Манифест как стать интересной холли борн читать онлайн?

16 ответов на вопрос “Манифест как стать интересной холли борн читать онлайн?”

  1. Civoz Ответить

    Холли Борн
    Манифест, как стать интересной
    Holly Bourne
    The manifesto on how to be interesting
    © Holly Bourne, 2014
    © OOO «Клевер-Медиа-Групп», 2017
    * * *
    Оуэну – я официально прощаю тебя за то, что ты был популярен в школе…
    Это МАНИФЕСТ, КАК СТАТЬ ИНТЕРЕСНОЙ
    Я собираюсь В ТОЧНОСТИ выяснить, что делает человека сто́ящим внимания, и выполнить все это – пункт за пунктом.
    Я буду писать, как продвигается дело.
    Вряд ли это окажется легко.
    Хотя разве интересные вещи бывают легкими?
    Глава 1
    ЗАВАЛИТЬ ПИСАТЕЛЬСКУЮ КАРЬЕРУ в семнадцать лет! По мнению Бри, это могло считаться достижением.
    Большинство людей в таком возрасте даже не представляют своих планов на жизнь. И уж тем более не воплощают их – и не проваливают с треском. Бри на голову опережала двадцатилетних и тридцатилетних в понимании одной простой истины: «Жизнь – дерьмо».
    Но ведь Бри и не относилась к большинству. По крайней мере, сама она точно так не считала.
    Девушка посмотрела на зажатое в руке письмо с отказом, словно надеясь, что, если посверлит его взглядом еще немного, чернила растекутся и каким-то загадочным образом сложатся в «да».
    Дорогая Бри!
    Спасибо за Ваше предложение. К сожалению, Баш роман не вполне соответствует…
    Бла-бла-бла.
    Стандартный ответ. Они даже не потрудились сделать его более личным. Вот он, вкус поражения.
    Четыре года назад, когда Бри решила стать писателем, она подошла к задаче со своей обычной целеустремленностью: провела исчерпывающее исследование, составила безупречный план и перечитала все возможные книги по литературному мастерству, включая пособие Стивена Кинга ака БОГ. Ему тоже не сразу начало везти, так что сперва он даже прибил над рабочим столом гвоздь и накалывал на него отказы издательств. Восхитившись этим актом самоуничижения, Бри нашла толстый гвоздь и вколотила его в идеально оштукатуренную стену своей спальни. Месяц за месяцем, год за годом он все гуще обрастал письмами из редакций.
    «Ха-ха, да я иду по стопам Кинга», – подумала Бри, насаживая на гвоздь самый первый отказ и от души показывая ему средний палец.
    За ним последовал второй. И третий. И четвертый.
    – Когда «Гардиан» захочет взять у меня интервью по поводу моего супербестселлера, это будет самая драматическая часть, – заявила Бри, распиная на гвозде новый отказ. Ну да, она говорила с гвоздем. А что такого?
    Увы, сейчас интервью «Гардиан» казалось таким же вероятным, как и дружба с Дж. К. Роулинг. Первый роман Бри отвергли абсолютно все литературные агенты и издательства Великобритании. Та же участь постигла второй.
    И что, черт возьми, ей делать теперь?
    – Бри! – позвала мама с лестницы. – Ты опоздаешь в школу.
    Бри поглубже насадила письмо на гвоздь, на котором уже почти не осталось места.
    – Не волнуйся, – откликнулась она. – Я почти готова.
    – Я не смогу тебя подбросить. У меня сейчас бикрам-йога с девочками.
    Разумеется. Бри задумалась, как иронично звучит слово «девочки» применительно к маме и ее подругам.
    Бри торопливо порылась в комоде, извлекла на свет пару полосатых розово-черных колготок и принялась натягивать их, морщась всякий раз, когда ткань задевала вчерашние порезы на бедрах. Это был первый срыв за довольно долгое время. Следующую пару дней ей придется расплачиваться болью за каждую попытку сесть или встать.
    Телефон завибрировал. Ну конечно, это Холдо – хочет убедиться, что сегодня они пойдут в школу вместе (и не важно, что они делают это каждое утро).
    Да, так и есть:
    Доброе утро, Бри. Встретимся сегодня на нашем углу?
    Пожалуйста, дай мне знать. Холдо.
    Холдо никогда не сокращал слова в эсэмэсках, считая это преступлением против английского языка: принципиально писал все полностью и с надлежащими знаками препинания. Однажды он забыл запятую, и следом Бри получила гигантское извинение.
    Она поспешила ответить:
    Ок! Б.
    Бри нарочно сокращала все что могла, чтобы позлить Холдо – сама не зная почему.
    Она натянула школьный пиджак и уже собиралась вылететь из комнаты, как вдруг ее внимание привлек черновик на полу.
    Бри совершенно о нем забыла. Разнообразные наброски и записки плодились в ее комнате с такой скоростью, что упомнить все было невозможно. Этот она написала вчера, когда схлынул адреналин. Привычное чувство покоя напомнило ей, что дела все же не так плохи, и она решила составить список на следующий раз – надеясь этот следующий раз предотвратить.
    Причины не чувствовать себя ничтожеством 24/7
    1. Я живу в огромном доме, которому завидуют прохожие.
    2. Думаю, родители меня по-своему любят.
    3. Я могу быть симпатичной, если захочу.
    4. Я намного умнее большинства людей.
    5. Я знаю, чего хочу от жизни.
    6. У меня есть Холдо.
    Тут список кончался. Бри хотела набрать десять пунктов – десять выглядят как-то солиднее, правда? Но так и не смогла их придумать. Пожалуй, это служило поводом к новому списку.
    Причини чувствовать себя ничтожеством 24/7
    1. У меня настолько хреновая жизнь, что я даже не могу придумать десять чертовых причин НЕ чувствовать себя ничтожеством 24/7.
    Но на остальное у нее уже не было времени.
    Бри ворвалась в кухню и, проигнорировав миску с мюсли, свежие фрукты и органический йогурт, вытащила из шкафа пирожок. Клубничный. Ее любимый. Бри сунула пирожок в рот и принялась жевать его на ходу, собирая школьную сумку. Она изрядно опаздывала, а потому практически выбежала из дома.
    Пока парадные ворота медленно открывались, Бри снова задумалась о вчерашнем списке. Что за наивность – считать свою жизнь не ничтожной! Да, она могла придумать шесть причин, почему в действительности все не так плохо. Но эти причины были лишь отправными точками для дальнейших уточнений, которые превращали все плюсы в минусы.
    Взять хоть первый пункт:
    Я живу в огромном доме, которому завидуют прохожие.
    На первый взгляд это самая настоящая правда. Дом Бри был огромен. К нему даже вела отдельная дорога, Эшдоун-драйв – из тех, на которые люди победнее сворачивают специально, чтобы поглазеть на особняки. Дом Бри впечатлял особенно. За пафосными воротами с домофоном начиналась круговая подъездная дорожка. У семьи Бри не было сада в общепринятом смысле – слово «земли» здесь подошло бы больше. Чтобы просто пересечь их из конца в конец, требовалось добрых пять минут. За аккуратно подстриженными живыми изгородями скрывались бесконечные полосы темно-, светло – и умеренно-зеленых лужаек. Такие дома обычно разглядывают с улицы, надеясь хоть мельком увидеть обитающих там везунчиков и думая: «Ух ты! Наверное, у этих людей роскошная жизнь. Бьюсь об заклад, они даже не в курсе, что такое проблемы. Если бы я там жил, то был бы безоговорочно счастлив».
    Но хотите знать правду? Бри ненавидела этот дом. Риэлторы почему-то не предупреждают, что в комплекте с огромными особняками идет еще и огромное одиночество. Причем постоянное. Бри могла хоть охрипнуть от криков – ее никто не услышал бы. Она знала это наверняка: в один особенно неудачный день проверила лично. Единственным ответом ей служило эхо собственных воплей, метавшееся между мраморными стенами вестибюля.
    Парадные ворота казались ей тюремными. Бри нередко задумывалась, как сложилась бы ее жизнь без всей этой кучи денег, – и неизменно приходила к выводу, что в ней было бы куда больше веселья.

  2. amklaus Ответить

    Манифест, как стать интересной
    Холли Борн
    trendbooks
    “Вероятно, я самая заурядная личность во Вселенной. Настало время измениться, и поэтому я начинаю проект. Здесь и сейчас. По созданию улучшенной версии себя. Хотите со мной?”
    Шестнадцатилетняя Бри мечтает стать известной писательницей и блистать в обществе.
    Только вот беда – в те моменты, когда она не пишет новый роман, Бри ненавидит свою скучную жизнь, школу и родителей, которых никогда нет рядом. Она ненавидит издателей, которые раз за разом отвергают ее книги. Единственный человек, мнением которого она дорожит, – это учитель литературы. Но однажды и он говорит, что ее тексты – скука смертная, такие же, как и жизнь Бри. Нужно срочно что-то менять!
    Так на свет рождается “Манифест, как стать интересной”. 6 шагов к популярности. 6 шагов, которые помогут девушке влиться в компанию самых популярных старшеклассниц в школе, влюбиться в опасного юношу, взглянуть в глаза запретам и совершить самую большую ошибку в жизни… Главное – стать незаурядной!
    Холли Борн
    Манифест, как стать интересной
    Holly Bourne
    The manifesto on how to be interesting
    © Holly Bourne, 2014
    © OOO «Клевер-Медиа-Групп», 2017
    * * *
    Оуэну – я официально прощаю тебя за то, что ты был популярен в школе…
    Это МАНИФЕСТ, КАК СТАТЬ ИНТЕРЕСНОЙ
    Я собираюсь В ТОЧНОСТИ выяснить, что делает человека сто?ящим внимания, и выполнить все это – пункт за пунктом.
    Я буду писать, как продвигается дело.
    Вряд ли это окажется легко.
    Хотя разве интересные вещи бывают легкими?
    Глава 1
    ЗАВАЛИТЬ ПИСАТЕЛЬСКУЮ КАРЬЕРУ в семнадцать лет! По мнению Бри, это могло считаться достижением.
    Большинство людей в таком возрасте даже не представляют своих планов на жизнь. И уж тем более не воплощают их – и не проваливают с треском. Бри на голову опережала двадцатилетних и тридцатилетних в понимании одной простой истины: «Жизнь – дерьмо».
    Но ведь Бри и не относилась к большинству. По крайней мере, сама она точно так не считала.
    Девушка посмотрела на зажатое в руке письмо с отказом, словно надеясь, что, если посверлит его взглядом еще немного, чернила растекутся и каким-то загадочным образом сложатся в «да».
    Дорогая Бри!
    Спасибо за Ваше предложение. К сожалению, Баш роман не вполне соответствует…
    Бла-бла-бла.
    Стандартный ответ. Они даже не потрудились сделать его более личным. Вот он, вкус поражения.
    Четыре года назад, когда Бри решила стать писателем, она подошла к задаче со своей обычной целеустремленностью: провела исчерпывающее исследование, составила безупречный план и перечитала все возможные книги по литературному мастерству, включая пособие Стивена Кинга ака БОГ. Ему тоже не сразу начало везти, так что сперва он даже прибил над рабочим столом гвоздь и накалывал на него отказы издательств. Восхитившись этим актом самоуничижения, Бри нашла толстый гвоздь и вколотила его в идеально оштукатуренную стену своей спальни. Месяц за месяцем, год за годом он все гуще обрастал письмами из редакций.
    «Ха-ха, да я иду по стопам Кинга», – подумала Бри, насаживая на гвоздь самый первый отказ и от души показывая ему средний палец.
    За ним последовал второй. И третий. И четвертый.
    – Когда «Гардиан» захочет взять у меня интервью по поводу моего супербестселлера, это будет самая драматическая часть, – заявила Бри, распиная на гвозде новый отказ. Ну да, она говорила с гвоздем. А что такого?
    Увы, сейчас интервью «Гардиан» казалось таким же вероятным, как и дружба с Дж. К. Роулинг. Первый роман Бри отвергли абсолютно все литературные агенты и издательства Великобритании. Та же участь постигла второй.
    И что, черт возьми, ей делать теперь?
    – Бри! – позвала мама с лестницы. – Ты опоздаешь в школу.
    Бри поглубже насадила письмо на гвоздь, на котором уже почти не осталось места.
    – Не волнуйся, – откликнулась она. – Я почти готова.
    – Я не смогу тебя подбросить. У меня сейчас бикрам-йога с девочками.
    Разумеется. Бри задумалась, как иронично звучит слово «девочки» применительно к маме и ее подругам.
    Бри тороп

  3. s3c70r Ответить

    Завалить писательскую карьеру в семнадцать лет! По мнению Бри, это могло считаться достижением.
    Большинство людей в таком возрасте даже не представляют своих планов на жизнь. И уж тем более не воплощают их – и не проваливают с треском. Бри на голову опережала двадцатилетних и тридцатилетних в понимании одной простой истины: «Жизнь – дерьмо».
    Но ведь Бри и не относилась к большинству. По крайней мере, сама она точно так не считала.
    Девушка посмотрела на зажатое в руке письмо с отказом, словно надеясь, что если посверлит его взглядом еще немного, чернила растекутся и каким-то загадочным образом сложатся в «да».
    Дорогая Бри,
    спасибо за ваше предложение. К сожалению, ваш роман не вполне соответствует…
    БЛА-БЛА-БЛА.
    Стандартный ответ. Они даже не потрудились сделать его более личным. Вот он, вкус поражения.
    Четыре года назад, когда Бри решила стать писателем, она подошла к задаче со своей обычной целеустремленностью: провела исчерпывающее исследование, составила безупречный план и перечитала все возможные книги по литературному мастерству, включая пособие Стивена Кинга (см. БОГ). Ему тоже не сразу начало везти – так что сперва он даже прибил над рабочим столом гвоздь и накалывал на него отказы издательств. Восхитившись этим актом самоуничижения, Бри нашла толстый гвоздь и вколотила его в идеально оштукатуренную стену своей спальни. Месяц за месяцем, год за годом он все гуще обрастал письмами из редакций.
    «Ха-ха, да я иду по стопам Кинга», – подумала Бри, насаживая на гвоздь самый первый отказ и от души показывая ему средний палец.
    За ним последовал второй. И третий. И четвертый.
    – Когда «Гардиан» захочет взять у меня интервью по поводу моего супер-бестселлера, это будет самая драматическая часть, – заявила Бри, распиная на гвозде новый отказ. Ну да, она говорила с гвоздем. А что такого?
    Увы, сейчас интервью «Гардиану» казалось таким же вероятным, как и дружба с Дж. К. Роулинг. Первый роман Бри отвергли абсолютно все литературные агенты и издательства Великобритании. Та же участь постигла второй.
    И что, черт возьми, ей делать теперь?
    – Бри! – позвала мама с лестницы. – Ты опоздаешь в школу.
    Бри поглубже насадила письмо на гвоздь, на котором уже почти не осталось места.
    – Не волнуйся, – откликнулась она. – Я почти готова.
    – Я не смогу тебя подбросить. У меня сейчас бикрам-йога с девочками.
    Разумеется. Бри задумалась, как иронично звучит слово «девочки» применительно к маме и ее подругам.
    Бри торопливо порылась в комоде, извлекла на свет пару полосатых розово-черных колготок и принялась натягивать их, морщась всякий раз, когда ткань задевала вчерашние порезы на бедрах. Это был первый срыв за довольно долгое время. Следующую пару дней ей придется расплачиваться болью за каждую попытку сесть или встать.
    Телефон завибрировал. Ну конечно, это Холдо – хочет убедиться, что сегодня они пойдут в школу вместе (и неважно, что они делают это каждое утро).
    Да, так и есть:
    Доброе утро, Бри. Встретимся сегодня на нашем углу? Пожалуйста, дай мне знать. Холдо.
    Холдо никогда не сокращал слова в смс-ках, считая это преступлением против английского языка: принципиально писал все полностью и с надлежащими знаками препинания. Однажды он забыл запятую, и следом Бри получила гигантское извинение.
    Она поспешила ответить:
    Ок! Б.
    Бри нарочно сокращала все, что могла, чтобы позлить Холдо – сама не зная, почему.
    Она натянула школьный пиджак и уже собиралась вылететь из комнаты, как вдруг ее внимание привлек черновик на полу.
    Бри совершенно о нем забыла. Разнообразные наброски и записки плодились в ее комнате с такой скоростью, что упомнить все было невозможно. Этот она написала вчера, когда схлынул адреналин. Привычное чувство покоя напомнило ей, что дела все же не так плохи, и она решила составить список на следующий раз – надеясь этот следующий раз предотвратить.
    Причины не чувствовать себя ничтожеством 24/7
    1. Я живу в огромном доме, которому завидуют прохожие
    2. Думаю, родители меня по-своему любят
    3. Я могу быть симпатичной, если захочу
    4. Я намного умнее большинства людей
    5. Я знаю, чего хочу от жизни
    6. У меня есть Холдо
    Тут список кончался. Бри хотела набрать десять пунктов – десять выглядят как-то солиднее, правда? Но так и не смогла их придумать. Пожалуй, это служило поводом к новому списку.
    Причины чувствовать себя ничтожеством 24/7
    1. У меня настолько хреновая жизнь, что я даже не могу придумать десять чертовых причин НЕ чувствовать себя ничтожеством 24/7
    Но на это у нее уже не было времени.
    Бри ворвалась в кухню и, проигнорировав миску с мюсли, свежие фрукты и органический йогурт, вытащила из шкафа пирожок. Клубничный. Ее любимый. Бри сунула пирожок в рот и принялась жевать его на ходу, собирая школьную сумку. Она изрядно опаздывала, а потому практически выбежала из дома.
    Пока парадные ворота медленно открывались, Бри снова задумалась о вчерашнем списке. Что за наивность – считать свою жизнь не ничтожной! Да, она могла придумать шесть причин, почему в действительности все не так плохо. Но эти причины были лишь отправными точками для дальнейших уточнений, которые превращали все плюсы в минусы.
    Взять хоть первый пункт.
    Я живу в огромном доме, которому завидуют прохожие
    На первый взгляд, это самая настоящая правда. Дом Бри был огромен. К нему даже вела отдельная дорога, Эшдоун-драйв – из тех, на которые люди победнее сворачивают специально, чтобы поглазеть на особняки. Дом Бри впечатлял особенно. За пафосными воротами с домофоном начиналась круговая подъездная дорожка. У семьи Бри не было сада в общепринятом смысле – слово «земли» здесь подошло бы больше. Чтобы просто пересечь их из конца в конец, требовалось добрых пять минут. За аккуратно подстриженными живыми изгородями скрывались бесконечные полосы темно-, светло- и умеренно-зеленых лужаек. Такие дома обычно разглядывают с улицы, надеясь хоть мельком увидеть обитающих там везунчиков и думая: «Ух ты! Наверное, у этих людей роскошная жизнь. Бьюсь об заклад, они даже не в курсе, что такое проблемы. Если бы я там жил, то был бы безоговорочно счастлив».
    Но хотите знать правду? Бри ненавидела этот дом. Риэлторы почему-то не предупреждают, что в комплекте с огромными особняками идет еще и огромное одиночество. Причем постоянное. Бри могла хоть охрипнуть от криков – ее бы никто не услышал. Она знала это наверняка: в один особенно неудачный день проверила лично. Единственным ответом ей служило эхо собственных воплей, метавшееся между мраморных стен вестибюля.
    Парадные ворота казались ей тюремными. Бри нередко задумывалась, как сложилась бы ее жизнь без всей этой кучи денег – и неизменно приходила к выводу, что в ней было бы куда больше веселья.
    – Заткнись, Бри, – велела она себе самой.
    Ворота за спиной у девушки закрылись, и она поспешила на встречу с Холдо. Был холодный октябрьский день. Пожалуй, стоило надеть колготки потолще. Выбор Бри в одежде вечно повергал ее маму в отчаяние. Кстати о маме…
    Думаю, родители меня по-своему любят
    Ну, это смотря что понимать под любовью, верно? Бри никогда ни в чем не нуждалась. Значило ли это, что ее любили? Отец вкалывал круглые сутки, чтобы обеспечить семью вышеупомянутым тюремным особняком. Он уезжал на работу еще до того, как Бри просыпалась – даже по субботам, – а возвращался обычно за полночь. Бри не очень понимала, чем он занимается, а он, в свою очередь, не был уверен, сколько ей лет. Их типичный разговор выглядел так:
    Папа (в тех редких случаях, когда они сталкивались на лестнице): В школе все нормально?
    Бри: Ага.
    Папа: Хорошо.
    Или вспомнить хоть рождественский обед…
    Папа (разрезая индейку): Тебе ножку или грудку?
    Бри: Я вегетарианка, помнишь?
    Папа: Не говори глупостей. (Отрезает ножку и плюхает ей на тарелку)
    Еще была мама. Она, по крайней мере, оставалась рядом – в физическом смысле. «Аппетитная мамочка на полную ставку», – так она о себе говорила. (Хотя, по нескромному мнению Бри, слово «аппетитный» не могло относиться ни к кому старше сорока).
    Большую часть времени она проводила на тренингах с труднопроизносимыми названиями, косметических процедурах и инъекциях ботокса, ради которых каждый день отправлялась на Харли-стрит, как на работу. В перерывах между ними мама читала про жизнь знаменитостей в глянцевых журналах, расползавшихся по всему дому. Любовь к дочери она выражала нескончаемым потоком ярко упакованных подарков, которые оставляла у нее на кровати.
    Ожерелья от Тиффани, джемперы из «Холлистер»… Однажды Бри даже нашла нижнее белье. Здорово, правда? Но для Бри эти подношения были вроде обезглавленных, перемазанных в крови крыс, которых иногда приносят к порогу кошки. Разумеется, ее бы никто не понял. Кому не понравится мать, заваливающая тебя подарками? Особенно такими, о каких большинство девочек ее возраста могут только мечтать. Но Бри не нужны были украшения, дорогущие свитера или кружевное белье. Она хотела маму, которая помогла бы ей с годовым проектом. Встретила бы после школы, сделала чашку чая и спросила, что она сегодня узнала нового. А не пытала вопросами, завела ли она наконец подружек. Как будто ценность Бри измерялась ее популярностью.
    Все, что интересовало маму, это:
    – Почему ты не носишь джемпер, который я тебе подарила?
    Или:
    – Ты опять идешь к Холдо? У тебя что, совсем нет подруг?
    Или:
    – Ты такая симпатичная. Почему ты ничего с собой не сделаешь? Так вся молодость и пройдет!
    Что приводило Бри к пункту…
    Я могу быть симпатичной, если захочу
    Могла бы. Прямо сейчас. Но не хотела. Однажды Бри уже пыталась стать привлекательней – в самый первый день средней школы, в поразительном приступе наивности, что это все изменит. Тогда она еще страдала от детского жирка, но решительно подвернула юбку покороче, старательно нарисовала темные пряди домашним набором для окрашивания, подвела глаза голубыми тенями, намазалась розовой помадой и запихнула в лифчик пару носков. Итог? Это был худший первый день средней школы, какой только можно вообразить. Увидев Бри, Жасмин Даллингтон и ее гиены чуть не лопнули от смеха, а потом таскались за ней до вечера, выдумывая все новые обидные прозвища.
    Господи, какой же идиоткой она была. Теперь детская пухлость прошла, лицо Бри вытянулось и приобрело взрослые очертания, но она все еще не была готова ко второй попытке.
    Да и какие преимущества дает симпатичность? Кому есть дело до внешности писателя, пока прекрасны его слова?
    Поэтому, несмотря на разочарование матери, Бри старалась быть настолько непривлекательной, насколько возможно.
    Пока ты контролируешь, над чем смеются гиены, то можешь контролировать и их смех. Например – самостоятельно подбросить парочку тем для издевок… После такого смех обычно смолкал.
    Кстати, пора бы вымыть голову. Сейчас волосы Бри имели тусклый мышиный оттенок, хотя еще недавно пылали всеми цветами радуги. В прошлый раз это был розовый, который так и не выветрился до конца. Что касается гардероба Бри, он больше подошел бы даме за сорок, вступающей в кризис среднего возраста: неоновые кофточки и огромные пластмассовые заколки для волос. Бри ела все подряд, а потому ее кожа пестрела черными точками, а бедра при ходьбе терлись друг о друга. Однако все это не имело никакого значения, так как…
    Я намного умнее большинства людей
    Привлекательная внешность котировалась только в школе. А Бри определенно не считала школу этапом, необходимым для своего развития. Все, что ей было нужно – дотерпеть до выпуска и благословенной поры взрослой жизни, которая встретит ее широкими объятиями и парочкой опубликованных книг. Школа была лишь каплей в океане человеческой жизни. Звездный час «популярных» девочек должен был вскоре закончиться. Они слишком рано испытали все назначенное им счастье. Вот почему Бри предпочитала оставаться уродливой, приберегая силы для более полезного возраста. (Еще одна причина, по которой она была намного умнее большинства людей).
    Впрочем, сейчас ей стоило поторопиться. Бри была умной, но не очень пунктуальной – в отличие от Холдо. Девушка поплотнее запахнула пиджак, ежась от холода и рассеянно обдумывая предпоследний пункт вчерашнего списка.
    Я знаю, чего хочу от жизни
    Но что, если жизнь не хочет тебя? Все, о чем она мечтала – это писать книги. По крайней мере, последние четыре года. Чтобы люди прочли ее слова. Чтобы ее романы оставили хотя бы крохотный отпечаток на жизнях всех, кто возьмет их в руки. Разве есть лучший способ подтвердить свое существование, доказать, что ты и в самом деле жил?.. Но, возможно, этому не суждено исполниться.
    Бри пока не могла смириться с этой мыслью. К тому же у нее еще оставался последний пункт. У нее оставался Холдо.
    Он уже ждал ее – как и всегда. Уши Холдо прикрывали фирменные желтые наушники, а поверх школьного джемпера красовалась банановая футболка «The Velvet Underground» – непременный атрибут всех инди-мальчиков. Заметив Бри, он приспустил наушники и выразительно постучал по наручным часам.
    – Ты опять опоздала.
    – Я всегда опаздываю.
    – Знаешь ли, заставлять людей ждать – некрасиво.
    – Всего-то пару минут.
    Они побрели к школе, оба чересчур упрямые, чтобы нарушить молчание. Разумеется, Холдо сдался первым. После рекордной паузы в целых пять минут.
    – Что делала вчера?
    Бри даже не подняла глаза от мостовой.
    – Перечитывала очередное письмо с отказом. Когда я пришла домой, оно ждало на коврике.
    Взгляд Холдо немедленно смягчился, и Бри поняла, что ее опоздание забыто. Он вообще не умел долго на нее злиться.
    – Мне очень жаль, Бри. Не понимаю их логики. У тебя такой талант!
    – Знаю, – ответила она, одарив его кривой улыбкой в качестве извинения. – И тоже их не понимаю.
    – Хочешь об этом поговорить?
    – Нет, наверное.
    Только не с Холдо. Когда Бри была не в духе, его благонамеренные советы скорее раздражали, чем помогали.
    Девушка сердито утюжила «мартинсами» палые листья, специально наступая на них с размаху, чтобы громче хрустели. На Эшдоун-драйв листьев не было. Специальный уборщик, вскладчину нанятый жителями квартала, каждое утро сдувал их садовым пылесосом.
    – А ты вчера что делал? – наконец спросила Бри, пиная груду желтых и оранжевых листьев и глядя, как они улетают вдаль по мостовой.
    – Смотрел «Апокалипсис сегодня». Трехчасовую версию. Так захватывающе! Ты видела?
    – Конечно.
    – Вместе с вырезанными фрагментами?
    – Ага.
    Она врала. Бри осилила только короткую версию, которую показывали в кинотеатрах, и сочла фильм скорее озадачивающим, чем захватывающим. Хотя никогда бы не призналась в этом Холдо. (Да она бы лучше умерла).
    – Что же, мы в меньшинстве. Обычно люди не выдерживают даже сокращенную версию, потому что она – подумать только! – длиннее девяноста минут. Честно говоря, эти заискивания режиссеров перед аудиторией становятся уже ненормальными. Если в фильме нет взрывов на весь экран, или эротических сцен через каждые пять секунд, зрители просто не…
    Отрепетированные пассажи Холдо накатывали на Бри, словно морские волны. Конкретно этот она слышала раз двадцать. Обычно в комплекте с ним шли тирады о том, как современное ТВ разрушает музыкальную индустрию, или о том, что Дэна Брауна надо повесить, а потом еще четвертовать за его код-да-винчи-подобное преступление против литературы, или о том, что в кинематографе больше не осталось хороших сценаристов, потому что режиссеры предпочитают адаптировать популярные романы, а не вкладываться в развитие молодых талантов.
    Бри вздохнула. Холдо был ее лучшим другом. Строго говоря, единственным. Бри знала, что он не очень приятный человек, но это ее мало волновало. Конечно, иногда она чувствовала беспросветное одиночество. Конечно, иногда ей хотелось пообщаться с какой-нибудь девочкой. Но в основном ей хватало Холдо.
    – …не говоря о Вьетнамской войне. Позорно уже то, что ей позволили начаться! Это было совершенно аморально, и не похоже, чтобы Америка чему-то научилась на прошлом примере. Думаю, ты не станешь спорить, что…
    Ага, война. Когда это он успел на нее свернуть?
    Холдо был типичным богатым мальчиком «я-не-такой-как-мои-родители». Подвида «инди» – из тех, что верят, будто бы они моментально подружились с Моррисси, доведись им встретиться. На самом деле его звали не Холдо, а Джереми Смит. Свое прозвище он взял в честь Холдена из «Над пропастью во ржи» (финальное «о» должно было добавить оригинальности). Но Бри любила его (чисто по-дружески). Он был единственным человеком, который соответствовал ее интеллектуальным запросам и разделял желание сделать что-нибудь самостоятельно, а не только почивать на лаврах родительского благосостояния. Холдо писал компьютерную игру – он правда разбирался в программировании и всем таком. Насколько понимала Бри, у него должен был получиться гибрид «Grand Theft Auto» и «Багси Мэлоун» – история про забитого гика, который выходит из себя и принимается бегать по школе с фальшивым пистолетом, поливая своих обидчиков кремом. Холдо собирался стать миллионером с нуля. Как только закончит школу.
    – Холдо? – Бри решилась прервать его антивоенный монолог.
    Он запнулся на полуслове.
    – Что?
    – Я же хороший писатель?
    Бри знала, что хороший. Разумеется. Но иногда ей требовалась поддержка.
    Холдо потянулся к ее руке.
    – Конечно, хороший. Я прочел все, что ты написала, и мне понравилось каждое слово.
    Бри покосилась на его руку, раздумывая, когда будет уместно выдернуть ладонь. Ничего не попишешь: со своей стороны, Холдо любил ее не совсем по-дружески.
    – Спасибо, – и Бри поспешно спрятала руку в карман.
    – Почему бы тебе не поговорить об этом с мистером Феллоу?
    Именно так она и думала поступить. Мистер Феллоу вел у Бри английскую литературу и был единственный взрослым во вселенной, который замечал ее существование.
    – Поговорю. Сегодня как раз английский.
    – Он всегда тебя так поддерживает.
    Бри улыбнулась своим мыслям.
    Холдо даже не представлял, насколько.

  4. coldkid Ответить

    – Заткнись, Бри, – велела она себе самой.
    Ворота за спиной у девушки закрылись, и она поспешила на встречу с Холдо. Был холодный октябрьский день. Пожалуй, стоило надеть колготки потолще. Выбор Бри в одежде вечно повергал ее маму в отчаяние. Кстати, о маме…
    Думаю, родители меня по-своему любят.
    Ну, это смотря что понимать под любовью, верно? Бри никогда ни в чем не нуждалась. Значило ли это, что ее любили? Отец вкалывал круглые сутки, чтобы обеспечить семью вышеупомянутым тюремным особняком. Он уезжал на работу еще до того, как Бри просыпалась, – даже по субботам, – а возвращался обычно за полночь. Бри не очень понимала, чем он занимается, а он, в свою очередь, не был уверен, сколько ей лет. Их типичный разговор выглядел так:
    Папа (в тех редких случаях, когда они сталкивались на лестнице). В школе все нормально?
    Бри. Ага.
    Папа. Хорошо.
    Или вспомнить хоть рождественский обед…
    Папа (разрезая индейку). Тебе ножку или грудку?
    Бри. Я вегетарианка, помнишь? Папа. Не говори глупостей. (Отрезает ножку и плюхает ей на тарелку.)
    Еще была мама. Она, по крайней мере, оставалась рядом – в физическом смысле. «Аппетитная мамочка на полную ставку» – так она о себе говорила. (Хотя, по нескромному мнению Бри, слово «аппетитный» не могло относиться ни к кому старше сорока.)
    Большую часть времени она проводила на тренингах с труднопроизносимыми названиями, косметических процедурах и инъекциях ботокса, ради которых каждый день отправлялась на Харли-стрит, как на работу. В перерывах между ними мама читала про жизнь знаменитостей в глянцевых журналах, расползавшихся по всему дому. Любовь к дочери она выражала нескончаемым потоком ярко упакованных подарков, которые оставляла у нее на кровати.
    Ожерелья от Тиффани, джемперы из «Холлистер»… Однажды Бри даже нашла нижнее белье. Здорово, правда? Но для Бри эти подношения были вроде обезглавленных, перемазанных в крови крыс, которых иногда приносят к порогу кошки. Разумеется, ее бы никто не понял. Кому не понравится мать, заваливающая тебя подарками? Особенно такими, о каких большинство девочек ее возраста могут только мечтать. Но Бри не нужны были украшения, дорогущие свитера или кружевное белье. Она хотела маму, которая помогла бы ей с годовым проектом. Встретила бы после школы, сделала чашку чая и спросила, что она сегодня узнала нового. А не пытала вопросами, завела ли она наконец подружек. Как будто ценность Бри измерялась ее популярностью.
    Все, что интересовало маму, это:
    – Почему ты не носишь джемпер, который я тебе подарила?
    Или:
    – Ты опять идешь к Холдо? У тебя что, совсем нет подруг?
    Или:
    – Ты такая симпатичная. Почему ты ничего с собой не сделаешь? Так вся молодость и пройдет!
    Что приводило Бри к пункту…
    Я могу быть симпатичной, если захочу.
    Могла бы. Прямо сейчас. Но не хотела. Однажды Бри уже пыталась стать привлекательней – в самый первый день средней школы, в поразительном приступе наивности, что это все изменит. Тогда она еще страдала от детского жирка, но решительно подвернула юбку покороче, старательно нарисовала темные пряди домашним набором для окрашивания, подвела глаза голубыми тенями, намазалась розовой помадой и запихнула в лифчик пару носков. Итог? Это был худший первый день средней школы, какой только можно вообразить. Увидев Бри, Жасмин Даллингтон и ее гиены чуть не лопнули от смеха, а потом таскались за ней до вечера, выдумывая все новые обидные прозвища.
    Господи, какой же идиоткой она была. Теперь детская пухлость прошла, лицо Бри вытянулось и приобрело взрослые очертания, но она все еще не была готова ко второй попытке.
    Да и какие преимущества дает симпатичность? Кому есть дело до внешности писателя, пока прекрасны его слова?
    Поэтому, несмотря на разочарование матери, Бри старалась быть настолько непривлекательной, насколько возможно.
    Пока ты контролируешь, над чем смеются гиены, ты можешь контролировать и их смех. Например, самостоятельно подбросить парочку тем для издевок… После такого смех обычно смолкал.
    Кстати, пора бы вымыть голову. Сейчас волосы Бри имели тусклый мышиный оттенок, хотя еще недавно пылали всеми цветами радуги. В прошлый раз это был розовый, который так и не сошел до конца. Что касается гардероба Бри, он больше подошел бы даме за сорок, вступающей в кризис среднего возраста: неоновые кофточки и огромные пластмассовые заколки для волос. Бри ела все подряд, а потому ее кожа пестрела черными точками, а бедра при ходьбе терлись друг о друга. Однако все это не имело никакого значения, так как…
    Я намного умнее большинства людей.
    Привлекательная внешность котировалась только в школе. А Бри определенно не считала школу этапом, необходимым для своего развития. Все, что ей было нужно, – дотерпеть до выпуска и благословенной поры взрослой жизни, которая встретит ее широкими объятиями и парочкой опубликованных книг. Школа была лишь каплей в океане человеческой жизни. Звездный час «популярных» девочек должен был вскоре закончиться. Они слишком рано испытали все назначенное им счастье. Вот почему Бри предпочитала оставаться уродливой, приберегая силы для более полезного возраста. (Еще одна причина, по которой она была намного умнее большинства людей.)
    Впрочем, сейчас ей стоило поторопиться. Бри была умной, но не очень пунктуальной – в отличие от Холдо. Девушка поплотнее запахнула пиджак, ежась от холода и рассеянно обдумывая предпоследний пункт вчерашнего списка.
    Я знаю, чего хочу от жизни.
    Но что, если жизнь не хочет тебя? Все, о чем она мечтала, – это писать книги. По крайней мере последние четыре года. Чтобы люди прочли ее слова. Чтобы ее романы оставили хотя бы крохотный отпечаток на жизнях всех, кто возьмет их в руки. Разве есть лучший способ подтвердить свое существование, доказать, что ты и в самом деле жил?.. Но, возможно, этому не суждено исполниться.
    Бри пока не могла смириться с этой мыслью. К тому же у нее еще оставался последний пункт. У нее оставался Холдо.
    Он уже ждал ее – как и всегда. Уши Холдо прикрывали фирменные желтые наушники, а поверх школьного джемпера была натянута банановая футболка The Velvet Underground[1] – непременный атрибут всех инди-мальчиков. Заметив Бри, он приспустил наушники и выразительно постучал по наручным часам.
    – Ты опять опоздала.
    – Я всегда опаздываю.
    – Знаешь ли, заставлять людей ждать некрасиво.
    – Всего-то пару минут.
    Они побрели к школе, оба чересчур упрямые, чтобы нарушить молчание. Разумеется, Холдо сдался первым. После рекордной паузы в целых пять минут.
    – Что делала вчера?
    Бри даже не подняла глаза от мостовой.
    – Перечитывала очередное письмо с отказом. Когда я пришла домой, оно ждало на коврике.
    Взгляд Холдо немедленно смягчился, и Бри поняла, что ее опоздание забыто. Он вообще не умел долго на нее злиться.
    – Мне очень жаль, Бри. Не понимаю их логики. У тебя такой талант!
    – Знаю, – ответила она, одарив его кривой улыбкой в качестве извинения. – И тоже их не понимаю.
    – Хочешь об этом поговорить?
    – Нет, наверное.
    Только не с Холдо. Когда Бри была не в духе, его благонамеренные советы скорее раздражали, чем помогали.
    Девушка сердито утюжила «мартинсами» палые листья, специально наступая на них с размаху, чтобы громче хрустели. На Эшдоун-драйв листьев не было. Специальный уборщик, в складчину нанятый жителями квартала, каждое утро сдувал их садовым пылесосом.
    – А ты вчера что делал? – наконец спросила Бри, пиная груду желтых и оранжевых листьев и глядя, как они улетают вдаль по мостовой.
    – Смотрел «Апокалипсис сегодня». Трехчасовую версию. Так захватывающе! Ты видела?
    – Конечно.
    – Вместе с вырезанными фрагментами?
    – Ага.
    Она врала. Бри осилила только короткую версию, которую показывали в кинотеатрах, и сочла фильм скорее озадачивающим, чем захватывающим. Хотя никогда бы не призналась в этом Холдо. (Да она бы лучше умерла.)

  5. EKWayfarer Ответить

    – Значит, ты думаешь, что быть популярной важно?
    Та мотнула головой, словно вопрос Бри вырвал ее из сна.
    – Может, и не важно. Но полезно. Если средняя школа далась тебе легко, ты входишь во взрослую жизнь без многих шрамов… – Мама снова покачала головой, но на этот раз сердито, словно недовольная самой собой. – Нет, нет… Знаешь что, Бри? Не слушай меня. Это не важно. А важно быть хорошим человеком. Это вообще самая важная вещь на свете.
    «Хорошая попытка, – подумала Бри. – Но больше я на это не куплюсь».
    Тем вечером Бри увидела в зеркале другого человека. Штамп, конечно, но она и правда с трудом себя узнала. На ней красовался завтрашний едва-в-рамках-правил наряд. На голове покоилось облако гламурного великолепия. Волосы спускались до самых глаз, подчеркивая идеальные тени, и сверкали так, будто она только что вернулась из трехнедельного круиза. Лицо Бри преобразилось благодаря уроку макияжа от мамы. Черные точки были тщательно затонированы, кожа сияла, а сочные губы так и упрашивали их прикусить. Господи, она даже не представляла, какой у нее соблазнительный рот!
    Бессмысленно отрицать: Бри выглядела сногсшибательно. Она старалась не улыбаться, раздосадованная тем, как подняли ей настроение новый гардероб и стрижка. Но уголки губ все равно предательски подрагивали, и Бри даже исполнила маленький танец триумфа – прежде чем вспомнила, ради чего все эти усилия.
    Наконец она оторвала себя от зеркала, села за стол и подняла крышку ноутбука.
    МАНИФЕСТ, КАК СТАТЬ ИНТЕРЕСНОЙ
    Правило № 1. Станьте привлекательнее
    Я сделала это своим первым правилом.
    Если вы хотите стать интересным, постарайтесь выглядеть привлекательнее. Особенно если вы девушка.
    Ага, уже слышу возмущенные вопли. «ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ? – кричите вы. – МЫ ЖИВЕМ В ДВАДЦАТЬ ПЕРВОМ ВЕКЕ!» Вообще-то я и сама феминистка. И не верю в подобную чепуху. Симпатичная мордашка не переведет вас автоматически в команду лидеров.
    Правда? Нет, неправда. Потому что – признайтесь – вам до смерти хочется узнать, в какой цвет я покрасилась. Вы всерьез раздумываете, как бы меня уговорить, чтобы я выложила фотографии до и после занятий фитнесом – ведь я же наверняка делала селфи в тренажерном зале? Вы с пеной у рта ждете рассказов, как я добилась такого объема губ.
    Есть что-то интригующее в наблюдении за тем, как чудовище становится красавицей. Это подсознательное удовлетворение, которое трудно скрыть. Кто из нас не смотрел «Дурнушку Бетти», сгорая от желания выщипать ей брови и проверить, как она могла бы выглядеть на самом деле? Пускай это расходится с основной идеей сериала, мы хотим увидеть ее красивой, верно? А друзьям, конечно, заливаем, какое это продвинутое и идеологически правильное шоу.
    МЫ ВСЕ КОНЧЕНЫЕ ЛИЦЕМЕРЫ, вот что. Мы хотим красоты. Хотим смотреть на красивых людей. Просто не желаем себе в этом признаваться.
    Но давайте взглянем правде в лицо: стали бы вы следить за моим экспериментом, если бы я была гадким утенком? Если бы у меня вместо лица была задница? Мне повезло: сама по себе я довольно симпатичная. Кто знает? Будь я троллем, возможно, вся затея пошла бы насмарку.
    Как бы мне хотелось ошибаться. Хотелось бы, чтобы внешность ничего не изменила. Чтобы все осталось в точности таким же, как вчера, когда у меня была мочалка на голове. Но и я, и вы знаете, что этого не произойдет. Теперь я красива, а значит, все будет иначе. Лучше. Или хуже. Но точно по-другому.
    Что ж, посмотрим, что принесет нам завтрашний день. Когда я предъявлю школе свой новый облик… И путей для отступления не останется.
    Глава 13
    НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО БРИ ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ уже не так уверенно.
    Пока она смотрела на незнакомое отражение в зеркале, ее начали мучить сомнения по поводу удачности всей затеи. Бри никогда не призналась бы в этом вслух, но иногда с ней случались приступы неуверенности в себе.
    Сегодня на ней был пиджак, купленный накануне. Он прекрасно облегал фигуру – и обещал сесть еще лучше, если Бри не бросит свои фитнес-мытарства. На этот раз мама подняла ее в шесть, чтобы вместе сделать «Зумбу». Упражнение, заявленное на обложке DVD как танцевальная программа на основе популярных латиноамериканских ритмов, в действительности оказалось сеансом беспросветного унижения. Бри сроду не испытывала неудобств из-за того, что не умеет трясти попой, но девушка на экране смотрела на нее так, словно это было смертельное преступление. К счастью, в тот день ее позор не вышел за пределы их огромной гостиной. В то время как Бри истекала потом, будто поросенок на вертеле, мама лишь слегка покраснела и порой начинала издавать странные пыхтящие звуки: «Чуу, чуу…» Однако в итоге на Бри накатила та же горячая волна удовлетворения, что и накануне. Целый час после этого она была готова горы свернуть. У нее все выходные не возникало желания расчесывать шрамы, что было потрясающе, учитывая, какой стресс ей предстоял.
    – Здорово, правда? – спросила мама, промокая едва увлажнившийся лоб дизайнерской головной повязкой. – И знаешь что? Если ты всерьез намерена продолжать занятия, мы можем нанять домой личного тренера. Что скажешь? Я всегда думала, что приглашать его только для себя как-то расточительно, но вдвоем у нас целая команда!
    Бри кивнула, с трудом переводя дух:
    – Звучит неплохо.
    Мама погладила ее по щеке.
    – Ладно, пора мне собираться на пилатес. Удачи тебе сегодня с новым образом… – Она помедлила. – Ты в порядке, дорогая? То есть ты выглядишь восхитительно, и не пойми меня неправильно, вчера я провела прекрасный день… Но все это немного необычно. У тебя точно все хорошо?
    Бри сама не знала ответа на этот вопрос. В порядке ли она? Она ввязалась в литературный проект, в котором наконец-то была уверена. У нее впервые за вечность появилась настоящая цель. И все же ее подташнивало от страха.
    Она улыбнулась:
    – Все отлично. Просто захотелось перемен. А вчера и правда был прекрасный день.
    Последовала неловкая секунда, когда Бри уже испугалась, что мама набросится на нее с объятиями. К счастью, та лишь снова погладила ее по щеке и направилась в спальню.
    В тот момент Бри чувствовала себя на коне, но теперь – с тщательно уложенными волосами и полной боевой раскраской – ее уверенность сдулась, как воздушный шарик.
    – Ты делаешь это не просто так, – громко объявила она зеркалу. – У тебя есть цель. Что бы ни произошло, это материал для книги. Главное – что-то должно произойти. И не то, что обычно.
    Она подтянула новые колготки. Розовые полоски исчезли, сменившись стильной парой, которую выбрала ей мама. Сзади у них была двойная подкладка и декоративные швы, создававшие иллюзию чулок. Если бы не цена в двадцать пять фунтов, они выглядели бы почти развязно.
    – Ты уверена, что такое можно носить в школу? – спросила Бри.
    – Конечно, – ответила мама, бросая ей запасную пару на случай встречи с каким-нибудь гвоздем. – Если твои учителя пережили тот розовый кошмар, то с этими проблем не возникнет.
    – Эй!
    Мама улыбнулась уголками губ:
    – Прости.
    Покинув безопасную гавань особняка, Бри задумалась о реакции двух людей, чьим мнением дорожила больше всего, – Холдо и мистера Феллоу. Обоих она должна была увидеть еще до половины десятого. С Холдо они шли вместе в школу, а урок английского стоял первым в расписании.
    Бри заковыляла вперед, с непривычки пошатываясь на новых каблуках.
    Холдо ждал на углу, погруженный в музыку, и сперва ее не заметил. Огромные наушники отгораживали его от реальности так плотно, насколько позволяла техника. Глаза парня были прикрыты, поэтому Бри не удержалась и, подкравшись к нему со спины, сдернула наушники.
    – Что за черт?
    Холдо наконец заметил подругу, и у него буквально отвисла челюсть.

  6. Denseg Ответить

    а) парнях;
    б) этой школе;
    в) жизни вообще.
    При этом он был до обидного хорош собой и воплощал все клише, сопутствующие смазливой мордашке и телосложению «Колосс Родосский». Капитан победоносной школьной команды в регби, игрок на всю голову и конченый альфа-самец. Хьюго был старше одноклассников – потерял год, когда родители отправили его в Париж «подтянуть французский». Ах да, и его родители знали Марка Цукерберга (или кого-то вроде). Он был так богат, что по сравнению с ним остальные казались бедняками.
    Разумеется, их отношения с Жасмин напоминали вертолет, попавший в зону турбулентности. Даже Бри знала мельчайшие подробности многосерийного сериала под названием «любовь самой звездной пары в школе». Каждый сюжетный поворот тут же разносился по коридорам, бесконечно пересказываясь наподобие игры в испорченный телефон. Бри надеялась, что ее дурацкое чувство в итоге пройдет. По крайней мере, потакать ему она не собиралась. И не только потому, что у нее не было ни малейших шансов привлечь внимание Хьюго, но и потому, что он был полным, абсолютным, беспросветным ублюдком.
    В аудиторию зашел мистер Филипс, их классный руководитель, и все немедленно заняли места. Это отличало частные школы – ученики в них умели себя вести.
    – Как жизнь молодая? – спросил учитель, ставя на стол портфель.
    Тишина.
    – Я спрашиваю, как жизнь молодая?
    «Да успокойся уже, – подумала Бри. – Ты не рок-звезда».
    – Хорошо, спасибо, – нестройным хором откликнулся класс.
    – Итак, заявление UCAS![3] Конечно, вы думаете: «Что? Мы только в двенадцатом классе!» Но ваши родители платят уйму денег, чтобы вы поступили в университет своей мечты. И первый шаг к этому – грамотно составленное заявление, которое мы будем шлифовать в течение года. Кто-нибудь уже выбрал дисциплину и предпочтительные вузы? Претенденты в Оксфорд и Кембридж, вы решили, в какой колледж будете подаваться?
    Бри продолжала черкать в блокноте. Она уже пару лет как спланировала побег в Кембридж и знала свое мотивационное письмо разве что не наизусть. Выверенная до последней запятой заявка месяцами лежала у нее на компьютере в виде электронного черновика, дожидаясь только отправки. Так что Бри пропустила бубнеж мистера Филипса мимо ушей. Вместо этого она принялась составлять очередной список.
    Причины немедленно выкинуть из головы Хьюго де Феланса:
    1. Я еще не слышала, чтобы он говорил о девушках иначе как «телка», «шкура», «щелка», «чикса» и слово на букву П, которое я писать не буду. Ни за что.
    2. Он открытый расист, гомофоб, женоненавистник и полный засранец.
    3. До меня доходили слухи – хоть и без доказательств, – что у него было как минимум одно ЗППП.
    4. Однажды он назвал Шекспира «тем скучным чуваком».
    5. Если Жасмин что-нибудь заподозрит, она выпотрошит меня пилочкой для ногтей, кишки намотает на дверь, а глазные яблоки съест чайной ложечкой.
    6. У меня есть самоуважение. У меня есть самоуважение. У меня есть самоуважение.
    Бесконечные списки служили Бри своего рода медитацией. Она даже завела специальный блокнот для них. Эти наброски были мгновенными слепками впечатлений от мира.
    Иногда Бри нравилось фантазировать, как через сотни лет их выставят за стеклом в музее на экспозиции, посвященной ее «ранним годам». Плашка рядом с пожелтевшим блокнотом будет гласить: «В этом дневнике запечатлены уникальные озарения Бри, связанные с ее печальным юношеским опытом. Тем не менее в них уже слышится голос чуткого наблюдателя, которому вскоре предстоит стать голосом ее поколения».
    – Что касается собеседований в вузы, – продолжал вещать мистер Филипс, – ближе к лету мы проведем серию тренингов и преподадим вам несколько ораторских техник, чтобы вы могли попрактиковаться на каникулах. Списки с датами появятся после Рождества. Заранее бронировать не нужно – мест хватит на всех. Еще вам стоит подумать о внеклассной деятельности. Помните, скучных людей в Оксбридж не берут! Вы должны чем-то выделяться. Так придумайте чем!
    Бри услышала, что Хьюго и его дружки снова хихикают, и обернулась посмотреть. Оказывается, Хьюго стащил образец заявления Сета, нарисовал на нем толстый волосатый пенис и теперь показывал остальным.
    – Эй! – прошипел Сет, пытаясь отобрать лист. – Он мне нужен!
    Хьюго проворно спрятал его за спину.
    – И зачем же тебе нужен рисунок члена? А, Сет?
    – Ха-ха! – загоготали остальные. – Мальчик-гей, мальчик-гей!
    – А ну заткнитесь! Ты знаешь, о чем я. Верни образец.
    Учитель наконец заметил суматоху:
    – Какие-то проблемы, джентльмены?
    Хьюго покачал головой, по-прежнему пряча рисунок за спиной:
    – Никаких, сэр.
    – Хорошо. – И мистер Филипс вернулся к рассуждениям про университеты.
    Хьюго явно наслаждался привлеченным вниманием, особенно со стороны двух девочек, которых Бри едва знала. Они хихикали, стреляли в него глазками и томно наматывали волосы на палец. Хьюго им подмигнул, и они прыснули в кулак.
    Бри добавила к своему списку еще одно «самоуважение».
    Глава 3
    СРАЗУ ПОСЛЕ ЗВОНКА БРИ тронулась по коридорам, стараясь по возможности не привлекать к себе внимания. Встреча с мистером Феллоу всегда выбивала ее из колеи. Вот и сейчас ей пришлось прислониться к шкафчикам и сделать пару глубоких вдохов, прежде чем переступить порог аудитории.
    Хотя Бри уселась прямо перед учительским столом, мистер Феллоу даже не поднял на нее глаз. Постепенно в класс начали подтягиваться другие ребята. Они неохотно доставали из дизайнерских сумок томики поэзии Филипа Ларкина. Бри не сводила взгляда с мистера Феллоу. Он что-то сосредоточенно писал на официальном бланке формата А4, каштановые волосы падали ему на глаза. Бри сглотнула. Скрестила ноги в полосатых колготках. Снова их расплела.
    Наконец мистер Феллоу заметил учеников и выпрямился.
    – Прекрасно, прекрасно, – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Затем вышел на середину класса и прислонился к белой интерактивной доске. – На чем мы остановились?
    Бри вскинула руку и, не дожидаясь разрешения говорить, отрапортовала:
    – На стихотворении «Чуть-чуть не считается».
    С галерки послышались стоны. Бри не была уверена, вызваны они поэзией Ларкина или ее усердием на уроке.
    Мистер Феллоу взял со стола свой потрепанный сборник и быстро его пролистал.
    – Верно, Бри.
    Она тут же откинулась на спинку стула, греясь в лучах его похвалы – не важно, какой бы мелкой и незначительной та ни была.
    Мистер Феллоу нашел нужную страницу и с выражением прочитал:
    Печальный промах: яблочный скелет
    Ударился об урну. Рикошет —
    И закатился в угол. Или нет?
    Свивая в узел годы и века,
    Ко рту вдруг возвращается рука —
    И плод в ней, не надкушенный пока.
    – Итак, в этом стихотворении Ларкин пытается бросить яблочный огрызок в урну, но промахивается. Что вы, ребята, об этом думаете?
    Парень по имени Чак поднял руку.
    – Да?
    У Чака были маслянисто-черные, явно крашеные волосы.
    – Думаю, ему и пытаться не стоило. Последние десять стихотворений он только ноет и ноет по любому поводу. Черт, если он реально в такой депрессии, что даже огрызок удержать не может, сходил бы лучше к врачу.
    По классу прокатились смешки. Мистер Феллоу тоже не удержался от улыбки.
    – Значит, у Ларкина депрессия?
    Приободренный успехом, Чак яростно закивал:
    – К гадалке не ходи. Я не понимаю, сэр, почему мы который урок читаем этого неудачника? Он же только и может, что хныкать! У других классов программа повеселее.
    вернуться
    3
    The Universities and Colleges Admissions Service (UCAS) – единая система подачи заявлений в английские университеты и организация, координирующая поступление абитуриентов в вузы.

  7. moleval Ответить

    Мистер Феллоу спрятал ее сочинение в ящик стола, и его тон тут же изменился – весь спокойствие и назидание.
    – Послушай, я не думаю, что этот разговор нас куда-нибудь приведет. Мне правда жаль, что тебе снова отказали. Все-таки обдумай мои слова. Постарайся сделать себя и свою жизнь более интересной, а темы для романов подтянутся. Перестань от всех закрываться.
    Бри слова не могла вымолвить от унижения, а потому молча вылетела из класса. Она промчалась по коридорам и почти вломилась в дверь женского туалета. Там она заперлась в кабинке, стянула колготки и плюхнулась на сиденье, часто-часто моргая.
    Снова послышался скрип двери. В туалет зашла пара девушек.
    – Черт, придется нанести тушь заново. У меня по лицу будто паук прополз.
    Жасмин и ее Идеальная Компания. Кудахчут над макияжем. Ну конечно.
    Бри замерла, боясь шмыгнуть носом и тем выдать свое место засады.
    – Ничего подобного. У тебя шикарные ресницы.
    Ага, это Гемма. Подмазывается, как обычно.
    – Думаешь? Накладные – не чересчур для школы? Я их сегодня впервые сюда надела.
    – Не-а. Роскошно выглядят.
    Раздался стук и звяканье: кто-то вывернул косметичку в раковину.
    – Надо быть во всеоружии. Хьюго до сих пор строит из себя слепого, так что придется работать на короткой дистанции, хех.
    – Точно. Что он сейчас делает?
    – Понятия не имею. – Жасмин вздохнула. – Ходят слухи, что затесался на вечеринку для девочек и там окрутил какую-то левую телку.
    Бри подалась вперед, стараясь не упустить ни слова. Она слышала, как Хьюго рассказывал об этой девочке утром.
    – И ты веришь слухам?
    – Не знаю.
    – Да ладно! Чтобы ты – и сомневалась в себе?
    Жасмин? Сомневается в себе? Бри чуть не фыркнула и тем чуть не выдала себя.
    – Не знаю. Ладно, ты права. Конечно, официально мы в разрыве… Но, возможно, с заключением мира стоит поторопиться.
    Бри судорожно вздохнула.
    – Чтобы успеть к вечеринке в честь восемнадцатилетия?
    Жасмин рассмеялась. Следом послышалось подобострастное хихиканье.
    – А то. Это должно быть событие года. Я уже присмотрела десяток платьев.
    – Тогда тебе стоит приструнить его поскорее.
    – Мда. – Кафельные стены эхом вернули звук чмокающих губ. – Возлагаю надежды на эту новую помаду. К тому же… Признаться, я сама была не очень хорошей девочкой.
    Судорожный вздох.
    – Жасмин? Серьезно?
    – Тсс. Помнишь, мы «в разрыве».
    – Кто? Кто он?
    Тюбики собрали и спрятали обратно в косметичку. Затем послышался стук каблуков и наконец – скрип двери.
    – Помнишь ту вечеринку у Сета?..
    Дверь захлопнулась, оборвав рассказ Жасмин на полуслове. Больше Бри ничего не могла разобрать, как ни старалась. Неожиданно она почувствовала раздражение. Она балансировала буквально на краю (туалетного сиденья), пытаясь расслышать, что за таинственный парень составил конкуренцию Хьюго.
    А потом до нее дошло.
    Жасмин Даллингтон была интересной.
    Бри интересовала ее жизнь.
    Значило ли это, что Бри должна стать похожей на Жасмин? Сама эта мысль вызывала отвращение. Омерзение. Жасмин была не более чем надушенным пустым местом, и все же людей волновала ее жизнь. Ее ужасные друзья. Всем хотелось знать, с кем они встречаются. О чем думают. Что делали на прошлых выходных.
    Никто не хотел ничего знать о Бри.
    Опустив взгляд, она поняла, что расчесывает вчерашние шрамы. По ноге стекала капелька крови. Бри торопливо отмотала туалетную бумагу и стерла ее.
    Ей о многом предстояло подумать.
    Глава 5
    – ЕЩЕ ВИНА, ПОЖАЛУЙСТА.
    Бри протянула пластиковый стакан, и Холдо плеснул туда темно-красной жидкости.
    – Еще.
    Холдо вскинул бровь, но послушно лил до тех пор, пока стакан не наполнился до краев.
    – У тебя потом не будет проблем?
    – Тсс. У меня выдался плохой день.
    Был вечер пятницы. И Бри с Холдо делали то, что и всегда вечером в пятницу, – сидели дома и смотрели заумные фильмы с субтитрами, которые тешили их самолюбие.
    – Почему у тебя всегда только красное вино? – спросила Бри, делая щедрый глоток. Должно быть, бутылка стоила добрых пятьдесят фунтов, но она никогда не замечала разницы. Пока в стакане плескался алкоголь, остальное было не важно. Особенно после такого дня, как сегодня.
    – А что? Ты хочешь чего-то другого?
    Бри пожала плечами:
    – Не знаю. Может, водки?
    На лице Холдо отразилось отвращение.
    – И что дальше? Шоты[4] с Bacardi Breezers?[5] Ягербомба?[6]
    – Все наши сверстники такое пьют.
    Губы Холдо округлились до идеальной «О», будто он ждал, что в рот ему положат леденец.
    – Это бургундское вино из лучшего французского винограда, выращенного на восточном берегу Роны. – Голос Холдо надломился от обиды.
    Бри поняла, что каким-то образом задела его чувства, и поспешила загладить ошибку:
    – Очень вкусное. Спасибо.
    Оба смущенные, они вернулись к «Донни Дарко» – одному из абсолютных фаворитов Холдо. Главной мечтой его жизни было потерять девственность под аккомпанемент Joy Division – как это произошло с Джейком Джилленхолом в фильме.
    Хотя нет, забудьте. Главной мечтой его жизни было просто потерять девственность. Точка.
    Бри поглубже забралась под одеяло и сделала еще один большой глоток. Она никак не могла сосредоточиться на фильме. Из головы не шли слова мистера Феллоу и очередной отказ, распятый на гвозде в спальне.
    Бри вздохнула.
    – Ты в порядке? Можем посмотреть что-нибудь еще.
    Вокруг губ Холдо – там, где кожа обветрилась, – остался бордовый ободок. Бри не нашла в себе мужества сказать ему об этом.
    – В порядке. Просто мысли блуждают.
    – Все еще думаешь о том письме с отказом?
    У Бри начала тяжелеть голова. По экрану шествовал огромный серый кролик. Вопрос Холдо остался без ответа.
    Тот, чувствуя ее беспокойство, потянулся за пультом и приглушил звук.
    – Ты не думала завести блог? – спросил он, разворачиваясь к ней на диване. – Это один из путей к публикации.

  10. VideoAnswer Ответить

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *