Почему шагал сравнивал свою работу с работой сапожника?

20 ответов на вопрос “Почему шагал сравнивал свою работу с работой сапожника?”

  1. ia_user Ответить

    Александр Генис — культуролог и блестящий эссеист, автор книг «Странник», «Американская азбука», «Пейзажи» и других. «Картинки с выставки» — книга его впечатлений и размышлений, собранных за три десятилетия в лучших музеях мира. Под обложкой — разговор об абсурде Магритта и восторге Шагала, романтизме Фридриха и золоте Климта, бронзовых ковбоях и нью-йоркских небоскребах.
    Алфавит Шагала
    Оксюморон, — сказал Эпштейн, когда мы с ним подходили к Еврейскому музею Нью-Йорка, — такого, в сущности, не может быть.
    — Конечно, — согласился я, — музей нарушает вторую заповедь: «Не сотвори себе кумира».
    — Поэтому, — неожиданно заключил Миша, — среди мастеров авангарда столько еврейских художников.
    Борясь с ортодоксальным подсознанием, они не решались изображать мир таким, каким он создан, чтобы не вступать в конкуренцию с Богом. Отсюда деформации видимых образов, которые, собственно, и отличают авангард от реализма.
    — Искажая реальность, — обрадовался я мысли, — художник словно просит у нее прощения за свое кощунственное ремесло. Вот так благочестивые евреи пропускают из благоговения букву в слове «Б-г».
    Шагал, однако, благоговел громко, не стесняясь своего богоборческого искусства. Его картины живут озвученными: они кричат и поют. Не зря работы художника украшают оперные театры — и нью-йоркский, и парижский. Побывав в последнем, Солоухин брезгливо пожаловался на то, что французы смешали высокое искусство с местечковым. По-своему он был прав. Шагал хотел вместить мир в родной штетл и научил всех говорить на его языке.
    Накануне ХХI века лучше всех приспособленный к ретроспективам музей Гуггенхайма устроил смотр искусству уходящего века. Обойдя внутри гениальной спирали все школы и направления — от раннего Пикассо до позднего, — я восхищался всеми, но жить бы хотел только с картинами Шагала. В них тепло, уютно, до земли недалеко, но и к небу ближе.
    Неудивительно, что каждый раз, когда в Нью-Йорке устраивают его выставки, приходят толпы. На этот раз экспозиция покрывала самые трудные годы — военные. Сперва Шагал надеялся отсидеться в Провансе, но вскоре пришлось бежать в Нью-Йорк, откуда он перебрался в Катскильские горы. Жил в маленьком городке Крэнберри-Лэйк (и правда — озеро, я в нем ловил рыбу). Там художника никто не знал. Однажды Шагал хотел расплатиться за визит к местному доктору своим рисунком. Сельский врач предпочел два доллара, чего ему так и не простили наследники.
    Все бы ничего, но в Америке внезапно умерла его жена и муза — возлюбленная Белла. Горюя, Шагал перестал работать. Беспокоясь об отце, дочь нашла ему компаньонку (племянницу, не могу не сказать, того самого Хаггарда, что написал «Копи царя Соломона»). Шагал на ней женился и снова стал писать свадьбы, цветы и ангелов. После войны вернулся во Францию и умер в лифте, поднимаясь в мастерскую. Ему было девяносто семь. Но все главное в этой растянувшейся почти на век жизни произошло в самом начале. В сущности, Шагал всю жизнь писал свое детство, когда он, как Адам, открыл мир и назвал его по-своему. В Париже, считая мастерскую Эдемом, он писал картины голым.
    — Я бродил по улицам, — вспоминал Шагал в мемуарах, — и молился: «Господи, Ты, что прячешься в облаках или за домом сапожника, яви мне мой путь, я хочу видеть мир по-своему». И в ответ город лопался, как скрипичная струна, а люди, покинув обычные места, принимались ходить над землей.
    — Почему у Шагала все летают? — спросил я у внучки Шолом-Алейхема Бел Кауфман, знавшей художника.
    — Кто бы о нем говорил, если бы у него не летали, — не без ехидства ответила она.
    — Почему у Шагала все летают? — спросил я у знакомого книжника.
    — Евреи жили так скученно, что от тесноты можно было сбежать только в небо.
    — Почему у Шагала все летают? — спросил я у одноклассника, ставшего хасидом.
    — Искра божественности тянется к своему Создателю, и у святых цадиков приподнимается бахрома на одежде.
    — А почему мы этого не видим?
    — Глухой, ничего не знавший о музыке, увидел пляшущих на свадьбе и решил, что они сошли с ума, — ответил он мне хасидской притчей, и, вооружившись ею, я отправился на выставку.
    Больше всего там было Христа. Таким был ответ Шагала на Холокост. Для него распятый был прежде всего бедным евреем. У шагаловского Христа — глаза коровы, невинной жертвы, которая все терпит и никогда не ропщет, хотя и не знает за собой вины. Таких коров резал дед-мясник. Животные — самые красивые существа на его полотнах. Они прекрасны и невинны, как дети и ангелы. Последними кишат его картины.
    — Естественно, — сказал хасид, — каждое доброе дело порождает ангела.
    — Еще бы, — поддакнул я.
    — А каждый грех, — и он покосился на меня, — демона.
    На картинах ангелов больше, но в шагаловской «Гернике» («Падение ангела», которое он под давлением истории переписывал раз в десять лет) они сыплются сверху, как бомбы, словно само небо не выдержало ужаса происходящего.
    Обычно, однако, на холстах Шагала все взлетает, а не падает. Он — художник радости, а не горя. Мир у него пребывает в том регистре восторженной экзальтации, которую я встречал — вопреки названию — у Стены плача. Радость на его картинах прячется, как магма, под окостеневшим слоем обыденного. Выпуская ее на волю, Шагал восстанавливал противоестественное положение вещей.
    — Все мы, — писал он, — робко ползаем по поверхности мира, не решаясь взрезать и перевернуть этот верхний пласт и окунуться в первозданный хаос.
    Чтобы увидеть его глазами художника, надо подойти к холстам вплотную. Абрам Эфрос, первым открывший гений Шагала, считал его мазок самым красивым во всей отечественной живописи. И действительно, если смотреть долго и вблизи, то начинаешь понимать художественную логику мастера. Собираясь с окраин полотна, мазки исподволь стягиваются в образ. Становясь все гуще, краска топорщится ближе к центру. Эта «тактильная» живопись будто рвется к трехмерным видам искусства — мозаике и, конечно, витражам, которыми Шагал заполнил Иерусалим, Нью-Йорк и соборы Франции, оставшиеся после войны без стекол.
    Но если подойти еще ближе, так, чтобы забыть о расплывшемся сюжете, можно проследить за поэтической эволюцией мазков. Вот так Бродский советовал читать стихи, ставя себя в положение поэта. Как всякая строка требует продолжения и конкретного решения, так один мазок тянет за собой другой, словно рифма — строчку. Вызов палитры рождает композицию. Люди и вещи вызываются из небытия потребностью художника в динамичном равновесии, в красочном балансе и цветовой гармонии.
    — После Матисса, — говорил Пикассо, — никто не понимал цвета лучше Шагала.
    Не доверяя ни одной школе, презирая манифесты и теории, Шагал не создал своей мифологии, которая так часто помогала художникам в их отношениях с критиками. Вместо богов и героев, символов и аллегорий, сознательных и подсознательных намеков Шагал обращался к персональному алфавиту вещей, обставивших его ментальную вселенную.
    Часто это была парящая в небе рыба. Она напоминала о селедке, местечковой манне небесной. Еще чаще — скрипка, сопровождавшая и создававшая праздник. Иногда часы — старинные, монументальные, с бронзовым маятником и громким ходом. Не обязательная, но престижная — «буржуазная» — роскошь, такие часы были не символом бренности или пластичности времени, как у Дали, а знаком домашнего уюта, вроде абажура у Булгакова. И всё это взлетало в воздух от тихого взрыва, который производила кисть художника. Шагал пишет лопнувший от восторга мир.
    Конечно, на его полотнах есть страх, кровь, распятый еврей и горящие крыши. Но это — кошмар заблудившейся истории. Благодаря Шагалу ей есть куда вернуться

  2. Rjylbr Ответить

    Различия в реакции британцев и французов на экспозиции выставок Шагала являются не менее показательными. В противовес вязкому скептицизму британцев, ответ французских критиков представлял собой потоки отточенного, цветистого – в прямом и переносном смыслах – лиризма и похвалы. Один критик из Le Figaro написал, что «Шагал умер в цветах, подобно Альбине, героине книги Золя “Проступок аббата Муре”, которая совершила самоубийство, задохнувшись в цветах южного Прованса, которыми она заставила комнату любви. Шагал, этот молодой художник из Витебска, ведомый своими инстинктами, тоже страдал от избытка любви».
    * * *
    Франция встретила Шагала с распростертыми объятьями, наградила его опытом, оформившим его личность, дала ему образование, вручила паспорт и быстро вписала причудливые образы своего приемного сына в свой канон и сознание. Шагал прожил во Франции с перерывами почти 70 лет, начиная с богемного периода его студенчества в довоенном Париже и заканчивая его смертью в Сен-Поль-де-Ванс в 1985 году, всего за несколько месяцев до своего 98-го дня рождения. В результате французская публика – разумеется, если творчество этого художника ее интересует – весьма избалована свободным доступом к работам Шагала. Множество его первоклассных картин украшают собой шесть музеев Парижа, кроме того его работы можно найти в самых различных музеях по всей Франции – не говоря уже об обширной коллекции его картин, хранящихся в Музее Шагала в Ницце (где сейчас проходит выставка, посвященная его автопортретам). Кроме того, раз в два-три года во Франции проходят масштабные ретроспективные выставки его произведений, последней из которых стала удивительная и поучительная выставка под названием «Шагал и Библия», состоявшаяся в 2011 году в парижском Музее искусства и истории иудаизма.
    Англичанам, напротив, совершенно не везло в смысле доступа к творчеству Шагала. Последняя выставка картин Шагала проходила в Англии более 15 лет назад, а последняя ретроспективная выставка состоялась там в год его смерти и всего за несколько месяцев до перестройки – начала конца советского режима, чьим родовым схваткам он стал свидетелем и чью революционную лихорадку он пережил, будучи молодым комиссаром искусства в Витебске. Вероятно, жанром, в котором Шагал больше всего преуспел, стал жанр художественной театральной декорации, но его величайшие работы – такие как серия панно 1920 года под названием «Введение в еврейский театр», которую он создал для Московского государственного еврейского театра Соломона Михоэлса и которая хранится в Третьяковской галерее – долгое время оставались по ту сторону железного занавеса, будучи узниками холодной войны.
    Именно поэтому Выставка Шагала в Ливерпуле стала поистине значимым событием в культурной жизни Великобритании. Плакаты с рекламой выставки появились в Лондоне и других крупных городах страны. Теперь англичане наконец получили возможность своими глазами увидеть те гениальные панно еврейского театра, которые один из биографов Шагала Джеки Вуллшлагер (Jackie Wullschlager) в своей красноречивой рецензии в Financial Times назвала «стоящими того, чтобы только ради них совершить путешествие». Эта выставка стала частью попыток воскресить интерес британцев к русскому авангарду: за последнее время в лондонской галерее Тейт Модерн можно было увидеть экспозиции работ Родченко, Поповой и Кандинского, а летом 2014 года там пройдет масштабная ретроспективная выставка картин Малевича.
    Ливерпуль – это довольно странное место, чтобы проводить там выставку Шагала. Когда-то это был крупный и процветающий порт, в котором велась торговля рабами, а теперь этот город превратился в хрестоматийный образец мук деиндустриализации. На самом деле положение города существенно ухудшилось в конце 1970-х годов, когда кабинет Маргарет Тэтчер с минимальным перевесом проголосовал против того, чтобы просто забросить и сравнять с землей этот отживший свой век город под эгидой так называемого «управляемого заката». Прогуливаясь в центре этого малонаселенного города, вы можете наткнуться на группу наркоманов и пьяниц, передвигающихся нетвердой походкой на фоне удивительных по красоте зданий в викторианском стиле. Тем не менее, Ливерпуль обладает неоспоримым очарованием и аурой укорененности в местной английской культуре, которая находит свое отражение в первую очередь в знаковом ливерпульском акценте, а также в любезных демонстрациях североанглийского гостеприимства. (Ко мне нигде так часто не обращались с предложением помочь найти дорогу.) Хотя этот город вряд ли можно назвать северным Витебском, ностальгия по ее утраченному историческому величию, навеваемая разваливающейся инфраструктурой Ливерпуля, вызывает в памяти образ некоего постиндустриального местечка.
    После того как в 2012 году Ливерпуль объявили столицей европейской культуры, этот город добился довольно значительных успехов в вопросе реабилитации его испорченного имиджа и восстановления в качестве центра современной культуры и искусства. Недавно открытый в Ливерпуле филиал галереи Тейт Модерн расположен в здании бывшего склада Дока короля Альберта, находящегося прямо на морском берегу: открытое, залитое светом и обширное пространство бывшего склада идеально подходит для картин Шагала, хорошо дополняя их воздушность и изящество. Панорамные виды, открывающиеся из окон музея на причал и реку Мерси, перемежающие полотна художника, представляют собой удивительный противовес топографическому волшебству картин Шагала. Однажды я даже слышал, как музейный гид сделал акцент на своеобразном столкновении культур – столкновении красочных фантазий Шагала и мрачного постиндустриального мира доков северной Англии. «В отличие от творчества множества великих современных художников, его работы по-настоящему красивы, романтичны и горячо любимы», – сказал он, обращаясь к группе изумленных липерпульцев. «Остается только надеяться, – заключил он, указывая на пару флегматичных престарелых джентльменов в твидовых костюмах, отходящих от «Красного еврея» с выражением удовлетворения на лицах, – что после посещения выставки эти два джентльмена возьмутся за руки и поднимутся в небо над доками!»
    Экспозиция в ливерпульском филиале Тейт Модерн педантично линейна: ее организаторы отталкивались от идеи о том, что английская публика не знает о Шагале ровным счетом ничего. Каждую картину сопровождают соответствующие пояснения, касающиеся хасидизма, космополитического культурного меланжа Шагала и его художественной космологии. Тем не менее, если рассматривать экспозицию, куратором которой выступает цюрихский Кунстхаус, в целом, такая подборка, а также решение ограничить экспозицию картинами Шагала, написанными с 1911 по 1922 год, кажется абсолютно оправданной. Картины выставки расположены строго в соответствии с эволюцией Шагала как художника, кроме того, ее организаторы сделали акцент на том влиянии, которое на ранних этапах его творчества на него оказывали его учителя – художник по декорациям «Русских сезонов» Леон Бакст (Léon Bakst) и витебский художник Иегуда Пен (Yehuda Pen), сторонник примитивного, деревенского реализма. Экспозиция открывается потрясающей, редко выставляемой картиной, написанной в духе экспрессионизма, под названием «Автопортрет (голова с нимбом)», которую Шагал нарисовал на картонном листе, когда впервые приехал в Париж в возрасте 23 лет. За ним следует ряд тщательно отобранных и хорошо известных ранних шедевров, таких как «Променад» (1917), на котором он запечатлел полет его обожаемой жены Беллы, а также протофовистская «Желтая комната» (названная так, несмотря на то, что на самом деле она зеленая). Учеба в парижской художественной школе стала временем безрассудных экспериментов, которые быстро уступили место мимолетной рутине семейной жизни, а позже, когда в начале Первой мировой войны он вернулся в Россию – ужасам войны.
    Главная заслуга этой выставки заключается в том, что она проливает свет на текстуру влияний, сформировавших творческую натуру Шагала непосредственно до, во время и после революции в России. После своего возвращения в Витебск из Парижа Шагал прошел через серию аккумулятивных фаз, которые четко совпадали с гиперманикальной изменчивостью истории русского искусства 1920-х годов. Это было время пика художественных страстей, когда различные микротечения сменяли друг друга с частотой в несколько недель, а иногда и дней. В то время Шагал – как и многие другие – пробовал себя попеременно в футуризме, акмеизме, экспрессионизме, кубизме и ряде других причудливых измов. Он писал весьма приличные копии квадратов Малевича, создавал довольно неубедительные имитации автопортретов Эла Лисицкого, пытался подражать Татлину. Подобно многим другим работам того периода времени, картина «Солдат пьет» представляла собой настолько откровенную попытку скопировать стиль кубистов, что ее можно было бы смело приписать кисти какого-нибудь итальянского футуриста, такого как Луиджи Руссоло (Luigi Russolo), если бы под ней не значилось имя Шагала. Эта выставка убедительно демонстрирует, что эта фаза подражаний и оборонительный отказ от современных русских влияний сыграла огромную роль в развитии Шагала, как художника. Развязка этого периода отражена в грандиозной презентации московских панно в предпоследней комнате галереи. Если рассматривать их в контексте его временного пребывания в революционной России, эти панно кажутся совершенно логичными. В качестве символического жеста в сторону не представленных на этой выставке работ последующих семи десятилетий, ее организаторы поместили в последней комнате несколько картин, написанных Шагалом в более поздний период своего творчества, в том числе «Красные крыши» 1953 года, чтобы у посетителей сформировалось некоторое представление о нем перед тем, как они окажутся в сувенирной лавке.
    * * *
    Зрелый, уверенный в своих художественных способностях Шагал, чьи работы более позднего периода были представлены на парижской выставке «Между войной и миром», коренным образом отличается от того юного художника, картины которого можно увидеть в Ливерпуле. Атмосфера и настроение выставки в Париже радикальным образом контрастировало с ярким и оживленным миром фантазий, населенным морщинистыми раввинами, коробейниками, летающими коровами и забавными еврейскими попрошайками счастливого витебского периода его творчества. Проведение выставки в самом сердце французского художественного истеблишмента, в Музее Люксембурга, свидетельствует о том, что это был совершенно иной мир, непохожий на полуразрушенные доки Ливерпуля. И в отличие от просторных складских помещений на севере Англии, герметичные залы королевского музея были плотно заполнены как посетителями, так и полотнами. В почтительно приглушенном освещении картины и рисунки располагались одни над другими, что должно было стать отражением клаустрофобии того периода времени. Здесь Шагал был на родной территории, выбор кураторов оказался очень продуманным и свидетельствовал о безупречном вкусе, а гостям выставки не нужно было ничего объяснять. Я был на этой выставке трижды, и каждый раз видел длинные очереди терпеливых посетителей, извивающиеся вокруг Люксембургского сада и проходящих мимо охранников с суровыми лицами у ворот Сената. Утонченная публика была совсем не похожа на людей, готовых взлететь в небо над доками после посещения выставки.
    Ориентация на картины Шагала военного периода подчеркивает то, насколько сильное влияние две мировые войны оказали на его творчество и его мировоззрение. Экспозиция этой выставки начинается там, где заканчивается экспозиция ливерпульской выставки, то есть непосредственно после завершения периода ученичества: на «Автопортрете перед домом»(1914) 27-летний художник изображает себя стройным и уверенным в себе денди во время триумфального возвращения домой. Именно в этой картине происходит полное слияние народной космологии Шагала с его патримониальной еврейской символикой, характерной для таких полотен как «Царь Давид» (1915). В других картинах этого периода, таких как снежная хвалебная песнь его родному городу под названием «Над Витебском» (1915-1920), появляются темы, к которым Шагал будет возвращаться вплоть до самого конца.
    Выставка Нью-Йорка начинается с того момента, на котором заканчиваются европейские выставки работ Шагала: мирное затишье продлилось недолго. Быстро выполненные чернильные наброски и акварели голодающих крестьян и искалеченных ветеранов Первой мировой войны, которых он видел возвращающимися с фронтов, в некотором смысле разбавляют часто слащавую приторность его мифопоэтических образов. Как на ливерпульской, так и на парижской выставках была представлена масса картин, воплощающих собой смесь иудейско-христианской иконографии. В картинах Шагала, в которых нашли свое отражение две войны и погромы, таких как «Война» (1943), изображение сожжения местечка, обобщенные военные образы и историческая специфичность евреев сливаются в единое целое: глядя на одну из картин Шагала, написанную им в период Второй мировой войны, я вдруг обнаружил, что ошибочно отнес ее к эпохе Первой мировой войны. Мог ли подобный переход от специфичности к обобщению произойти и в душе Шагала? К концу экспозиции Шагал превращается в престарелого художника, укрывшегося на вилле в Средиземноморье и пишущего копилляции своих великих картин, а также красочные, но хорошо нам знакомые экспрессионистские пейзажи, чей старомодный стиль возвращает нас в те времена, когда живопись все еще обещала сделать этот мир другим.

  3. svyatko_o Ответить

    Эта картина — отклик Марка Шагала на знаменитую «Хрустальную ночь», ставшую по существу началом Холокоста, уничтожения евреев. Сам художник чудом спасся, он жил во Франции, а потом коллекционер Гуггенхайм помог ему переехать в Америку, иначе в оккупированной Франции его как еврея отправили бы в концлагерь.
    Многие спрашивают: как у художника-иудея, исповедующего традиционную еврейскую веру, вдруг на картине появляется Христос? Кто Он для него — Бог, человек, Мессия? Сказать трудно. Я не встречала, чтобы Шагал что-то говорил по поводу Христа.
    Но на этой картине очевидно — Христос у него в центре мира. А вокруг идут люди с красными знаменами, стоит разоренная синагога, какой-то бедный еврей пытается сохранить свой скарб, старушка прижала к себе кота. Сверху видим бедных евреев, которые не знают, куда бежать. Мир рушится и сотрясается от всех этих ужасов как на Западе, так и на Востоке. И только посреди вселенной прибитый ко кресту Христос — еврей, который страдает во все времена: при римлянах, при нацистах, при коммунистах. Исаия писал о Христе как о страдальце, который возьмет грехи наши. И Шагал, конечно, это знал.
    И вот этот Страдалец изображен в центре мира, и на Него падает луч света, значит, Он угоден Богу. Тот, кто страдает сам, а не заставляет страдать других. И подсвечник горит и его пламя не колеблется, несмотря на все ветра. Это очень глубокая мысль.
    Может быть, Христос был для Шагала символом европейской культуры, христианской по сути, которой он принадлежал. Присутствие Христа для него очень важно. Он остро чувствует страдания, даже разрушенному в годы войны Витебску Шагал написал послание.

  4. tuxtor Ответить

    Цветы на фарфоре

    Семья Шагал имеет давнюю связь c французской фарфоровой мануфактурой Bernardaud: еще с тех пор, как в 1951 г. мастера Bernardaud изготовили сервиз из 69 предметов, который Марк Шагал лично расписал к свадьбе своей дочери Иды. 15 лет назад сотрудничество было возобновлено: сначала был перевыпущен сервиз Pour Ida, затем появились Collection Marc Chagall и Les Vitraux D’Hadassah, рассказывает президент Bernardaud Мишель Бернардо.
    Два года назад российский дистрибутор Bernardaud – компания Mercury предложила Bernardaud сделать сервиз специально для России. Так появилась коллекция Les Bouquets de Fleurs de Marc Chagall из 14 предметов с рисунками на основе семи работ, созданных в средиземноморский период творчества Шагала. Работы, которые были воспроизведены в коллекции, не входят в собрание семьи Шагал: их выбирали таким образом, чтобы их можно было перенести на фарфор, а также чтобы сервиз выглядел цельно, уточняет Мишель Бернардо. Чтобы перенести плоские рисунки на объемную фарфоровую посуду, мастера мануфактуры делали специальный макет для каждого предмета, изменяя пропорции исходного рисунка.
    Впервые тема букета появилась в жизни и творчестве Шагала в 1909 г., когда он встретил будущую жену Беллу. «Цветы – важная часть творчества Шагала. И цветы – это всегда символ красоты, жизни, символ чего-то очень хорошего и позитивного. «Мы можем долго рассуждать о значении цветов, но для меня они олицетворяют саму жизнь» – так говорил Шагал. С точки зрения художественного мастерства цветочная тема позволяет погрузиться в загадки цветосочетаний, поработать с текстурами, продемонстрировать мастерство художника. Для наших мастеров это тоже вызов: точно передать краски, создать необходимые эффекты, где-то сделать мазки более плотными, где-то – более прозрачными», – говорит Бернардо.
    Созданный специально для России сервиз до конца 2019 г. продается только здесь. В продажу по всему миру он поступит в следующем году.

  5. sago2009 Ответить

    Жизнь в Париже
    В Париж Шагал все-таки уехал, но денег как всегда не хватало — ему пришлось поселиться в «Улье», знаменитом общежитии художников и богемы. Он гулял по залам Лувра и разглядывал любимые полотна:
    «Бродя по круглому залу Веронезе или по залам, где выставлены Мане, Делакруа, Курбе, я уже ничего другого не хотел. Россия представлялась мне теперь корзиной, болтающейся под воздушным шаром. Баллон-груша остывал, сдувался и медленно опускался с каждым годом все ниже. Примерно то же думал я о русском искусстве вообще. Нет, в самом деле, всякий раз, как мне приходится размышлять или говорить о нем, я испытываю сложное, невыразимое чувство, замешенное на горечи и досаде. Как будто русское искусство обречено тащиться на буксире у Запада. Но, при том что русские художники всегда учились у западных мэтров, они, в силу своей натуры, были дурными учениками. Лучший русский реалист не имеет ничего общего с реализмом Курбе. А наиболее близкий образцам русский импрессионизм выглядит чем-то несуразным рядом с Моне и Писсарро.
    Здесь, в Лувре, перед полотнами Мане, Милле и других, я понял, почему никак не мог вписаться в русское искусство. Почему моим соотечественникам остался чужд мой язык. Почему мне не верили. Почему отторгали меня художественные круги. Почему в России я всегда был пятым колесом в телеге.
    Почему все, что делаю я, русским кажется странным, а мне кажется надуманным все, что делают они. Так почему же? Не могу больше об этом говорить.
    Я слишком люблю Россию».
    Война и служба
    В 1914 году, перед началом войны, Шагал вернулся в Витебск, чтобы жениться на Белле. Уехать в Париж снова не удалось — художнику пришлось остаться в Военно-промышленном комитете. Потом он сменил еще несколько мест: сначала сделался начальником Витебского художественного училища, совсем забросив собственную живопись, а затем взялся за подготовку декораций для Еврейского камерного театра. Какое-то время художник даже преподавал живопись беспризорникам.

  6. keygeen Ответить

    TAM.BY — поиск компаний и услуг
    Probusiness.io — портал о бизнесе
    hoster.by — хостинг и регистрация доменов
    Rebenok.by — энциклопедия для родителей
    Ты можешь им помочь — благотворительность
    tutby.com — реклама на TUT.BY
    Новости
    42
    Погода
    Финансы
    Афиша
    Почта
    Недвижимость
    Поиск
    Карты
    Спорт
    Магазины
    Форумы
    Авто
    Работа
    Промокоды
    Леди
    ТВ-программа
    Платежи онлайн
    Все разделы

  7. Sawagi Ответить

       
    Марк Шагал —   российский и французский художник еврейского происхождения. Помимо графики и живописи занимался также сценографией писал стихи на индише, театральный художник, иллюстратор, мастер монументальных и прикладных видов искусства. Один из самых известных представителей художественного авангарда XX века.
    Понять Шагала можно путем «вчувствования», а не «уразумения». «Небо, полет – главное состояние кисти Шагала», – отмечал Андрей Вознесенский.
    «Я ходил по Луне, – говорил художник, – когда еще не существовали космонавты. В моих картинах персонажи были в небе и в воздухе…»
    Марк Захарович Шагал (урождённый Мойше Хацкелевич Шагалов) родился 24 июня 1887 года в Витебске. Отец будущего великого экспрессиониста Захар Шагал работал на рыбном складе. Мать Фейга Ита держала собственную лавку. В семье было девять детей, старшим из которых и был Марк . Сначала мальчик получил традиционное еврейское образование на дому. В 9 лет Марк начал брать частные уроки рисования. Его первыми холстами стали развешанные над кроватью мешки.

    Дом -музей Марка Шагала В Витебске.
    Первым учителем Шагала стал яркий витебский художник Иегуда Пэн. Дальнейшую учебу Марк продолжил в Петербурге: он был принят без экзаменов сразу на третий курс школы Общества поощрения художеств, которой руководил Николай Рерих. Не найдя себя в реализме Шагал поступает в знаменитую частную школу Елизаветы Званцевой в Гродно, где преподавал белорус Лев Бакст. Два года занятий привили Марку любовь к яркости и пестроте.

    Дом в Лиозново.

    Синий дом 1920г
    Вернувшись в Витебск Марк встречает свою музу — дочь богатого торговца ювелирными изделиями Беллу Розенфельд. Именно тогда на его полотнах появляются летающие над милым сердцу местечком влюбленные


    Шагал и Белла.

    Прогулка.

    Над городом.
    В 1910 году художник уезжает в Париж, который назвал «вторым Витебском». Он поселился в знаменитом «Улье» на Монпарнасе, где сразу оказывается в центре главных событий на кухне живописи. Поэт Блез Сандрар (Blaise Cendrars) назвал Марка Шагала лучшим колористом своего времени. Для первых картин Шагала, его друг поэт Гийом Аполлинер (также имеющий белорусские корни) придумал определение — «surnaturel», что значит сверхъестественное. Позже это слово перефразировалось и стало термином — сюрреализм. Но Шагал отказался подписаться под манифестом сюрреалистов. Он все время был в поиске нового.
    В 1914 году в Берлине прошла его первая персональная художественная выставка, на которой было представлено 40 картин, 160 гуашей, акварелей и рисунков. Этот показ стал началом триумфа Шагала. После этого художник вернулся на родину и спустя несколько месяцев женился на Белле. Через год у молодой семьи родилась дочь Ида

    После Октябрьской революции Шагал принимает предложение наркома просвещения Анатолия Луначарского и становится комиссаром искусств губернского отдела народного образования в Витебске. По его инициативе в городе открывается Народное художественное училище, где работают лучшие художники, скульпторы и искусствоведы того времени — Иегуда Пэн, Мстислав Добужинский, Казимир Малевич, Эль Лисицкий и другие.
    Но постоянные идейные споры с местным руководством заставили Шагала переехать в Москву. Несмотря на большие финансовые трудности и тяжёлые бытовые условия, художник за 30 дней создает цикл живописных панно для зрительного зала Еврейского камерного театра — композиции «введение в Еврейский театр» и «Любовь на сцене», четыре аллегории искусств «Музыка», «Танец». «Драма (Театр)», «Литература», фриз «Свадебный стол».

    Введение в еврейский театр.
    В 1922 году Марк Шагал окончательно покидает Россию. Он едет сначала в Каунас, затем в Берлин. В 1923 уже во Франции в свет выходит книга Марка Шагала «Моя жизнь» с авторскими иллюстрациями. Его выставки проходят по всему миру: в Париже, Берлине, Кельне, Дрездене, Нью-Йорке, Будапеште, Амстердаме, Базеле, Праге, Лондоне. В 1933 году в Манхейме по приказу Геббельса работы Шагала, выставлявшиеся в этом городе, были сожжены. И тогда в творчестве художника появляется образ зловещего красного петуха.

    Красный петух в ночи.1944г.
    В 1941 году Шагал с семьей был вынужден спасаться от нацизма и переехать на временное жительство в США. Здесь он создает удивительно красочные декорации и костюмы к балетам П.Чайковского и И.Стравинского. В 1944-м умирает его жена Белла. Художник переживает творческую депрессию

    12 июля 1952 г. Шагал женится второй раз на Валентине Бродской, дочери известного фабриканта Бродского, вся семья которого, спасаясь от революции, покинула Россию. Валентина была моложе художника на 18 лет. Второй брак тоже оказался необычайно счастливым.
    Интерес к работам Шагала, существовавший на протяжении всего периода его творчества, усилился после Второй мировой войны. В конце 1940-х—1950-х по Европе прокатываются волны персональных выставок мастера. В 1960 он расписывает стены парижской Гранд-Опера. Он создает несколько витражей и мозаик для католического храма в Меце, затем оформляет, основываясь на библейских текстах двенадцать окон синагоги на западе Иерусалима. В 1964 исполняет витраж и мозаичное панно для здания ООН в Нью-Йорке. Через два года завершил работу над фресками в New York Metropolitan Opera, там же оформляет постановку «Волшебная флейта».
    Плафон Парижской Оперы
    1973 в Ницце открылся музей Марка Шагала, который торжественно именуется «Le Musee National Message Biblique Marc Chagall», что означает библейское послание Марка Шагала. В 1977 в Лувре появилась персональная экспозиция работ художника. Правительство Франции награждает его Большим крестом ордена Почетного легиона.

    Витражи в рейнском соборе.
    Он скончался во французском Сен-Поль-де-Ванс в 1985 году в возрасте 98 лет в лифте, поднимавшемся на второй этаж в мастерскую. Похоронен на местном кладбище.


    Кладбище,где он похоронен.
    Марк Шагал прожил долгую и интересную творческую жизнь. Его работы можно увидеть в Государственном Русском музее, Третьяковской галерее, музее изобразительных искусств имени Пушкина, музее-квартире Бродского, художественных музеях Гренобля, Краснодара, Пскова, в частных собраниях Москвы и Петербурга, а также в собраниях парижского Центра современного Искусства Помпиду, мемориального музея Шагала в Ницце.
    В Беларуси с именем великого художника связаны два города — Лиозно и Витебск. В Лиозно в доме бабушки прошло детство Шагала, а родной Витебск художник любил до такой степени, что изображал практически в каждой своей работе. «Как грустный странник — я только нес все годы твое дыхание на моих картинах», — так мастер обращался к своему городу в трудные дни его оккупации фашистами. Родной город стал тем источником, из которого Марк Захарович всю свою долгую жизнь черпал вдохновение и сюжеты для работ.

    «Когда я открываю утром глаза, мне хочется увидеть мир более совершенный, мир любви и дружественности, и уже одно это способно сделать мой день прекрасным и достойным бытия…»
    Марк Шагал
     ГАЛЕРЕЯ КАРТИН.

      Я и деревня 1911год.

    Невеста с веером.1911г.

    Торговец скотом.1912г.

    Летящая повозка.1913год.

    Автопортрет.1914год.

    День рождения.1915год.

    Белла в белом воротничке 1917год.

    Зелёный скрипач 1923год.

    Падающий ангел 1923год.

    Три акробата 1926год.

    Хризантемы 1926год.

    Влюблённые с цветами.1927г.

    Букет с летящими влюблёнными 1936г.

    Три свечи 1938г.

    Фокусник.1943г.

    Мосты над Сеной 1954год.

  8. From Ru Ответить

    Она молчит, я тоже. Она смотрит — о, ее глаза! — я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы и она знает обо мне все: мое детство, мою теперешнюю жизнь и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел ее в первый раз.
    И я понял: это моя жена.
    На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, черные! Это мои глаза, моя душа.
    Только открыть окно — и она здесь, а с ней лазурь, любовь, цветы.
    С тех давних пор и по сей день она, одетая в белое или в черное, парит на моих картинах, озаряет мой путь в искусстве.
    Ни одной картины, ни одной гравюры я не заканчиваю, пока не услышу ее «да» или «нет».
    Одна ты осталась со мной. Одна ты, о ком не скажу и слова всуе.
    Я смотрю на тебя, и мне кажется, что ты — мое творение.

    О школе искусств

    Вместо того чтобы спокойно писать, я открываю Школу искусств и становлюсь ее директором, или, если угодно, председателем.
    — Какое счастье!
    «Какое безумие!» — думала моя жена.
    Улыбающийся нарком Луначарский принимает меня в своем кабинете в Кремле.
    Я сразу понял, что мое искусство не подходит ему ни с какого боку.
    — Только не спрашивайте, — предупредил я Луначарского, — почему у меня все синее или зеленое, почему у коровы в животе просвечивает теленок и т. д. Пусть ваш Маркс, если он такой умный, воскреснет и все вам объяснит.

    О современниках

    На собрании поэтов громче всех кричал Маяковский.
    Друзьями мы не были, хотя Маяковский и преподнес мне одну свою книгу с такой дарственной надписью:
    «Чтобы так шагал, как Марк Шагал».
    Он чувствовал, что мне претят его вопли и плевки в лицо публике.
    Зачем поэзии столько шуму?
    Мне больше нравился Есенин, с его неотразимой белозубой улыбкой. Он тоже кричал, опьяненный не вином, а божественным наитием.

  9. umb2301 Ответить

    Я не самая большая поклонница авангардных направлений в живописи, не очень люблю примитивизм и к поэзии современного рифмоплета-хулигана Андрея Орлова (в сети более известного как Орлуша) всегда относилась весьма прохладно. Но тут случилось что-то необыкновенное: как-то все сошлось в одной точке, зазвучало по-новому и заиграло новыми красками. И живопись Шагала — “мастера зримой поэзии”, полной метафор, загадок, иронии и подмигиваний для тех, кто понимает, и шуливые стихи Орлуши, который, видимо исключительно из уважения к таланту художника, сумел обойтись без обычной для своего творчества ненормативной лексики — все слилось в единую ленту звуков, образов и цвета.
    Шагал по городу Шагал,
    А рядом с ним жена шагала
    Он палкой голубей пугал,
    За что жена его ругала.
    Шагал не соблюдал шабат,
    И даже иногда в субботу
    Спесив, красив, носат, губат
    В трамвае ездил на работу.

    Шагал любил глядеть в окно,
    С вареньем булку уплетая

    И там он видел, как в кино,
    Летающих евреев стаи.

    Они летели сквозь грозу,
    Смешно из неба свесив ноги,

    Оставив далеко внизу
    Сады, дома и синагоги.


    Сперва решив, что это – сон,
    Шагал щипнул себя немножко,

    Но нет, сапожник Шнеерзон
    Летит, как птичка за окошком.

    Шагал скорей зовёт жену,
    Чтоб любоваться перелётом,
    Но не идёт она к окну,
    Считая мужа идиотом

    Шагал орёт: “Ты что, жена,
    Ты что ли сделана из стали?
    Ты вспомни: май, сирень, весна!
    Ведь мы с тобой тогда летали!

    Смотрели снизу мужики,
    От дикой зависти зверея,
    Как над домами вдоль реки
    Парили в облаках евреи!”

    Всё это громко говоря,
    Он ищет краски и холстину,

    И пишет, в небесах паря,

    Отлёт евреев в Палестину.

    Он палкой голубей шугал,
    Чтоб улетали поскорее,
    И представлял себе Шагал,
    Что в небеса летят евреи.

    Пришли другие времена,
    А где сейчас жена Шагала?
    На небесах теперь она,
    Летает, как тогда летала!

    Картины Марка Шагала. Стихи Андрея Орлова (Орлуши)

  10. Vova12345678 Ответить

    Учащиеся школы занимались плакатами с лозунгами, рекламными вывесками, а к годовщине Октября расписывали стены и заборы революционными сюжетами. Марк Шагал создал в училище систему свободных мастерских. Художники, которые руководили мастерскими, могли использовать собственные методы обучения. Здесь преподавали Казимир Малевич, Александр Ромм, Нина Коган. Своему старому учителю, Юделю Пэну, Марк Шагал предложил возглавить подготовительное отделение.
    Однако в коллективе вскоре возникли разногласия. Школа приобрела супрематический уклон, и Шагал уехал в Москву. В Москве художник учил рисованию детей в колонии для беспризорников, писал декорации для Еврейского камерного театра. Он не оставлял мысли вернуться в Париж, но пересечь границу в то время было непросто.

    Иллюстратор Гоголя, Лонга, Лафонтена

    Возможность покинуть СССР появилась у Марка Шагала в 1922 году. Для участия в Первой русской художественной выставке в Берлине художник вывез большую часть своих полотен, а потом выехал с семьей. Выставка прошла с успехом. Пресса публиковала о его творчестве восторженные отзывы, издатели выпускали биографию и каталоги картин Шагала на всех европейский языках.
    Художник пробыл в Берлине больше года. Он изучал технику литографии — печати рисунков с помощью оттиска.

  11. vadimk69 Ответить

       
    Марк Шагал —   российский и французский художник еврейского происхождения. Помимо графики и живописи занимался также сценографией писал стихи на индише, театральный художник, иллюстратор, мастер монументальных и прикладных видов искусства. Один из самых известных представителей художественного авангарда XX века.
    Понять Шагала можно путем «вчувствования», а не «уразумения». «Небо, полет – главное состояние кисти Шагала», – отмечал Андрей Вознесенский.
    «Я ходил по Луне, – говорил художник, – когда еще не существовали космонавты. В моих картинах персонажи были в небе и в воздухе…»
    Марк Захарович Шагал (урождённый Мойше Хацкелевич Шагалов) родился 24 июня 1887 года в Витебске. Отец будущего великого экспрессиониста Захар Шагал работал на рыбном складе. Мать Фейга Ита держала собственную лавку. В семье было девять детей, старшим из которых и был Марк . Сначала мальчик получил традиционное еврейское образование на дому. В 9 лет Марк начал брать частные уроки рисования. Его первыми холстами стали развешанные над кроватью мешки.

    Дом -музей Марка Шагала В Витебске.
    Первым учителем Шагала стал яркий витебский художник Иегуда Пэн. Дальнейшую учебу Марк продолжил в Петербурге: он был принят без экзаменов сразу на третий курс школы Общества поощрения художеств, которой руководил Николай Рерих. Не найдя себя в реализме Шагал поступает в знаменитую частную школу Елизаветы Званцевой в Гродно, где преподавал белорус Лев Бакст. Два года занятий привили Марку любовь к яркости и пестроте.

    Дом в Лиозново.

    Синий дом 1920г
    Вернувшись в Витебск Марк встречает свою музу — дочь богатого торговца ювелирными изделиями Беллу Розенфельд. Именно тогда на его полотнах появляются летающие над милым сердцу местечком влюбленные


    Шагал и Белла.

    Прогулка.

    Над городом.
    В 1910 году художник уезжает в Париж, который назвал «вторым Витебском». Он поселился в знаменитом «Улье» на Монпарнасе, где сразу оказывается в центре главных событий на кухне живописи. Поэт Блез Сандрар (Blaise Cendrars) назвал Марка Шагала лучшим колористом своего времени. Для первых картин Шагала, его друг поэт Гийом Аполлинер (также имеющий белорусские корни) придумал определение — «surnaturel», что значит сверхъестественное. Позже это слово перефразировалось и стало термином — сюрреализм. Но Шагал отказался подписаться под манифестом сюрреалистов. Он все время был в поиске нового.
    В 1914 году в Берлине прошла его первая персональная художественная выставка, на которой было представлено 40 картин, 160 гуашей, акварелей и рисунков. Этот показ стал началом триумфа Шагала. После этого художник вернулся на родину и спустя несколько месяцев женился на Белле. Через год у молодой семьи родилась дочь Ида

    После Октябрьской революции Шагал принимает предложение наркома просвещения Анатолия Луначарского и становится комиссаром искусств губернского отдела народного образования в Витебске. По его инициативе в городе открывается Народное художественное училище, где работают лучшие художники, скульпторы и искусствоведы того времени — Иегуда Пэн, Мстислав Добужинский, Казимир Малевич, Эль Лисицкий и другие.
    Но постоянные идейные споры с местным руководством заставили Шагала переехать в Москву. Несмотря на большие финансовые трудности и тяжёлые бытовые условия, художник за 30 дней создает цикл живописных панно для зрительного зала Еврейского камерного театра — композиции «введение в Еврейский театр» и «Любовь на сцене», четыре аллегории искусств «Музыка», «Танец». «Драма (Театр)», «Литература», фриз «Свадебный стол».

    Введение в еврейский театр.
    В 1922 году Марк Шагал окончательно покидает Россию. Он едет сначала в Каунас, затем в Берлин. В 1923 уже во Франции в свет выходит книга Марка Шагала «Моя жизнь» с авторскими иллюстрациями. Его выставки проходят по всему миру: в Париже, Берлине, Кельне, Дрездене, Нью-Йорке, Будапеште, Амстердаме, Базеле, Праге, Лондоне. В 1933 году в Манхейме по приказу Геббельса работы Шагала, выставлявшиеся в этом городе, были сожжены. И тогда в творчестве художника появляется образ зловещего красного петуха.

    Красный петух в ночи.1944г.
    В 1941 году Шагал с семьей был вынужден спасаться от нацизма и переехать на временное жительство в США. Здесь он создает удивительно красочные декорации и костюмы к балетам П.Чайковского и И.Стравинского. В 1944-м умирает его жена Белла. Художник переживает творческую депрессию

    12 июля 1952 г. Шагал женится второй раз на Валентине Бродской, дочери известного фабриканта Бродского, вся семья которого, спасаясь от революции, покинула Россию. Валентина была моложе художника на 18 лет. Второй брак тоже оказался необычайно счастливым.
    Интерес к работам Шагала, существовавший на протяжении всего периода его творчества, усилился после Второй мировой войны. В конце 1940-х—1950-х по Европе прокатываются волны персональных выставок мастера. В 1960 он расписывает стены парижской Гранд-Опера. Он создает несколько витражей и мозаик для католического храма в Меце, затем оформляет, основываясь на библейских текстах двенадцать окон синагоги на западе Иерусалима. В 1964 исполняет витраж и мозаичное панно для здания ООН в Нью-Йорке. Через два года завершил работу над фресками в New York Metropolitan Opera, там же оформляет постановку «Волшебная флейта».
    Плафон Парижской Оперы
    1973 в Ницце открылся музей Марка Шагала, который торжественно именуется «Le Musee National Message Biblique Marc Chagall», что означает библейское послание Марка Шагала. В 1977 в Лувре появилась персональная экспозиция работ художника. Правительство Франции награждает его Большим крестом ордена Почетного легиона.

    Витражи в рейнском соборе.
    Он скончался во французском Сен-Поль-де-Ванс в 1985 году в возрасте 98 лет в лифте, поднимавшемся на второй этаж в мастерскую. Похоронен на местном кладбище.


    Кладбище,где он похоронен.
    Марк Шагал прожил долгую и интересную творческую жизнь. Его работы можно увидеть в Государственном Русском музее, Третьяковской галерее, музее изобразительных искусств имени Пушкина, музее-квартире Бродского, художественных музеях Гренобля, Краснодара, Пскова, в частных собраниях Москвы и Петербурга, а также в собраниях парижского Центра современного Искусства Помпиду, мемориального музея Шагала в Ницце.
    В Беларуси с именем великого художника связаны два города — Лиозно и Витебск. В Лиозно в доме бабушки прошло детство Шагала, а родной Витебск художник любил до такой степени, что изображал практически в каждой своей работе. «Как грустный странник — я только нес все годы твое дыхание на моих картинах», — так мастер обращался к своему городу в трудные дни его оккупации фашистами. Родной город стал тем источником, из которого Марк Захарович всю свою долгую жизнь черпал вдохновение и сюжеты для работ.

    «Когда я открываю утром глаза, мне хочется увидеть мир более совершенный, мир любви и дружественности, и уже одно это способно сделать мой день прекрасным и достойным бытия…»
    Марк Шагал
     ГАЛЕРЕЯ КАРТИН.

      Я и деревня 1911год.

    Невеста с веером.1911г.

    Торговец скотом.1912г.

    Летящая повозка.1913год.

    Автопортрет.1914год.

    День рождения.1915год.

    Белла в белом воротничке 1917год.

    Зелёный скрипач 1923год.

    Падающий ангел 1923год.

    Три акробата 1926год.

    Хризантемы 1926год.

    Влюблённые с цветами.1927г.

    Букет с летящими влюблёнными 1936г.

    Три свечи 1938г.

    Фокусник.1943г.

    Мосты над Сеной 1954год.

  15. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *