Почему фет долгие годы отдал военной службе?

9 ответов на вопрос “Почему фет долгие годы отдал военной службе?”

  1. ber700 Ответить

    Изложить проблему великодушия (1)шел май сорок третьего года. (2)на отдыхе нам выдали к обеду один котелок на двоих. (з)суп был сварен с макаронами, и в мут- ной глубине котелка невнятно что-то белело. (4)в пару со мной угодил
    пожилой боец. (5)мы готовились похле- бать горячей еды, которую получали редко. 6) мой напарник вынул из тощего вещмешка ложку, и сразу упал духом: большая деревянная ложка была уже выедена по краям, а у меня ложка была
    обыкновенная, 7) я засуетился было, затаскал свою узкорылую ложку туда да обрат но, как вдруг заметил, что напарник мой не спешит и своей ложкой не злоупотребляет. (8)зачерпывать-то он зачерпывал во всю глубину ложки, но потом,
    как бы ненароком, задевал за котелок, из ложки выплескивалась половина обратно, и оставалось в ней столько же мутной жижицы, сколько и в моей ложке, может, даже и поменьше. (9)в котелке оказалась одна макаронина. (10)0дна на двоих
    .(11)длинная, из довоенного теста, может, и из самой америки, со «второго фронта». (12)мутную жижицу мы перелили ложками в себя, и она не утолила, а лишь сильнее возбудила голод. (13)а как хотелось мне сцапать ту макаронину, не
    ложкой, нет, с ложки она соскользнет обратно, шлепнется в котелок, рукою мне хотелось ее сцапать — и в рот! (14)если бы жизнь до войны не научила меня сдерживать свои по- рывы и вожделения, я бы, может, так и сделал: схватил,
    заглотил: и чего ты потом со мной сделаешь? (15)ну, завезешь по лбу ложкой, ну, может, пнешь и скажешь: «шакал! » я отвернулся и застланными великим напряжением глазами смотрел на окраины древнего городка, ничего перед собой не
    видя. в моих глазах жило одно лишь трагическое видение — белая раздался тихий звук. (19)я вздрогнул и обернулся, уверенный, что макаронины давно уж на свете )но она лежала, разва- ренная, и, казалось мне, сделалась еще дородней и
    привлекатель ней своим царственным телом. мой напарник первый раз пристально глянул за меня — и в глу бине его усталых глаз я заметил какое-то всепонимание и усталую мудрость, что готова и ко всепрощению, и к
    снисходительности. он молча же своей зазубренной ложкой раздвоил макаронину, но не на равные части, и я затрясся внутри от бессилия и гнева: ясное дело, конец макаронины, который подлинее, он загребет себе. (23)но деревянная
    ложка коротким толчком подсунула к моему краю именно ту часть макаронины, которая была длинее. 124)напарник мой безо всякого интереса, почти небрежно забросил в рот макаронину, облизал ложку, сунул ее в вещмешок и ушел куда-то.
    (25)в спине его серой, в давно небритой, дегтярно чер¬неющей шее, в кругло и серо обозначенном стриженом затылке чудилось мне всесокрушающее презрение. * 26)и никогда, нигде я его более не встретил, но и не забыл случай чайного
    напарника по котелку, не забыл на ходу мне преподанного урока, может, самого справедливого, самого нравственного из всех уроков, какие преподала мне жизнь.

  2. MelfisX Ответить




    Афанасий Афанасьевич Фет
    1820-1892
    Афанасий Афанасьевич Фет родился 23 ноября 1820 года в Новосёлках (прежнее название Козюлькино), деревне недалеко от города Мценска. Отец его, ротмистр в отставке Афанасий Неофитович Шеншин, был богатым помещиком, так что будущий поэт вырос под непосредственным влиянием тогдашнего помещичьего быта.
    В его памяти сохранились с большой яркостью события и картины детства, проведённого в Новосёлках. Главное влияние на него имели мать и дядя Пётр Неофитович, чрезвычайно любивший своего старшего племянника. Случайно попалась мальчику тетрадка с переписанными поэмами А.С. Пушкина «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан»: он с величайшим наслаждением выучил их наизусть и приводил ими в восторг своего дядю.
    До 14 лет он жил и учился дома, в Новосёлках. Затем был отвезён в пансион в Прибалтике, где провёл три года. В 1837 году он переезжает в Москву и живёт в доме известного историка М.П. Погодина. Через полгода юноша поступил в университет – сначала на юридический факультет, но уже через несколько недель перевёлся на филологический, на котором и кончил курс в 1844 году. В 1840 году был опубликован первый сборник его стихотворений «Лирический пантеон».
    Новая жизнь началась для Фета после поступления на военную службу. На этом поприще у Фета была возможность быстрее достичь заветной цели – возвращения себе дворянского достоинства и наследственной фамилии Шеншин, которых он был лишён в 14-летнем возрасте как незаконнорожденный. В 1845 году он был принят унтер-офицером в Кирасирский полк. Постепенно его произвели в корнеты, в поручики и штаб-ротмистры, а 2 мая 1853 года прикомандировали к лейб-гвардии Уланскому полку В январе 1854 года он стал поручиком этого полка, а в 1858 году вышел в отставку штаб-ротмистром.
    Время военной службы было яркой эпохой в жизни Фета. Много трудов, волнений и радостей, строгая дисциплина, множество разнообразных знакомств, успехи в любви, в дружбе, в литературе, – всем была богата эта жизнь. И в его характере всё это время сохранялись черты, сформированные старым помещичьим бытом, с его общительностью и ощущением изящества жизни, и военной службой николаевских времён, с её строгим пониманием государственного долга.
    Эти годы были расцветом поэтической деятельности Фета. Уже в 1850 году он приезжал в Москву, чтобы напечатать сборник своих произведений. Книжка была встречена восторженными похвалами. Журналы охотно публиковали стихи Фета.
    В 1857 году в Париже А. Фет женился на Марье Петровне Боткиной, сестре своего давнишнего почитателя и приятеля Василия Петровича Боткина. С согласия жены он решился серьёзно посвятить себя сельскому хозяйству и в 1860 году купил хутор Степановка в Мненском уезде. Здесь Фет энергично принялся хозяйничать и жил 17 лет, лишь зимою наезжая ненадолго в Москву. Он отделал дом и расширил его пристройки, развёл цветники, насадил аллеи, выкопал пруды и колодцы и, главное, усердно повёл хлебопашество.
    К этому периоду относится его служба мировым судьёй в течение десяти с половиной лет (с 1867 но 1877 год). В журналах появляются его статьи но сельскохозяйственным вопросам, стихи же пишутся очень редко.
    В 1877 году Фет оставил Степановку и купил Воробьёвку ( гак называемую Ртищевскую Воробьёвку, по фамилии давнишнего владельца) в Щигровском уезде Курской губернии. Деревня Воробьёвка стояла на левом, луговом берегу реки, а господская усадьба – на правом берегу, очень высоком. Дом был окружён с востока каменными службами, а с юга и запада – огромным парком, состоящим большею частью из вековых дубов. Из дома были видны церкви Коренной Пустыми. Множество Соловьёв, грачи и цапли, гнездящиеся в саду, цветники, разбитые по скату к реке, фонтан, устроенный в самом низу против балкона, – весь этот мир отразился в стихах Фета.
    Здесь началась новая жизнь. Хозяйство велось управляющим, а сам владелец вернулся к литературе. Кроме создания собственных стихотворений, началась непрерывная работа в качестве переводчика. Были переведены Шопенгауэр («Мир как воля и представление»), Гёте («Фауст»), Овидий, Вергилий, Катулл, Тибулл, Марциал.
    В 1881 году был куплен в Москве, на Плющихе, небольшой дом, и с тех пор установился обычный порядок жизни, который уже не менялся. Зиму Афанасий Афанасьевич проводил в Москве, раннею весною, никак не позже 15 апреля, переезжал в Воробьёвку и оставался там до последних чисел сентября.
    Эту последнюю эпоху жизни поэта можно назвать временем довольства, житейского покоя и почёта, прочной славы и спокойной литературной деятельности. Его поэтические сборники «Вечерние огни» (1883, 1885, 1888, 1891) вызывают огромный интерес у читающей публики и восторженные отзывы критики.
    Тридцать лет страдал Афанасий Афанасьевич одышкой, постоянно усиливавшейся, несмотря на всякие предосторожности. Не раз встречаются и в стихах его жалобы на «трудное дыхание». Впоследствии, лет за десять до смерти, к этому присоединилось хроническое воспаление век. В 1892 году, по приезде в Москву, он заболел бронхитом; эта болезнь прошла, но общая слабость усилилась, и 21 ноября в полдень поэт скончался, не доживши двух дней до 72 лет. Хотя его многолетняя болезнь последние годы была мучительно тяжела, он бодро переносил её, жаловался очень мало и редко; в последний день он был на ногах, но, чувствуя приближение роковой минуты, уговорил жену выехать за покупкой и умер, присев на стул в своей столовой.
    А. Фет был интересным, многогранным человеком. Он обладал энергией и решительностью, ставил себе ясные цели и неуклонно к ним стремился. Ему всегда нужна была деятельность; он не любил бесцельных прогулок, не любил оставаться один или молча погружаться в книгу; когда же имел собеседников, был неистощим в речах, исполненных блеска и парадоксов. Стихотворения его были не плодом обдумывания и труда, а прямыми дарами вдохновения. В них обыкновенно нет никаких вступлений, а прямо изливается чувство, возникшее в известную минуту, в известной обстановке.
    По Н.Н. Страхову

    Вопросы и задания

    Почему Фет долгие годы отдал военной службе, которая его никогда не прельщала?
    Многие знакомые Фета удивлялись, как в нём могли сочетаться, с одной стороны, хозяйственность, практичность, трезвость взгляда на мир, а с другой – возвышенная одухотворённость, нежность и глубина чувства, отражённые в лирике. В чём, на ваш взгляд, причина «расхождения» между Фетом-поэтом и Фетом-человеком?
    Известны ли вам писатели, чьи биографии каким-то образом близки фетовской? Расскажите о них.

    Живое слово

    Нарисуйте словесный портрет Фета. Постарайтесь описать и нём детали, которые помогут не только увидеть, но и «прочувствовать» образ и характер поэта.
    * * *
    Целый мир от красоты,
    От нелика и до мала,
    И напрасно ищешь ты
    Отыскать её начало.
    Что такое день иль век
    Перед тем, что бесконечно?
    Хоть не вечен человек,
    То, что вечно, – человечно.
    Между 1874 и 1883
    * * *
    Учись у них – у дуба, у берёзы.
    Кругом зима. Жестокая пора!
    Напрасные на них застыли слёзы,
    И треснула, сжимаяся, кора.
    Всё злей метель и с каждою минутой
    Сердито рвёт последние листы,
    И за сердце хватает холод лютый;
    Они стоят, молчат; молчи и ты!
    Но верь весне. Её примчится гений,
    Опять теплом и жизнию дыша.
    Для ясных дней, для новых откровений
    Переболит скорбящая душа.
    31 декабря 1883

  3. Reaper76 Ответить

    Это лишило Фета всех дворянских привилегий.
    До 14 лет мальчик жил и учился дома, а затем был отправлен в немецкую школу-пансион в Верро Лифляндской губернии (ныне город Выру в Эстонии).
    В 1837 году Афанасий Фет приехал в Москву, полгода провел в пансионе профессора Михаила Погодина и поступил в Московский университет, где учился в 1838-1844 годах сначала на юридическом, потом на словесном отделении.
    В 1840 году вышел первый сборник стихов под заглавием “Лирический пантеон”, автор укрылся за инициалами А. Ф. С конца 1841 года стихи Фета регулярно появлялись на страницах издававшегося Погодиным журнала “Москвитянин”. С 1842 года Фет печатался в либеральном западническом журнале “Отечественные записки”.
    С целью получить дворянское звание Фет решил поступить на военную службу. В 1845 году он был принял в кирасирский полк; в 1853 году перешел в уланский гвардейский полк; в Крымскую кампанию находился в составе войск, охранявших Эстляндское побережье; в 1858 году вышел в отставку штаб-ротмистром, не выслужив дворянства.
    В годы военной службы Афанасий Фет был влюблен в родственницу своих провинциальных знакомых Марию Лазич, которая повлияла на все его творчество. В 1850 году Лазич погибла на пожаре. Исследователи выделяют особый цикл стихотворений Фета, связанных с Лазич.
    В 1850 году в Москве вышел второй сборник стихотворений Фета под названием “Стихотворения”. В 1854 году, находясь в Петербурге, Афанасий Фет сблизился с литературным кружком журнала “Современник” — Николаем Некрасовым, Иваном Тургеневым, Александром Дружининым, Василием Боткиным и др. В журнале стали печататься его стихи. В 1856 году вышел новый сборник “Стихотворений А.А. Фета”, переизданный в 1863 году в двух томах, причем во второй вошли переводы.
    В 1860 году Фет купил хутор Степановка в Мценском уезде Орловской губернии, занимался хозяйством, жил там безвыездно. В 1867-1877 годах был мировым судьей. В 1873 году за Фетом была утверждена фамилия Шеншин со всеми связанными с нею правами. В 1877 году он продал благоустроенную им Степановку, купил дом в Москве и живописное имение Воробьевку в Щигровском уезде Курской губернии.
    С 1862 года по 1871 год в журналах “Русский вестник”, “Литературная библиотека”, “Заря” очерки Фета печатались под редакционными названиями “Записки о вольнонаемном труде”, “Из деревни” и “По вопросу о найме рабочих”.
    В Степановке Фет начал работу над мемуарами “Мои воспоминания”, охватывающими период с 1848 до 1889 года, они вышли в 1890 году в двух томах, а том “Ранние годы моей жизни” был опубликован уже после его смерти — в 1893 году.
    Много в это время Фет занимался переводами, завершенными в основном уже в 1880-х годах. Фет известен как переводчик Горация, Овидия, Гете, Гейне и других древних и новых поэтов.
    В 1883-1891 годах были опубликованы четыре выпуска сборника стихотворений Фета “Вечерние огни”. Пятый он уже не спел выпустить. Предназначавшиеся для него стихотворения частично и в ином порядке вошли в изданный после его смерти двухтомник “Лирические стихотворения” (1894), подготовленный его почитателями — критиком Николаем Страховым и поэтом К.Р. (великим князем Константином Романовым).
    Последние годы Фета были отмечены знаками внешнего признания. В 1884 году за полный перевод сочинений Горация он получил Пушкинскую премию Императорской Академии наук, в 1886 году, за совокупность трудов, был избран ее членом-корреспондентом.
    В 1888 году Фет получил придворное звание камергера, лично представлялся императору Александру III.
    Афанасий Фет скончался 3 декабря (21 ноября по старому стилю) 1892 года в Москве. Похоронен поэт в селе Клейменово, родовом имении Шеншиных.
    Афанасий Фет был женат на сестре литературного критика Василия Боткина — Марии Боткиной.
    Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

  4. Ligalizovan Ответить

    Он до самой старости боролся с грехами своей бедной юности: тщеславным честолюбием и сребролюбием. И что любопытно, современники поэта совершенно не понимали, почему он до самой смерти писал стихи о любви, да еще и какие!… Во многих воспоминаниях встречается язвительное и насмешливое описание Афанасия Фета в образе жестокого, корыстолюбивого, пессимистичного и грубого старика, что абсолютно не вязалось с его потрясающей любовной лирикой. По-видимому, душа Марии Лазич не отходила от Фета, а возможно он сам ее не отпускал до конца своих дней. В его сердце, не угасая более четырех десятилетий, пылал огонь его далекой юношеской любви. Последнее стихотворение, посвященное любимой, он написал в 1892 году, в год своей смерти… Обращаясь к Марии Лазич, Афанасий Фет писал:
    Ты душою младенческой все поняла,
    Что мне высказать тайная сила дана,
    И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,
    Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить…

    До последнего вздоха

    Но и это еще не все трагедии, разыгрываемые в его жизни поэта. Так, 21 ноября 1892 года поэт торжественно выпив бокал шампанского и, найдя предлог, выпроводил из дома жену. Затем позвал свою секретаршу и надиктовал ей следующее: «Не понимаю сознательного приумножения неизбежных страданий. Добровольно иду к неизбежному». И подписал «21 ноября, Фет (Шеншин)». Потом, взяв стальной стилет для нарезки бумаги, размахнулся и ударил себя по виску, но промахнулся. Помешала секретарша, которая успела оттолкнуть руку поэта, державшего стилет. Тогда Фет кинулся на кухню, решив закончить начатое при помощи кухонного ножа, но, так и не успев до него дотянуться, упал. Секретарша, бросившаяся за ним, с трудом разобрала в его бессвязном шепоте только одно слово «Добровольно…». Не придя в сознание, поэт умер. Похоронен в селе Клейменово, родовом имении Шеншиных.

  5. Energetik66 Ответить

    Почти сразу же после свадьбы родился мальчик, которого крестили Афанасием и записали старшим сыном Афанасия Неофитовича Шеншина. Старший сын — это серьезно! По законам Российской империи именно старший сын становился наследником поместья отца и крепостных. Прочие дети могли получить только денежное наследство.
    Вполне возможно, что отставной ротмистр Шеншин умыкание чужой жены числил лихим подвигом. Наверное, по пьяному делу он даже хвастался этим подвигом перед друзьями и соседями. И зря. Потому что в 1834 году начальству поступил донос: Афанасий Афанасьевич Шеншин совсем не сын Шеншина Афанасия Неофитовича. Дело замять не удалось. Обнаружились подделки в документах. Взятый за шкирку батюшка рассказал всю правду. В результате четырнадцатилетний Афанасий, уже привыкший числить себя потомственным русским дворянином, оказался вдруг не дворянином, не русским, а главное, вообще человеком без фамилии.
    Те, кто нынче печалуются о «России, которую мы потеряли», скорее всего плохо представляют себе, что жизнь для большинства подданных в Российской империи была совсем не радостной. Дело не в слабом развитии промышленности или низком уровне культуры. Более всего жизни страны мешало устаревшее общественное устройство. Российская империя до самого своего последнего часа была страной сословной. Это значило, что каждый человек был приписан к определенному сословию и занимал в этом сословии четкое положение в зависимости от чина и звания. Порядок в стране задавался великим социальным изобретением Петра I — «Табелью о рангах». Все прочее не имело практически никакого значения. «Всяк сверчок знай свой шесток» — поговорка очень российская.
    Оценим же теперь весь масштаб приключившейся с юным Афанасием беды. В стране, где иной раз прежде имени человека ставили сословие, к которому он был приписан (к примеру, крестьянин Вятской губернии Федор Иванов Шаляпин), подросток вдруг оказался никем. И звать его стали никак.
    Обрести имя помогли немецкие родственники. Из Германии они прислали документ, в котором Афанасий признавался сыном первого мужа Шарлотты-Елизаветы, чиновника Фёта. Так была обретена новая фамилия. Ненавидимая на всю жизнь фамилия Фёт. Чуть позже из-за опечатки наборщика в типографии она превратится в Фет.
    Редко с кем происходили подобного рода жизненные катастрофы. Трудно сказать, какое поведение было бы самым достойным в то время в такой ситуации. Юноша, окончивший в 1845 году Московский университет в качестве «иностранца Фёта», решил во что бы то ни стало восстановить то, что он считал справедливостью. А именно, вновь стать русским, дворянином и Шеншиным, наконец.
    Самый короткий путь в дворянство виделся через военную службу. В то время всякий военнослужащий, получивший чин низшего, четырнадцатого, класса получал вместе с этим чином и потомственное дворянство. По статской службе потомственное дворянство давал чин восьмого класса, коллежский ассесор. Чтобы до него дослужиться требовалось лет 15−16.
    Поскольку иностранцев на военную службу в России не принимали, «иностранец Афанасий Фет» принял русское подданство. И пошел служить. Вернее выслуживаться.
    В апреле 1845 года Фет поступил на военную службу унтер-офицером. Через год он ожидал получения офицерского чина. И тут калитка, в которую он пытался проскочить, закрылась. В июне 1845 года вышел приказ, по которому потомственному дворянству в военной службе стали давать только чин майора. Это был чин восьмого класса, до которого следовало служить те же 15−16 лет. Но отступать было некуда. Восемь лет А. Фет прослужил в захудалом армейском полку в захудалой Херсонской губернии.
    Правда, была возможность немного ускорить движение по служебной лестнице. Одно и то же звание в гвардии «весило» на одну ступень «Табели о рангах» больше, чем в армии. Армейскому майору соответствовал гвардейский капитан. Следовательно, для достижения звания, дающего право на заветное потомственное дворянство, Афанасию Фету пришлось бы служить в гвардии года на три меньше, чем в обычной армейской части. В 1853 году он смог перевестись в гвардейский лейб-уланский полк, расквартированный в Новгородской губернии.
    К 1856 году Фет дослужился до гвардии штаб-ротмистра. Следующий чин, гвардии ротмистра, позволил бы, наконец, и ему, и его потомкам называться русскими дворянами. Но тут вышел новый указ, согласно которому потомственное дворянство давалось лишь тем военным, кто дослужился до чина шестого класса. В армии этому соответствовал чин полковника, в гвардии — подполковника. Еще десять лет службы! Делать военную карьеру для Фета становилось абсолютно бесперспективно. В 1858 году он вышел в отставку гвардии штаб-ротмистром.
    Цель, поставленная А. Фетом в юности, на военном поприще достигнута не была. Но он уже чисто психологически не мог вырваться из затеянной гонки за «справедливостью» и, как советовал позже Дейл Карнеги, «успокоиться и начать жить». Не получилось достичь дворянства — надо попытаться хоть помещиком стать. Основной капитал для этой затеи был.
    В 1857 году Афанасий Фет женился на дочери крупного чаеторговца Боткина. В 1860 году он приобретает 200 десятин чернозёмной земли и небольшую усадьбу в Орловской губернии. Заметим, что всего за десять лет до этого события подобная покупка была бы попросту невозможна. Землю тогда могли купить только дворяне, а землю с крепостными — только дворяне потомственные. Но в пореформенной России право на покупку земли получили и разночинцы.
    А. Фет стал успешным помещиком. В 1873 году он обращается с просьбой на высочайшее имя и просит признать его законным сыном дворянина и помещика Афанасия Шеншина с правом носить отцовскую фамилию. К письму прилагается ссылка на якобы обнаруженные документы, свидетельствующие о том, что Афанасий Неофитович и Елизавета Петровна обвенчались еще в Германии, и, следовательно, А. Фет — законный сын своего отца — помещика А. Н. Шеншина.

  6. SergO_irk Ответить

    75 ное дыхание». Впоследствии, лет за десять до смерти, к этому присоединилось хроническое воспаление век. В 1892 году, по приезде в Москву, он заболел бронхитом; эта болезнь прошла, но общая слабость усилилась, и 21 ноября в полдень поэт скон- чался, не доживши двух дней до 72 лет. Несмотря на то, что его многолетняя болезнь последние годы была мучительно тяжела, он бодро переносил её, жаловался очень мало и редко; в послед- ний день он был на ногах, но, чувствуя приближение роковой минуты, уговорил жену выехать за покупкой и умер, присев на стул в своей столовой. А. Фет был интересным, многогранным человеком. Он обла- дал энергией и решительностью, ставил себе ясные цели и неук- лонно к ним стремился. Ему всегда нужна была деятельность; он не любил бесцельных прогулок, не любил оставаться один; когда же имел собеседников, был неистощим в речах, исполнен- ных блеска и парадоксов. В его стихотворениях обыкновенно нет никаких вступлений, а прямо изливается чувство, возник- шее в известную минуту, в известной обстановке. По Н.Н. Страхову Вопросы и задания ? 1. Почему А.А. Фет долгие годы отдал военной службе, которая его никогда не прельщала? 2. Многие знакомые Фета удивлялись, как в нём могли сочетаться, с одной стороны, хозяйственность, практичность, трезвость взгляда на мир, а с другой — возвышенная одухотворённость, нежность и глубина чувства, отражённые в лирике. В чём, на ваш взгляд, при- чина «расхождения» между Фетом-поэтом и Фетом-человеком? 3*. Известны ли вам писатели, чьи биографии каким-то образом близки фетовской? Расскажите о них. Живое слово ! Нарисуйте словесный портрет Фета. Постарайтесь описать в нём детали, которые помогут не только увидеть, но и «прочувствовать» образ и характер поэта.

  7. radmi Ответить

    В 1857 году Афанасий Фет женился на младшей сестре Василия Боткина — Марии, наследнице богатого купеческого рода. В следующем году в чине гвардейского штабс-ротмистра он вышел в отставку, так и не добившись дворянства. Супруги поселились сначала в Москве, а в 1860 году в имении Степановка, которое купили в Мценском уезде Орловской губернии — на родине писателя.
    Как говорил Иван Тургенев, «он [Фет] теперь сделался агрономом-хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл, о литературе слышать не хочет и Музу прогнал взашею…». Фет посвятил себя сельским заботам и домашнему хозяйству: выращивал зерновые культуры, проектировал конный завод, держал коров, овец, птицу, разводил пчел, рыбу. Из Степановки Фет сделал образцовую усадьбу: показатели урожаев с его полей поднимали статистику губернии, а яблочную пастилу Фета доставляли прямо к императорскому двору.
    Однако в 1863 году поэт выпустил еще одну книгу — двухтомник своих стихотворений. Одни критики встретили книгу радостно, отмечая «прекрасный лирический талант» писателя, другие обрушились на него с резкими статьями и пародиями. Фета обвиняли в том, что он был «помещиком-крепостником» и скрывался под маской поэта-лирика.
    Афанасий Фет регулярно публиковался в журналах «Русский вестник», «Литературная библиотека» и «Заря». Там выходили его очерки о пореформенном состоянии сельского хозяйства. Их печатали под редакционными названиями «Записки о вольнонаемном труде», «Из деревни», «По вопросу о найме рабочих». В 1867 году Афанасия Фета выбрали мировым судьей. Это во многом повлияло и на то, что через 10 лет по императорскому указу за ним наконец-то утвердили фамилию Шеншин и вернули дворянский титул. Но свои произведения писатель продолжил подписывать фамилией Фет.

    Лауреат полной Пушкинской премии: зрелые годы и смерть поэта

  8. sponsor7777 Ответить

    Афанасий Фет родился в немецкой семье. Его отец был асессором города Дармштадт. Однако в 1820 году мать Фета, Шарлотта-Елизавета, бежит с помещиком Шеншиным из Германии в Россию. Женщина уже была беременна (позже в письмах к брату она писала, что ребенок от немецкого мужа). Афанасий и Шарлотта обвенчались (предварительно Шарлотта приняла православие). Когда ребенок родился, он стал считаться сыном помещика Шеншина и был записан в метрической книге как Афанасий Афанасьевич Шеншин. Казалось бы все сложилось хорошо.
    Но в 1834 году обнаружилось, что отцом Афанасия Афанасьевича был не помещик Шеншин, а немецкий асессор Фет. Юноша был лишен фамилии и дворянского звания. Он стал официально зваться Афанасием Фетом.
    В дальнейшем Афанасий Фет пытался вернуть себе дворянство и фамилию Шеншин (забегая вперед скажу, что вернул за 19 лет до смерти, то есть в 1873 году).
    Первая попытка – через стихи. Надо прославиться, тогда вернут потомственное русское дворянство и фамилию. Не вышло.
    Служба была второй попыткой. Дослужившись до определенного звания, можно было получить личное дворянство, а потом – и потомственное. Поэтому Фет и служил в кавалерийском полку (13 лет, начиная с 1845 года). Однако и вторая попытка провалилась: император Николай I дважды повышал чин, который давал право на потомственное дворянство.
    Фет начал службу в чине унтер-офицера. Через год получил офицерское звание. Закончил службу штаб-ротмистром (дворянином мог стать полковник; до этого звания Фет не дослужился).

  9. mario2012 Ответить

    Основные мотивы лирики в творчестве А. А. Фета (Экзаменационная реферативная работа. Выполнил Ученик 9 класса “Б” Ратковский А.А. Средняя школа № 646. Москва, 2004 )
    Творчество А. Фета
    А. А. Фет занимает совершенно особое положение в русской поэзии второй половины XIX века. Общественная ситуация в России тех лет подразумевала активное участие литературы в гражданских процессах, то есть парадность стихов и прозы, а также их ярко выраженную гражданскую направленность. Некрасов дал начало этому движению, заявив, что каждый писатель обязан «отчитываться» перед обществом, быть прежде всего гражданином, а потом уже человеком искусства. Фет этого принципа не придерживался, оставаясь вне политики, и заполнил, таким образом, свою нишу в поэзии той эпохи, поделив её с Тютчевым.
    Но если мы вспомним лирику Тютчева, то она рассматривает человеческое бытие в его трагичности, Фет же считался поэтом безмятежных сельских радостей, тяготеющий к созерцательности. Пейзаж у поэта отличается спокойствием, миром. Но, возможно, это внешняя сторона? Действительно, если приглядеться, то лирика Фета наполнена драматизмом, философской глубиной, которые всегда и отличали «больших» поэтов от авторов-однодневок. Одним из главных фетовских тем является трагедия неразделённой любви. Стихотворения такой тематики раскрывают факты биографии Фета, точнее, то, что он пережил смерть любимой женщины. Стихотворения, относящиеся к этой теме, справедливо получили наименование «монологи к умершей».
    Ты отстрадала, я ещё страдаю,
    Сомнением мне суждено дышать,
    И трепещу, и сердцем избегаю
    Искать того, чего нельзя понять.
    С этим трагическим мотивом переплетаются и другие стихотворения поэта, названия которых красноречиво говорят о тематике: «Смерть»», «Жизнь пронеслась без явного следа», «Проста во мгле воспоминаний…» Как видно, идиллия не просто «разбавлена» грустью поэта, она отсутствует вообще. Иллюзия благополучия создается стремлением поэта преодолеть страдания, растворить их в радости каждодневного бытия, добытой из боли, в гармонии окружающего мира. Поэт ликует вместе со всей природой после бури:
    Когда ж под тучею, прозрачна и чиста,
    Поведает заря, что минул день ненастья,
    Былинки не найдёшь и не найдёшь куста,
    Чтобы не плакал он и не сиял от счастья…
    Взгляд Фета на природу схож со взглядом Тютчева: главное в ней – движение, направление потока жизненной энергии, которая заряжает людей и их стихи. Фет писал Льву Николаевичу Толстому: «в художественном произведении напряжённость – великое дело». Неудивительно, что лирический сюжет Фета разворачивается во время наибольшего напряжения духовных сил человека. Стихотворение «На заре ты её не буди» демонстрирует именно такой момент» отражающий состояние героини:
    И чем ярче сияла луна,
    И чем звонче свистал соловей,
    Всё бледней становилась она,
    Сердце билось больней и больней.
    В созвучии с этим стихом – облик другой героини: «Ты пела до зари, в слезах изнемогая». Но самым ярким шедевром Фета, отобразившим внутреннее духовное событие в жизни человека-стихотворение «Шёпот, робкое дыханье…» В этом стихе – лирический сюжет, то есть на событийном уровне ничего не происходит, зато дана подробная развёртка чувств и переживаний героя, смена состояний влюблённой души, окрашивающее ночное свидание — а именно оно описано в стихотворении — в причудливые цвета. На фоне ночных теней блещет серебро тихого ручья, и чудесная ночная картина дополняется и изменением облика возлюбленной. Последняя строфа метафорически сложна, так как именно на неё приходится эмоциональная кульминация стихотворения:
    В дымных тучках пурпур розы,
    Отблеск янтаря,
    И лобзания, и слёзы,
    И заря, заря!…
    За этими неожиданными образами скрываются черты любимой, её уста, блеск её улыбки. Этим и другими свежий стихотворениями Фет пытается доказать, что поэзия является дерзостью, которая претендует на изменение привычного хода существования. В этом отношении показателен стих «Одним толчком согнать ладью живую…». Его тема-природа вдохновения поэта. Творчество рассматривается как высокий взлёт, рывок, попытка достичь недостижимое. Фет прямо называет свои поэтические ориентиры:
    Тоскливый сон прервать единым звуком,
    Упиться вдруг неведомым, родным,
    Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам…
    Другая сверхзадача поэзии – закрепление мира в вечности, отражение случайного, неуловимого («Чужое вмиг почувствовать своим»). Но чтобы образы достигали сознания читателя, нужна особая, не похожая ни на что музыкальность. Фет применяет множество приёмов звукописи (аллитерация, ассонанс), и Чайковский даже сказал: «Фет в лучшие свои минуты переходит из пределов, указанных поэзией, и смело делает шаг в нашу область».
    Так что же нам явила лирика Фета? Он шел из тьмы смерти любимого человека к свету радости бытия, освещая себе путь огнем и светом в своих стихотворениях. За это его называют самым солнечным поэтом русской литературы (каждому известны строчки: «Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало»). Фет не боится жизни после потрясений, он верит и хранит в себе веру в победу искусств над временем, в бессмертии прекрасного мгновения.
    Стихи А. Фета – это чистая поэзия, в том смысле, что там нет ни капельки прозы. Обыкновенно он не воспевал жарких чувств, отчаяния, восторга, высоких мыслей, нет, он писал о самом простом – о картинах природы, о дожде, о снеге, о море, о горах, о лесе, о звездах, о самых простых движениях души, даже о минутных впечатлениях. Его поэзия радостна и светла, ей присуще чувство света и покоя. Даже о своей загубленной любви он пишет светло и спокойно, хотя его чувство глубоко и свежо, как в первые минуты. До конца жизни Фету не изменила радость, которой проникнуты почти все его стихи.
    Красота, естественность, искренность его поэзии доходят до полного совершенства, стих его изумительно выразителен, образен, музыкален. Недаром к его поэзии обращались и Чайковский, и Римский-Корсаков, и Балакирев, и Рахманинов, и другие композиторы.
    «Поэзия Фета — сама природа, зеркально глядящая через человеческую душу…»
    В традиционной мировой и русской лирике тема природы является одной из основных, обязательно затрагиваемых тем. И у Фета также эта тема отражается во многих его стихотворениях. Тема природы в его произведениях тесно переплетается и с любовной лирикой, и с характерной для Фета темой красоты, единой и неделимой. В ранних стихотворениях 40-х годов тема природы выражена не явно, образы природы общи, не детализируются:
    Чудная картина,
    Как ты мне родна:
    Белая равнина,
    Полная луна…
    Поэты 40-х годов при описании природы опирались, в основном, на приёмы, характерные для Гейне, т.е. вместо связного описания давались отдельные впечатления. Многие стихотворения раннего Фета относились критикой к “гейневским”. Например, “Шумела полночная вьюга”, где поэт выражает настроение без психологического анализа его и без прояснения сюжетной ситуации, с которой оно связано. Внешний мир как бы окрашивается настроениями лирического “я”, оживляется, одушевляется ими. Так появляется характерное фетовское очеловечивание природы; часто появляется эмоциональная экспрессия, возбуждаемая природой, нет столь характерных позднее ярких и точных деталей, позволяющих судить о картине в целом. Любовь Фета к природе, знание её, конкретизация и тонкие наблюдения за ней проявляются в его стихах в полной мере в 50-е годы. Вероятно, на увлечение им пейзажной лирикой в то время повлияло его сближение с Тургеневым. Явления природы становятся детальнее, конкретнее, чем у предшественников Фета, что характерно и дня прозы Тургенева. У Фета изображается не вообще берёза, как символ русского пейзажа, а конкретная берёза у крыльца собственного дома, не вообще дорога с её бесконечностью и непредсказуемостью, а та конкретная дорога, которую можно сию минуту увидеть с порога дома. Или, например, в его стихах встречаются не только традиционные птицы, имеющие чёткое символическое значение, но и такие птицы, как лунь, сыч, черныш, кулик, чибис, стриж и другие, каждая из которых показана в своём своеобразии:
    За облаком до половины скрыта,
    Луна светить ещё не смеет днём.
    Вот жук взлетел и прожужжал сердито,
    Вот лунь проплыл, не шевеля крылом.
    Пейзажи Тургенева и Фета сходны не только в меткости и тонкости наблюдений над явлениями природы, но и в ощущениях, образах (например, образ заснувшей земли, “почиющей природы”). Фет, как и Тургенев, стремится зафиксировать, описать изменения в природе. Его наблюдения легко можно группировать или, например, в изображении времён года чётко определить период. Изображена ли поздняя осень:
    Сбирались умирать последние цветы
    И ждали с грустию дыхания мороза;
    Краснели по краям кленовые листы,
    Горошек отцветал, и осыпалась роза, –
    или конец зимы:
    Ещё весны душистой нега
    К нам не успела низойти,
    Ещё овраги полны снега,
    Ещё зарёй гремит телега
    На замороженном пути…
    Это легко можно понять, т.к. описание даётся точно и чётко. Фет любит описывать точно определённое время суток, приметы той или иной погоды, начало того или иного явления в природе (например, дождя в “Весеннем дожде”). Точно так же можно определить, что Фет по большей части, даёт описание центральных областей России.
    Именно природе средней полосы России посвящен цикл стихотворений “Снега” и многие стихи из других циклов. По мнению Фета, эта природа прекрасна, но не всякий в состоянии уловить эту неяркую красоту. Он не боится многократно повторять признания в любви к этой природе, к игре света и звука в ней» к тому природному кругу, который поэт много раз называет приютом: “Люблю я приют ваш печальный и вечер деревни глухой…”. Фет всегда поклонялся красоте; красота природы, красота человека, красота любви – эта самостоятельные лирические мотивы сшиваются в художественном мире поэта в единую и неделимую идею красоты. От повседневности он уходит туда, ”где грозы пролетают мимо…” Для Фета природа – объект художественного восторга, эстетического наслаждения. Она – лучший наставник и мудрый советник человека. Именно природа помогает решать загадки, тайны человеческого бытия. Кроме того, например, в стихотворении “Шёпот, робкое дыханье…” поэт прекрасно передаёт мгновенные ощущения, и, чередуя их, он передаёт состояние героев, в созвучие природы душе человека, и счастье любви:
    Шёпот, робкое дыханье,
    Трели соловья,
    Серебро и колыханье
    Сонного ручья….
    Фет сумел передать движения души и природы без глаголов, что бесспорно, было новаторством в русской литературе. Но есть у него и картины, в которых главными опорами становятся именно глаголы, как, к примеру, в стихотворении “Вечер”?
    Прозвучало над ясной рекою,
    Прозвенело в померкшем лугу»
    Прокатилось над рощей немою,
    Засветилось на том берегу…
    Подобная передача происходящего говорит об ещё одной особенности пейзажной лирики Фета: главную тональность задают трудноуловимые впечатления звуков, запахов, смутных очертаний, передать которые в словах очень трудно. Именно сочетание конкретности наблюдений со смелыми и необычными ассоциациями позволяют чётко представлять описываемую картину природы. Можно говорить и об импрессионизме поэзии Фета; именно с уклоном к импрессионизму связано новаторство в изображении явлений природы. Точнее говоря, предметы и явления изображены поэтом так, как они предстали его восприятию, какими они ему показались в момент написания. И описание фокусируется не на самом изображении, а на впечатлении, производимом им. Кажущееся Фет описывает как реальное:
    Над озером лебедь в тростник потянул,
    В воде опрокинулся лес,
    Зубцами вершин он в заре потонул,
    Меж двух изгибаясь небес.
    Вообще, мотив “отражения в воде” встречается довольно часто у поэта. Вероятно, зыбкое отражение предоставляет больше свободы фантазии художника, чем сам отражаемый предмет. Фет изображает внешний мир в том виде, какой ему придало его настроение. При всей правдивости и конкретности описание природы прежде всего служит средством выражения лирического чувства.
    Обычно А. Фет в своих стихах останавливается на одной фигуре, на одном повороте чувств, и в то же время его поэзию никак нельзя назвать однообразной, наоборот, – она поражает разнообразием и множеством тем. Особая прелесть его стихов помимо содержания именно в характере настроений поэзии. Муза Фета легка, воздушна, в ней будто нет ничего земного, хотя говорит она нам именно о земном. В его поэзии почти нет действия, каждый его стих – это целый род впечатлений, мыслей, радостей и печалей. Взять хотя бы такие из них, как «Луч твой, летящий далеко…», «Недвижные очи, безумные очи…», «Солнце луч промеж лип…», «Тебе в молчании я простираю руку…» и др.
    Поэт воспевал красоту там, где видел ее, а находил он ее повсюду. Он был художником с исключительно развитым чувством красоты, наверное, потому так прекрасны в его стихах картины природы, которую он брал такой, какая она есть, не допуская никаких украшений действительности. В его стихах зримо проглядывает пейзаж средней полосы Росси.
    Во всех описаниях природы А. Фет безукоризненно верен ее мельчайшим черточкам, оттенкам, настроениям. Именно благодаря этому поэт и создал изумительные произведения, вот уже столько лет поражающие нас психологической точностью, филигранной точностью, К числу их принадлежат такие поэтические шедевры, как «Шепот, робкое дыхание…», «Я пришел к тебе с приветом…», «На заре ты ее не буди…», «Заря прощается с землей…».
    Фет строит картину мира, который он видит, чувствует, осязает, слышит. И в этом мире все важно и значимо: и облака, и луна, и жук, и лунь, и коростель, и звезды, и Млечный путь. Каждая птица, каждый цветок, каждое дерево и каждая травинка не просто составляющие общей картины — все они обладают только им свойственными приметами, даже характером. Обратим внимание на стихотворение «Бабочка»:
    Ты прав. Одним воздушным очертаньем
    Я так мила.
    Весь бархат мой с его живым миганьем —
    Лишь два крыла.
    Не спрашивай: откуда появилась?
    Куда спешу?
    Здесь на цветок я легкий опустилась
    И вот — дышу.
    Надолго ли, без цели, без усилия,
    Дышать хочу?
    Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья
    И улечу.
    «Чувство природы» у Фета носит универсальный характер. Практически невозможно выделить чисто пейзажную лирику Фета, не порвав при этом связей с ее жизненно важным органом— человеческой личностью, подчиненной общим законам природной жизни.
    Определяя свойство своего мироощущения, Фет писал: «Только человек, и только он один во всем мироздании, чувствует потребность спрашивать: что такое окружающая природа? Откуда все это? Что такое он сам? Откуда? Куда? Зачем? И чем выше человек, чем могущественнее его нравственная природа, тем искреннее возникают в нем эти вопросы». «Природа создала этого поэта для того, чтобы самое себя подслушать, подсмотреть и самое себя понять. Для того чтобы узнать, что думает о ней, природе, человек, ее детище, как он воспринимает ее. Природа создала Фета для того, чтобы проведать — как воспринимает ее чуткая душа человека» (Л. Озеров).
    Отношения Фета с природой — это полное растворение в ее мире, это состояние трепетного ожидания чуда:
    Я жду… Соловьиное эхо
    Несется с блестящей реки,
    Трава при луне в бриллиантах,
    На тмине горят светляки.
    Я жду… Темно-синее небо
    И в мелких, и в крупных звездах,
    Я слышу биение сердца
    И трепет в руках и ногах.
    Я жду… Вот повеяло с юга;
    Тепло мне стоять и идти;
    Звезда покатилась на запад…
    Прости, золотая, прости!
    Обратимся к одному из самых знаменитых стихотворений Фета, которое в свое время принесло автору немало огорчений, вызвав своим появлением восторг одних, растерянность других, многочисленные насмешки приверженцев традиционной поэзии — в общем, целый литературный скандал. Это маленькое стихотворение стало для критиков демократического толка воплощением мысли о бессодержательности и безыдейности поэзии. Более тридцати пародий было написано на это стихотворение. Вот оно:
    Шепот, робкое дыханье,
    Трели соловья,
    Серебро и колыханье
    Сонного ручья
    Свет ночной, ночные тени,
    Тени без конца,
    Ряд волшебных изменений
    Милого лица,
    В дымных тучках пурпур розы,
    Отблеск янтаря,
    И лобзания, и слезы,
    И заря, заря!…
    Сразу же создается ощущение движения, динамических изменений, происходящих не только в природе, но и в душе человека. А между тем в стихотворении нет ни одного глагола. А сколько радостного упоения любовью и жизнью в этом стихотворении! Не случайно излюбленным временем суток Фета была ночь. Она, как и поэзия, — прибежище от суеты и маеты дня:
    Ночью как-то вольнее дышать мне,
    Как-то просторней…
    признается поэт. Он может говорить с ночью, он обращается к ней, как к живому существу, близкому и родному:
    Здравствуй! тысячу раз мой привет тебе, ночь!
    Опять и опять я люблю тебя,
    Тихая, теплая,
    Серебром окаймленная!
    Робко, свечу потушив, подхожу я к окну…
    Меня не видать, зато сам я все вижу…
    Стихи А. А. Фета любимы у нас в стране. Время безоговорочно подтвердило ценность его поэзии, показало, что она нужна нам, людям XX века, потому что задевает самые сокровенные струны души, открывает красоту окружающего мира.
    Эстетические воззрения Фета
    Эстетика — наука о прекрасном. И взгляды поэта на то, что есть прекрасное в этой жизни, складываются под воздействием самых различных обстоятельств. Здесь все играет свою особую роль — и условия, в которых прошло детство поэта, сформировавшее его представления о жизни и красоте, и влияние учителей, книг, любимых авторов и мыслителей, и уровень образования, и условия всей последующей жизни. Поэтому можно сказать, что эстетика Фета — это отражение трагедии раздвоенности его жизненной и поэтической судьбы.
    Так Полонский очень верно и точно определил противостояние двух миров — мира житейского и мира поэтического, которое не только чувствовал поэт, но и декларировал как данность. «Идеальный мир мой разрушен давно…» — признавался Фет еще в 1850 году. И на месте этого разрушенного идеального мира он воздвиг иной мир — сугубо реальный, будничный, наполненный прозаическими делами и заботами, направленными к достижению отнюдь не высокой поэтической цели. И этот мир невыносимо тяготил душу поэта, ни на минуту не отпуская его разум. В этой раздвоенности существования и формируется эстетика Фета, главный принцип которой он сформулировал для себя раз и навсегда и никогда от него не отступал: поэзия и жизнь — несовместимы, и им никогда не слиться. Фет был убежден; жить для жизни — значит умереть для искусства, воскреснуть для искусства — умереть для жизни. Вот почему, погружаясь в хозяйственные дела, Фет на долгие годы уходил из литературы.
    Жизнь — это тяжкий труд, гнетущая тоска и
    страдания:
    Страдать, весь век страдать, бесцельно, безвозмездно,
    Стараться пустоту наполнить и взирать,
    Как с каждой новою попыткой глубже бездна,
    Опять безумствовать, стремиться и страдать.
    В понимании соотношения жизни и искусства Фет исходил из учения своего любимого немецкого философа Шопенгауэра, книгу которого «Мир как воля и представление» он перевел на русский язык.
    Шопенгауэр утверждал, что наш мир — худший из всех возможных миров», что страдание неотвратимо присуще жизни. Этот мир не что иное, как арена замученных и запуганных существ, и единственно возможный выход из этого мира — смерть, что рождает в этике Шопенгауэра апологию самоубийства. Опираясь на учение Шопенгауэра, да и до знакомства с ним, Фет не уставал твердить, что жизнь вообще низменна, бессмысленна, скучна, что основное ее содержание — страдание и есть только одна таинственная, непонятная в этом мире скорби и скуки сфера подлинной, чистой радости — сфера красоты, особый мир,
    Где бури пролетают мимо,
    Где дума страстная чиста, —
    И посвященным только зримо
    Цветет весна и красота
    («Какая грусть! Конец аллеи…»)
    Поэтическое состояние — это очищение от всего слишком человеческого, выход на простор из теснин жизни, пробуждение от сна, но прежде всего поэзия — преодоление страдания. Об этом говорит Фет в своем поэтическом манифесте «Муза», эпиграфом к которому берет слова Пушкина «Мы рождены для вдохновенья, Для звуков сладких и молитв».
    О себе как о поэте Фет говорит:
    Пленительные сны лелея наяву,
    Своей Божественною властью
    Я к наслаждению высокому зову
    И к человеческому счастью.
    Ключевыми образами этого стихотворения и всей эстетической системы Фета становятся слова «Божественная власть» и «наслаждение высокое». Обладая огромной властью над человеческой душой, поистине Божественной, поэзия способна преобразовать жизнь, очистить душу человека от всего земного и наносного, только она способна «дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам».
    Извечным объектом искусства, по убеждению Фета, является красота. «Мир во всех своих частях, — писал Фет, — равно прекрасен. Красота разлита по всему мирозданию. Весь поэтический мир А. Фета располагается в этой области красоты и колеблется между тремя вершинами — природа, любовь и творчество. Все эти три поэтических предмета не только соприкасаются между собой, но и тесно взаимосвязаны, проникают друг в друга, образуя единый слитный художественный мир — фетовскую вселенную красоты, солнцем которой является разлитая во всем, скрытая для обычного глаза, но чутко воспринимаемая шестым чувством поэта гармоническая сущность мира — музыка. По словам Л. Озерова, «русская лирика обрела в Фете одного из наиболее музыкально одаренных мастеров. Начертанная на бумаге буквами, его лирика звучит, подобно нотам, правда для тех, кто эти ноты умеет читать
    На слова Фета сочиняли музыку Чайковский и Танеев, Римский-Корсаков и Гречанинов, Аренский и Спендиаров, Ребиков и Виардо-Гарсиа, Варламов и Конюс, Балакирев и Рахманинов, Золотарев и Гольденвейзер, Направник и Калинников и многие, многие другие. Число музыкальных опусов измеряется сотнями».
    Мотивы любви в лирике Фета.
    На склоне жизни Фет «зажег вечерние огни», жил грезами юности. Мысли о минувшем не оставляли его, причем посещали в самые неожиданные моменты. Достаточно было малейшего внешнего повода, скажем, прозвучать словам, похожим на давно сказанные, мелькнуть на плотине или в аллее платью, схожему с тем, что в те дни видел на ней.
    ..Случилось это тридцать лет назад. В херсонском захолустье встретил он девушку. Звали ее Мария, ей было двадцать четыре года, ему — двадцать восемь. Отец ее, Козьма Лазич, по происхождению серб, потомок тех двухсот своих соплеменников, которые в середине XVIII века переселились на юг России вместе с Иваном Хорватом, основавшим здесь, в Новороссии, первое военное поселение. Из дочерей генерала в отставке Лазича старшая Надежда, изящная и резвая, прекрасная танцорка, обладала яркой красотой и веселым нравом. Но не она пленила сердце молодого кирасира Фета, а менее броская Мария.
    Высокая, стройная брюнетка, сдержанная, чтобы не сказать строгая, она во всем, однако, уступала сестре, зато превосходила ее роскошью черных, густых волос. Это должно быть и заставило обратите на нее внимание Фета, ценившего в красоте женщин прежде всего волосы, в чем убеждают многие строки его стихов.
    Обычно не участвовавшая в шумных весельях в доме своего дяди Петковича, где часто гостила и где собиралась молодежь, Мария предпочитала играть для танцующих на рояле, ибо была великолепной музыкантшей, что отметил сам Ференц Лист, услышав однажды ее игру.
    Заговорив с Марией, Фет был изумлен, насколько обширны ее познания в литературе, особенно в поэзии. К тому же она оказалась давней поклонницей его собственного творчества. Это было неожиданно и приятно. Но главным «полем сближения» послужила Жорж Санд с ее очаровательным языком, вдохновенными описаниями природы и совершенно новыми, небывалыми отношениями влюбленных. Ничто не сближает людей так, как искусство вообще—поэзия в широком смысле слова. Такое единодушие само по себе поэзия. Люди становятся более чуткими и чувствуют и понимают то, для полного объяснения чего никаких слов недостаточно.
    «Не подлежало сомнению,— будет вспоминать Афанасий Афанасьевич на склоне жизни,— что она давно поняла задушевный трепет, с каким я вступал в симпатичную ее атмосферу. Понял я и то, что слова и молчание в этом случае равнозначительны».
    Одним словом, между ними вспыхнуло глубокое чувство, и Фет, преисполненный им, пишет своему другу: «Я встретил девушку — прекрасного дома, образования, я не искал ее —она меня, но судьба — и мы узнали, что были бы очень счастливы после разных житейских бурь, если бы могли жить мирно без всяких претензий на что-либо. Это мы сказали друг другу, но для этого надобно как-либо и где-либо? Мои средства тебе известны—она ничего тоже не имеет…»
    Материальный вопрос и стал главным камнем преткновения на пути к счастью. Фет считал, что самая томительная скорбь в настоящем не дает им права идти к неизбежному горю всей остальной жизни—раз не будет достатка.
    Тем не менее, беседы их продолжались. Бывало все разойдутся, время уже за полночь, а они никак не могут наговориться. Сидят на диване в алькове гостиной и говорят, говорят при тусклом свете цветного фонаря, но никогда не проговаривались о своих взаимных чувствах.
    Их беседы в уединенном уголке не остались незамеченными. Фет чувствовал себя ответственным за честь девушки — ведь он не мальчик, увлекающийся минутой, и очень опасался выставить ее в неблагоприятном свете.
    И вот однажды, чтобы разом сжечь корабли их взаимных надежд, собрался духом и без обиняков высказал ей свои мысли насчет того, что считает брак для себя невозможным. На что она ответила, что ей нравится беседовать с ним, без всяких посягательств на его свободу. Что касается людской молвы, то тем более не намерена из-за пересудов лишать себя счастья общения с ним.
    «Я не женюсь на Лазич,— пишет он другу,— и она это знает, а между тем умоляет не прерывать наших отношений, она предо мною чище снега — прервать неделикатно и не прервать неделикатно— она девушка — нужно Соломона». Необходимо было мудрое решение.
    И странное дело: Фет, сам считавший нерешительность главной чертой своего характера, тут неожиданно проявил твердость. Впрочем, так ли уж это было неожиданно. Если вспомнить его собственные слова, что школа жизни, державшая его все время в ежовых рукавицах, развила в нем до крайности рефлексию и он никогда не позволял себе шагу ступить необдуманно, то станет понятнее и это его решение. Те, кто хорошо знал Фета, например, Л. Толстой, отмечали эту его «привязанность к житейскому», его практицизм и утилитаризм. Точнее будет сказать, земное и духовное боролись в нем, рассудок воевал с сердцем, часто возобладая. Это была нелегкая, глубоко скрытая от чужих глаз борьба с собственной душой, как говорил он сам, «насилование идеализма к жизни пошлой».
    Итак, Фет решил прекратить отношения с Марией, о чем сам написал ей. В ответ пришло «самое дружеское и успокоительное письмо». Этим, казалось, и закончилась пора «весны его души». Через некоторое время ему сообщили ужасную весть. Мария Лазич трагически погибла. Она умерла страшной смертью, тайна которой до сих пор не раскрыта. Есть основание думать, как считает, например, Д. Д. Благой, что девушка покончила самоубийством. Он видел ее с какой-то особой силой любви, чуть ли не с телесной и душевной близостью и все отчетливее сознавал—счастья, которое тогда пережил, было так много, что страшно и грешно желать и просить у бога большего.
    В одном из самых любимых своих стихотворений Фет писал:
    В последний раз твой образ милый
    Дерзаю мысленно ласкать,
    Будить мечту сердечной силой
    И с негой робкой и унылой
    Твою любовь воспоминать.
    Природное и человеческое в слиянии дают гармонию, чувство красоты. Лирика Фета внушает любовь к жизни, к ее истокам, к простым радостям бытия. С годами, избавляясь от поэтических штампов времени, Фет утверждается в своей лирической миссии певца любви и природы. Утро дня и утро года остаются символами фетовской лирики.
    Образ любви-воспоминания в лирике Фета
    Любовная лирика А. Фета представляет собою весьма уникальное явление, так как практически вся обращена к одной женщине — безвременно ушедшей из жизни возлюбленной Фета Марии Лазич, и это придает ей особый эмоциональный колорит.
    Смерть Марии окончательно отравила и без того «горькую» жизнь поэта— об этом говорят нам его стихи. «Восторженный певец любви и красоты не пошел за своим чувством. Но чувство, испытанное Фетом, прошло через всю его жизнь до глубокой старости. Любовь к Лазич мстительно прорвалась в лирику Фета, сообщив ей драматичность, исповедальную раскованность и сняв с нее оттенок идилличности и умиленности».
    Мария Лазич погибла в 1850 году, и более сорока лет, что поэт прожил без нее, были наполнены горькими воспоминаниями о его «сгоревшей любви». Причем эта традиционная для обозначения ушедшего чувства метафора в сознании и лирике Фета наполнялась вполне реальным и потому еще более страшным содержанием.
    В последний раз твой образ милый
    Дерзаю мысленно ласкать,
    Будить мечту сердечной силой
    И с негой робкой и унылой
    Твою любовь воспоминать…
    То, что не смогла соединить судьба, соединила поэзия, и в своих стихах Фет вновь и вновь обращается к своей возлюбленной как к живому, внимающему ему с любовью существу,
    Как гений ты, нежданный, стройный,
    С небес слетела мне светла,
    Смирила ум мой беспокойный,
    На лик свой очи привлекла.
    Стихотворения этой группы отличаются особым эмоциональным колоритом: они наполнены радостью, упоением, восторгом. Здесь господствует образ любви-переживания, зачастую слитый с образом природы. Лирика Фета становится воплощенной памятью о Марии, памятником, «живым изваянием » любви поэта. Трагический оттенок придают любовной лирике Фета мотивы вины и наказания, которые явственно звучат во многих стихах.
    Долго снились мне вопли рыданий твоих, —
    То был голос обиды, бессилия плач;
    Долго, долго мне снился тот радостный миг,
    Как тебя умолил я — несчастный палач…
    Подала ты мне руку, спросила: «Идешь?»
    Чуть в глазах я заметил две капельки слез;
    Эти искры в глазах и холодную дрожь
    Я в бессонные ночи навек перенес.
    Обращает внимание на себя устойчивый и бесконечно разнообразный мотив любви и горения в любовной лирике Фета. Поистине сгоревшая Мария Лазич опалила и поэзию своего возлюбленного. «О чем бы он ни писал, даже в стихах, обращенных к другим женщинам, мстительно присутствует ее образ, ее короткая жизнь, сгоревшая от любви. Как бы ни был подчас банален этот образ или его словесное выражение, он у Фета убедителен. Более того, он составляет основу его любовной лирики».
    Лирический герой называет себя «палачом», подчеркивая тем самым осознание своей вины. Но он — «несчастный» палач, так как, погубив возлюбленную, погубил и себя, свою собственную жизнь. И потому в любовной лирике рядом с образом любви-воспоминания настойчиво звучит мотив смерти как единственной возможности не только искупить свою вину, но и вновь соединиться с возлюбленной. Лишь смерть способна вернуть то, что отнято жизнью:
    Очей тех нет — и мне не страшны гробы,
    Завидно мне безмолвие твое,
    И, не судя ни тупости, ни злобы,
    Скорей, скорей в твое небытие!
    Жизнь потеряла для героя смысл, превратившись в цепь страданий и потерь, в «горький», «отравленный» кубок, который ему предстояло испить до дна. В лирике Фета возникает трагическое по своей сущности противопоставление двух образов — лирического героя и героини. Он жив, но мертв душою, а она, давно умершая, живет в его памяти и в стихах. И этой памяти он сохранит верность до конца своих дней.
    Пожалуй, любовная лирика Фета — это единственная область творчества поэта, в которой нашли отражение его жизненные впечатления. Наверное, потому стихи о любви так отличаются от тех, что посвящены природе. В них нет той радости, ощущения счастья жизни, которые мы увидим в пейзажной лирике Фета. Как писал Л. Озеров, «любовная лирика Фета — самая воспаленная зона его переживаний. Здесь он не боится ничего: ни самоосуждения, ни проклятий со стороны, ни прямой речи, ни косвенной, ни форте, ни пианиссимо. Здесь лирик вершит суд над самим собой. Идет на казнь. Сжигает себя».
    Черты импрессионизма в лирике Фета
    Импрессионизм — особое направление в искусстве XIX века, сложившееся во французской живописи в 70-е годы. Импрессионизм означает впечатление, то есть изображение не предмета как такового, а того впечатления, которое этот предмет производит, фиксация художником своих субъективных наблюдений и впечатлений от действительности, изменчивых ощущений и переживаний. Особым признаком этого стиля было «стремление передать предмет в отрывочных, мгновенно фиксирующих каждое ощущение штрихах».
    Стремление Фета показать явление во всем многообразии его переменчивых форм сближает поэта с импрессионизмом. Зорко вглядываясь во внешний мир и показывая его таким, каким он предстает в данный момент, Фет вырабатывает совершенно новые для поэзии приемы, импрессионистического стиля.
    Его интересует не столько предмет, сколько впечатление, произведенное предметом. Фет изображает внешний мир в том виде, который соответствует сиюминутному настроению поэта. При всей правдивости и конкретности описания природы прежде всего служат средством выражения лирического чувства.
    Новаторство Фета было настолько смелым, что многие современники не понимали его стихов. При жизни Фета его поэзия не нашла должного отклика у его современников. Только двадцатое столетие по-настоящему открыло Фета, его удивительную поэзию, которая дарит нам радость узнавания мира, познания его гармонии и совершенства.
    «Для всех прикасающихся к лирике Фета через столетие после ее создания важна, прежде всего, ее одухотворенность, душевная пристальность, нерастраченность молодых сил жизни, трепет весны и прозрачная мудрость осени, — писал Л. Озеров. — Читаешь Фета — и сдается: вся еще твоя жизнь впереди. Сколько доброго сулит идущий день. Стоит жить! Таков Фет.
    В стихотворении, написанном в сентябре 1892 года — за два месяца до смерти, — Фет признается:
    Мысль свежа, душа вольна;
    Каждый миг сказать хочу:
    «Это я!» Но я молчу.
    Поэт молчит? Нет. Говорит его поэзия».
    Список литературы
    * Р. С. Белаусов “Русская любовная лирика” отпечатано в типографии Курская правда – 1986.
    * Г. Асланова “В плену легенд и фантазий” 1997. Вып. 5.
    * М. Л. Гаспаров “Избранные труды” Москва. 1997. Т.2
    * А. В. Дружинин “Прекрасное и вечное” Москва. 1989.
    * В. Соловьёв “Смысл любви” Избранные произведения. Москва. 1991.
    * И. Сухих “Миф Фета: Мгновение и вечность // Звезда” 1995. №11.
    * Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.referat.ru/

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *