семьями получали для обработки заброшенные или конфискованные земли (CTh, XIII, 11, 10)10.
    10 Приведем текст закона: «Поскольку множество народа из чужеземных племен, пожелав наслаждаться римским счастьем, отдались под нашу власть и поскольку им должны быть предоставлены земли для поселения на правах летов (terrae laeticae), никто не должен какую-либо часть этих полей получать без нашего соизволения» («Quoniam ex multis gentibus sequentes romanam felicitatem se ad nostrum imperium contulerunt, quibus terrae laeticae administrandae sunt, nullus ex his agris aliquid nisi ex nostra adnotatione mereatur»).
    Кажется вполне логичным, что именно в Галлии администрация прибегла к устоявшейся уже терминологии, определяя правовое положение новых колонистов: освобожденные от оков варварского невежества, аламанны, став летами, обрели счастье жить в империи (Romana felicitas) под отеческой опекой императора [1, р. 185]. Репатриация пленных и поселение варваров контролировались должностными лицами в ранге префектов или препозитов (CTh, VII, 20, 10) [1, р. 188].
    Существует теория, согласно которой леты представляли нечто вроде крестьянской милиции и образовывали отдельные воинские подразделения, а praefecti laetorum были офицерами, стоявшими во главе них. Впрочем, в подтверждение этой гипотезы можно привести только одно свидетельство Аммиана, согласно которому в армии Констанция было подразделение, называвшееся просто laeti, без дополнительного племенного обозначения (Amm., XXI, 13, 16). Свидетельства других источников, напротив, позволяют утверждать, что отдельные подразделения регулярной армии из числа летов никогда не создавались. В списках Notitia мы не обнаружим ни одного отряда с эпонимом Acti, Franci, Svevi или Teutoniaci. Исключение составляют только батавы (Batavi) и нервии (Nervii). Однако известно, что вспомогательные отряды, набранные среди представителей этих племен, существовали уже во времена принципата.
    На основании имеющихся в нашем распоряжении источников мы можем утверждать, что леты, подобно другим категориям римских граждан, должны были поставлять рекрутов для регулярной армии, которых могли зачислять в любые воинские подразделения. Согласно сообщению Аммиана, Юлиан обещал отправлять рекрутов летов на восток в гвардейские подразделения императора Констанция (Amm., XX, 8, 13)11. Зосим утверждает, что император Валентиниан I собрал многочисленную армию из римлян и варваров, живущих в приграничных районах и римских провинциях (Zos., V, 12, 5). Л. Варади справедливо отмечает, что под варварами здесь, несомненно, подразумеваются не зарейнские германцы, а леты-аламанны, поселенные в пограничных областях империи [4, р. 345]. Наконец, преамбула к закону 400 г., требующая, чтобы рекруты из числа летов-аламаннов были включены в состав «сильнейших легионов» (florentissimis legionibus inserendus), также подтверждает этот факт (CTh, VII, 20, 12 pr.).
    Среди исследователей нет единого мнения относительно того, каков был правовой статус летов. Упоминавшийся выше закон Гонория (400 г.) называет аламаннских летов первыми из числа тех, кто был обязан государству военной службой, и требует, чтобы они, как и сыновья ветеранов, не избегали рекрутских наборов (CTh, VII, 20, 12 pr.)12. На основании этого Л. Варади приходит к выводу, что, в сущности, наследственная служба летов ничем не отличалась от службы потомственных военных, а потому вполне вероятно, что их гражданские привилегии были аналогичными привилегиям ветеранов или солдат, состоявших на действительной военной службе [4, р. 345].
    Статус гентилов, так же как и статус летов, вызывает много вопросов. По мнению Л. Варади, различие между двумя этими категориями поселенцев заключалось главным образом в их религиозной принадлежности: гентилы были язычниками, в то вре-

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *