Чтобы чины добыть есть многие каналы об них как истинный философ я сужу?

5 ответов на вопрос “Чтобы чины добыть есть многие каналы об них как истинный философ я сужу?”

  1. Ник мэн Ответить

    Скалозуб Сергей Сергеевич – второстепенный персонаж комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Дворянского происхождения, живет в Москве, не сторонится светской жизни и не последний человек в фамусовском обществе.
    Фамусов, преклоняющийся перед чинами и наградами, отзывается о нем с уважением:
    «Известный человек, солидный,
    И знаков тьму отличья нахватал;
    Не по летам и чин завидный,
    Не нынче завтра генерал».
    Фамусов не щепетилен, когда дело касается сытой жизни и карьеры, По его мнению, Сергей Сергеевич умеет добывать чины:
    «Вы повели себя исправно:
    Давно полковники, а служите недавно».
    Комичность образу придает то, что кроме армии, полковник ни о чем не может говорить. Он обо всем рассуждает с точки зрения службы:
    «He знаю-с, виноват;
    Мы с нею вместе не служили», – о Настасье Николавне.
    «Дистанции * огромного размера», – о Москве.
    Репетилов говорит о нем:
    « Все служба на уме!»
    Еще менее лестно отзывается о нем Софья, отказывая ему в уме и обаянии:
    «Куда как мил! и весело мне страх
    Выслушивать о фрунте * и рядах;
    Он слова умного не выговорил сроду, –
    Мне все равно, что за него, что в воду».
    Довершает образ характеристика, которая дана Чацким:
    «Хрипун, * удавленник, фагот, *
    Созвездие маневров и мазурки! *»
    Он богат, карьера не стоит на месте. Сергей Сергеевич мечтает о генеральских погонах:
    «Вот, например, полковник Скалозуб:
    И золотой мешок, и метит в генералы».
    «Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
    Об них как истинный философ я сужу:
    Мне только бы досталось в генералы».
    Зачастую ситуации складываются крайне удачно, благоприятствуя достижению чинов и должностей. Кто-то уходит в отставку, кого-то убивают:
    «Довольно счастлив я в товарищах моих,
    Вакансии * как раз открыты;
    То старших выключат иных,
    Другие, смотришь, перебиты».
    Из беседы с Фамусовым читатель узнает о брате Скалозуба:
    «В тринадцатом году мы отличались с братом
    В тридцатом егерском *, а после в сорок пятом».
    «За третье августа; засели мы в траншею:
    Ему дан с бантом, мне на шею *».
    Вот только брат повел себя неправильно, забросил карьеру, начал читать книги.
    В обществе Скалозуба прочат Софье в женихи:
    «В Москве прибавят вечно втрое:
    Вот будто женится на Сонюшке».
    Чацкий, узнав об этом, пытается выпытать у Софьи правду. При этом с иронией замечает:
    «Но Скалозуб? вот загляденье;
    За армию стоит горой,
    И прямизною стана,
    Лицом и голосом герой…»
    На что Софья отвечает:
    «Не моего романа».

  2. GrenKaChannel Ответить

    Вкус, батюшка, отменная манера;
    На все свои законы есть:
    Вот, например, у нас уж исстари ведется,
    Что по отцу и сыну честь;
    Будь плохинький, да если наберется
    Душ тысячки две родовых —
    Тот и жених.
    Другой хоть прытче будь, надутый всяким
    чванством,
    Пускай себе разумником слыви,
    А в се?мью не включат. На нас не подиви.
    Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
    Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
    Кто хочет к нам пожаловать, — изволь;
    Дверь отперта для званных и незванных,
    Особенно из иностранных;
    Хоть честный человек, хоть нет,
    Для нас равнехонько, про всех готов обед.
    Возьмите вы от головы до пяток,
    На всех московских есть особый отпечаток.
    Извольте посмотреть на нашу молодежь,
    На юношей — сынков и вну?чат,
    Журим мы их, а если разберешь, —
    В пятнадцать лет учителей научат!
    А наши старички?? — Как их возьмет задор,
    Засудят об делах, что слово — приговор, —
    Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют;
    И об правительстве иной раз так толкуют,
    Что если б кто подслушал их… беда!
    Не то, чтоб новизны вводили, — никогда,
    Спаси нас боже! Нет. А придерутся
    К тому, к сему, а чаще ни к чему,
    Поспорят, пошумят, и… разойдутся.
    Прямые канцлеры в отставке — по уму!
    Я вам скажу, знать время не приспело,
    Но что без них не обойдется дело. —
    А дамы? — сунься кто, попробуй, овладей;
    Судьи? всему, везде, над ними нет судей;
    За картами когда восстанут общим бунтом,
    Дай бог терпение, ведь сам я был женат.
    Скомандовать велите перед фрунтом!
    Присутствовать пошлите их в Сенат!
    Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
    Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
    А дочек кто видал, всяк голову повесь,
    Его величество король был прусский здесь;
    Дивился не путем московским от девицам,
    Их благонравью, а не лицам,
    И точно, можно ли воспитаннее быть!
    Умеют же себя принарядить
    Тафтицей, бархатцем и дымкой,
    Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
    Французские романсы вам поют
    И верхние выводят нотки,
    К военным людям так и льнут,
    А потому, что патриотки.
    Решительно скажу: едва
    Другая сыщется столица как Москва.

  3. Адвокат Канала Ответить

    Об нашем хоть сказать бригадном генерале.
    Фамусов
    Помилуйте, а вам чего недостает?
    Скалозуб
    Не жалуюсь, не обходили,
    Однако за полком два года поводили.
    Фамусов
    В погонь ли за полком?[39 ]
    Зато, конечно, в чем другом
    За вами далеко тянуться.
    Скалозуб
    Нет-с, старее меня по корпусу найдутся,
    Я с восемьсот девятого служу;
    Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
    Об них как истинный философ я сужу:
    Мне только бы досталось в генералы.
    Фамусов
    И славно судите, дай Бог здоровья вам
    И генеральский чин; а там
    Зачем откладывать бы дальше
    Речь завести об генеральше?
    Скалозуб
    Жениться? Я ничуть не прочь.
    Фамусов
    Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;
    В Москве ведь нет невестам перевода;
    Чего? плодятся год от года;
    А, батюшка, признайтесь, что едва
    Где сыщется столица, как Москва.
    Скалозуб
    Дистанции[40 ] огромного размера.
    Фамусов
    Вкус, батюшка, отменная манера;
    На все свои законы есть:
    Вот, например, у нас уж исстари ведется,
    Что по отцу и сыну честь:
    Будь плохенький, да если наберется
    Душ тысячки две родовых, –
    Тот и жених.
    Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
    Пускай себе разумником слыви,
    А в семью не включат. На нас не подиви.
    Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
    Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль[41 ]:
    Кто хочет к нам пожаловать, – изволь;
    Дверь отперта для званных и незванных,
    Особенно из иностранных;
    Хоть честный человек, хоть нет,
    Для нас равнехонько, про всех готов обед.
    Возьмите вы от головы до пяток,
    На всех московских есть особый отпечаток.
    Извольте посмотреть на нашу молодежь,
    На юношей – сынков и внучат.
    Журим мы их, а если разберешь, –
    В пятнадцать лет учителей научат!
    А наши старички?? – Как их возьмет задор,
    Засудят об делах, что слово – приговор, –
    Ведь столбовые[42 ] все, в ус никого не дуют;
    И об правительстве иной раз так толкуют,
    Что если б кто подслушал их… беда!
    Не то, чтоб новизны вводили, – никогда,
    Спаси нас Боже! Нет. А придерутся
    К тому, к сему, а чаще ни к чему,
    Поспорят, пошумят, и… разойдутся.
    Прямые канцлеры[43 ] в отставке – по уму!
    Я вам скажу, знать, время не приспело,
    Но что без них не обойдется дело. –
    А дамы? – сунься кто, попробуй, овладей;
    Судьи всему, везде, над ними нет судей;
    За картами когда восстанут общим бунтом,
    Дай Бог терпение, – ведь сам я был женат.
    Скомандовать велите перед фрунтом!
    Присутствовать пошлите их в Сенат[44 ]!
    Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
    Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
    А дочек кто видал, всяк голову повесь…
    Его величество король был прусский здесь,
    Дивился не путем московским он девицам,
    Их благонравью, а не лицам;
    И точно, можно ли воспитаннее быть!
    Умеют же себя принарядить
    Тафтицей, бархатцем и дымкой,[45 ]
    Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой;
    Французские романсы вам поют
    И верхние выводят нотки,
    К военным людям так и льнут.
    А потому, что патриотки.
    Решительно скажу: едва
    Другая сыщется столица, как Москва.
    Скалозуб
    По моему сужденью,
    Пожар способствовал ей много к украшенью[46 ].
    Фамусов
    Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!
    С тех пор дороги, тротуары,
    Дома и все на новый лад.
    Чацкий
    Дома новы, но предрассудки стары.
    Порадуйтесь, не истребят
    Ни годы их, ни моды, ни пожары.
    Фамусов (Чацкому)
    Эй, завяжи на память узелок;
    Просил я помолчать, не велика услуга.
    (Скалозубу)
    Позвольте, батюшка. Вот-с – Чацкого, мне друга,
    Андрея Ильича покойного сынок:
    Не служит, то есть в том он пользы не находит,
    Но захоти – так был бы деловой.
    Жаль, очень жаль, он малый с головой,
    И славно пишет, переводит.
    Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…
    Чацкий
    Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
    И похвалы мне ваши досаждают.
    Фамусов
    Не я один, все также осуждают.
    Чацкий
    А судьи кто? – За древностию лет
    К свободной жизни их вражда непримирима,
    Сужденья черпают из забытых газет
    Времен Очаковских и покоренья Крыма;
    Всегда готовые к журьбе,
    Поют все песнь одну и ту же,
    Не замечая об себе:
    Что старее, то хуже.
    Где, укажите нам, отечества отцы,[47 ]
    Которых мы должны принять за образцы?
    Не эти ли, грабительством богаты?
    Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
    Великолепные соорудя палаты,
    Где разливаются в пирах и мотовстве,
    И где не воскресят клиенты-иностранцы[48 ]
    Прошедшего житья подлейшие черты.
    Да и кому в Москве не зажимали рты
    Обеды, ужины и танцы?
    Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен,
    Для замыслов каких-то непонятных,
    Дитей возили на поклон?
    Тот Нестор[49 ] негодяев знатных,
    Толпою окруженный слуг;
    Усердствуя, они в часы вина и драки
    И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
    На них он выменил борзые три собаки!!!
    Или вон тот еще, который для затей
    На крепостной балет согнал на многих фурах
    От матерей, отцов отторженных детей?!
    Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
    Заставил всю Москву дивиться их красе!
    Но должников[50 ] не согласил к отсрочке:
    Амуры и Зефиры все
    Распроданы поодиночке!!!
    Вот те, которые дожили до седин!
    Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
    39
    В погонь ли за полком – в ожидании получения должности командира полка.
    40
    Дистанции – расстояния.
    41
    Хлеб-соль – хлебосольство, гостеприимство.
    42
    Столбовые – дворяне старинных родов, записанные в особые «столбовые книги».
    43
    Канцлер – высший гражданский чин в царской России.
    44
    Сенат – высшее правительственное учреждение в царской России, где «присутствовали» (заседали) крупные сановники.
    45
    Тафтица – воротничок, сшитый из тафты. Бархатец – букетик искусственных цветов, сделанных из бархата. Дымка – вуаль, которую прикалывали к шляпе.
    46
    «Пожар способствовал ей много к украшенью» – После Отечественной войны 1812 года Москва, сожженная французами, быстро застроилась новыми зданиями.
    47
    Отечества отцы – деятели, которые своей работой принесли много пользы родине.
    48
    Клиенты-иностранцы. – В древнем Риме клиентами называли тех, кто, находясь в зависимости от римских граждан, пользовался их поддержкой и выполнял их поручения. Здесь Чацкий намекает на французов, живших в богатых дворянских домах. Среди этих французов было много реакционных политических эмигрантов, бежавших из Франции во время французской буржуазной революции.
    49
    Нестор – имя греческого полководца (из поэмы Гомера «Илиада»). В нарицательном смысле имя Нестор стало обозначать предводителя, главаря.
    50
    Должник – В грибоедовское время это слово обозначало не только того, кто должен деньги, но и того, кто одолжил их (кредитора).

  4. Tojagul Ответить

    Следует отметить, что он поступил на службу лишь в 1809 году, но при этом он не доволен, что его «за полком два года поводили» ; более того, он уже метит генералы: Я с восемьсот девятого служу; // Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы; // Об них как истинный философ я сужу: // Мне только бы досталось в генералы [1]. Немаловажно, что свой орден он получил не за военные заслуги — в упомянутый день, 3 (15) августа 1813, боевые действия не велись, стороны сели за стол переговоров [2]. В честь этого события многим солдатам и были розданы медали. Фраза Ему дан с бантом, мне на шею даёт основание предположить, что брат Скалозуба получил орден Святого Владимира IV стенени «с бантом» , а сам он, вероятно, орден Святой Анны II степени «на шею» [3].
    Он хвастлив, по службе продвигается за счёт своих товарищей: Довольно счастлив я в товарищах моих, // Вакансии как раз открыты; // То старших выключат иных, // Другие, смотришь, перебиты [1]. Скалозуб по-военному прямолинеен, что, впрочем, не вредит ему в обществе. Так, например, когда в третьем действии княгиня Тугоуховская жалуется ему на то, что её племянник Фёдор, учившийся в Педагогическом институте, чинов не хочет знать, полковник с откровенной радостью сообщает собеседникам: Я вас обрадую: всеобщая молва, // Что есть проект насчёт лицеев, школ, гимназий; // Там будут лишь учить по нашему: раз, два; // А книги сохранят так: для больших оказий. Фамусов же ещё более нетерпим к вольнодумству: Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь: // Забрать все книги бы да сжечь
    Впервые Скалозуб упоминается уже в первом действии, где служанка Лиза намекает Софье на него как на выгодную партию: Вот, например, полковник Скалозуб: // И золотой мешок, и метит в генералы [5]. В этом отношении он в глазах Фамусова выгодно отличается от Молчалина и Чацкого. А во втором действии Фамусов весьма откровенно намекает ему на женитьбу, после того как Скалозуб получит генерала (И славно судите, дай Бог здоровья вам // И генеральский чин; а там // Зачем откладывать бы дальше // Речь завести об генеральше?) , на что тот прямолинейно отвечает согласием (Жениться? Я ничуть не прочь) [1].
    В противоположность Фамусову, его свояченица Хлестова относится к Скалозубу весьма холодно и говорит о нём Софье: Ух! я точнёхонько избавилась от петли; // Ведь полоумный твой отец: // Дался ему трёх сажень удалец, — // Знакомит, не спросясь, приятно ли нам, нет ли? [6]
    Но и Чацкий отчасти ревнует Софью к Скалозубу; так в III действии после разговора про Молчалина он её спрашивает: Но Скалозуб? вот загляденье; // За армию стоит горой, // И прямизною стана, // Лицом и голосом герой… , на что она ему отвечает: Не моего романа [7] Далее разговор прерывается, и Чацкий так и остаётся «со своей загадкой».

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *