Явился ты защитник поздно и ей как мне ты не судья?

3 ответов на вопрос “Явился ты защитник поздно и ей как мне ты не судья?”

  1. Shameena Ответить

    «Отец, отец, оставь угрозы,
    Свою Тамару не брани;
    Я плачу: видишь эти слезы,
    Уже не первые они.
    Напрасно женихи толпою
    Спешат сюда из дальних мест.
    Немало в Грузии невест;
    А мне не быть ничьей женою!..
    О, не брани, отец, меня.
    Ты сам заметил: день от дня
    Я вяну, жертва злой отравы!
    Меня терзает дух лукавый
    Неотразимою мечтой;
    Я гибну, сжалься надо мной!
    Отдай в священную обитель
    Дочь безрассудную свою;
    Там защитит меня спаситель,
    Пред ним тоску мою пролью,
    На свете нет уж мне веселья…
    Святыни миром осеня,
    Пусть примет сумрачная келья,
    Как гроб, заранее меня…»

    II

    И в монастырь уединенный
    Ее родные отвезли,
    И власяницею смиренной
    Грудь молодую облекли.
    Но и в монашеской одежде,
    Как под узорною парчой,
    Все беззаконною мечтой
    В ней сердце билося, как прежде.
    Пред алтарем, при блеске свеч,
    В часы торжественного пенья,
    Знакомая, среди моленья,
    Ей часто слышалася речь.
    Под сводом сумрачного храма
    Знакомый образ иногда
    Скользил без звука и следа
    В тумане легком фимиама;
    Сиял он тихо, как звезда;
    Манил и звал он… но — куда?..

    III

    В прохладе меж двумя холмами
    Таился монастырь святой.
    Чинар и тополей рядами
    Он окружен был — и порой,
    Когда ложилась ночь в ущелье,
    Сквозь них мелькала, в окнах кельи,
    Лампада грешницы младой.
    Кругом, в тени дерев миндальных,
    Где ряд стоит крестов печальных,
    Безмолвных сторожей гробниц,
    Спевались хоры легких птиц.
    По камням прыгали, шумели
    Ключи студеною волной,
    И под нависшею скалой,
    Сливаясь дружески в ущелье,
    Катились дальше, меж кустов,
    Покрытых инеем цветов.

    IV

    На север видны были горы.
    При блеске утренней Авроры,
    Когда синеющий дымок
    Курится в глубине долины,
    И, обращаясь на восток,
    Зовут к молитве муэцины,
    И звучный колокола глас
    Дрожит, обитель пробуждая;
    В торжественный и мирный час,
    Когда грузинка молодая
    С кувшином длинным за водой
    С горы спускается крутой,
    Вершины цепи снеговой
    Светло-лиловою стеной
    На чистом небе рисовались
    И в час заката одевались
    Они румяной пеленой;
    И между них, прорезав тучи,
    Стоял, всех выше головой,
    Казбек, Кавказа царь могучий,
    В чалме и ризе парчевой.

    V

    Но, полно думою преступной,
    Тамары сердце недоступно
    Восторгам чистым. Перед ней
    Весь мир одет угрюмой тенью;
    И все ей в нем предлог мученью
    И утра луч и мрак ночей.
    Бывало, только ночи сонной
    Прохлада землю обоймет,
    Перед божественной иконой
    Она в безумье упадет
    И плачет; и в ночном молчанье
    Ее тяжелое рыданье
    Тревожит путника вниманье;
    И мыслит он: «То горный дух
    Прикованный в пещере стонет!»
    И чуткий напрягая слух,
    Коня измученного гонит.

    VI

    Тоской и трепетом полна,
    Тамара часто у окна
    Сидит в раздумье одиноком
    И смотрит вдаль прилежным оком,
    И целый день, вздыхая, ждет…
    Ей кто-то шепчет: он придет!
    Недаром сны ее ласкали,
    Недаром он являлся ей,
    С глазами, полными печали,
    И чудной нежностью речей.
    Уж много дней она томится,
    Сама не зная почему;
    Святым захочет ли молиться —
    А сердце молится ему;
    Утомлена борьбой всегдашней,
    Склонится ли на ложе сна:
    Подушка жжет, ей душно, страшно,
    И вся, вскочив, дрожит она;
    Пылают грудь ее и плечи,
    Нет сил дышать, туман в очах,
    Объятья жадно ищут встречи,
    Лобзанья тают на устах…
    ………………………………………………..
    ………………………………………………..

    VII

    Вечерней мглы покров воздушный
    Уж холмы Грузии одел.
    Привычке сладостной послушный,
    В обидель Демон прилетел.
    Но долго, долго он не смел
    Святыню мирного приюта
    Нарушить. И была минута,
    Когда казался он готов
    Оставить умысел жестокой,
    Задумчив у стены высокой
    Он бродит: от его шагов
    Без ветра лист в тени трепещет.
    Он поднял взор: ее окно,
    Озарено лампадой, блещет;
    Кого-то ждет она давно!
    И вот средь общего молчанья
    Чингура 1 стройное бряцанье
    И звуки песни раздались;
    И звуки те лились, лились,
    Как слезы, мерно друг за другом;
    И эта песнь была нежна,
    Как будто для земли она
    Была на небе сложена!
    Не ангел ли с забытым другом
    Вновь повидаться захотел,
    Сюда украдкою слетел
    И о былом ему пропел,
    Чтоб усладить его мученье?..
    Тоску любви, ее волненье
    Постигнул Демон в первый раз;
    Он хочет в страхе удалиться…
    Его крыло не шевелится!
    И, чудо! из померкших глаз
    Слеза тяжелая катится…
    Поныне возле кельи той
    Насквозь прожженный виден камень
    Слезою жаркою, как пламень,
    Нечеловеческой слезой!..

    VIII

    И входит он, любить готовый,
    С душой, открытой для добра,
    И мыслит он, что жизни новой
    Пришла желанная пора.
    Неясный трепет ожиданья,
    Страх неизвестности немой,
    Как будто в первое свиданье
    Спознались с гордою душой.
    То было злое предвещанье!
    Он входит, смотрит — перед ним
    Посланник рая, херувим,
    Хранитель грешницы прекрасной,
    Стоит с блистающим челом
    И от врага с улыбкой ясной
    Приосенил ее крылом;
    И луч божественного света
    Вдруг ослепил нечистый взор,
    И вместо сладкого привета
    Раздался тягостный укор:

    IX

    «Дух беспокойный, дух порочный,
    Кто звал тебя во тьме полночной?
    Твоих поклонников здесь нет,
    Зло не дышало здесь поныне;
    К моей любви, к моей святыне
    Не пролагай преступный след.
    Кто звал тебя?»
    Ему в ответ
    Злой дух коварно усмехнулся;
    Зарделся ревностию взгляд;
    И вновь в душе его проснулся
    Старинной ненависти яд.
    «Она моя! — сказал он грозно, —
    Оставь ее, она моя!
    Явился ты, защитник, поздно,
    И ей, как мне, ты не судья.
    На сердце, полное гордыни,
    Я наложил печать мою;
    Здесь больше нет твоей святыни,
    Здесь я владею и люблю!»
    И Ангел грустными очами
    На жертву бедную взглянул
    И медленно, взмахнув крылами,
    В эфире неба потонул.

  2. Garg Ответить

    предвещанье!
    Он входит, смотрит – перед ним
    Посланник рая, херувим,
    Хранитель грешницы прекрасной,
    Стоит с блистающим челом
    И от врага с улыбкой ясной
    Приосенил ее крылом;
    И луч божественного света
    Вдруг ослепил нечистый взор,
    И вместо сладкого привета
    Раздался тягостный укор:
    IX
    «Дух беспокойный, дух порочный,
    Кто звал тебя во тьме полночной?
    Твоих поклонников здесь нет,
    Зло не дышало здесь поныне;
    К моей любви, к моей святыне
    Не пролагай преступный след.
    Кто звал тебя?» Ему в ответ
    Злой дух коварно усмехнулся;
    Зарделся ревностию взгляд;
    И вновь в душе его проснулся
    Старинной ненависти яд.
    «Она моя! – сказал он грозно, –
    Оставь ее, она моя!
    Явился ты, защитник, поздно,
    И ей, как мне, ты не судья.
    На сердце, полное гордыни,
    Я наложил печать мою;
    Здесь больше нет твоей святыни,
    Здесь я владею и люблю!»
    И Ангел грустными очами
    На жертву бедную взглянул
    И медленно, взмахнув крылами,
    В эфире неба потонул.
    ………………
    X
    Тамара
    О! Кто ты? Речь твоя опасна!
    Тебя послал мне ад иль рай?
    Чего ты хочешь?..
    Демон
    Ты прекрасна!
    Тамара
    Но молви, кто ты? Отвечай…
    Демон
    Я тот, которому внимала
    Ты в полуночной тишине,
    Чья мысль душе твоей шептала,
    Чью грусть ты смутно отгадала,
    Чей образ видела во сне.
    Я тот, чей взор надежду губит;
    Я тот, кого никто не любит;
    Я бич рабов моих земных,
    Я царь познанья и свободы,
    Я враг небес, я зло природы,
    И, видишь, – я у ног твоих!
    Тебе принес я в умиленье
    Молитву тихую любви,
    Земное первое мученье
    И слезы первые мои.
    О! Выслушай – из сожаленья!
    Меня добру и небесам
    Ты возвратить могла бы словом.
    Твоей любви святым покровом
    Одетый, я предстал бы там,
    Как новый ангел в блеске новом;
    О! Только выслушай, молю, –
    Я раб твой, – я тебя люблю!
    Лишь только я тебя увидел –
    И тайно вдруг возненавидел
    Бессмертие и власть мою.
    Я позавидовал невольно
    Неполной радости земной;
    Не жить, как ты, мне стало больно,
    И страшно – розно жить с тобой.
    В бескровном сердце луч нежданый
    Опять затеплился живей,
    И грусть на дне старинной раны
    Зашевелилася, как змей.
    Что без тебя мне эта вечность?
    Моих владений бесконечность?
    Пустые звучные слова,
    Обширный храм – без божества!
    Тамара
    Оставь меня, о дух лукавый!
    Молчи, не верю я врагу…
    Творец… Увы! Я не могу
    Молиться… гибельной отравой
    Мой ум слабеющий объят!
    Послушай, ты меня погубишь;
    Твои слова – огонь и яд…
    Скажи, зачем меня ты любишь!
    Демон
    Зачем, красавица? Увы,
    Не знаю!.. Полон жизни новой,
    С моей преступной головы
    Я гордо снял венец терновый,
    Я всё былое бросил в прах:
    Мой рай, мой ад в твоих очах.
    Люблю тебя нездешней страстью,
    Как полюбить не можешь ты:
    Всем упоением, всей властью
    Бессмертной мысли и мечты.
    В душе моей, с начала мира,
    Твой образ был напечатлён,
    Передо мной носился он
    В пустынях вечного эфира.
    Давно тревожа мысль мою,
    Мне имя сладкое звучало;
    Во дни блаженства мне в раю
    Одной тебя недоставало.
    О! Если б ты могла понять,
    Какое горькое томленье
    Всю жизнь, века без разделенья
    И наслаждаться и страдать,
    За зло похвал не ожидать
    Ни за добро вознагражденья;
    Жить для себя, скучать собой,
    И этой вечною борьбой
    Без торжества, без примиренья!
    Всегда жалеть и не желать,
    Всё знать, всё чувствовать, всё

  3. Дима Колесников Ответить

    И входит он, любить готовый, С душой, открытой для добра, И мыслит он, что жизни новой Пришла желанная пора. Неясный трепет ожиданья, Страх неизвестности немой, Как будто в первое свиданье Спознались с гордою душой. То было злое предвещанье! Он входит, смотрит – перед ним Посланник рая, херувим, Хранитель грешницы прекрасной, Стоит с блистающим челом И от врага с улыбкой ясной Приосенил ее крылом; И луч божественного света Вдруг ослепил нечистый взор, И вместо сладкого привета Раздался тягостный укор: IX
    «Дух беспокойный, дух порочный,
    Кто звал тебя во тьме полночной?
    Твоих поклонников здесь нет,
    Зло не дышало здесь поныне;
    К моей любви, к моей святыне
    Не пролагай преступный след.
    Кто звал тебя?»
    Ему в ответ
    Злой дух коварно усмехнулся;
    Зарделся ревностию взгляд;
    И вновь в душе его проснулся
    Старинной ненависти яд.
    «Она моя! – сказал он грозно, —
    Оставь ее, она моя!
    Явился ты, защитник, поздно,
    И ей, как мне, ты не судья.
    На сердце, полное гордыни,
    Я наложил печать мою;
    Здесь больше нет твоей святыни,
    Здесь я владею и люблю!»
    И Ангел грустными очами
    На жертву бедную взглянул
    И медленно, взмахнув крылами,
    В эфире неба потонул.
    . . . . . . . . . .
    X
    Тамара
    О! кто ты? речь твоя опасна!
    Тебя послал мне ад иль рай?
    Чего ты хочешь?..
    Демон
    Ты прекрасна!
    Тамара
    Но молви, кто ты? отвечай…
    Демон

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *