Я не берусь описывать спектакли чеховских пьес так как это невозможно?

14 ответов на вопрос “Я не берусь описывать спектакли чеховских пьес так как это невозможно?”

  1. Gavilace Ответить

    JVs 443. Как-то давно, темным осенним вечером случилось мне плыть но угрюмой сибирской реке. Вдруг на повороте реки впереди, под темными горами, мелькнул огонек. Мелькнул ярко, сильно, совсем близко…
    — Ну, слава Богу! — сказал я с радостью. — Близко ночлег. Гребец повернулся, посмотрел через плечо на огонь и опять апатично налег на весла.
    — Далече!
    Я не поверил: огонек так и стоял, выступая вперед из неопределенной тьмы. Но гребец был прав: оказалось, действительно, далеко.
    Свойство этих ночных огней — приближаться, побеждая тьму, и сверкать, и обещать, и манить своей близостью. Кажется, вот-вот, еще два-три удара веслом, и путь окончен… А между тем, далеко.
    И долго еще мы плыли но темной, как чернила, реке. Ущелья и скалы выплывали, надвигаясь, и уплывали, оставаясь назади и теряясь, казалось, в бесконечной дали, а огонек все стоял впереди, переливаясь и маня, все так же близко и все так же далеко…
    Мне часто вспоминается теперь и эта темная река, затененная скалистыми горами, этот живой огонек. Много огней и раньше, и после манили нс одного меня своею близостью. Но жизнь течет все в тех же угрюмых берегах, а огни еще далеко. И опять приходится налегать на весла…
    Но все-таки… все-таки впереди огни!..
    JVs 444.
    План:
    1) Секрет прелести спектаклей чеховских пьес.
    2) Попытки поставить Чехова на сцене.
    3) Новый подход, найденный Художественным театром, и его успех.
    Я нс берусь описывать спектакли чеховских пьес, так как это невозможно. Их прелесть в том, что нс передастся словами, а скрыто под ними или в паузах, или во взглядах актеров, в излучении их внутреннего чувства. При этом оживают и мертвые предметы на сцене: и звуки, и декорации, и образы, создаваемые артистами, и самое настроение пьесы и всего спектакля. Все дело здесь в творческой интуиции и артистическом чувстве.
    Линия интуиции и чувства подсказана мне Чеховым. Для вскрытия внутренней сущности его произведений необходимо произвести своего рода раскопки его душевных глубин. Конечно, того же требует всякое художественное произведение с глубоким духовным

  2. блоггер_кз Ответить

    «Но тут перед Владимиром Ивановичем встало новое препятствие: немногие в то время понимали пьесу Чехова, – пишет Станиславский, – которая представляется нам теперь такой простой. Казалось, что она и не сценична, и монотонна, и скучна. В первую очередь Владимир Иванович стал убеждать меня, который, как и другие, после первого прочтения «Чайки» нашел ее странной. Мои тогдашние литературные идеалы продолжали оставаться довольно примитивными. В течение многих вечеров Владимир Иванович объяснял мне прелесть произведения Чехова… Пока В.И.Немирович-Данченко говорил о «Чайке», пьеса мне нравилась. Но лишь только я оставался с книгой и текстом в руках один, я снова скучал. А между тем мне предстояло писать мизансцену и делать планировку, так как в то время я был более других знаком с подобного рода подготовительной режиссерской работой».
    Для этой работы Станиславский уединился от всех.
    «К моему удивлению, работа казалась мне легкой: я видел, чувствовал пьесу». А репетиции шли в Пушкино под Москвой, а затем уже в Москве. «Наконец я получил сообщение о том, что и сам Чехов, который был на репетиции «Чайки» в Москве, одобрил мою работу. Из этого же письма я узнал и о том, что Чехов интересуется нашим театром и предсказывает ему большую будущность. «Кажется, он нас полюбил», – писали мне из Москвы».
    14 октября 1898 года состоялось открытие Московского Художественного Общедоступного театра постановкой трагедии «Царь Федор».
    «Первая серия спектаклей, типичных для начального этапа нашей художественной деятельности, шла по линии историко-бытовой. К этому типу относятся постановки: «Царь Федор», «Смерть Грозного», «Шейлок», «Антигона», «Геншель», «Власть тьмы», «Юлий Цезарь» и другие».
    «Историко-бытовая линия имела большой успех. О нас заговорили в прессе, в обществе. При этом нас, однажды и навсегда, объявили театром быта, натуралистических и музейных подробностей и внешней постановки…
    На самом деле наш театр всегда был иным, чем о нем думали и думают многие. Он возник и существует ради высших задач в искусстве. Историко-бытовая линия была лишь начальной, переходной стадией на пути нашего развития и создалась в силу различных причин…
    Зародившись от зерна щепкинских традиций, наш театр всегда признавал первенствующее место на сцене – за артистом…
    Когда в распоряжении театра был талантливый художник, гвоздем спектакля становились его костюмы и декорации. Поскольку в театре были режиссеры, – их выдумки создавали успех, ошеломляя зрителей роскошью и новизной постановки и в то же время закрывая собой ошибки и неопытность артистов. Под прикрытием режиссеров и художников, незаметно для всех, мы давали возможность вырабатываться актерам, формироваться труппе».
    «Линия фантастики захватывает новую серию постановок театра. Сюда я отношу «Снегурочку», в дальнейшем – «Синюю птицу».
    Фантастика на сцене – мое давнишнее увлечение. Я готов ставить пьесу ради нее. Это – весело, красиво, забавно: это – мой отдых, моя шутка, которая изредка необходима артисту… Для меня фантастика нечто вроде стакана пенящегося шампанского».
    «Продолжая отзываться на новое, мы отдали дань господствовавшему в то время в литературе символизму и импрессионизму. В.И.Немирович-Данченко разжег в нас если не увлечение Ибсеном, то интерес к нему, и в течение многих лет ставил его пьесы: «Эдда Габлер», «Когда мы, мертвые, пробуждаемся», «Привидения», «Бранд», «Росмерсхольм», «Пер Гюнт». На мою долю выпала постановка лишь двух пьес Ибсена: «Враг народа» («Доктор Штокман») и «Дикая утка», которые также готовились под литературным наблюдением Владимира Ивановича.
    Но символизм оказался нам – актерам – не по силам».
    «Еще одна серия наших постановок и работ шла по лннии интуиции и чувства. К этой серии я бы причислил все пьесы Чехова, некоторые Гауптмана, отчасти «Горе от ума», пьесы Тургенева, инсценировки Достоевского и другие.
    Первой постановкой из этой серии была пьеса А.П.Чехова – «Чайка».
    «Я не берусь описывать спектакли чеховских пьес, – признается Станиславский, – так как это невозможно. Их прелесть в том, что не передается словами, а скрыто под ними или в паузах, или во взглядах актеров, в излучении их внутреннего чувства. При этом оживают и мертвые предметы на сцене, и звуки, и декорации, и образы, создаваемые артистами, и самое настроение пьесы и всего спектакля. Все дело здесь в творческой интуиции и артистическом чувстве.
    Линия интуиции и чувства подсказана мне Чеховым».
    «Он – особенный. И эта его особенность является нашим главным вкладом в драматическое искусство».
    «Чехов – неисчерпаем, потому что, несмотря на обыденщину, которую он будто бы всегда изображает, он говорит всегда, в своем основном, духовном лейтмотиве, не о случайном, не о частном, а о Человеческом с большой буквы.
    Вот почему и мечта его о будущей жизни на земле – не маленькая, не мещанская, не узкая, а, напротив, – широкая, большая, идеальная, которая, вероятно, так и останется несбыточной, к которой надо стремиться, но осуществления которой нельзя достигнуть.
    Чеховские мечты о будущей жизни говорят о высокой культуре духа, о Мировой Душе, о том Человеке, которому нужны не «три аршина земли», а весь земной шар, о новой прекрасной жизни, для создания которой нам надо еще двести, триста, тысячу лет работать, трудиться в поте лица, страдать.
    Все это из области вечного, к которому нельзя относиться без волнения».

  3. Ассасин_В_Стрингах Ответить

    5) Выйдешь на лыжах – такая засверкает вокруг нестерпимая белизна! 6) Берег все ближе и ближе, гребцы работаютвеселее, мало-помалу с души спадает тяжесть, и, когда до берега остается не больше трех сажен, становится вдруг легко, весело.153№ 443. Как-то давно, темным осенним вечером случилось мнеплыть по угрюмой сибирской реке. Вдруг на повороте реки впереди,под темными горами, мелькнул огонек.Мелькнул ярко, сильно, совсем близко…— Ну, слава Богу! — сказал я с радостью.
    — Близко ночлег.Гребец повернулся, посмотрел через плечо на огонь и опять апатично налег на весла.— Далече!Я не поверил: огонек так и стоял, выступая вперед из неопределенной тьмы. Но гребец был прав: оказалось, действительно, далеко.Свойство этих ночных огней — приближаться, побеждая тьму, исверкать, и обещать, и манить своей близостью. Кажется, вот-вот,еще два-три удара веслом, и путь окончен… А между тем, далеко.И долго еще мы плыли по темной, как чернила, реке. Ущелья искалы выплывали, надвигаясь, и уплывали, оставаясь назади и теряясь, казалось, в бесконечной дали, а огонек все стоял впереди, переливаясь и маня, все так же близко и все так же далеко…Мне часто вспоминается теперь и эта темная река, затененнаяскалистыми горами, этот живой огонек. Много огней и раньше, ипосле манили не одного меня своею близостью.
    Но жизнь течет всев тех же угрюмых берегах, а огни еще далеко. И опять приходитсяналегать на весла…Но все-таки… все-таки впереди огни!..№ 444.План:1) Секрет прелести спектаклей чеховских пьес.2) Попытки поставить Чехова на сцене.3) Новый подход, найденный Художественным театром, и его успех.Я не берусь описывать спектакли чеховских пьес, так как это невозможно. Их прелесть в том, что не передается словами, а скрытопод ними или в паузах, или во взглядах актеров, в излучении ихвнутреннего чувства.
    При этом оживают и мертвые предметы насцене: и звуки, и декорации, и образы, создаваемые артистами, исамое настроение пьесы и всего спектакля. Все дело здесь в творческой интуиции и артистическом чувстве.Линия интуиции и чувства подсказана мне Чеховым.
    Для вскрытия внутренней сущности его произведений необходимо произвестисвоего рода раскопки его душевных глубин. Конечно, того же требует всякое художественное произведение с глубоким духовным154содержанием. Но к Чехову это относится в наибольшей мере, таккак других путей к нему не существует. Все театры России и многиеЕвропы пытались передать Чехова старыми приемами игры.
    И чтоже? Их попытки оказались неудачными. Назовите хоть один театрили единичный спектакль, который показал бы Чехова на сцене спомощью обычной театральности. А ведь за его пьесы брались некто-нибудь, а лучшие артисты мира, которым нельзя отказать ни вталанте, ни в технике, ни в опыте. И только Художественному театру удалось перенести на сцену кое-что из того, что дал нам Чехов, и,притом в то время, когда артисты театра и труппа находились в стадии формации.
    Это случилось благодаря тому, что нам посчастливилось найти новый подход к Чехову. Он особенный. И эта особенность является нашим главным вкладом в драматическое искусство.№ 445. Недолго думая, я высмотрел место в тени, притащил тудановую циновку, вид которой, кажется, подал мне первую мысльспать здесь, и с громадным удовольствием растянулся на ней. Закрыть глаза, утомленные солнечным светом, было очень приятно.Пришлось, однако, полуоткрыть их, чтобы расстегнуть штиблеты,распустить пояс и положить что-нибудь под голову.
    Я увидел, чтотуземцы стали полукругом в некотором отдалении от меня, вероятно, удивляясь и делая предположения о том, что будет дальше.Одна из фигур, которую я видел перед тем, как снова закрылглаза, оказалась тем самым туземцем, который чуть не ранил меня.Он стоял недалеко и разглядывал мои башмаки.Я припомнил все происшедшее и подумал, что все это могло быкончиться очень серьезно; у меня промелькнула мысль, что, можетбыть, это только начало, а конец еще впереди. Проснулся, чувствуясебя очень освеженным.
    Судя по положению солнца, должен былбыть, по крайней мере, третий час. Значит, я проспал два часа слишком. Открыв глаза, я увидел несколько туземцев, сидящих вокруг циновки шагах в двух от меня, они разговаривали вполголоса.Они были без оружия и смотрели на меня уже не так угрюмо.Притащил , растянул ся, утомленные, расстегнуть, отдалении.№ 446. I. Море смеялось. Под легким дуновением знойного ветраоно вздрагивало и, покрываясь мелкой рябью, ослепительно яркоотражавшей солнце, улыбалось голубому небу тысячами серебряных улыбок.
    В глубоком пространстве между морем и небом носился веселый плеск волн, взбегавших одна за другою на пологий берегпесчаной косы. Этот звук и блеск солнца, тысячекратно отраженного рябью моря, гармонично сливались в непрерывное движение,155полное живой радости. Солнце было счастливо тем, что светило,море – тем, что отражало его ликующий свет.II. В песок косы, усеянной рыбьей чешуей, были воткнуты деревянные копья; на них висели невода, бросая от себя паутину теней.Несколько больших лодок и одна маленькая стояли в ряд на песке,волны, взбегая на берег, точно манили к себе.
    Багры, весла, корзиныи бочки беспорядочно валялись на косе; среди них возвышался шалаш, собранный из прутьев ивы, лубков и рогож. Перед входом внего на суковатой палке торчали подошвами в небо валяные сапоги.И над всем этим хаосом возвышался длинный шест с красной тряпкой на конце, трепетавшей от ветра. В тени одной из лодок лежалВасилий Легостаев, караульщик на косе.Дуновением – сущ.1. Н.ф. – дуновение.2. Пост.
    признаки: нариц., неодуш., ср. р., 2 скл.3. Непост. признаки: тв. пад., ед. ч.4. Под (чем?) дуновением.Взбегавших – прич.1. От глагола взбегать.2. Н.ф. – взбегавший.3. Пост. признаки: действит., прош. вр., несов. вид.4. Непост. признаки: род. пад, мн. ч.5. Волн (каких?) взбегавших.Гармонично – наречие.1. Наречие образа действия.2. Сливались (как?) гармонично.Счастливо – прил.1. Н.ф. – счастливый.2.
    Пост. признаки: качественное.3. Непост. признаки: краткое, им. пад., ед. ч.4. Солнце было счастливо.Паутину – сущ.1. Н.ф. – паутина.2. Пост. признаки: нариц., неодуш., жен. р., 1 скл.3. Непост. признаки: вин. пад, ед. ч.4. Висели, бросая паутину теней.Беспорядочно – наречие.1. Наречие образа действия.2. Валялись (как?) беспорядочно.Суковатой – прил.1. Н.ф. – суковатый.2.
    Пост. признаки: качественное.1563. Непост. признаки: полное, пред. пад., ед. ч.4. На палке (какой?) суковатой.Этим – мест.1. Н.ф. – этот.2. Пост. признаки: указательное.3. Непост. признаки: тв. пад., муж. р., ед. ч.4. Над хаосом (каким?) этим.№ 447. I. Чичиков в довольном расположении сидел в своей бричке,катившейся давно по столбовой дороге.
    Из предыдущей главы ужевидно, в чем состоял главный предмет его вкуса и склонностей, апотому не диво, что он скоро погрузился весь в него и телом, и душою. Предположения, сметы и соображения, блуждавшие по лицуего, видно, были очень приятны, ибо ежеминутно оставляли послесебя следы довольной усмешки. Занятый ими, он не обращал никакого внимания на то, как его кучер, довольный приемом дворовыхлюдей Манилова, делал весьма дельные замечания чубарому пристяжному коню, запряженному с правой стороны.II. Так рассуждая, Селифан забрался, наконец, в самые отдаленные отвлеченности.
    Если бы Чичиков прислушался, то узнал бымного подробностей, относившихся лично к нему, но мысли его такбыли заняты своим предметом, что один только сильный удар громазаставил его очнуться и посмотреть вокруг себя: все небо было совершенно обложено тучами, и пыльная почтовая дорога опрыскалась каплями дождя. Громовой удар раздался в другой раз громче иближе, и дождь хлынул как из ведра.
    Сначала, принявши косое направление, хлестал он в одну сторону кузова кибитки, потом в другую, потом, изменивши образ нападения и сделавшись совершеннопрямым, барабанил в верх кузова.№ 448. В палате было уже темно. Доктор поднялся и, стоя, началрассказывать, что пишут за границей и в России и какое замечаетсятеперь направление мысли. Читая и потом, ложась спать, он всевремя думал об Иване Дмитриче, а проснувшись на другой день утром, вспомнил, что вчера познакомился с умным и интересным человеком, и решил сходить к нему еще раз при первой возможности.Иван Дмитрич лежал в такой же позе, как вчера, обхватив головуруками и пожав ноги.
    Лица его не было видно.— Здравствуйте, мой друг! — сказал Андрей Ефимыч. — Вы неспите?— Во-первых, я вам не друг, — проговорил Иван Дмитрич в подушку, — а, во-вторых, вы напрасно хлопочете: вы не добьетесь отменя ни одного слова.157— Странно, — пробормотал Андрей Ефимыч в смущении. —Вчера мы беседовали так мирно, но вдруг вы почему-то обиделись…Вероятно, я выразился как-нибудь неловко или, может быть, высказал мысль, несогласную с вашими убеждениями…— Да, так я вам и поверю! — сказал Иван Дмитрич, приподнимаясь и глядя на доктора насмешливо и с тревогой.

  4. Flamedweller Ответить

    1 … 13 14 15 16 17 18 19 20 21
    № 443. Как-то давно, темным осенним вечером случилось мне плыть по угрюмой сибирской реке. Вдруг на повороте реки впереди, под темными горами, мелькнул огонек.
    Мелькнул ярко, сильно, совсем близко…
    — Ну, слава Богу! — сказал я с радостью. — Близко ночлег.
    Гребец повернулся, посмотрел через плечо на огонь и опять апа- тично налег на весла.
    — Далече!
    Я не поверил: огонек так и стоял, выступая вперед из неопреде- ленной тьмы. Но гребец был прав: оказалось, действительно, дале- ко.
    Свойство этих ночных огней — приближаться, побеждая тьму, и сверкать, и обещать, и манить своей близостью. Кажется, вот-вот, еще два-три удара веслом, и путь окончен… А между тем, далеко.
    И долго еще мы плыли по темной, как чернила, реке. Ущелья и скалы выплывали, надвигаясь, и уплывали, оставаясь назади и теря- ясь, казалось, в бесконечной дали, а огонек все стоял впереди, пере- ливаясь и маня, все так же близко и все так же далеко…
    Мне часто вспоминается теперь и эта темная река, затененная скалистыми горами, этот живой огонек. Много огней и раньше, и после манили не одного меня своею близостью. Но жизнь течет все в тех же угрюмых берегах, а огни еще далеко. И опять приходится налегать на весла…
    Но все-таки… все-таки впереди огни!..
    № 444.
    План:
    1) Секрет прелести спектаклей чеховских пьес.
    2) Попытки поставить Чехова на сцене.
    3) Новый подход, найденный Художественным театром, и его ус- пех.
    Я не берусь описывать спектакли чеховских пьес, так как это не- возможно. Их прелесть в том, что не передается словами, а скрыто под ними или в паузах, или во взглядах актеров, в излучении их внутреннего чувства. При этом оживают и мертвые предметы на сцене: и звуки, и декорации, и образы, создаваемые артистами, и самое настроение пьесы и всего спектакля. Все дело здесь в творче- ской интуиции и артистическом чувстве.
    Линия интуиции и чувства подсказана мне Чеховым. Для вскры- тия внутренней сущности его произведений необходимо произвести своего рода раскопки его душевных глубин. Конечно, того же тре- бует всякое художественное произведение с глубоким духовным
    StudyPort.ru
    155
    содержанием. Но к Чехову это относится в наибольшей мере, так как других путей к нему не существует. Все театры России и многие
    Европы пытались передать Чехова старыми приемами игры. И что же? Их попытки оказались неудачными. Назовите хоть один театр или единичный спектакль, который показал бы Чехова на сцене с помощью обычной театральности. А ведь за его пьесы брались не кто-нибудь, а лучшие артисты мира, которым нельзя отказать ни в таланте, ни в технике, ни в опыте. И только Художественному теат- ру удалось перенести на сцену кое-что из того, что дал нам Чехов, и, притом в то время, когда артисты театра и труппа находились в ста- дии формации. Это случилось благодаря тому, что нам посчастли- вилось найти новый подход к Чехову. Он особенный. И эта особен- ность является нашим главным вкладом в драматическое искусство.
    № 445. Недолго думая, я высмотрел место в тени, притащил туда новую циновку, вид которой, кажется, подал мне первую мысль спать здесь, и с громадным удовольствием растянулся на ней. За- крыть глаза, утомленные солнечным светом, было очень приятно.
    Пришлось, однако, полуоткрыть их, чтобы расстегнуть штиблеты, распустить пояс и положить что-нибудь под голову. Я увидел, что туземцы стали полукругом в некотором отдалении от меня, вероят- но, удивляясь и делая предположения о том, что будет дальше.
    Одна из фигур, которую я видел перед тем, как снова закрыл глаза, оказалась тем самым туземцем, который чуть не ранил меня.
    Он стоял недалеко и разглядывал мои башмаки.
    Я припомнил все происшедшее и подумал, что все это могло бы кончиться очень серьезно; у меня промелькнула мысль, что, может быть, это только начало, а конец еще впереди. Проснулся, чувствуя себя очень освеженным. Судя по положению солнца, должен был быть, по крайней мере, третий час. Значит, я проспал два часа с лишком. Открыв глаза, я увидел несколько туземцев, сидящих во- круг циновки шагах в двух от меня, они разговаривали вполголоса.
    Они были без оружия и смотрели на меня уже не так угрюмо.
    Притащил , растянул ся, утомленные, расстегнуть, отдалении.
    № 446. I.
    Море смеялось. Под легким дуновением знойного ветра оно вздрагивало и, покрываясь мелкой рябью, ослепительно ярко отражавшей солнце, улыбалось голубому небу тысячами серебря- ных улыбок. В глубоком пространстве между морем и небом носил- ся веселый плеск волн, взбегавших одна за другою на пологий берег песчаной косы. Этот звук и блеск солнца, тысячекратно отраженно- го рябью моря, гармонично сливались в непрерывное движение,
    StudyPort.ru
    156 полное живой радости. Солнце было счастливо тем, что светило, море – тем, что отражало его ликующий свет.
    II. В песок косы, усеянной рыбьей чешуей, были воткнуты дере- вянные копья; на них висели невода, бросая от себя паутину теней.
    Несколько больших лодок и одна маленькая стояли в ряд на песке, волны, взбегая на берег, точно манили к себе. Багры, весла, корзины и бочки беспорядочно валялись на косе; среди них возвышался ша- лаш, собранный из прутьев ивы, лубков и рогож. Перед входом в него на суковатой палке торчали подошвами в небо валяные сапоги.
    И над всем этим хаосом возвышался длинный шест с красной тряп- кой на конце, трепетавшей от ветра. В тени одной из лодок лежал
    Василий Легостаев, караульщик на косе.
    Дуновением – сущ.
    1.
    Н.ф. – дуновение.
    2.
    Пост. признаки: нариц., неодуш., ср. р., 2 скл.
    3.
    Непост. признаки: тв. пад., ед. ч.
    4.
    Под (чем?) дуновением.
    Взбегавших – прич.
    1.
    От глагола взбегать.
    2.
    Н.ф. – взбегавший.
    3.
    Пост. признаки: действит., прош. вр., несов. вид.
    4.
    Непост. признаки: род. пад, мн. ч.
    5.
    Волн (каких?) взбегавших.
    Гармонично – наречие.
    1.
    Наречие образа действия.
    2.
    Сливались (как?) гармонично.
    Счастливо – прил.
    1.
    Н.ф. – счастливый.
    2.
    Пост. признаки: качественное.
    3.
    Непост. признаки: краткое, им. пад., ед. ч.
    4.
    Солнце было счастливо.
    Паутину – сущ.
    1.
    Н.ф. – паутина.
    2.
    Пост. признаки: нариц., неодуш., жен. р., 1 скл.
    3.
    Непост. признаки: вин. пад, ед. ч.
    4.
    Висели, бросая паутину теней.
    Беспорядочно – наречие.
    1.
    Наречие образа действия.
    2.
    Валялись (как?) беспорядочно.
    Суковатой – прил.
    1.
    Н.ф. – суковатый.
    2.
    Пост. признаки: качественное.
    StudyPort.ru
    157 3.
    Непост. признаки: полное, пред. пад., ед. ч.
    4.
    На палке (какой?) суковатой.
    Этим – мест.
    1.
    Н.ф. – этот.
    2.
    Пост. признаки: указательное.
    3.
    Непост. признаки: тв. пад., муж. р., ед. ч.
    4.
    Над хаосом (каким?) этим.
    № 447. I.
    Чичиков в довольном расположении сидел в своей бричке, катившейся давно по столбовой дороге. Из предыдущей главы уже видно, в чем состоял главный предмет его вкуса и склонностей, а потому не диво, что он скоро погрузился весь в него и телом, и ду- шою. Предположения, сметы и соображения, блуждавшие по лицу его, видно, были очень приятны, ибо ежеминутно оставляли после себя следы довольной усмешки. Занятый ими, он не обращал ника- кого внимания на то, как его кучер, довольный приемом дворовых людей Манилова, делал весьма дельные замечания чубарому при- стяжному коню, запряженному с правой стороны.
    II. Так рассуждая, Селифан забрался, наконец, в самые отдален- ные отвлеченности. Если бы Чичиков прислушался, то узнал бы много подробностей, относившихся лично к нему, но мысли его так были заняты своим предметом, что один только сильный удар грома заставил его очнуться и посмотреть вокруг себя: все небо было со- вершенно обложено тучами, и пыльная почтовая дорога опрыска- лась каплями дождя. Громовой удар раздался в другой раз громче и ближе, и дождь хлынул как из ведра. Сначала, принявши косое на- правление, хлестал он в одну сторону кузова кибитки, потом в дру- гую, потом, изменивши образ нападения и сделавшись совершенно прямым, барабанил в верх кузова.
    № 448. В палате было уже темно. Доктор поднялся и, стоя, начал рассказывать, что пишут за границей и в России и какое замечается теперь направление мысли. Читая и потом, ложась спать, он все время думал об Иване Дмитриче, а проснувшись на другой день ут- ром, вспомнил, что вчера познакомился с умным и интересным че- ловеком, и решил сходить к нему еще раз при первой возможности.
    Иван Дмитрич лежал в такой же позе, как вчера, обхватив голову руками и пожав ноги. Лица его не было видно.
    — Здравствуйте, мой друг! — сказал Андрей Ефимыч. — Вы не спите?
    — Во-первых, я вам не друг, — проговорил Иван Дмитрич в по- душку, — а, во-вторых, вы напрасно хлопочете: вы не добьетесь от меня ни одного слова.
    StudyPort.ru
    158
    — Странно, — пробормотал Андрей Ефимыч в смущении. —
    Вчера мы беседовали так мирно, но вдруг вы почему-то обиделись…
    Вероятно, я выразился как-нибудь неловко или, может быть, выска- зал мысль, несогласную с вашими убеждениями…
    — Да, так я вам и поверю! — сказал Иван Дмитрич, приподни- маясь и глядя на доктора насмешливо и с тревогой. — Я еще вчера понял, зачем вы приходили.
    № 449. Ты совершенно прав, любя старые здания, старые вещи, — все то, что сопутствовало человеку в прошлом и сопутствует ему в его теперешней жизни. Все это не только вошло в сознание челове- ка, но само как бы что-то восприняло от людей. Казалось бы, вещи материальны, а они стали частью нашей духовной культуры, сли- лись с нашим внутренним миром, который условно можно было бы назвать нашей «душой». Ведь мы говорим «от всей души», или «мне это нужно для души», или «сделано с душой». Вот так! Все, что сделано с душой, идет от души, нужно нам для души, — это и есть
    «духовная культура». Чем больше человек окружен этой духовной культурой, погружен в нее, тем он счастливее, тем ему интереснее жить: жизнь приобретает для него содержательность. А в чисто формальном отношении к работе, к учению, к товарищам и знако- мым, к музыке, к искусству нет этой «духовной культуры». Это и есть «бездуховность» — жизнь механизма, ничего не чувствующе- го, неспособного любить, жертвовать собой, иметь нравственные и эстетические идеалы.
    Давайте будем людьми счастливыми, то есть имеющими привя- занности, любящими глубоко и серьезно что-то значительное, умеющими жертвовать собой ради любимого дела и любимых лю- дей. Люди, не имеющие всего этого, — несчастные, живущие скуч- ной жизнью, растворяющие себя в пустом приобретательстве или мелких низменных «скоропортящихся» наслаждениях.
    (Публицистический стиль.)
    StudyPort.ru
    1 … 13 14 15 16 17 18 19 20 21

Добавить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *