Я думал о том как должно быть страшно было такому маленькому щенку?

19 ответов на вопрос “Я думал о том как должно быть страшно было такому маленькому щенку?”

  1. Спецназ Ответить

    15.1 Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания русского лингвиста Виктора Владимировича Виноградова: «Формы словесного творчества дают возможность наглядно представить грамматические и лексические богатства речи».
    Многочисленные возможности русского языка и его богатство отражается и в устном народном творчестве, и в письменном. Многие века из уст в уста народ передавал из поколения в поколение сказки, стихи, песни, пословицы и поговорки, легенды и так далее. Это все различные формы словесного творчества. У известного лингвиста Виктора Владимировича Виноградова есть высказывание: «Формы словесного творчества дают возможность наглядно представить грамматические и лексические богатства речи».
    Когда мы используем язык для разговора на повседневные темы, мы не стараемся как-то специально украсить нашу речь, использовать все возможности языка, на котором мы говорим. Человек в этом случае просто использует расхожие слова и предложения, чтобы выразить свою мысль. А в случае с литературным творчеством сочинитель – поэт или писатель – старается обогатить своё произведение при помощи лексических средств, грамматики, фразеологизмов, эпитетов, метафор. Например, в предложении «Лодка спокойно покачивалась, серая и толстая, похожая на черепаху» автор показывает возможности языка, используя олицетворение, описание и сравнение.
    Возьмём другой пример: «Десятки мальчишек плавали около лодки, свистели, хохотали и ныряли, чтобы увидеть лодку снизу». Глаголы «свистели», «хохотали», «ныряли» создают динамику, показывают атмосферу веселья, беззаботной юности, лета.
    Все богатства языка, что не всегда используются в обычной речи, мы можем в большом количестве увидеть в разных формах словесного творчества.
    15.2. Объясните, как вы понимаете смысл фразы из прочитанного текста: «Я думал о том, как, должно быть, страшно было такому маленькому щенку бежать через ночные леса, вынюхивая наши следы, сбиваться с пути, скулить, поджав лапу, слушать плач совы, треск веток и непонятный шум травы и, наконец, мчаться опрометью, прижав уши, когда где-то на самом краю земли слышался дрожащий вой волка».
    В финале текста говорится о том, как тяжело было беззащитному щенку преодолевать большой и опасный путь в поисках своего хозяина.
    Маленький щенок Мурзик был очень хулиганистым и доставлял немало хлопот: то его жалила пчела, то он умудрялся весь измазаться в грязи и вечно что-нибудь грыз. Собачка изгрызла и испортила много вещей, которые она потом попрятала в чулан. После одного серьёзной шалости, когда Мурзик испортил лодку, его решили наказать, привязали его к забору и уехали на рыбалку, чтобы проучить его. Собачка пережила это наказание очень тяжело: «Когда мы уходили, он долго визжал и плакал на своей веревке около забора».
    Несмотря ни на что, Мурзик был очень предан хозяевам. Он с огромным трудом разгрыз веревку, побежал вдогонку за людьми и все-таки нашёл их. Сердце рассказчика сжалось от жалости к несчастному животному. Хозяева накормили его, приласкали и уложили спать. Мурзик был обессилен: «Во сне щенок тяжело вздыхал от усталости и потрясения».
    Рувим и рассказчик очень любили щеночка и оставили его одного с тяжёлым сердцем, но они понимали, что нужно его перевоспитать, иначе он будет приносить неприятности и себе, и окружающим.
    15.3. Как вы понимаете значение слова ПРЕДАННОСТЬ?
    Преданность — это умение оставаться верным и ни в коем случае не подводить. Это большое везение и счастье — иметь рядом преданного человека или питомца. Ты знаешь, что тебя всегда поддержат и поймут, облегчат твои трудности. При этом важно и самому проявлять преданность в ответ.
    Преданный друг — это тот человек, который будет на твоей стороне, даже если весь мир против тебя. Преданный друг понимает, что ты не всегда можешь быть прав, но он не отвернётся, а постарается направить тебя на правильный путь.
    Почему дети так мечтают о собачках, так хотят, чтобы на день рождения им подарили маленького щеночка? Они понимают, что они обретут преданного питомца и друга в одном лице.
    В приведенном отрывке продемонстрирована настоящая преданность животного по отношению к человеку. Щенок долгое время, несмотря на страх, холод, голод, пробирался через лес к любимому хозяину. Он был очень усталым и заплаканным, но счастливым, что нашёл их: «Он визжал от радости, но не забывал извиняться — все время подметал хвостом сухую хвою по земле».
    Преданность собак часто встречается в реальной жизни. По телевизору, в газетах, в интернете мы встречаем истории о том, как животные ценой своей жизни защищали хозяев. Был случай, когда собака защитила маленькую хозяйку от толпы хулиганов, или случай, когда собака вынесли из горящего дома маленьких детей. Слепые люди могут полностью довериться собаке-поводырю. Поэтому люди так привязаны к своим преданным питомцам.

  2. Celфи_DeByшKa Ответить

    15.1 Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного русского лингвиста Виктора Владимировича Виноградова: «Формы словесного творчества дают возможность наглядно представить грамматические и лексические богатства речи».
    Рассказ – это жанр литературы, то есть словесного творчества. Поэтому в нем представлен наш язык во всем своем богатстве и многообразии.
    В отрывке из произведения К. Паустовского мы встречаем много красивых, выразительных слов. Например, в предложении 22 использовано несколько слов в переносном значении. Про щенка сказано, что он «полетел» в кусты, хотя он, конечно же, так далеко отпрыгнул, испуганный сильной струей воздуха, неожиданно ударившей ему в морду. Про лодку сказано, что она «рычала»: наверное, она казалась Мурзику страшным диковинным зверем, рассерженным на щенка за разгрызание клапана.
    Для создания выразительной картины автор использует и средства синтаксиса. Например, в предложении 4 мы видим и обособленные однородные определения «серая и толстая», и распространенное определение «похожая на черепаху». Это помогает нам воочию представить себе прекрасную прочную лодку, которой, казалось бы, ничто не страшно.
    Так средства лексики и грамматики помогают писателю создавать образ.
    15.2. Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как Вы понимаете смысл предложения текста: «Я знал о том, как, должно быть, страшно такому маленькому щенку бежать через ночные леса, вынюхивая наши следы, сбиваться с пути, скулить, поджав лапу, слушать плач совы, треск веток и непонятный шум травы и, наконец, мчаться опрометью, прижав уши, когда где-то на самом краю земли слышался дрожащий вой волка».
    В этих словах отражается сочувствие рассказчика щенку, жалость к нему. Это говорит о том, что, хотя Мурзик и был виноват, рассказчик на него уже не сердился.
    В отрывке из рассказа Паустовского говорится о щенке Мурзике. Он был наказан за порчу лодки, и его не взяли с собой на рыбалку. Но щенку было скучно на привязи, он хотел к хозяевам. Он перегрыз веревку и бросился на поиски. Долго он искал людей в лесу и чуть сам не заблудился и не погиб. Но все же он добрался.
    Невозможно определить, как долго странствовал щенок по лесу, но его внешний вид позволяет предположить, что долго: «Он дрожал, в шерсть его набился мусор, глаза покраснели от усталости и слез». Мурзику так хотелось к своим хозяевам, что он не испугался ни леса, ни диких зверей. Он отправился на поиски и все же добрался до Рувима и рассказчика.
    Автор пишет о собаке, как о человеке: с нежностью и сочувствием. Он думает о переживаниях щенка и жалеет его, ведь ему было очень страшно. Это говорит о рассказчике как об очень добром человеке. Сразу становится ясно, что он наказал собачку не со зла, не потому, что ему лодка милее животного. Он просто понимал, что собаку необходимо отучить от хулиганства, иначе плохо будет и ей, и людям. Ведь если щенок станет грызть, например, провода, то его убьет током.
    На примере автора мы видим, что надо стараться понимать животных, относиться к ним с сочувствием.
    15.3. Как Вы понимаете значение слова ПРИРОДА? Сформулируйте и прокомментируйте данное Вами определение. Напишите сочинение-рассуждение на тему: «Природа – это…», взяв в качестве тезиса данное Вами определение.
    Природа – это все то, что окружает нас. Это реки и озера, горы и пустыня, звери и птицы, цветы и деревья. Все они живые, все они требуют нашей заботы и нашего доброго отношения.
    В отрывке из рассказа К. Паустовского говорится о щенке, который, будучи наказанным, перегрыз веревку и пустился на поиски своих уехавших на рыбалку хозяев. Он бродил ночью по лесу, и ему было очень страшно. Но он все же дошел. И вот теперь рассказчик думает о том, как же страшно было Мурзику в лесу одному ночью. Он представляет себе чувства и переживания щенка, потому что относится к нему с жалостью и любовью.
    Вот так, мне кажется, и надо относиться к животным. Собираешься запустить в кошку камнем: подумай, а сам ты хотел бы получить такой удар. Хочешь привязать голубю на лапку нитку и подержать его на ней – представь, что это у тебя в ногу все глубже впивается леска, представь свой ужас и бессилие. Тогда ты, может быть не станешь издеваться над теми, кто тебя окружает. В стихотворении С. Есенина звери названы «братья наши меньшие». Поэт очень любил разных животных, посвящал им стихи. Поэтому он и напомнит нам, что к зверям надо относиться по-братски, жалеть их и любить.
    Мне кажется, то того, как мы будем относиться к животным, зависит, в каком мире мы будем жить. Ведь жестокость к животным приведет и к жестокости к людям.

  3. AlsoZo Ответить

    Мурзик лег, зажал пробку между лапами и заворчал — пробка ему начинала нравиться.
    Он грыз ее долго. Резина не поддавалась. Только через час он ее разгрыз, и тогда случилась совершенно страшная и невероятная вещь.
    Густая струя воздуха с ревом вырвалась из клапана, как вода из пожарного шланга, ударила в морду, подняла на Мурзике шерсть и подбросила его в воздух, Мурзик чихнул, взвизгнул и полетел в заросли крапивы, а лодка еще долго свистела, рычала, и бока ее тряслись и худели на глазах.
    Куры раскудахтались по всем соседским дворам, а черный кот промчался тяжелым галопом через сад и прыгнул на березу. Оттуда он долго смотрел, как булькала странная лодка, выплевывая толчками последний воздух.
    После этого случая Мурзика наказали. Рувим нашлепал его и привязал к забору.
    Мурзик извинялся. Завидев кого-нибудь из нас, он начинал подметать хвостом пыль около забора и виновато поглядывать в глаза. Но мы были непреклонны — хулиганская выходка требовала наказания.
    Мы скоро ушли за двадцать километров, на Глухое озеро, но Мурзика не взяли. Когда мы уходили, он долго визжал и плакал на своей веревке около забора; нашему мальчику было жаль Мурзика, но он крепился.
    На Глухом озере мы пробыли четыре дня.
    На третий день ночью я проснулся оттого, что кто-то горячим и шершавым языком вылизывал мои щеки.
    Я поднял голову и при свете костра увидел мохнатую, мокрую от слез Мурзикину морду.
    Он визжал от радости, но не забывал извиняться — все время подметал хвостом сухую хвою по земле. На шее его болтался обрывок разгрызенной веревки. Он дрожал, в шерсть его набился мусор, глаза покраснели от усталости и слез.
    Я разбудил всех. Мальчик засмеялся, потом заплакал и опять засмеялся. Мурзик подполз к Рувиму и лизнул его в пятку — в последний раз попросил прощения. Тогда Рувим раскупорил банку тушеной говядины — мы звали ее «смакатурой» — и накормил Мурзика. Мурзик сглотал мясо в несколько секунд.
    Потом он лег рядом с мальчиком, засунул морду к нему под мышку, вздохнул и засвистел носом.
    Мальчик укрыл Мурзика своим пальто. Во сне Мурзик тяжело вздыхал от усталости и потрясения.
    Я думал о том, как, должно быть, страшно было такому маленькому щенку бежать через ночные леса, вынюхивая наши следы, сбиваться с пути, скулить, поджав лапу, слушать плач совы, треск веток и непонятный шум травы и, наконец, мчаться опрометью, прижав уши, когда где-то на самом краю земли слышался дрожащий вой волка.
    Я понимал испуг и усталость Мурзика. Мне самому приходилось ночевать в лесу без товарищей, и я никогда не забуду первую свою ночь на Безыменном озере.
    Был сентябрь. Ветер сбрасывал с берез мокрые и пахучие листья. Я сидел у костра, и мне казалось, что кто-то стоит за спиной и тяжело смотрит в затылок. Потом в глубине зарослей я услышал явственный треск человеческих шагов по валежнику.
    Я встал и, повинуясь необъяснимому и внезапному страху, залил костер, хотя и знал, что на десятки километров вокруг не было ни души. Я был совсем один в ночных лесах.
    Я просидел до рассвета у потухшего костра. В тумане, в осенней сырости над черной водой поднялась кровавая луна, и свет ее казался мне зловещим и мертвым.
    Когда мы возвращались с Глухого озера, мы посадили Мурзика в резиновую лодку. Он сидел тихо, расставив лапы, искоса посматривал на клапан, вилял самым кончиком хвоста, но на всякий случай тихо ворчал. Он боялся, что клапан опять выкинет с ним какую-нибудь зверскую штуку.
    После этого случая Мурзик быстро привык к лодке и всегда спал в ней.
    Однажды кот Степан залез в лодку и тоже решил там поспать. Мурзик храбро бросился на кота. Кот со страшным шипом, будто кто-нибудь плеснул воду на раскаленную сковороду с салом, вылетел из лодки и больше к ней не подходил, хотя ему иногда и очень хотелось поспать в ней. Кот только смотрел на лодку и Мурзика из зарослей лопухов завистливыми глазами.
    Лодка дожила до конца лета. Она не лопнула и ни разу не напоролась на корягу. Рувим торжествовал. А Мурзика мы перед отъездом в Москву подарили нашему приятелю — Ване Малявину, внуку лесника с Урженского озера. Мурзик был деревенской собакой, и в Москве среди асфальта и грохота ему было бы трудно жить.

  4. gamERROR*channelik Ответить

    Я проснулся серым утром. Комната была залита ровным желтым светом, будто от керосиновой лампы. Свет шел снизу, из окна, и ярче всего освещал бревенчатый потолок.
    Странный свет — неяркий и неподвижный — был непохож на солнечный. Это светили осенние листья. За ветреную и долгую ночь сад сбросил сухую листву, она лежала шумными грудами на земле и распространяла тусклое сияние. От этого сияния лица людей казались загорелыми, а страницы книг на столе как будто покрылись слоем воска.
    Так началась осень. Для меня она пришла сразу в это утро. До тех пор я ее почти не замечал: в саду еще не было запаха прелой листвы, вода в озерах не зеленела, и жгучий иней еще не лежал по утрам на дощатой крыше.
    Осень пришла внезапно. Так приходит ощущение счастья от самых незаметных вещей — от далекого пароходного гудка на Оке или от случайной улыбки.
    Осень пришла врасплох и завладела землей — садами и реками, лесами и воздухом, полями и птицами. Все сразу стало осенним.
    В саду суетились синицы. Крик их был похож на звон разбитого стекла. Они висели вниз головами на ветках и заглядывали в окно из-под листьев клена.
    Каждое утро в саду, как на острове, собирались перелетные птицы. Под свист, клекот и карканье в ветвях поднималась суматоха. Только днем в саду было тихо: беспокойные птицы улетали на юг.
    Начался листопад. Листья падали дни и ночи. Они то косо летели по ветру, то отвесно ложились в сырую траву. Леса моросили дождем облетавшей листвы. Этот дождь шел неделями. Только к концу сентября перелески обнажились, и сквозь чащу деревьев стала видна синяя даль сжатых полей.
    Тогда же старик Прохор, рыболов и корзинщик (в Солотче почти все старики делаются с возрастом корзинщиками), рассказал мне сказку об осени. До тех пор я эту сказку никогда не слышал, — должно быть, Прохор ее выдумал сам.
    — Ты гляди кругом, — говорил мне Прохор, ковыряя шилом лапоть, — ты присматривайся, милый человек, чем каждая птица или, скажем, иная какая живность дышит. Гляди, объясняй. А то скажут: зря учился. К примеру, лист осенью слетает, а людям невдомек, что человек в этом деле — главный ответчик. Человек, скажем, выдумал порох. Враг его разорви вместе с тем порохом! Сам я тоже порохом баловался. В давние времена сковали деревенские кузнецы первое ружьишко, набили порохом, и попало то ружьишко дураку. Шел дурак лесом и увидел, как иволги летят под небесами, летят желтые веселые птицы и пересвистываются, зазывают гостей. Дурак ударил по ним из обоих стволов — и полетел золотой пух на землю, упал на леса, и леса посохли, пожухли и в одночасье опали. А иные листья, куда попала птичья кровь, покраснели и тоже осыпались. Небось видел в лесу — есть лист желтый и есть лист красный. До того времени вся птица зимовала у нас. Даже журавль и тот никуда не подавался. А леса и лето и зиму стояли в листьях, цветах и грибах. И снега на было. Не было зимы, говорю. Не было! Да на кой она ляд сдалась нам, зима, скажи на милость?! Какой с нее интерес? Убил дурак первую птицу — и загрустила земля. Начались с той поры листопады, и мокрая осень, и листобойные ветры, и зимы. И птица испугалась, от нас отлетает, обиделась на человека. Так-то, милый, выходит, что мы себе навредили, и надобно нам ничего не портить, а крепко беречь.
    — Что беречь?
    — Ну, скажем, птицу разную. Или лес. Или воду, чтобы прозрачность в ней была. Все, брат, береги, а то будешь землей швыряться и дошвыряешься до погибели.
    Я изучал осень упорно и долго. Для того чтобы увидеть по-настоящему, надо убедить себя, что ты видишь это впервые в жизни. Так было и с осенью. Я уверил себя, что эта осень первая и последняя в моей жизни. Это помогло мне пристальнее всмотреться в нее и увидеть многое, чего я не видел раньше, когда осени проходили, не оставляя никакого следа, кроме памяти о слякоти и мокрых московских крышах.
    Я узнал, что осень смешала все чистые краски, какие существуют на земле, и нанесла их, как на холст, на далекие пространства земли и неба.
    Я видел листву, не только золотую и пурпурную, но и алую, фиолетовую, коричневую, черную, серую и почти белую. Краски казались особенно мягкими из-за осенней мглы, неподвижно висевшей в воздухе. А когда шли дожди, мягкость красок сменялась блеском. Небо, покрытое облаками, все же давало достаточно света, чтобы мокрые леса могли загораться вдали, как багряные пожары. В сосновых чащах дрожали от холода березы, осыпанные сусальной позолотой. Эхо от ударов топора, далекое ауканье баб и ветер от крыльев пролетевшей птицы стряхивали эту листву. Вокруг стволов лежали широкие круги от палых листьев. Деревья начинали желтеть снизу: я видел осины, красные внизу и совсем еще зеленые на верхушках.
    Однажды осенью я ехал на лодке по Прорве. Был полдень. Низкое солнце висело на юге. Его косой свет падал на темную воду и отражался от нее. Полосы солнечных отблесков от волн, поднятых веслами, мерно бежали по берегам, поднимаясь от воды и потухая в вершинах деревьев. Полосы света проникали в гущу трав и кустарников, и на одно мгновенье берега вспыхивали сотнями красок, будто солнечный луч ударял в россыпи разноцветной руды. Свет открывал то черные блестящие стебли травы с оранжевыми засохшими ягодами, то огненные шапки мухоморов, как будто забрызганные мелом, то слитки слежавшихся дубовых листьев и красные спинки божьих коровок.
    Часто осенью я пристально следил за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю. Но это мне долго не удавалось. Я читал в старых книгах о том, как шуршат падающие листья, но я никогда не слышал этого звука. Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался мне таким же неправдоподобным, как рассказы о том, что весной слышно, как прорастает трава.
    Я был, конечно, неправ. Нужно было время, чтобы слух, отупевший от скрежета городских улиц, мог отдохнуть и уловить очень чистые и точные звуки осенней земли.

  5. *нО4НАйа бАб()4kа* Ответить

    Густая струя воздуха с ревом вырвалась из клапана, как вода из пожарного шланга, ударила в морду, подняла на Мурзике шерсть и подбросила его в воздух, Мурзик чихнул, взвизгнул и полетел в заросли крапивы, а лодка еще долго свистела, рычала, и бока ее тряслись и худели на глазах.
    Куры раскудахтались по всем соседским дворам, а черный кот промчался тяжелым галопом через сад и прыгнул на березу. Оттуда он долго смотрел, как булькала странная лодка, выплевывая толчками последний воздух.
    После этого случая Мурзика наказали. Рувим нашлепал его и привязал к забору.
    Мурзик извинялся. Завидев кого-нибудь из нас, он начинал подметать хвостом пыль около забора и виновато поглядывать в глаза. Но мы были непреклонны — хулиганская выходка требовала наказания.
    Мы скоро ушли за двадцать километров, на Глухое озеро, но Мурзика не взяли. Когда мы уходили, он долго визжал и плакал на своей веревке около забора; нашему мальчику было жаль Мурзика, но он крепился.
    На Глухом озере мы пробыли четыре дня.
    На третий день ночью я проснулся оттого, что кто-то горячим и шершавым языком вылизывал мои щеки.
    Я поднял голову и при свете костра увидел мохнатую, мокрую от слез Мурзикину морду.
    Он визжал от радости, но не забывал извиняться — все время подметал хвостом сухую хвою по земле. На шее его болтался обрывок разгрызенной веревки. Он дрожал, в шерсть его набился мусор, глаза покраснели от усталости и слез.
    Я разбудил всех. Мальчик засмеялся, потом заплакал и опять засмеялся. Мурзик подполз к Рувиму и лизнул его в пятку — в последний раз попросил прощения. Тогда Рувим раскупорил банку тушеной говядины — мы звали ее «смакатурой» — и накормил Мурзика. Мурзик сглотал мясо в несколько секунд.
    Потом он лег рядом с мальчиком, засунул морду к нему под мышку, вздохнул и засвистел носом.
    Мальчик укрыл Мурзика своим пальто. Во сне Мурзик тяжело вздыхал от усталости и потрясения.
    Я думал о том, как, должно быть, страшно было такому маленькому щенку бежать через ночные леса, вынюхивая наши следы, сбиваться с пути, скулить, поджав лапу, слушать плач совы, треск веток и непонятный шум травы и, наконец, мчаться опрометью, прижав уши, когда где-то на самом краю земли слышался дрожащий вой волка.
    Я понимал испуг и усталость Мурзика. Мне самому приходилось ночевать в лесу без товарищей, и я никогда не забуду первую свою ночь на Безыменном озере.
    Был сентябрь. Ветер сбрасывал с берез мокрые и пахучие листья. Я сидел у костра, и мне казалось, что кто-то стоит за спиной и тяжело смотрит в затылок. Потом в глубине зарослей я услышал явственный треск человеческих шагов по валежнику.
    Я встал и, повинуясь необъяснимому и внезапному страху, залил костер, хотя и знал, что на десятки километров вокруг не было ни души. Я был совсем один в ночных лесах.
    Я просидел до рассвета у потухшего костра. В тумане, в осенней сырости над черной водой поднялась кровавая луна, и свет ее казался мне зловещим и мертвым.
    Когда мы возвращались с Глухого озера, мы посадили Мурзика в резиновую лодку. Он сидел тихо, расставив лапы, искоса посматривал на клапан, вилял самым кончиком хвоста, но на всякий случай тихо ворчал. Он боялся, что клапан опять выкинет с ним какую-нибудь зверскую штуку.
    После этого случая Мурзик быстро привык к лодке и всегда спал в ней.
    Однажды кот Степан залез в лодку и тоже решил там поспать. Мурзик храбро бросился на кота. Кот со страшным шипом, будто кто-нибудь плеснул воду на раскаленную сковороду с салом, вылетел из лодки и больше к ней не подходил, хотя ему иногда и очень хотелось поспать в ней. Кот только смотрел на лодку и Мурзика из зарослей лопухов завистливыми глазами.
    Лодка дожила до конца лета. Она не лопнула и ни разу не напоролась на корягу. Рувим торжествовал. А Мурзика мы перед отъездом в Москву подарили нашему приятелю — Ване Малявину, внуку лесника с Урженского озера. Мурзик был деревенской собакой, и в Москве среди асфальта и грохота ему было бы трудно жить.

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *