Как должен был действовать спартак чтобы захватить рим?

14 ответов на вопрос “Как должен был действовать спартак чтобы захватить рим?”

  1. Moranrad Ответить

    Когда же римляне узнали, что войско повстанцев опять идёт по Италии, то впали в состояние паники. Перепугались и граждане Рима, предположив, что восставшие планируют штурмовать вечный город. А Спартак быстро двигался на юг по восточным дорогам вблизи адриатического побережья. В исторической области Пицене дорогу восставшим преградил римский отряд. Но он был тут же разбит.
    Нужно было что-то срочно делать, и римский сенат предоставил империй богатейшему человеку Республики Марку Лицинию Крассу. Благодаря империю тот получил чрезвычайные полномочия и стал фактическим правителем Рима на время борьбы с мятежниками. Он собрал армию в количестве 60 тыс. человек. По всей видимости это были последние человеческие ресурсы, которые могла дать Италия.
    Армия Красса с переменным успехом начала теснить повстанцев. Но Спартаку удалось разгромить 2 римских легиона, и его армия прорвалась в Южную Италию. Но Красс двинулся следом, нанося мятежникам серьёзные потери. И всё же восставшим удалось выйти к Мессинскому проливу, отделявшему Италию от Сицилии. Однако у Спартака не было кораблей. Он попытался договориться с киликийскими пиратами, чтобы те переправили его войско, но переговоры по непонятным причинам были сорваны.
    После этого Спартак попытался вернуться в итальянские провинции, но войско Красса преградило ему путь. Римляне даже вырыли ров, длина которого достигала 30 км, а глубина доходил до 5 метров. Это рукотворное творение укрепили земляным валом и стеной. Таким образом, повстанческую армию заперли в юго-западной части Калибрии.
    Восставшим пришлось очень тяжело из-за недостатка продовольствия. Но в начале 71 года до н. э. они попытались прорвать оборону. Во время снежной бури повстанцы засыпали часть рва, и до 30% армии Спартака удалось вырваться на оперативный простор. Римляне бросились в погоню. А Спартак со своим войском направился к городу Бриндизи. Это был крупный торговый порт. Там стояло много кораблей, и мятежники решили их захватить, чтобы добраться до Сицилии или уплыть на Балканы. Последний вариант тоже был хорошим, так как на севере Балкан находились земли, которые Рим не контролировал.
    Однако в это время в Бриндизи высадился военачальник Лициний Лукулл со своими воинами. Сам город имел мощные укрепления, а с учётом дополнительных войск стал представлять неприступную крепость. Спартак оказался загнанным в угол и, чтобы спасти себя, двинулся на Красса. А тот уже почувствовал пьянящий вкус победы и жаждал триумфа.
    Хорошее настроение портила только мысль о Гнее Помпее. Это был по-настоящему талантливый полководец. Он воевал в Испании, и римский сенат его вызвал в качестве второго главнокомандующего. Если бы Помпей появился до разгрома армии Спартака, то все лавры достались бы ему, так как этот человек пользовался непререкаемым авторитетом у римских легионов. Поэтому Красс торопился покончить с восставшими, пока Гней Помпей добирается из Испании в Рим.
    А среди оказавшихся в тяжёлой ситуации повстанцев начались раздоры. Они приняли такой острый характер, что единая армия распалась на 2 части. От Спартака отделились галлы и германцы. По-крайней мере так утверждал древнеримский историк Тит Ливий (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.), который был почти современником тех великих событий.
    Отделившийся отряд обосновался возле Луканского озера. Легионы Красса напали на него и весь вырезали, не взяв в плени ни одного человека. Впоследствии Плутарх назвал эту бойню самой кровопролитной за весь период восстания Спартака в Древнем Риме.
    Второй отряд под командованием Спартака начал отступать в историческую область Луканию. Его стал преследовать легион, во главе которого стоял легат Квинт Аррий. Повстанцы ввязались с римлянами в бой и разбили преследователей. Но это была последняя победа восставших, так как они оказались в безвыходной ситуации и были обречены.
    Войско Спартака встало лагерем на границе исторических областей Лукании и Кампании, недалеко от истока реки Селе. Именно в этом месте и произошло последняя битва восставших с римскими легионами. К сожалению, неизвестна точная дата этого сражения, произошедшего в 71 году до н. э. Неизвестна также численность войска Спартака. Римский историк Гай Веллей Патеркул (19 г. до н. э – 31 г. н. э.) озвучил цифру в 50 тыс. человек. Но она явно завышена. Скорее всего, повстанцев было в 4 раза меньше.

  2. Goldendefender Ответить

    Известно, что Спартак располагал хорошо вооруженной и оснащенной армией численностью примерно 70 тыс. человек. Она была устроена по римскому образцу, имела в своем составе легкую и тяжеловооруженную пехоту, конницу, разведчиков и посыльных, располагала значительным обозом и мастерскими для изготовления оружия. Система постоянного обучения, твердое соблюдение распорядка лагерной и походной жизни, ночные посты и караулы, высокий уровень дисциплины сделали армию рабов на долгое время неуязвимой. Армия восставших прошла с победными боями два раза по всему Апеннинскому полуострову, причем сам Спартак проиграл при этом лишь одно крупное сражение — последнее. Именно поэтому обращает на себя внимание стратегия и тактика Спартака. Именно поэтому интересно рассмотреть те события в военно-историческом ракурсе и попытаться по возможности выяснить, какое место занимал Спартак в ряду одаренных полководцев древности.
    Спартак, как указывает в своем труде «Парфия и Рим» А.Г. Бокшанин, был бывшим наемником римской армии, и, следовательно, прекрасно знал все ее недостатки, ее неповоротливость в сложных условиях местности и медлительность, растянутость на походном марше. Он освоил тактику ведения боя в горной и пересеченной местности (за что Флор называл его горным разбойником), лишая римскую армию возможности использовать метательную технику и силу тяжеловооруженной пехоты в открытом бою. А ведь именно к этому времени возросла роль баллист и катапульт в полевом сражении, появились машины, облегченные и поставленные на колеса, на что, к примеру, обращает внимание А.А. Строков в своей «Истории военного искусства». К тому же со времен Мария римская армия была наиболее сильна в открытых полевых сражениях. Спартак навязал ей войну в горных условиях и сразу же полностью захватил стратегическую инициативу в свои руки.
    При рассмотрении этого важнейшего элемента стратегии прежде всего необходимо затронуть вопрос об общем стратегическом плане Спартака. Относительно этого плана в исторической литературе существует несколько точек зрения. Одни историки, ссылаясь на Аппиана, считают основной целью походов Спартака разгром Рима. Другие, придерживаясь версии Плутарха, полагают, что Спартак стремился лишь к тому, чтобы вывести рабов из пределов Италии. Третьи, к примеру, Л.Б. Ратнер, в статье «К вопросу о причинах разногласий в армии Спартака», не отрицая плана вывода рабов из Италии, высказывают мнение, что «при благоприятных обстоятельствах Спартак не отказывался от похода на Рим с целью отмщения врагам-поработителям и нанесения им возможно большего ущерба». В целом следует отметить два момента в действиях Спартака: обход Рима и стремление избежать столкновений с римскими войсками. Обход Рима на первый взгляд вызывает недоумение. Ведь при первом походе к Альпам Спартак, имея многочисленную армию, мог пойти на Рим, но он держался вдали от него. Во втором походе, когда он повернул обратно на юг, его армия опять была отделена от Рима Апеннинами, хотя теперь, после поражения обоих консулов, она могла беспрепятственно пойти на Рим.

    В разных статьях и книгах авторы часто ищут ответ на вопрос: что же помешало Спартаку двинуться на Рим? Но ни один из них не попытался ответить на вопрос: зачем Спартаку нужно было идти на Рим? Предположим, он осадил бы Рим. Но можно ли ему было надеяться, что римские граждане не окажут ему достаточного сопротивления, что из Испании в тот же час не двинется на Рим победоносный Помпей, а из Азии не поспешит возвратиться Лукулл, успешно сражавшийся с Митридатом? Напротив, каждый из них постарается сделать это как можно быстрее хотя бы для того, чтобы, подавив мятежников, продиктовать свои условия сенату, что впоследствии и пытались сделать Красс и Помпей, не распуская свои армии. Взятие Рима, связанное с большими потерями, в сущности ничего не давало, так как город Рим — это еще не все государство, и римских легионеров для борьбы с беглыми рабами можно было навербовать в любой из областей, не занятых повстанцами. Длительная осада города могла свести на нет все усилия по сплочению и организации войска и превратить его из монолитной массы в отдельные группы мятежников и грабителей. К тому же осада городов была нехарактерна для военной тактики того времени, и это делали подчас очень неумело. Ганнибал, например, как пишет С.И. Ковалев в «Истории Рима», целых восемь месяцев осаждал Сагунт.
    Вероятнее всего, Спартак с самого начала отбросил мысль о нападении на Рим. Сделать такой вывод позволяет еще и то обстоятельство, что ни один античный автор не упоминает о наличии в его армии осадных орудий. Их отсутствие ясно указывает на общий стратегический замысел Спартака: вывести как можно большее число рабов из пределов Италии. Об этом же говорят и маршруты его походов. Таким образом, имея перед собой вполне определенную задачу, Спартак старался избегать столкновений с врагом и вступал в бой лишь при непосредственной угрозе противника или в случае, если тот препятствовал продвижению армии восставших.
    С этой целью Спартак успешно применял тактику маневрирования. Чтобы избежать преследования, он часто выступал ночью. Вот один из примеров. Когда, по словам С. Фронтина, претор Вариний преградил путь мятежникам, намереваясь дать генеральное сражение, то Спартак перед своим лагерем вбил столбы, к которым привязал трупы вооруженных воинов, так что «для смотрящих издали они представляли вид военной стражи», а в лагере велел разжечь побольше костров. Введя римлян в заблуждение, он ночью увел свои войска».
    Продолжительные переходы Спартак совершает с исключительной быстротой, лишний раз доказывающей организованность его войска. У Саллюстия есть изложение дальнейшей борьбы с Варинием. Найдя хорошего проводника из числа пленных, Спартак, скрываясь с войском в Пицентских, а затем в Эбуринских горах, прибыл к Устьям Луканским, затем на рассвете на форум Анния, что явилось полной неожиданностью для местных жителей. Маневр очень искусный, неожиданный даже для жителей, не говоря уже о римских войсках, которые в тот же день пытались «сдержанным шагом и в молчанье» атаковать пустующий лагерь восставших.
    Можно сказать, что Спартак побеждал римлян тем, что избегал невыгодных сражений. Однако его тактика отнюдь не носила оборонительного характера, а заключалась в выжидании удобного момента для нападения на врага. В борьбе с претором Клодием армия Спартака совершила неожиданный спуск с Везувия и внезапно напала на римское войско. Этот эпизод очень ярко описан у Плутарха. Исследователи, говоря о военном таланте Спартака, не раз приводили в пример столь блестящий маневр. Кстати, по мнению некоторых историков, восставшие спустились не с внешней стороны Везувия, а через внутренние расщелины.

    Спартак нередко пользовался таким тактическим приемом, как засада. Есть мнение, что после побега из гладиаторской школы Спартак устроил засаду и разбил римский отряд. Плутарх пишет об этом следующее: «Прежде всего гладиаторы бросились на пришедший из Капуи отряд». Такое нападение более всего возможно из засады. Плутарх сообщает еще об одной засаде Спартака, когда тот подстерег советника Коссиния и «едва не взял его в плен, в то время как он купался возле Салин». Когда Коссинию удалось бежать, Спартак немедленно завладел его обозом и, преследуя по пятам, после «ожесточенной резни» захватил лагерь. Пал и сам Коссиний.
    Любопытно, что Спартак сразу после боя захватывает римский обоз. Источники упоминают об этом же факте и в сражении с Геллием. Слишком большой обоз был ошибкой римских командующих: он связывал армию, делал ее менее подвижной. В рассказах античных авторов часто можно встретить сообщения, что Спартак захватил лагерь то одного, то другого полководца.
    Особенно нужно подчеркнуть умение Спартака бить противника по частям. Эту тактику вождь восставших применил уже в боях с Варинием. Плутарх пишет, что рабы, прежде всего, вступили в бой с одним из помощников Вариния, Фурием, и разбили его, а затем та же участь постигла и другого помощника, Коссиния.
    Еще больших успехов Спартак добился в сражениях с консулами, выступившими против него в 72 г. до н. э. Когда Спартак двигался через Апеннинские горы к Альпам, то, как пишет Аппиан, «один из консулов опередил его и закрыл путь к продвижению, а другой догонял сзади». У римских полководцев, несомненно, был план окружить и уничтожить восставших рабов. Тогда Спартак, узнав от разведчиков, что впереди Лентулл, остановился и вступил в решительный бой с Геллием, который его преследовал. Геллий, очевидно, не успел сгруппировать свои силы (возможно, что его армия в походе слишком растянулась) и потерпел жестокое поражение. Затем Спартак, сконцентрировав все силы на одном направлении удара, разбил легатов Лентулла и захватил весь обоз. Кассий с десятитысячным войском бросился навстречу Спартаку, двигающемуся к Альпам. В завязавшемся сражении войско Кассия было разбито, а сам он едва успел спастись. Как видим, Спартак, с успехом применяя тактику разгрома противника по частям и сосредоточение сил для нанесения решающего удара, одерживал блестящие победы.

    Римляне были так напуганы поражениями консулов, что при очередных выборах командующего никто не соглашался выставить свою кандидатуру. Тогда командование армией взял на себя известный богач Марк Красс. «Многие из знати отправились вместе с ним в поход благодаря его известности и по дружбе с ним». Войско на этот раз было скомплектовано не из новобранцев, как у Вариния, а из солдат, уже имеющих боевой опыт. В армии консулов Красс поднял дисциплину такой мерой наказания, как децимация (казнь по жребию каждого десятого, бежавшего с поля боя) и сразу же учел трудности, вызванные большим обозом, восполняя, по-видимому, нехватку продовольствия и фуража у местного населения. Его армия преследовала Спартака по пятам. Однако Красс не спешил давать Спартаку сражение, опасаясь за исход боя, несмотря на вверенные ему восемь легионов, что, с учетом всех вспомогательных войск, составляло 80 тыс. человек. Заметим, что у Помпея в Испании, в войне против Сертория, было в распоряжении всего шесть легионов. Кроме того, Красс понимал, что Спартак за два года сумел превратить свое войско в высокоорганизованную и дисциплинированную армию, всегда готовую к сражениям.
    Как разумный полководец, пытающийся достичь победы малой кровью, Красс в столь невыгодных для себя условиях принимает вполне правильное решение: лишить Спартака свободы передвижения. Он перекрыл наиболее узкое место в южной части Италии, равное 15 км, ров, над которым возвёл стену «большой высоты и прочности», создав таким образом первую своего рода укрепленную линию. Подобные укрепления впоследствии применил Цезарь при знаменитой осаде Алезии, после чего они заняли прочное место в римской военной тактике и стратегии.
    Однако Спартак преодолел эти фортификационные сооружения Красса и ушел в глубь Апеннинского полуострова. Для того чтобы лучше понять этот успех Спартака, надо вспомнить, что он имел довольно значительную конницу. Кроме того, он знал не только тактику римлян, но и был знаком с основами ведения боя варварами, поскольку в свое время сражался в войсках фракийских племен против римлян. Как известно, варварские племена широко применяли конницу. В связи с этим к середине 1 в. до н. э. римская тактика несколько изменилась. М. Марков в «Истории конницы» пишет, что «римляне, подобно галлам и германцам, перемешивали отряды конницы с легкой пехотой и чаще, нежели прежде, к каждому всаднику присоединяли по легковооруженному воину, которого он, в случае надобности, перевозил на лошади за собою. Такого рода соединение конницы с легкой пехотой в особенности усматривается у Цезаря».
    Существует мнение, что Спартак использовал тот же прием и при прорыве укреплений Красса. К этому его могло вынудить то обстоятельство, что ему пришлось пожертвовать частью конницы, чтобы заполнить телами убитых животных ров. Спартак тщательно готовился к этой операции и только тогда, когда «у него собралось достаточно всадников, прорвался со всем войском через окопы». Учитывая многочисленную информацию в различных статьях и книгах (на это обстоятельство впервые обратил внимание Т. Моммзен, писавший об «обученных кавалерийских частях» в армии Спартака) о формировании Спартаком конницы, можно смело говорить о том, что в армии восставших ей придавалось очень большое значение. И если считать, что конница в армии Спартака применялась как самостоятельный род войск, то станет вполне понятной та быстрота, с какой передвигался Спартак, и его неуловимость, которая приводила в отчаяние римских полководцев. Широкое применение конницы позволило Спартаку очень долго владеть инициативой. К слову, еще в сражениях при Каннах (216 г. до н. э.), Ганнибал с успехом использовал свою более многочисленную конницу, которая не только отбросила слабую римскую конницу, но и участвовала в окружении и уничтожении основных сил римской тяжеловооруженной пехоты, хотя по численности римские войска превосходили армию Ганнибала.

    Для Красса прорыв укреплений был полной неожиданностью. Он сгоряча даже написал в сенат, чтобы на помощь прислали Помпея. До этого римский полководец применял осторожную тактику, избегая сражений, хотя и выступил против Спартака для того, чтобы, разгромив рабов, сделать себе политическую карьеру. Но, понимая, что, не дав крупного сражения, он может лишиться политического престижа, Красе принял решение не уклоняться более от встречи.
    Спартак же теперь оказывается в исключительно неблагоприятных условиях. На восточном побережье Италии, в Брундизии, высадился с войсками наместник Македонии Лукулл, с севера спешно приближается вызванный сенатом Помпеи, с юга наступает Красс. Чтобы не допустить объединения римских войск, Спартак принимает единственно правильное решение: дать бой Крассу. Он выстраивает свое войско в боевой порядок. О правильном строе спартаковской армии пишут все античные авторы. Инициатива боя принадлежала Спартаку.
    Очень любопытен замысел этого сражения. Зная, что шансы на успешное завершение сражения на открытой местности у мятежников невысокие, Спартак решает использовать психологический прием: убить Красса в ходе боя и этим вызвать замешательство среди римлян, оставшихся без полководца. Для достижения этой цели, Спартак в самом начале боя во главе наиболее подготовленного и хорошо вооруженного отряда врезался в ряды римского войска и попытался пробиться к Крассу. Именно так рассказывает Плутарх. Однако из-за огромной массы сражающихся и раненых добраться до римского полководца не получилось. Отряд, при этом оторвался от своих основных сил и был окружен. Спартак погиб.

    Подобный случай не единственный в истории. Еще Кир Младший пытался использовать этот прием в сражении с Артаксерксом при Кунаксе в 401 г. до н. з. Как рассказывает Ксенофонт, Киру удалось ранить Артаксеркса, но сам он при этом погиб. Крупнейшее восстание рабов под предводительством Спартака потерпело поражение. Основные причины неудачи восстания заключались в том, что Римская империя была еще достаточно сильна, рабовладельческий способ производства продолжал развиваться и отнюдь не исчерпал своих возможностей. Одной из главных причин военного поражения Спартака, является то, что ему не удавалось перерезать коммуникации врага, так как римляне в любом месте Апеннинского полуострова могли найти базу для продовольствия и фуража. К тому же Спартак не мог осуществить на ограниченной территории Италии широкий стратегический маневр и, в конце концов, был вынужден дать бой Крассу на открытой местности, чтобы не оказаться окруженным тремя римскими армиями. Собственно, с такими же трудностями столкнулся в Италии и Ганнибал.
    Нет никакой необходимости говорить обо всех причинах поражения восстания. Наша задача заключается в том, чтобы показать, как искусно проводил Спартак сражения. Скрытность, быстрота, маневр сочетались у него с внезапностью нападения, частыми засадами, умением бить противника по частям, блестящим выходом из окружения и мужеством в открытом бою. Маневрирование крупными силами, кстати, впервые после войны с Ганнибалом, применение конницы как самостоятельного рода войск, стремление к овладению стратегической инициативой — вот что характеризует Спартака как стратега и тактика. Можно утверждать, что военное искусство Спартака сыграло определенную роль в развитии военного дела в древнем Риме, и Спартак предвосхитил многие военные реформы Цезаря.
    Источники:
    Филдс Н. Восстание Спартака: Великая война против Рима: 73-71 гг. до н. э. М.: Эксмо, 2012. С.14-94.
    Лобов В. Военная хитрость. М.: Логос, 2001. С.38-40.
    Ковалёв С. История Рима. СПб.: ООО «Издательство «Полигон», 2002. С. 2015-224, 476-480.
    Протасова С. Античная традиция о спартаковском восстании // Ученые записки МГУ. №143. С.18-23.
    Строков А. История военного искусства. М.: Воениздат. 1966. С.39-41.
    Горсков В. Военное искусство Спартака // ВИЖ. 1973. №8. С. 87-89.
    Бокщанин А. Г. Парфия и Рим. М.: Издательство Московского государственного университета, 1966. С.51-53.

  3. Mauzuru Ответить

    Но недолго музыка играла, недолго консул танцевал. Не успел Публикола как следует обмыть первую серьезную победу Рима над охамевшей гопотой, как на его голову, неся возмездие за отсутствие таковой у братишки, обрушился невероятно сердитый Спартак, который уже успел порезвиться с легионами Клодиана и оставить их плохо пахнуть где-то в Апеннинах. Размазав по Гаргану войска Публиколы, опечаленный вождь неспокойных масс закатил славную пьянку в честь того, что Криксу снова исполнилось ноль лет. Пуская скупую мужскую слезу по небритой щеке, Спартак вспоминал как хлебал баланду с покойным еще в бойцовском клубе Батиата. И, символизма ради, на поминках друга во второй раз заставляет пленных римских офицеров максимально детально косплеить гладиаторов на радость вчерашних угнетенных.
    Спартак — воспаленный желчный проток Рима.
    Но жизнь продолжается. Мятежники продвигаются на север вдоль Адриатического моря. Недалеко от крепости Мутины их встречает наместник Цизальпийской Галлии, который ответственно заявил Спартаку, что тот, мол, дальше не пройдет. Спартак шутку оценил и отлупил самоуверенного проконсула вместе с десятитысячным войском, таким образом достигнув заветных Альп, за которыми лежал путь домой.
    Но переход через горы не состоялся. Спартак не заметил, как среди его соратников число галлов, германцев, кельтов и прочих нацменьшинств внезапно уступило италийским аборигенам, которые давно капризничали и отказывались покидать родину, требуя устроить прощальный корпоратив на руинах Рима. К тому же, из-за Альп пришли вести о том, что возможный союзник Квинт Серторий был по пьяне зарезан в Испании. Это печальное обстоятельство грозило появлением в Северной Италии возвращающимся домой Гнеем Помпеем, который с радостью воспользуется моментом, чтобы завершить надоевший балаган, имея на это все основания и возможности. Поэтому, организовав на оккупированной территории места рекрутирования и набрав в армию заинтересованных (общее количество восставших достигло 120 000 голов, включая и небоеспособные единицы), Спартак, к вящему ужасу Рима, разворачивается и двигается обратно, в глубь Апеннинского полуострова.
    Появление Помпея в Италии, это, конечно, восхитительно. Вот только покорно сидеть и ждать этого момента, наматывая сопли на дрожащий кулачок, Рим не мог себе позволить, ибо угроза террористического ада непосредственно в столице неиллюзорно маячила на горизонте. В стенах сената стояла гробовая тишина, изредка прерывающаяся на жалобное поскуливание. Но в один момент кто-то прошептал: «Выпускайте кракена».
    Полномочиями кракена был наделен успешный бизнесмен, миллиардер, свой человек в компании уже помершего Суллы — Марк Лициний Красс. Приняв остатки консульских армий и отжав последние легионы из неприкосновенного запаса Рима, Красс возглавил пятидесятитысячное войско и отправился обкашливать вопросик.

  4. Jugal Ответить

    Художественный образ Спартака начал свое существование в революционной Франции. Неизвестно, кто первый заново «открыл» непобедимого вождя рабов после многих лет забвения, но взбудораженным умам он пришелся по вкусу. Его имя начали упоминать не иначе, как с прибавлением эпитета «герой». Здесь, безусловно, не обошлось без идеализации, но, надо отдать должное и самому Спартаку, дошедшие до нас источники изображают его как человека благородного и отважного. Даже те римские историки, которые относились крайне враждебно к восстанию в целом и его участникам, все же признавали личные качества Спартака. Флор, например, всячески подчеркивающий презрение и ненависть к восставшим рабам, вынужден был заявить, что в последнем своем бою «Спартак, сражаясь храбрейшим образом в первом ряду, был убит и погиб, как подобало бы великому полководцу». А Плутарх, чьей беспристрастности можно доверять, писал: «Спартак… человек, не только отличавшийся выдающейся отвагой и физической силой, но по уму и мягкости характера стоявший выше своего положения и вообще более походивший на эллина, чем можно было ожидать от человека его племени».
    О реальной биографии Спартака известно очень мало. Спартак происходил из Фракии, расположенной на территории современной Болгарии, из племени медов. Местом его рождения принято считать город Сандански в Родопских горах, раскинувшихся почти на границе с Югославией, где в I веке до н.э. располагалась столица племени, город Медон.
    По легенде, происхождение медов восходит к легендарной Медее. Это было крупное и сильное племя, воспринявшее многие черты греческой культуры. Спартак, скорее всего, родился в аристократической семье. На это указывает не только его имя, созвучное с родовым именем боспорского царского рода Спартокидов, в нем самом заметно обаяние властной силы, присущее людям, привыкшим находиться у вершины общественной пирамиды. Да и та уверенность, с какой полководец Спартак управлял своей огромной армией, может свидетельствовать в пользу предположения о его принадлежности к знати.
    Вообще, фракийцы слыли людьми воинственными — они не только вели бесконечные межплеменные войны, но и поставляли наемников в армии других государств. У таких народов карьера военного обычно считалась единственно достойной мужчины, тем более принадлежащего к знатному роду. И Спартак здесь не был исключением. В восемнадцать лет он уже служил в римской армии, во вспомогательных фракийских частях. Если учесть, что римская армия в то время не знала себе равных, то Спартак имел возможность познакомиться с ее организацией, практикой ведения военных действий, сильными и слабыми сторонами. Этот опыт впоследствии очень ему пригодился.
    Прослужив несколько лет, Спартак дезертировал из римской армии и возвратился во Фракию, где в это время возобновилась война против римлян. О дальнейших этапах его биографии почти ничего не известно. Античные источники на этот счет крайне скудны, однако они позволяют сделать один очень важный вывод: в натуре Спартака определенно имелось авантюристическое начало, увлекшее его в центр бурных военных событий, развернувшихся на территории Средиземноморья в I веке до н.э. Вероятно, жизнь солдата и наемника была ближе и понятней для Спартака, чем любая другая. Можно предположить, что кроме римской он, возможно, побывал еще и в армии царя Понта Митридата VI, одного из самых сильных и упорных врагов Рима.
    Спартак познал все перемены военного счастья, дважды оказывался в Риме в качестве раба. В первый раз ему удалось бежать, и он, возможно, присоединился к одной из многочисленных в то неспокойное время разбойничьих шаек, действовавших на территории Италии. Через какое-то время Спартак вторично попал в плен и был продан в качестве гладиатора в капуанскую школу Лентула Батиата. Обо всем этом как будто говорят слова Флора: «Спартак, этот солдат из фракийских наемников, ставший из солдата дезертиром, из дезертира — разбойником, а затем за почитание его физической силы — гладиатором».
    В поздней Римской Республике ссылка в гладиаторы была отсроченным вариантом смертной казни. Поэтому на аренах сражались осужденные преступники из рабов, самый низший, бесправный и презираемый слой. Гладиаторы-добровольцы появились в Риме в более поздние времена. Правда, Плутарх утверждает, что в школу Батиата попадали не за преступления, а лишь по жестокости своего хозяина. В основном там находились галлы и фракийцы. Не исключено, что определенный процент из них составляли военнопленные, лишь недавно расставшиеся со свободой, к рабству не привыкшие. В таких условиях для заговора и мятежа необходим был только вождь, и им стал Спартак, прирожденный лидер и организатор, отважный и предприимчивый по натуре человек.
    Но заговор был раскрыт. Спасти его участников могли только быстрые и решительные действия. И тогда гладиаторы ударили первыми.
    Семьдесят восемь человек внезапно напали на стражу, выломали двери школы и вырвались из города с кухонными ножами и вертелами в руках.
    Спартак повел беглецов к горе Везувий, которая тогда считалась потухшим вулканом. Ее вершина представляла собой естественное укрепление, где можно было отсидеться некоторое время, пока к отряду не подтянутся подкрепления — беглые рабы из ближайших поместий.
    Еще по пути к Везувию отряду Спартака удалось захватить обоз, везущий оружие для гладиаторских школ, что частично решило проблему вооружения. В начале военных действий вместо копий восставшим служили заостренные и обожженные на огне колья, «которыми можно было наносить вред почти такой же, как и железом». А вот еще одна цитата из Флора: «Они из прутьев и шкур животных сделали себе необычные щиты, а из железа в рабских мастерских и тюрьмах, переплавивши его, они сделали себе мечи и копья». Действительно, в дальнейшем армия Спартака производила оружие собственными силами, централизованно закупая у торговцев железо и медь.
    На вершине Везувия гладиаторы окончательно определились с предводителями. Кроме Спартака в их число входили германец Эномай, галл Крикс и самнит Ганник. Можно предположить, что эта сходка была проведена по инициативе Спартака, который лишний раз заставил своих сподвижников признать себя в качестве вождя. Спартак в самом деле очень серьезно относился к вопросу единоначалия. Это подтверждают последующие события. Властвуя над пестрым разноплеменным сборищем, он не допускал ни малейшего намека на анархию и изначально взял курс на создание армии по образцу римской, предпочитая скорее лишиться части своих сил, чем допустить ее вырождение в разросшуюся разбойничью шайку.
    В отличие от Эвна, вождя крупнейшего сицилийского восстания рабов, Спартак не объявил себя царем и оставался лишь военачальником, хотя и не отказывался, по свидетельству Флора, от преторских знаков отличия.
    Обосновавшись на Везувии, отряд Спартака некоторое время вообще никуда не выдвигался из своего лагеря. Но его поступок воодушевлял на восстания рабов в близлежащих поместьях. 74 год до н.э. так же, как и предыдущий, был неурожайным, что тотчас сказалось на настроениях сельских рабов, и без того находившихся в очень тяжелых условиях существования. Мелкие мятежи постоянно угрожали спокойствию Капуи, но отряды, выделяемые для борьбы с беглыми рабами, регулярно терпели от них поражения. Наконец, обстановка вокруг Капуи вызвала обеспокоенность в Риме. Вскоре в провинцию во главе трехтысячного отряда прибыл претор Гай Клавдий Пульхр.
    На первый взгляд, задача его была очень простой. Спартак на Везувии словно сам поймал себя в ловушку. К вершине горы вела единственная тропа, перекрыв которую, Клавдию оставалось только ждать, пока голод вынудит восставших сдаться. Но Спартак ни о какой сдаче даже не помышлял. В создавшейся критической ситуации он вполне проявил себя человеком хитроумным и упорным в достижении цели. Из лоз дикого винограда, росшего по склонам горы, восставшие сплели лестницы и спустились по ним с высоты 300 метров на ближайшую ровную площадку. Неожиданно зайдя в тыл претору Клавдию, гладиаторы наголову разбили его воинство.
    С того момента Спартак приступил к формированию настоящей армии, тем более что недостатка в людях у него не было. Его успехи привлекали множество рабов, по большей части пастухов, людей сильных, привыкших жить на вольном воздухе. О них Плутарх писал так: «Одни из этих пастухов стали тяжеловооруженными воинами, из других гладиаторы составили отряд лазутчиков и легковооруженных».
    Помимо удачливости Спартака, не менее привлекательным в глазах рабов выглядел дух справедливости, который насаждался в отряде восставших. Говоря об этом, Аппиан утверждает, что «…Спартак делился добычей поровну со всеми…»
    Униженный Рим на войну со Спартаком отправил претора Публия Валерия Вариния, который поначалу вынудил Спартака отступить на юг, в горы. Дело было в том, что умный вождь восставших не хотел принимать сражение на невыгодных для себя условиях и берег силы, ибо численностью его армия значительно уступала римской. Ему хотелось продолжить отступление, выйти в богатые южные провинции Италии и лишь там, пополнив ряды своих солдат, дать римлянам бой. Часть командиров стояло за план Спартака, но многие требовали немедленно прекратить отступление и напасть на врагов. Разногласия едва не вызвали среди восставших рабов междоусобицу, но в конце концов Спартаку удалось уговорить даже самых нетерпеливых. Пока ему не так трудно было это сделать. В тот момент вся его армия еще равнялась по численности крупному отряду, и даже самые несговорчивые командиры понимали, что единственная их возможность уцелеть — держаться вместе.
    Оказавшийся на пути в Луканию маленький городок Аппиев Форум был взят штурмом. По свидетельствам Саллюстия: «Тотчас беглые рабы вопреки приказу начали хватать и бесчестить девушек и женщин… Иные бросали огонь на крыши домов, а многие из местных рабов, нравы которых делали их союзниками восставших, тащили из тайников скрытые господами ценности или извлекали даже самих господ. И не было ничего святого и неприкосновенного для гнева варваров и рабской их натуры. Спартак, не будучи в состоянии помешать этому, хотя он неоднократно умолял оставить их бесчинства, решил предотвратить их быстротою действий…»
    Естественно, это был не первый случай бесчинств, но именно здесь наклонность армии рабов к мгновенному разложению проявилась особенно остро. Этого Спартак как раз и опасался. Естественно, он не имел никаких иллюзий насчет последствий захвата города, но его армия не состояла из связанных присягой солдат, которых можно было призвать к дисциплине и вернуть в строй. Рабы, оказавшиеся в его войске, не скрывали своего возмущения необходимостью подчинения приказам, подчинения, от которого они считали себя раз и навсегда избавившимися. Избежать грабежей не представлялось возможным еще и потому, что армия Спартака не имела никакой экономической базы. Она могла поддерживать свое существование только за счет насильственного изъятия материальных ценностей и продовольствия. При этом Спартак, видимо, пытался делать объектами нападений не столько крестьянские поселения, сколько крупные, богатые рабовладельческие хозяйства, которые, в основном, и концентрировались на юге. Иногда Спартак даже возмещал убытки мирному населению. Но большие поместья всегда служили источниками не только припасов, но и военной силы. Трудившиеся там рабы охотно присоединялись к восставшим. В соседней с Луканией области Кампания Спартак быстро пополнил ряды своего войска и приступил к его экипировке.
    Тем временем претор Вариний, двигаясь за Спартаком по пятам, разделил свою армию на части, одну из которых возглавил сам, две остальные поручил своим офицерам: Фурию и Коссинию. Спартак один за другим разбил эти отряды и, не дав врагу опомниться, нанес поражение самому Варинию.
    Тот, не веря в свое поражение, собрал кое-какие подкрепления, снова выступил против Спартака и снова был разбит. В качестве трофеев, по свидетельству Плутарха, Спартаку достались почетная стража претора и его конь.
    После этих событий юг Италии оказался полностью в руках восставших. Однако Спартак не собирался надолго задерживаться в Кампании. Пополнив запасы и увеличив численность своего войска, он намеревался вообще покинуть Апеннинский полуостров.
    Опустошив южные области Италии, армия восставших двинулась к Альпам, разорив по пути Нолу, Нуцерию и Метапонт и уничтожив собственность крупных землевладельцев.
    Наконец в Риме поняли, с каким противником ему пришлось столкнуться. В 72 году до н.э. Сенат направил против Спартака, как во время настоящей большой войны, сразу двух консулов: Гнея Корнелия Лентула Клодиана и Луция Геллия Попликолу.
    Между тем в войске восставших зрел раскол. Очень многие не одобрили решение вождя покинуть богатые провинции Италии. Воинственным галлам и германцам, из которых состояли крупные подразделения армии Спартака, казалось оскорбительным начать отступление после стольких одержанных над римлянами побед.
    Отряд в тридцать тысяч человек под командованием Крикса отделился от армии Спартака, вскоре был настигнут консулом Геллием возле горы Гарган и полностью уничтожен. Погиб и сам Крикс. Этот настолько опечалило предводителя восставших, что он позже устроил в память о друге настоящие гладиаторские бои, в которых вместо гладиаторов сражались пленные римляне.
    А вот Лентулу, который преследовал Спартака, повезло меньше. Войска рабов наголову разгромили его армию, а затем и армию подоспевшего на помощь Геллия. Спартак продолжал быстро уходить из Италии и вскоре вступил на территорию Цизальпийской Галлии, где, как пишет Плутарх, «навстречу же ему во главе десятитысячного войска выступил Гай Кассий Лонгин Вар, наместник той части Галлии, что лежит по реке Паду. В завязавшемся сражении претор был разбит наголову, понес огромные потери в людях и сам едва спасся бегством».
    Это был апогей триумфа полководца Спартака. По некоторым источникам, численность его армии доходит до 120 тысяч человек. Перед ним открыта свободная дорога в Трансальпийскую Галлию…
    И вдруг Спартак поворачивает обратно в Италию.
    Неожиданное известие о том, что армия восставших движется обратно, вызвала в Риме панику, какой не знали со времен войны с Ганнибалом. Всеобщее смятение только усилила неудачная попытка обоих консулов остановить Спартака в Пицене. Аппиан утверждает, что Спартак планировал нанести удар по самому Риму, и рисует при этом красноречивую картину подготовки к форсированному броску: «Он приказал сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал».
    Перед лицом столь грозных событий стало ясно, что к Спартаку надо относиться как к самому страшному из всех врагов Рима. Сторонники Помпея в Сенате требовали немедленно отозвать его войска из Испании и передать этому опытному и удачливому полководцу всю полноту власти в войне с мятежными рабами. Спартак наверняка учитывал такую опасность. До сих пор ему приходилось сражаться с достаточно многочисленными, но слабыми, наспех собранными войсками римлян. По свидетельству Аппиана, войска, сражавшиеся с восставшими, состояли «не из граждан, а из всяких случайных людей, набранных наспех и мимоходом». Главные армии Рима находились далеко от Италии: в Испании и Фракии, где могуществу Республики угрожали Серторий и Митридат VI. Помимо этого на руку Спартаку играло общее, признаваемое всеми и не раз выливавшееся в форме народных возмущений недовольство городских низов и беднейших крестьян политикой Сената. Аристократия и всадники открыто наживались не только за счет почти полностью присваиваемой ими добычи из покоренных стран, но и за счет хлебных спекуляций. Сильную напряженность вызывал также интенсивно идущий по всей Италии процесс захвата земли крупными поместьями, сопровождавшийся разорением мелких землевладельцев. Одним словом, Рим испытывал не самые лучшие времена.
    Опасаясь скорого появления у стен города армии рабов, в Риме в большой спешке провели выборы нового главнокомандующего. Этот пост без труда получил Марк Лициний Красс, человек богатый и могущественный, соперник Помпея в борьбе за влияние в Риме. Красс, имевший крупные земельные владения на юге Италии, сам пострадал от затянувшейся войны и был заинтересован в ее скорейшем окончании. Помимо всего прочего, честолюбивый Красс мечтал хотя бы отчасти сравняться с Помпеем в славе полководца. Для этого подходила даже война с мятежными рабами.
    Итак, Красс взялся за дело энергично. В Риме был произведен набор в армию в тридцать тысяч человек. Офицерский состав подбирался очень тщательно. Красс имел возможность искать нужных ему людей, так как в результате его ростовщической деятельности многие молодые аристократы оказались от него в полной зависимости и не могли отказаться сопровождать на войну своего кредитора.
    Он повел свою новоиспеченную армию на соединение с войсками консулов, которые, после его прибытия в главный лагерь, немедленно вернулись в Рим. В войске римлян ввиду непрерывных поражений, которые оно терпело от Спартака, настроения были удручающие и даже панические. Красс счел необходимым, перед тем как начать действовать, преподать своим солдатам жестокий, но необходимый в создавшемся положении урок. Повод для этого не заставил себя ждать. Командир Красса, Муммий, посланный с двумя легионами следить за Спартаком, нарушил приказ командующего и вступил в сражение с восставшими. В завязавшемся бою римляне потерпели очередное поражение и вынуждены были бежать в лагерь, где стояли основные силы. Красс приказал отобрать пятьсот зачинщиков бегства и подвергнул их децимации, при которой из каждого десятка по жребию отбирается один человек, подлежащий казни. Плутарх: «Так Красс возобновил бывшее в ходу у древних и с давних пор уже не применявшееся наказание воинов; этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается жуткими и мрачными обрядами, совершающимися у всех на глазах». Такая крутая мера оказалась действенной. Порядок в армии был восстановлен.
    Но Спартак уже не собирался штурмовать Рим. Он рассудительно считал, что сил у него недостаточно и войско его далеко не в достаточной боевой готовности: по пути к столице ни один италийский город не примкнул к мятежникам.
    Снова пройдя вдоль всего северного побережья Италии тем же путем, каким двигался во время похода к Альпам, Спартак остановился наконец в городе Фурии у самой юго-восточной оконечности Апеннинского полуострова, заняв город и окрестные горы. Он пытался всеми мерами поддерживать порядок в войске, который, помимо раздражения от длительных и безрезультатных походов, становился еще одним поводом к размолвкам между Спартаком и его командирами. К этому времени относится запрещение Спартаком кому бы то ни было из его армии иметь у себя золото и серебро.
    Смена римского главнокомандующего и оживление военных действий заставили Спартака отступить к самому морю. Но он не отказался от своего плана покинуть Италию вместе со всей армией. Только теперь вместо Галлии им была избрана Сицилия.
    Этому богатому острову уже приходилось дважды становиться ареной крупных восстаний в 132 году до н.э. и в 104 году до н.э. Расчет Спартака оказался верным: обстановка в провинции была самая подходящая — несколько лет подряд ее разорял римский наместник Гай Верес. Антиримские настроения там были велики.
    Однако снова вполне разумное намерение вождя было встречено частью восставших неприязненно. Урок Крикса не пошел впрок. Вскоре от основной армии отделился отряд в десять тысяч человек и встал отдельным лагерем. Красс напал на него и, уничтожив две трети, продолжал преследовать Спартака, который, достигнув побережья, повел переговоры с киликийскими пиратами, надеясь с их помощью переправиться на остров.
    Красс быстро написал письмо в Рим. Он требовал себе расширенных полномочий, обосновывая это опасностью новой вспышки войны и тем, что иначе не сможет помешать Спартаку переправиться в Сицилию. Кроме того, Красс сам предложил отозвать Лукулла из Фракии и Помпея из Испании.
    В конце концов Сенат согласился с предложениями Красса. Помпею и Лукуллу были отправлены предписания возвращаться в Италию. И вдруг ситуация сама изменилась в пользу Рима. Несмотря на предварительную договоренность, киликийские пираты почему-то не сдержали обещания, данные Спартаку. Их корабли внезапно ушли из пролива.
    Армии восставших, преследуемой Крассом, ничего не оставалось, как отступить к самой южной оконечности полуострова, к Регию. Ширина пролива между Италией и Сицилией здесь минимальна. Спартак, которого не так легко было заставить отказаться от однажды принятого решения, намеревался предпринять еще одну попытку добраться до Сицилии, но теперь уже своими силами. Восставшие пытались делать плоты из бревен и пустых бочек, связывая их ветвями, но внезапно налетевшая буря разметала этот импровизированный флот. Становилось ясно, что армии Спартака придется остаться в Италии и принять бой.
    Что касается Красса, то он к этому вовсе не стремился. Природные условия Регийского полуострова, узкого и вытянутого, подсказывали еще более простой выход из положения. Красе приказал провести через весь перешеек вал длиной примерно 55 километров, укрепленный рвом и палисадами. Опять, как и несколько лет назад, римляне надеялись, что армии восставших придется сдаться под угрозой голодной смерти. Оставалось только ждать.
    А тем временем в Риме бушевали страсти. Раздраженный отсутствием быстрых и решительных успехов в войне со Спартаком Сенат вдруг решает передать всю полноту власти над армией вернувшемуся из Испании Помпею. Теперь Красе должен был действовать стремительно, иначе вместо славы победителя он приобретет известность неудачника.
    Спартак, осведомленный об этом, пытался вступить с римлянами в мирные переговоры, в надежде, что Красс, не желая допустить участия в войне Помпея, проявит уступчивость. Однако римский военачальник даже не подумал отвечать на предложения своего противника. Спартаку ничего не оставалось, как идти на штурм римских укреплений. В ненастную ночь его войска, совершив стремительный бросок и завалив ров фашинами, опрокинули сторожевые отряды римлян и вырвались на свободу. Удрученный Красс бросился вслед за направлявшимся к Брундизию Спартаком, в войске которого один раскол следует за другим.
    Спартак внутренним чутьем ощущает, что печальный конец близок, и обстановка в его лагере все более накаляется. Еще один крупный отряд под началом Ганника и Каста отделился от основных сил. И снова он был уничтожен Крассом. Плутарх: «Положив на месте двенадцать тысяч триста неприятелей, он нашел среди них только двоих, раненных в спину, все остальные пали, оставаясь в строю и сражаясь против римлян».
    За Спартаком, отступавшим к Петелийским горам, следовали по пятам Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа. Но когда загнанный Спартак обернулся против римлян, они бежали без оглядки и едва спаслись, с большим трудом вынеся из битвы раненого квестора. Но именно этот успех и погубил Спартака, вскружив головы беглым рабам. Воодушевленные, они теперь и слышать не хотели об отступлении и не только отказывались повиноваться своим начальникам, но, окружив их на пути, с оружием в руках заставили вести войско назад через Луканию на римлян.
    Однако известие о высадке в Брундизии армии Лукулла заставляет Спартака отступить от побережья. И все же вождь восставших рабов понимал, что решительного сражения не избежать. Совершенно неизвестно, как он при этом оценивал свои шансы на успех даже в случае победы над армией Красса. Крассу, в свою очередь, было крайне необходимо как можно скорей дать Спартаку бой — в Риме уже принято было решение о назначении Помпея на пост главнокомандующего. Армия последнего ускоренным маршем двигалась к месту военных действий.
    Римляне настигли армию Спартака, когда она не успела еще отойти далеко от Брундизия. Плутарх: «Красс, желая возможно скорее сразиться с врагами, расположился рядом с ними и начал рыть ров. В то время как его люди были заняты этим делом, рабы тревожили их своими налетами. С той и другой стороны стали подходить все большие подкрепления, и Спартак был наконец поставлен в необходимость выстроить все свое войско». В районе Апулии разыгралось финальное сражение, крайне кровопролитное и ожесточенное.
    По одной из версий, перед боем Спартаку подвели коня, но он, выхватив меч, заколол его, сказав, что в случае победы достанет много хороших коней, а в случае поражения не будет нуждаться и в своем, после чего кинулся в бой.
    По другой, Спартак, пытаясь верхом на коне пробиться к Крассу, был ранен в бедро копьем кампанского аристократа по имени Феликс. Впоследствии Феликс украсил свой дом фреской с изображением этого события. Получив тяжелую рану, Спартак вынужден был спешиться, но продолжал сражаться, хотя ему пришлось от потери крови опуститься на одно колено. В ожесточенной схватке он был убит, так и не успев добраться до Красса. Тело его впоследствии вообще не нашли на поле боя. Отсюда возникли легенды, будто ему с отрядом удалось ускользнуть.
    Уже вечером к месту сражения подоспели войска Помпея и довершили разгром. Отдельные отряды восставших, уцелевшие в этом последнем бою, продолжали еще некоторое время тревожить юг Италии, но в целом война рабов была проиграна.
    Красс получил за победу пеший триумф, так называемую овацию, хотя даже он, по Плутарху, «был сочтен неуместным и унижающим достоинство этого почетного отличия».
    Шесть тысяч рабов из армии Спартака, попавших в плен, были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги из Капуи в Рим.
    Среди ярких и сильных личностей, вождей и вожаков того времени: Цезаря, Суллы, Цицерона, Катилины, решительных и неистовых, отчаянных бойцов и не менее отчаянных консерваторов, свое место занимает и «великий генерал рабской войны», жизнь которого так и осталась неразрешимой загадкой истории.

  5. Mugis Ответить

    Художественный образ Спартака начал свое существование в революционной Франции. Неизвестно, кто первый заново «открыл» непобедимого вождя рабов после многих лет забвения, но взбудораженным умам он пришелся по вкусу.
    Его имя начали упоминать не иначе, как с прибавлением эпитета «герой». Здесь, безусловно, не обошлось без идеализации, но, надо отдать должное и самому Спартаку, дошедшие до нас источники изображают его как человека благородного и отважного.
    Даже те римские историки, которые относились крайне враждебно к восстанию в целом и его участникам, все же признавали личные качества Спартака. Флор, например, всячески подчеркивающий презрение и ненависть к восставшим рабам, вынужден был заявить, что в последнем своем бою «Спартак, сражаясь храбрейшим образом в первом ряду, был убит и погиб, как подобало бы великому полководцу». А Плутарх, чьей беспристрастности можно доверять, писал: «Спартак… человек, не только отличавшийся выдающейся отвагой и физической силой, но по уму и мягкости характера стоявший выше своего положения и вообще более походивший на эллина, чем можно было ожидать от человека его племени».
    О реальной биографии Спартака известно очень мало. Спартак происходил из Фракии, расположенной на территории современной Болгарии, из племени медов. Местом его рождения принято считать город Сандански в Родопских горах, раскинувшихся почти на границе с Югославией, где в I веке до н.э. располагалась столица племени, город Медон.
    По легенде, происхождение медов восходит к легендарной Медее. Это было крупное и сильное племя, воспринявшее многие черты греческой культуры. Спартак, скорее всего, родился в аристократической семье. На это указывает не только его имя, созвучное с родовым именем боспорского царского рода Спартокидов, в нем самом заметно обаяние властной силы, присущее людям, привыкшим находиться у вершины общественной пирамиды. Да и та уверенность, с какой полководец Спартак управлял своей огромной армией, может свидетельствовать в пользу предположения о его принадлежности к знати.
    Вообще, фракийцы слыли людьми воинственными – они не только вели бесконечные межплеменные войны, но и поставляли наемников в армии других государств. У таких народов карьера военного обычно считалась единственно достойной мужчины, тем более принадлежащего к знатному роду. И Спартак здесь не был исключением. В восемнадцать лет он уже служил в римской армии, во вспомогательных фракийских частях. Если учесть, что римская армия в то время не знала себе равных, то Спартак имел возможность познакомиться с ее организацией, практикой ведения военных действий, сильными и слабыми сторонами. Этот опыт впоследствии очень ему пригодился.
    Прослужив несколько лет, Спартак дезертировал из римской армии и возвратился во Фракию, где в это время возобновилась война против римлян. О дальнейших этапах его биографии почти ничего не известно. Античные источники на этот счет крайне скудны, однако они позволяют сделать один очень важный вывод: в натуре Спартака определенно имелось авантюристическое начало, увлекшее его в центр бурных военных событий, развернувшихся на территории Средиземноморья в I веке до н.э. Вероятно, жизнь солдата и наемника была ближе и понятней для Спартака, чем любая другая. Можно предположить, что кроме римской он, возможно, побывал еще и в армии царя Понта Митридата VI, одного из самых сильных и упорных врагов Рима.
    Спартак познал все перемены военного счастья, дважды оказывался в Риме в качестве раба. В первый раз ему удалось бежать, и он, возможно, присоединился к одной из многочисленных в то неспокойное время разбойничьих шаек, действовавших на территории Италии. Через какое-то время Спартак вторично попал в плен и был продан в качестве гладиатора в капуанскую школу Лентула Батиата. Обо всем этом как будто говорят слова Флора: «Спартак, этот солдат из фракийских наемников, ставший из солдата дезертиром, из дезертира – разбойником, а затем за почитание его физической силы – гладиатором».
    В поздней Римской Республике ссылка в гладиаторы была отсроченным вариантом смертной казни. Поэтому на аренах сражались осужденные преступники из рабов, самый низший, бесправный и презираемый слой. Гладиаторы-добровольцы появились в Риме в более поздние времена. Правда, Плутарх утверждает, что в школу Батиата попадали не за преступления, а лишь по жестокости своего хозяина. В основном там находились галлы и фракийцы. Не исключено, что определенный процент из них составляли военнопленные, лишь недавно расставшиеся со свободой, к рабству не привыкшие. В таких условиях для заговора и мятежа необходим был только вождь, и им стал Спартак, прирожденный лидер и организатор, отважный и предприимчивый по натуре человек.
    Но заговор был раскрыт. Спасти его участников могли только быстрые и решительные действия. И тогда гладиаторы ударили первыми.
    Семьдесят восемь человек внезапно напали на стражу, выломали двери школы и вырвались из города с кухонными ножами и вертелами в руках.
    Спартак повел беглецов к горе Везувий, которая тогда считалась потухшим вулканом. Ее вершина представляла собой естественное укрепление, где можно было отсидеться некоторое время, пока к отряду не подтянутся подкрепления – беглые рабы из ближайших поместий.
    Еще по пути к Везувию отряду Спартака удалось захватить обоз, везущий оружие для гладиаторских школ, что частично решило проблему вооружения. В начале военных действий вместо копий восставшим служили заостренные и обожженные на огне колья, «которыми можно было наносить вред почти такой же, как и железом». А вот еще одна цитата из Флора: «Они из прутьев и шкур животных сделали себе необычные щиты, а из железа в рабских мастерских и тюрьмах, переплавивши его, они сделали себе мечи и копья». Действительно, в дальнейшем армия Спартака производила оружие собственными силами, централизованно закупая у торговцев железо и медь.
    На вершине Везувия гладиаторы окончательно определились с предводителями. Кроме Спартака в их число входили германец Эномай, галл Крикс и самнит Ганник. Можно предположить, что эта сходка была проведена по инициативе Спартака, который лишний раз заставил своих сподвижников признать себя в качестве вождя. Спартак в самом деле очень серьезно относился к вопросу единоначалия. Это подтверждают последующие события. Властвуя над пестрым разноплеменным сборищем, он не допускал ни малейшего намека на анархию и изначально взял курс на создание армии по образцу римской, предпочитая скорее лишиться части своих сил, чем допустить ее вырождение в разросшуюся разбойничью шайку.
    В отличие от Эвна, вождя крупнейшего сицилийского восстания рабов, Спартак не объявил себя царем и оставался лишь военачальником, хотя и не отказывался, по свидетельству Флора, от преторских знаков отличия.
    Обосновавшись на Везувии, отряд Спартака некоторое время вообще никуда не выдвигался из своего лагеря. Но его поступок воодушевлял на восстания рабов в близлежащих поместьях. 74 год до н.э. так же, как и предыдущий, был неурожайным, что тотчас сказалось на настроениях сельских рабов, и без того находившихся в очень тяжелых условиях существования. Мелкие мятежи постоянно угрожали спокойствию Капуи, но отряды, выделяемые для борьбы с беглыми рабами, регулярно терпели от них поражения. Наконец, обстановка вокруг Капуи вызвала обеспокоенность в Риме. Вскоре в провинцию во главе трехтысячного отряда прибыл претор Гай Клавдий Пульхр.
    На первый взгляд, задача его была очень простой. Спартак на Везувии словно сам поймал себя в ловушку. К вершине горы вела единственная тропа, перекрыв которую, Клавдию оставалось только ждать, пока голод вынудит восставших сдаться. Но Спартак ни о какой сдаче даже не помышлял. В создавшейся критической ситуации он вполне проявил себя человеком хитроумным и упорным в достижении цели. Из лоз дикого винограда, росшего по склонам горы, восставшие сплели лестницы и спустились по ним с высоты 300 метров на ближайшую ровную площадку. Неожиданно зайдя в тыл претору Клавдию, гладиаторы наголову разбили его воинство.
    С того момента Спартак приступил к формированию настоящей армии, тем более что недостатка в людях у него не было. Его успехи привлекали множество рабов, по большей части пастухов, людей сильных, привыкших жить на вольном воздухе. О них Плутарх писал так: «Одни из этих пастухов стали тяжеловооруженными воинами, из других гладиаторы составили отряд лазутчиков и легковооруженных».
    Помимо удачливости Спартака, не менее привлекательным в глазах рабов выглядел дух справедливости, который насаждался в отряде восставших. Говоря об этом, Аппиан утверждает, что «…Спартак делился добычей поровну со всеми…»
    Униженный Рим на войну со Спартаком отправил претора Публия Валерия Вариния, который поначалу вынудил Спартака отступить на юг, в горы. Дело было в том, что умный вождь восставших не хотел принимать сражение на невыгодных для себя условиях и берег силы, ибо численностью его армия значительно уступала римской. Ему хотелось продолжить отступление, выйти в богатые южные провинции Италии и лишь там, пополнив ряды своих солдат, дать римлянам бой. Часть командиров стояло за план Спартака, но многие требовали немедленно прекратить отступление и напасть на врагов. Разногласия едва не вызвали среди восставших рабов междоусобицу, но в конце концов Спартаку удалось уговорить даже самых нетерпеливых. Пока ему не так трудно было это сделать. В тот момент вся его армия еще равнялась по численности крупному отряду, и даже самые несговорчивые командиры понимали, что единственная их возможность уцелеть – держаться вместе.
    Оказавшийся на пути в Луканию маленький городок Аппиев Форум был взят штурмом. По свидетельствам Саллюстия: «Тотчас беглые рабы вопреки приказу начали хватать и бесчестить девушек и женщин… Иные бросали огонь на крыши домов, а многие из местных рабов, нравы которых делали их союзниками восставших, тащили из тайников скрытые господами ценности или извлекали даже самих господ. И не было ничего святого и неприкосновенного для гнева варваров и рабской их натуры. Спартак, не будучи в состоянии помешать этому, хотя он неоднократно умолял оставить их бесчинства, решил предотвратить их быстротою действий…»
    Естественно, это был не первый случай бесчинств, но именно здесь наклонность армии рабов к мгновенному разложению проявилась особенно остро. Этого Спартак как раз и опасался. Естественно, он не имел никаких иллюзий насчет последствий захвата города, но его армия не состояла из связанных присягой солдат, которых можно было призвать к дисциплине и вернуть в строй. Рабы, оказавшиеся в его войске, не скрывали своего возмущения необходимостью подчинения приказам, подчинения, от которого они считали себя раз и навсегда избавившимися. Избежать грабежей не представлялось возможным еще и потому, что армия Спартака не имела никакой экономической базы. Она могла поддерживать свое существование только за счет насильственного изъятия материальных ценностей и продовольствия. При этом Спартак, видимо, пытался делать объектами нападений не столько крестьянские поселения, сколько крупные, богатые рабовладельческие хозяйства, которые, в основном, и концентрировались на юге. Иногда Спартак даже возмещал убытки мирному населению. Но большие поместья всегда служили источниками не только припасов, но и военной силы. Трудившиеся там рабы охотно присоединялись к восставшим. В соседней с Луканией области Кампания Спартак быстро пополнил ряды своего войска и приступил к его экипировке.
    Тем временем претор Вариний, двигаясь за Спартаком по пятам, разделил свою армию на части, одну из которых возглавил сам, две остальные поручил своим офицерам: Фурию и Коссинию. Спартак один за другим разбил эти отряды и, не дав врагу опомниться, нанес поражение самому Варинию.
    Тот, не веря в свое поражение, собрал кое-какие подкрепления, снова выступил против Спартака и снова был разбит. В качестве трофеев, по свидетельству Плутарха, Спартаку достались почетная стража претора и его конь.
    После этих событий юг Италии оказался полностью в руках восставших. Однако Спартак не собирался надолго задерживаться в Кампании. Пополнив запасы и увеличив численность своего войска, он намеревался вообще покинуть Апеннинский полуостров.
    Опустошив южные области Италии, армия восставших двинулась к Альпам, разорив по пути Нолу, Нуцерию и Метапонт и уничтожив собственность крупных землевладельцев.
    Наконец в Риме поняли, с каким противником ему пришлось столкнуться. В 72 году до н.э. Сенат направил против Спартака, как во время настоящей большой войны, сразу двух консулов: Гнея Корнелия Лентула Клодиана и Луция Геллия Попликолу.
    Между тем в войске восставших зрел раскол. Очень многие не одобрили решение вождя покинуть богатые провинции Италии. Воинственным галлам и германцам, из которых состояли крупные подразделения армии Спартака, казалось оскорбительным начать отступление после стольких одержанных над римлянами побед.
    Отряд в тридцать тысяч человек под командованием Крикса отделился от армии Спартака, вскоре был настигнут консулом Геллием возле горы Гарган и полностью уничтожен. Погиб и сам Крикс. Этот настолько опечалило предводителя восставших, что он позже устроил в память о друге настоящие гладиаторские бои, в которых вместо гладиаторов сражались пленные римляне.
    А вот Лентулу, который преследовал Спартака, повезло меньше. Войска рабов наголову разгромили его армию, а затем и армию подоспевшего на помощь Геллия. Спартак продолжал быстро уходить из Италии и вскоре вступил на территорию Цизальпийской Галлии, где, как пишет Плутарх, «навстречу же ему во главе десятитысячного войска выступил Гай Кассий Лонгин Вар, наместник той части Галлии, что лежит по реке Паду. В завязавшемся сражении претор был разбит наголову, понес огромные потери в людях и сам едва спасся бегством».
    Это был апогей триумфа полководца Спартака. По некоторым источникам, численность его армии доходит до 120 тысяч человек. Перед ним открыта свободная дорога в Трансальпийскую Галлию…
    И вдруг Спартак поворачивает обратно в Италию.
    Неожиданное известие о том, что армия восставших движется обратно, вызвала в Риме панику, какой не знали со времен войны с Ганнибалом. Всеобщее смятение только усилила неудачная попытка обоих консулов остановить Спартака в Пицене. Аппиан утверждает, что Спартак планировал нанести удар по самому Риму, и рисует при этом красноречивую картину подготовки к форсированному броску: «Он приказал сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал».
    Перед лицом столь грозных событий стало ясно, что к Спартаку надо относиться как к самому страшному из всех врагов Рима. Сторонники Помпея в Сенате требовали немедленно отозвать его войска из Испании и передать этому опытному и удачливому полководцу всю полноту власти в войне с мятежными рабами. Спартак наверняка учитывал такую опасность. До сих пор ему приходилось сражаться с достаточно многочисленными, но слабыми, наспех собранными войсками римлян. По свидетельству Аппиана, войска, сражавшиеся с восставшими, состояли «не из граждан, а из всяких случайных людей, набранных наспех и мимоходом». Главные армии Рима находились далеко от Италии: в Испании и Фракии, где могуществу Республики угрожали Серторий и Митридат VI. Помимо этого на руку Спартаку играло общее, признаваемое всеми и не раз выливавшееся в форме народных возмущений недовольство городских низов и беднейших крестьян политикой Сената. Аристократия и всадники открыто наживались не только за счет почти полностью присваиваемой ими добычи из покоренных стран, но и за счет хлебных спекуляций. Сильную напряженность вызывал также интенсивно идущий по всей Италии процесс захвата земли крупными поместьями, сопровождавшийся разорением мелких землевладельцев. Одним словом, Рим испытывал не самые лучшие времена.
    Опасаясь скорого появления у стен города армии рабов, в Риме в большой спешке провели выборы нового главнокомандующего. Этот пост без труда получил Марк Лициний Красс, человек богатый и могущественный, соперник Помпея в борьбе за влияние в Риме. Красс, имевший крупные земельные владения на юге Италии, сам пострадал от затянувшейся войны и был заинтересован в ее скорейшем окончании. Помимо всего прочего, честолюбивый Красс мечтал хотя бы отчасти сравняться с Помпеем в славе полководца. Для этого подходила даже война с мятежными рабами.
    Итак, Красс взялся за дело энергично. В Риме был произведен набор в армию в тридцать тысяч человек. Офицерский состав подбирался очень тщательно. Красс имел возможность искать нужных ему людей, так как в результате его ростовщической деятельности многие молодые аристократы оказались от него в полной зависимости и не могли отказаться сопровождать на войну своего кредитора.
    Он повел свою новоиспеченную армию на соединение с войсками консулов, которые, после его прибытия в главный лагерь, немедленно вернулись в Рим. В войске римлян ввиду непрерывных поражений, которые оно терпело от Спартака, настроения были удручающие и даже панические. Красс счел необходимым, перед тем как начать действовать, преподать своим солдатам жестокий, но необходимый в создавшемся положении урок. Повод для этого не заставил себя ждать. Командир Красса, Муммий, посланный с двумя легионами следить за Спартаком, нарушил приказ командующего и вступил в сражение с восставшими. В завязавшемся бою римляне потерпели очередное поражение и вынуждены были бежать в лагерь, где стояли основные силы. Красс приказал отобрать пятьсот зачинщиков бегства и подвергнул их децимации, при которой из каждого десятка по жребию отбирается один человек, подлежащий казни. Плутарх: «Так Красс возобновил бывшее в ходу у древних и с давних пор уже не применявшееся наказание воинов; этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается жуткими и мрачными обрядами, совершающимися у всех на глазах». Такая крутая мера оказалась действенной. Порядок в армии был восстановлен.
    Но Спартак уже не собирался штурмовать Рим. Он рассудительно считал, что сил у него недостаточно и войско его далеко не в достаточной боевой готовности: по пути к столице ни один италийский город не примкнул к мятежникам.
    Снова пройдя вдоль всего северного побережья Италии тем же путем, каким двигался во время похода к Альпам, Спартак остановился наконец в городе Фурии у самой юго-восточной оконечности Апеннинского полуострова, заняв город и окрестные горы. Он пытался всеми мерами поддерживать порядок в войске, который, помимо раздражения от длительных и безрезультатных походов, становился еще одним поводом к размолвкам между Спартаком и его командирами. К этому времени относится запрещение Спартаком кому бы то ни было из его армии иметь у себя золото и серебро.
    Смена римского главнокомандующего и оживление военных действий заставили Спартака отступить к самому морю. Но он не отказался от своего плана покинуть Италию вместе со всей армией. Только теперь вместо Галлии им была избрана Сицилия.
    Этому богатому острову уже приходилось дважды становиться ареной крупных восстаний в 132 году до н.э. и в 104 году до н.э. Расчет Спартака оказался верным: обстановка в провинции была самая подходящая – несколько лет подряд ее разорял римский наместник Гай Верес. Антиримские настроения там были велики.
    Однако снова вполне разумное намерение вождя было встречено частью восставших неприязненно. Урок Крикса не пошел впрок. Вскоре от основной армии отделился отряд в десять тысяч человек и встал отдельным лагерем. Красс напал на него и, уничтожив две трети, продолжал преследовать Спартака, который, достигнув побережья, повел переговоры с киликийскими пиратами, надеясь с их помощью переправиться на остров.
    Красс быстро написал письмо в Рим. Он требовал себе расширенных полномочий, обосновывая это опасностью новой вспышки войны и тем, что иначе не сможет помешать Спартаку переправиться в Сицилию. Кроме того, Красс сам предложил отозвать Лукулла из Фракии и Помпея из Испании.
    В конце концов Сенат согласился с предложениями Красса. Помпею и Лукуллу были отправлены предписания возвращаться в Италию. И вдруг ситуация сама изменилась в пользу Рима. Несмотря на предварительную договоренность, киликийские пираты почему-то не сдержали обещания, данные Спартаку. Их корабли внезапно ушли из пролива.
    Армии восставших, преследуемой Крассом, ничего не оставалось, как отступить к самой южной оконечности полуострова, к Регию. Ширина пролива между Италией и Сицилией здесь минимальна. Спартак, которого не так легко было заставить отказаться от однажды принятого решения, намеревался предпринять еще одну попытку добраться до Сицилии, но теперь уже своими силами. Восставшие пытались делать плоты из бревен и пустых бочек, связывая их ветвями, но внезапно налетевшая буря разметала этот импровизированный флот. Становилось ясно, что армии Спартака придется остаться в Италии и принять бой.
    Что касается Красса, то он к этому вовсе не стремился. Природные условия Регийского полуострова, узкого и вытянутого, подсказывали еще более простой выход из положения. Красе приказал провести через весь перешеек вал длиной примерно 55 километров, укрепленный рвом и палисадами. Опять, как и несколько лет назад, римляне надеялись, что армии восставших придется сдаться под угрозой голодной смерти. Оставалось только ждать.
    А тем временем в Риме бушевали страсти. Раздраженный отсутствием быстрых и решительных успехов в войне со Спартаком Сенат вдруг решает передать всю полноту власти над армией вернувшемуся из Испании Помпею. Теперь Красе должен был действовать стремительно, иначе вместо славы победителя он приобретет известность неудачника.
    Спартак, осведомленный об этом, пытался вступить с римлянами в мирные переговоры, в надежде, что Красс, не желая допустить участия в войне Помпея, проявит уступчивость. Однако римский военачальник даже не подумал отвечать на предложения своего противника. Спартаку ничего не оставалось, как идти на штурм римских укреплений. В ненастную ночь его войска, совершив стремительный бросок и завалив ров фашинами, опрокинули сторожевые отряды римлян и вырвались на свободу. Удрученный Красс бросился вслед за направлявшимся к Брундизию Спартаком, в войске которого один раскол следует за другим.
    Спартак внутренним чутьем ощущает, что печальный конец близок, и обстановка в его лагере все более накаляется. Еще один крупный отряд под началом Ганника и Каста отделился от основных сил. И снова он был уничтожен Крассом. Плутарх: «Положив на месте двенадцать тысяч триста неприятелей, он нашел среди них только двоих, раненных в спину, все остальные пали, оставаясь в строю и сражаясь против римлян».
    За Спартаком, отступавшим к Петелийским горам, следовали по пятам Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа. Но когда загнанный Спартак обернулся против римлян, они бежали без оглядки и едва спаслись, с большим трудом вынеся из битвы раненого квестора. Но именно этот успех и погубил Спартака, вскружив головы беглым рабам. Воодушевленные, они теперь и слышать не хотели об отступлении и не только отказывались повиноваться своим начальникам, но, окружив их на пути, с оружием в руках заставили вести войско назад через Луканию на римлян.
    Однако известие о высадке в Брундизии армии Лукулла заставляет Спартака отступить от побережья. И все же вождь восставших рабов понимал, что решительного сражения не избежать. Совершенно неизвестно, как он при этом оценивал свои шансы на успех даже в случае победы над армией Красса. Крассу, в свою очередь, было крайне необходимо как можно скорей дать Спартаку бой – в Риме уже принято было решение о назначении Помпея на пост главнокомандующего. Армия последнего ускоренным маршем двигалась к месту военных действий.
    Римляне настигли армию Спартака, когда она не успела еще отойти далеко от Брундизия. Плутарх: «Красс, желая возможно скорее сразиться с врагами, расположился рядом с ними и начал рыть ров. В то время как его люди были заняты этим делом, рабы тревожили их своими налетами. С той и другой стороны стали подходить все большие подкрепления, и Спартак был наконец поставлен в необходимость выстроить все свое войско». В районе Апулии разыгралось финальное сражение, крайне кровопролитное и ожесточенное.
    По одной из версий, перед боем Спартаку подвели коня, но он, выхватив меч, заколол его, сказав, что в случае победы достанет много хороших коней, а в случае поражения не будет нуждаться и в своем, после чего кинулся в бой.
    По другой, Спартак, пытаясь верхом на коне пробиться к Крассу, был ранен в бедро копьем кампанского аристократа по имени Феликс. Впоследствии Феликс украсил свой дом фреской с изображением этого события. Получив тяжелую рану, Спартак вынужден был спешиться, но продолжал сражаться, хотя ему пришлось от потери крови опуститься на одно колено. В ожесточенной схватке он был убит, так и не успев добраться до Красса. Тело его впоследствии вообще не нашли на поле боя. Отсюда возникли легенды, будто ему с отрядом удалось ускользнуть.
    Уже вечером к месту сражения подоспели войска Помпея и довершили разгром. Отдельные отряды восставших, уцелевшие в этом последнем бою, продолжали еще некоторое время тревожить юг Италии, но в целом война рабов была проиграна.
    Красс получил за победу пеший триумф, так называемую овацию, хотя даже он, по Плутарху, «был сочтен неуместным и унижающим достоинство этого почетного отличия».
    Шесть тысяч рабов из армии Спартака, попавших в плен, были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги из Капуи в Рим.
    Среди ярких и сильных личностей, вождей и вожаков того времени: Цезаря, Суллы, Цицерона, Катилины, решительных и неистовых, отчаянных бойцов и не менее отчаянных консерваторов, свое место занимает и «великий генерал рабской войны», жизнь которого так и осталась неразрешимой загадкой истории.
    Курушин М.Ю.
    Спартак ? — 71 до н.э.

  6. Feriel Ответить

    С мнением Спартака не был согласен его помощник Крикс, который ратовал за то чтобы остаться в Южной Италии. Состав отрядов Крикса состоял из галлов и германцев, и все они жаждали наступательных действий.
    Отряд восставших под командованием Крикса отделился от войск Спартака и был уничтожен двумя римскими легионами под командованием претора Квинта Аррия. Сам Крикс погиб.

    Рис. 2. Сражение Крикса с римлянами.
    Раскол и гибель Крикса временно ослабили пыл восставших, однако после ряда побед и успешного маневрирования между легионами римлян, боевой дух армии укрепился, и они стали требовать похода на Рим. Подобно Ганнибалу, армия восставших устроила устрашающий поход на Рим, но Спартак понимает, что “вечный город” ему не взять никогда.

    Всеобщая мобилизация Рима

    Восстание под предводительством Спартака произошло в тот момент, когда у Рима не было укомплектованных армий, так как Республика вела завоевательные войны. Сенат был вынужден мобилизовать все свои силы, собрав около 65 тысяч воинов.
    Осень 72 год до н. э. Общим командующим римскими войсками назначен протоконсул Марк Лициний Красс.
    Сражение на границе Пицена. Легат Муммий ослушался Красса, ринулся на войско Спартака и был разбит восставшими.
    Красс ввёл в римской армии жесточайшую дисциплину. Отныне в его армии действует закон децимации, который не применялся со времён Царского Рима. Согласно децимации, каждый десятый с поля боя римский воин должен быть казнён.
    Спартак стремится как можно скорее покинуть Италию. Все его устремления направлены на Сицилию. Там вожак восставших рабов надеялся вновь получить свежие резервы и разжечь пламя борьбы на острове. Пираты пообещали помочь Спартаку, но, взяв деньги, кораблей не прислали.
    Зимой 72-71 гг. до н. э. Красс запер войско восставших в бухте на оконечности полуострова. Однако восставшим под руководством Спартака, вновь удаётся прорваться сквозь ряды римских войск и уйти в Луканию.
    Сенат видя беспомощность Красса, отправляет гонцов к Гнею Помпею с приказом выдвигаться в Италию. Такое же указание получил Марк Линиций Лукулл. Над восставшими нависла угроза окружения.

    Снова разногласия

    В лагере восставших в это же время разгорелись конфликты из-за несогласованности выбранного маршрута следования армии. От главной армии отделились галлы и германцы с вождями Ганником и Кастом. Они были наголову разбиты Крассом, который приказал в плен никого не брать. Это была самая кровавая страница в истории восстания под руководством Спартака.
    Гибель нескольких десятков людей тяжело сказалась на моральном духе армии. Кроме того, резервы спартаковской армии были исчерпаны и с трёх сторон на неё надвигались римские легионы.
    На военном совете Спартаком было принято решение двигаться в Брундизию. Принято считать, что Спартак рвался к побережью Адриатического моря.
    На пути в Брундизию, конная разведка доложила Спартаку о войске Лукулла стоявшего на пути. Тогда армия повстанцев спешно повернула назад, но наткнулась на легионы Красса.

  7. Shakagis Ответить

    Если в первые месяцы восстания римское правительство не уделило ему внимания, а в дальнейшем пыталось подавить «мятеж гладиаторов» сравнительно небольшими отрядами, то теперь республика приняла меры, которые, как казалось сенаторам, должны, наконец, вырвать с корнем «позор вооружённого восстания рабов». В самом деле; против них были направлены оба консула 72 г. до н. э., Люций Геллий и Гней Лентулл. Сенат, по словам древнего историка, отправил против Спартака обоих консулов, «как если бы дело шло об одной из самых трудных и больших войн». Но, так как войска по-прежнему были нужны и за Пиренеями и в горах Армении, консулам могли выделить только два легиона.
    Несмотря на немногочисленность своих сил, консулы перешли к решительным действиям. Прежде всего один из них, Геллий, командовавший в начале похода обоими легионами, уничтожил в Апулии, у горы Гаргана, отделившуюся часть повстанцев во главе с Криксом. Германцы и другие рабы, находившиеся в этом отряде, сопротивлялись отчаянно и мужественно, но были разбиты. Сам Крикс и две трети его воинов нашли смерть в этом сражении.
    Однако в остальном война велась неудачно для римлян. Спартак с основными силами отходил по отрогам Апеннинских гор на север, прокладывая себе путь в долину реки По и дальше к снежным вершинам Альп. Геллий и Лентулл решили окружить его войско. Для этого Лентулл двинулся быстрым маршем вслед за Спартаком, обогнал его и преградил дальнейший путь. С юга в это время приближался Геллий.
    Не в первый раз было Спартаку принимать ответственные решения. Он понимал, что в случае осуществления римских планов его отрядам придётся биться на два фронта. Чтобы избежать этого, Спартак оторвался от преследующих его войск и где-то в Апеннинских горах обрушился на преградившего ему дорогу Лентулл а, который укрепился на возвышенности. В жестокой битве римляне окружили воинов Спартака, но он сумел направить всю силу удара в одно место и разбил отряды помощников консула. В руки восставших попал весь римский обоз.
    Для отдыха не было времени — уже приближалась армия Геллия. Спартак повернулся против него, разгромил его легионы в открытом сражении и, почтив память погибшего Крикса гладиаторским сражением, в котором принуждены были биться 300 пленных римлян, снова двинул свои победоносные войска на север.

    Бой гладиаторов. Рисунок с фрески в Помпеях.
    Но на пути к свободе было ещё одно препятствие. Наместник Цизальпийской Галлии (так называлась у римлян Северная Италия — долина реки По, населённая галльскими племенами) Кассий встретил армию Спартака у города Мутины. У римского полководца было около 10 тысяч свежих солдат, но он не выдержал натиска спартаковцев и, потерпев поражение и потеряв много людей, с трудом спасся от гибели.
    Уничтожение обоих консульских легионов и захват укреплённого лагеря Кассия были крупными победами. Они открывали, наконец, свободный путь за Альпы. Но вместе с тем они настолько укрепили уверенность рабов в своих силах,что сторонников ухода из Италии становилось всё меньше. Тем настойчивее раздавались голоса тех, кто требовал похода на Рим. Разве не настал час, чтобы гордая столица стала добычей вчерашних рабов?
    Разве не переполнена кровью и слезами всякая мера терпения? И, кроме того, как оставить в неволе тысячи других, кому ещё не посчастливилось найти себе место в рядах восставших? В рабах заговорило великое чувство классовой солидарности. Нет, они не согласны покинуть в тюрьмах и застенках, на полях и в рудниках тысячи своих братьев! И зачем теперь, после побед над обоими консулами, подобно жалким беглецам, уходить из страны, обильно политой их потом и кровью? И неизвестно ещё, что ждёт их дома. А ведь предстоят огромные опасности и лишения долгого пути…
    Кто может поручиться, что живы родители, что дети, оставленные в колыбели, счастливо избежали смерти или плена и узнают своих отцов, что жёны не погибли в нужде или не отыскали себе новых мужей? Нет, пусть Спартак ведёт их на Рим; и горе Риму!
    При таком настроении большинства войска можно было принять лишь одно решение, и Спартак повернул на юг. Для успеха задуманного дела важны были внезапность и стремительность нападения. Спартак приказал сжечь всё лишнее, уничтожить ненужный скот, пожертвовать пленными. Стодвадцатитысячное войско быстро двигалось на юг. Воинов было достаточно, и Спартак не брал тех, кто не влился в ряды восставших рабов в то время, когда против них действовали оба консула, а теперь, прослышав о цели похода, готовы были присоединиться к повстанцам в надежде на добычу.
    Римские консулы ещё не были уничтожены. Они соединили остатки своих легионов и пытались остановить грозный поход в Пиценуме. Но что могло противостоять энтузиазму и натиску тысяч людей, воодушевлённых мыслью о возмездии, ставшем целью их стремлений? Римские войска потерпели тяжёлое поражение и обратились в бегство. Сенат приказал консулам прекратить военные действия. В Риме не на шутку опасались, что вся эта масса окрылённых победами над прославленными легионами, закалённых в боях, ожесточённых перенесёнными страданиями, неукротимых в своей ненависти людей устремится к столице.
    При выборах должностных лиц на следующий год многие боялись выставлять свои кандидатуры. В конце концов претором был избран Марк Красс, видный сулла- нец, один из самых богатых рабовладельцев Рима. К этому времени спартаковцы, отбросив по пути отряд претора Манлия, уже прошли через Самний и вышли к границам Лукания. Было неясно, собирается ли Спартак идти на Рим, и Красс двинул свои легионы в Пицентийскую область, прикрыв путь к столице.
    Но Спартак обманул ожидания врагов; он не пошёл на Рим. Несмотря на победы над консулами, он не верил в возможность захвата Рима: ни один город Италии не перешёл на сторону рабов. Да и что было делать даже стотысячному войску рабов с Римом, число жителей которого приближалось, быть может, к миллиону? Трезвый ум Спартака не допускал бессмысленного риска тысячами жизней, тысячами людей, которые выдвинули его, верили ему, шли за ним на смерть.
    И у него уже сложился новый, ещё более глубокий и величественный план дальнейших действий. Ключ к победе над Римом не находится в здании сената, и сила римлян не в том, что они владеют семью холмами над Тибром. Если уж речь идёт не о том, чтобы вернуть рабов к их давно утраченным очагам, если принять к сердцу интересы не только фракийцев и галлов, товарищей по школе Батиата, но всех тысяч рабов, если вести борьбу со всем Римом, со всем рабовладельческим миром, построенным на крови и слезах, на угнетении и эксплуатации, то выход может быть только в одном, и только одно даёт право мужественно смотреть в будущее и надеяться на победу своего справедливого дела: надо, не ограничиваясь Италией, распространить восстание на провинции, освободить и присоединить к борьбе всех рабов, где бы они ни томились — в рудниках Испании или на полях Африки, в мастерских Греции или в сицилийских каменоломнях. И начинать надо с ближайшего, с наиболее достижимого. Поэтому путь ведёт отныне не к стенам Рима и не к северным хребтам, отделяющим Италию от остального мира, а к неширокому проливу, за которым лежит Сицилия. Именно там, где ещё живы в сердцах невольников воспоминания о славном царстве восставших рабов, можно будет найти поддержку, укрепиться и подготовить силы для новых боёв, которые будут упорнее и значительнее прежних.

    Новый план действий требовал новой тактики. Неизвестно, в какой мере Спартак посвящал воинов в свои дальнейшие намерения, но во всяком случае о походе на Рим больше не было речи. Быстро и целеустремлённо двигались спартаковцы на юг. В стороне оставались и Рим, с ужасом ожидавший невиданного нашествия, и Капуя, и Везувий, первое убежище беглецов. Теперь они, превратившись в грозную силу, безостановочно двигались вперёд. Нужно было, не теряя времени, вывести из Италии как можно больше дисциплинированных, прошедших через все военные трудности воинов.
    Красс по-своему оценил движение рабов. Он и сам готов был не торопиться с решительным сражением. Опытный полководец и прожжённый политический деятель, наживший огромное состояние, скупая за бесценок земли и имущество казнённых Суллой, жадный и осторожный, жестокий и предусмотрительный, Красс не привык торопиться в важном и опасном деле. К тому же он отлично знал, что воины его шести легионов, не говоря уже об остатках разбитых консульских войск, совершенно деморализованы легендарными победами Спартака. Поэтому он разбил лагерь в Пицентийской области и отправил своего помощника Муммия с двумя легионами в обход, приказав ему вести постоянное наблюдение и неотступно следовать за повстанцами, но не ввязываться в серьёзный бой. Однако Муммий решил отличиться, и при первом случае, когда ему показалось, что победа сама даётся в руки, напал на Спартака. Но легионы Муммия не выдержали столкновения и, теряя оружие, обратились в бегство. Отбросив преграждавший ему дорогу отряд, Спартак удалялся в глубь Лукании, двигался к морю. Вскоре перед рабами открылись горы, окружающие Турин, а затем и самый город.
    Заняв Турии, сравнительно крупный порт на Тарентском заливе, Спартак стал готовиться к дальнейшему походу. Здесь войско рабов вступило в оживлённые торговые сношения с местными купцами. Продавая добычу, воины по приказу Спартака требовали в уплату не золото и серебро, а медь и железо, необходимые для изготовления оружия Возможно, что в подчёркнутом пренебрежении к драгоценным металлам выразились и смутные мечтания рабов, стремившихся ниспровергнуть мир, построенный на богатстве одних и рабстве сотен тысяч других.
    К этому времени Красс также стал двигаться на юг. Муммия с остатками его отряда он встретил сурово и, вручая снова оружие потерявшим его воинам, потребовал, чтобы они нашли поручителей, которые подтвердят, что они будут его беречь. Стремясь любой ценой поднять боеспособность своих легионов, Красс не остановился перед применением самых крутых мер: 500 воинов, которые первыми обратились в бегство, были разделены на десятки, и из каждого десятка один, выбранный по жребию, был подвергнут позорной казни. Возобновляя это старинное, наполовину забытое наказание для трусов, Красс добился того, что стал, как выражается греческий историк, для своих солдат «страшнее побеждавших их врагов». Действительно, римляне теперь с переменным успехом вступали в стычки с мелкими отрядами рабов, выступавших из Турий в поисках продуктов питания и другой добычи.
    Военные действия стали затягиваться, но Спартак не терял времени. Для переправы в Сицилию необходимы были корабли. Так как в Туриях их, по-видимому, не удалось захватить, Спартак вступил в переговоры с пиратами. Пираты обещали помочь, и войско рабов двинулось в новый поход — на крайний юг Италии, к Мессинскому проливу.
    В самом деле, в Сицилии, ещё недавно дважды пережившей восстания рабов, слухи о победах Спартака не оставались без последствий. Только исключительная строгость и жестокость римских наместников на острове и местных рабовладельцев удерживали до поры до времени рабов в повиновении.
    После подавления двух рабских восстаний на острове Сицилии рабам воспрещалось, например, в каком бы то ни было случае брать в руки оружие; известен случай, когда раб, убивший дикого кабана и поднёсший его в дар наместнику Сицилии, был казнён, так как нарушил запрет. В годы спартаковского восстания террор усилился. Сицилийский наместник Веррес производил многочисленные аресты среди рабов и свободных и даже казнил какого-то римского гражданина, заподозренного в том, что он шпион, отправленный в Сицилию вождями восставших раб.
    Трудно сказать, разгадал ли Красс план Спартака, но римский полководец двигался, не отрываясь, вслед Римский легионный за его войском. Воинам Красса каза-    орёл
    лось, что Спартак отступает, боясь сражения, и это вселяло в них бодрость. Пользуясь этим, Красс уничтожил сначала стоявший отдельно десятитысячный отряд рабов, а затем ему удалось нанести чувствительный удар и самому Спартаку.
    Но Спартак не дал себя задержать, и это было главное. Быстрым маршем двигались его отряды на юг, где в проливе уже ожидали его корабли киликийских  пиратов. Сицилии угрожала немалая опасность, и наместник Веррес решил принять свои меры. Не надеясь на проведённое по его приказу укрепление берегов Сицилии и не имея флота, средства на содержание которого были им давно присвоены, Веррес решил, пренебрегая гордостью и достоинством римского наместника, завязать прямые сношения с пиратами. Результат не замедлил сказаться. Когда спартаковцы вышли, наконец, к берегам Сицилийского пролива, пираты, взяв договорённые подарки, обманули Спартака и увели свои корабли.
    Неширокий пролив, отделяющий Италию от Сицилии, отличается тем не менее сильным течением, а у берегов его разбросаны острые скалы. По древним легендам, этот пролив охранялся сказочными чудовищами Скиллой (в латинском произношении Сциллой) и Харибдой.
    «Скиллой,— пишет римский историк,— местные жители называют скалу, вдающуюся в море. Сказания же придали ей столь чудовищный вид, будто бы это женщина, у пояса которой торчат собачьи головы, потому что волны, сталкивающиеся у этой скалы, издают шум, напоминающий лай собак». Ещё опаснее расположенная на противоположном берегу Харибда: «Море у Харибды бурливое, оно затягивает невидимым водоворотом случайно занесённые туда корабли, тащит их на протяжении шестидесяти миль к тавроменийским берегам и там выбрасывает из своей глубины их обломки…».
    Но никакая опасность не могла остановить воинов Спартака. Они решили любой ценой переправиться через узкий пролив. Не имея лодок, рабы пытались переплыть бурные воды на плотах, под брёвна которых подводили бочки, привязывая их лозами или кожаными ремнями. Но быстрое течение сносило сцепившиеся между собой плоты, и не удалось переправить в Сицилию даже двухтысячный отряд, назначенный для этой цели. К тому же и Красс, понимавший размеры опасности, грозившей Риму, если война перебросится в Сицилию, принял меры к тому, чтобы сделать переправу на плотах невозможной.
    Убедившись в том, что предательство пиратов погубило столь широко задуманный план, Спартак повернул от моря, обманувшего его надежды. Но за это время и Красс успел сделать многое. Видя, что враги отходят на крайний юг Италии, Красс решил отрезать рабов, запереть их, лишить подвоза продовольствия и уничтожить. Его воины выстроили поперёк Бруттийского полуострова, в самом узком его месте, ров, имевший в ширину и глубину около четырёх с половиной метров, а над рвом возвели земляную насыпь, укрепив её палисадом. Они трудились днём и ночью, торопились, но большое и трудное дело (укрепления были выстроены на протяжении более 50 километров) удалось окончить, как выражается биограф Красса, «против ожидания в короткое время». Спартак попытался пробиться, но потерпел большой урон и отступил. Наконец-то грозный вождь рабов оказался в западне!
    Уже приближалась зима, третья зима восстания. Рабы вскоре стали ощущать недостаток продовольствия и фуража. Неудача похода в Сицилию не могла не отразиться и на моральном состоянии войска; сказывалась и усталость. Но Спартак был далёк от мысли, что это уже конец. Только бы вырваться из ловушки, в которую они попали благодаря пиратам! И в ожидании конных отрядов, стекавшихся со всей южной оконечности полуострова к нему, Спартак не пытался идти на штурм укреплений, а постоянно беспокоил осаждавших. Рабы часто совершали мелкие нападения или, выждав, когда ветер повернёт в сторону врага, поджигали хворост, набросанный в ров. Чтобы укрепить решимость своих воинов, Спартак приказал повесить на виду у своего и римского войска пленного римлянина — живой образ той участи, на которую могли бы рассчитывать побеждённые или сложившие оружие. Узнав, что в Риме на смену Крассу готовятся прислать Помпея, и понимая, что Красс не хочет ни с кем разделить славу победителя, Спартак попытался завязать с ним переговоры, но получил отказ.
    Дождавшись, наконец, прибытия конных отрядов, осаждённые в одну из ненастных ночей устремились к римским укреплениям. Прежде чем сторожевые отряды римлян успели вызвать подкрепления, ров был засыпан землёй, завален деревьями, сучьями, трупами лошадей и павших в бою. По созданному таким образом мосту значительная часть рабов вышла из ловушки. Вскоре оттуда выбрались и остальные.
    При известии о том, что Спартак обманул все его ожидания, Красс вначале растерялся. Он боялся, что отчаяние заставит рабов стремительно двинуться на Рим, и написал в сенат, что для окончания войны следует немедленно отозвать из Испании Помпея, а с Востока — наместника Македонии Лукулла, брата римского полководца, успешно сражавшегося в Малой Азии против Митридата.

  10. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *